Читать книгу: «Мой верный друг»

Верный друг: История о моём друге – собаке по имени Дик.

Я не помню того дня, когда Дик появился в нашем доме. Был я тогда совсем маленьким мальчиком, и воспоминания о первой встрече стерлись из памяти, словно рисунок на запотевшем стекле. Но сам Дик, его характер, его душа – всё это навсегда отпечаталось в моём сердце с такой ясностью, будто он до сих пор сидит рядом, положив морду мне на колени.

Дик был карельской лайкой – статным, крепким псом тёмно-коричневого окраса с редкими чёрными пятнами, разбросанными по телу словно брызги чернил. Но самой заметной его чертой был хвост – закрученный в спираль, как диковинная морская раковина. Этот хвост всегда выдавал его настроение: когда Дик радовался, спираль закручивалась ещё туже, а когда тревожился – чуть распрямлялась, подрагивая на конце.

Глядя в его умные, почти человеческие глаза, я часто ловил себя на мысли, что передо мной не просто собака, а существо, понимающее этот мир гораздо глубже, чем можно было предположить. Казалось, что Дик – это человек, волею судьбы заключённый в собачье тело, не способный говорить, но умеющий понимать и чувствовать не хуже, а порой и лучше нас, людей.

В нашем доме никогда не звучали команды «сидеть», «лежать» или «апорт». Дик не был дрессированной цирковой собакой, выполняющей трюки за лакомство. Он был другом, равным, с которым мы просто разговаривали. «Дик, принеси, пожалуйста, мои ботинки» – и через минуту он уже тащил их из прихожей. «Отнеси это письмо соседке» – и Дик, бережно взяв конверт в зубы, трусил через двор к соседскому дому. Некоторые мои приятели не верили, что собака может понимать человеческую речь так хорошо. Они считали, что всё дело в интонации, в жестах, в скрытых командах. Но я-то знал правду.

Однажды утром я сидел за столом, готовя уроки, и вдруг вспомнил, что забыл книгу на крыльце.

– Дик, – сказал я, не отрываясь от тетради, – слушай, я вчера оставил книгу на крыльце. Сгоняй, принеси, а?

Дик, дремавший у печки, поднял голову, внимательно посмотрел на меня, словно переспрашивая: «Ту самую, в синей обложке?» – и, потянувшись, направился к двери. Через минуту он уже толкал носом мою ногу, держа в зубах нужную книгу.

Мама, наблюдавшая эту сцену, только покачала головой и улыбнулась:

« – Иногда мне кажется, что он понимает каждое наше слово», – сказала она, – даже то, что мы не произносим вслух.

И я был с ней полностью согласен. За четырнадцать лет жизни с нами Дик не раз доказывал свою необыкновенную сообразительность и преданность. Но был один случай, который я вспоминаю особенно часто, случай, поразивший даже видавших виды деревенских старожилов.

Стояло раннее лето. В тот день мы с Диком собрались на рыбалку на нашу местную речку. Путь пролегал через лес – километра три по узкой тропинке между вековых сосен и елей. Для деревенского мальчишки такая прогулка была привычным делом, особенно когда рядом верный пёс. В тех местах водились рыси – большие и опасные лесные кошки. Идти одному без собаки считалось рискованным, потому местные привязывали к спине палку, чтобы она торчала над головой. Рысь, сидящая в засаде среди ветвей, видя такую конструкцию, обычно не решалась напасть. Но с Диком я чувствовал себя в полной безопасности – он бежал впереди, обнюхивая каждый подозрительный куст, и я знал, что ни один хищник не подберётся к нам незамеченным.

Добравшись до реки, я начал готовить снасти. Дик, как всегда, проявлял нетерпение – ходил кругами, то садился рядом, то подбегал к воде, всматриваясь в её глубину, словно помогал мне выбрать лучшее место для рыбалки.

Наконец, удочка была готова, и я закинул её в воду. Дик тут же успокоился и сел рядом, устремив взгляд на поплавок. Это было наше с ним любимое занятие – ждать, когда поплавок дрогнет, возвещая о поклёвке.

Солнце лениво пробивалось сквозь листву, создавая на речной глади причудливую мозаику из света и тени. Я украдкой взглянул на Дика. Он сидел рядом, напряженно всматриваясь в поплавок, словно от этого зависела судьба всей рыбалки. В его карих глазах читалась сосредоточенность охотника, унаследованная от далеких предков.

Дик относился к рыбалке с каким-то особым трепетом. Он никогда не лаял у воды – словно понимал, что шум может спугнуть рыбу. Когда поплавок начинал играть на воде, Дик тихонько толкал меня носом или лапой, будто говоря: «Смотри, клюёт!» Это были самые волнующие моменты для нас обоих.

И вот, устроившись на берегу и любуясь речной гладью, я вдруг с досадой осознал, что в спешке забыл дома сумку с едой. А на рыбалке, как известно, перекус с домашней колбаской и бутербродом – дело святое. Особенно если собираешься провести у воды весь день.

– Вот незадача, – сказал я вслух, обращаясь скорее к себе, чем к Дику. – Забыл сумку с едой дома. Придётся сидеть голодными.

Дик поднял голову и посмотрел на меня с таким пониманием, что стало ясно – он готов решить эту проблему.

– Дик, – сказал я, почти не надеясь на успех, – беги за сумкой, а то мы с тобой голодными останемся!

Я думал, что он просто посмотрит на меня своими умными глазами и вернётся к наблюдению за поплавком. Но Дик тут же вскочил на ноги и, не колеблясь ни секунды, умчался в лес по направлению к дому. Три километра через лес, полный опасностей, за сумкой с едой – это казалось невероятным даже для такой умной собаки, как Дик. Но он побежал, не задумываясь, хотя я уже приготовился ловить рыбу – занятие, которое он обожал больше всего на свете.

Я забросил удочку и стал ждать, не особо веря, что затея с сумкой увенчается успехом. Но собаки бегают быстро, особенно такие сильные и выносливые, как карельские лайки. Я не успел поймать ни одной рыбёшки, как услышал знакомый шорох в кустах. Оглянувшись, я не поверил своим глазам – Дик уже возвращался, и на его спине была привязана та самая сумка от противогаза, которую многие рыбаки в нашей местности использовали для переноски снастей и провианта.

Когда Дик подбежал ближе, я увидел, что сумка аккуратно и надёжно примотана к его телу. Позже мама рассказала, что произошло дома: Дик прибежал один, стал лаять и бегать вокруг сумки, которая висела на сучке берёзы рядом с домом. Мама сразу поняла, в чём дело, и привязала сумку к телу собаки, чтобы ему было удобнее нести её обратно через лес.

Дик подбежал ко мне, виляя хвостом, и сразу же уставился на поплавок, как будто спрашивая: «Где рыбка? Что, ещё не поймал?» В его глазах читалось лёгкое разочарование, но тут же сменившееся оптимизмом: «Это хорошо, сейчас вместе поймаем!»

Я улыбнулся и потрепал его по загривку.

– Терпение, дружище. Это хорошо, что ты вернулся так быстро. Сейчас вместе поймаем.

Дик довольно фыркнул и улегся рядом, положив морду на лапы, но глаз с поплавка не сводил. Я развязал сумку, которую мама так заботливо примостила на собачьей спине, и достал бутерброд с колбасой и разделил его пополам. Половину отдал Дику – он заслужил не только угощение, но и моё бесконечное восхищение.

– Заслужил, герой.

Он аккуратно, почти по-человечески деликатно взял угощение и, не торопясь, со вкусом съел. В такие моменты я особенно остро чувствовал, что Дик – не просто животное. Между нами существовала связь, которую трудно объяснить словами.

В тот день мы поймали много рыбы, но не это было главным. Главным было понимание того, что рядом со мной – не просто собака, а настоящий друг, способный на поступки, которые удивили бы и взрослого человека.

Такие истории о Дике можно рассказывать бесконечно. Каждый день с ним был наполнен маленькими чудесами понимания и дружбы. И каждый раз я убеждался, что мой четвероногий друг обладает душой и разумом, ничуть не уступающими человеческим.

Помню, как однажды осенью мы возвращались с рыбалки затемно. Лес, казавшийся днем таким знакомым и приветливым, в сумерках превращался в таинственное и немного пугающее место. Я шел, стараясь не терять тропинку из виду, а Дик бежал чуть впереди. Вдруг он остановился как вкопанный и издал тихое, утробное рычание.

– Что там? – шепнул я, инстинктивно замедляя шаг.