Виртуальная гора. Сборник рассказов

Деньги и любовь

Совместимы ли деньги и любовь? И если «да», то каким образом? А если «нет», то почему?

Пробуем разобраться, но предупреждаю сразу, возможно, ответов на эти вопросы и нет. И это не научный труд, хотя и потребовал серьёзной проработки. – Из тысяч эпизодов, составляющих нашу жизнь, были отобраны несколько. Из них были вычленены деньги, любовь и зёрна истины с целью собрать их затем воедино в короткой заметке объёмом не более 500 – 600 слов.

Итак…

Муж и жена, кухня, вечер, конец рабочей недели.

– Вот дорогая, дали и зарплату, и премию, – говорит он и вываливает прямо на стол перед ней кучу денег.

Денег много, столько в одном месте и сразу она ещё никогда не видела. В первый момент она автоматически запускает руки в эту кучу, желая убедиться, что это не сон. – Нет…, она видит, что ей это не снится – деньги настоящие, хрустящие – несколько пачек пятисотенных – россыпью приличная кучка тысячных и с десяток купюр пятитысячного достоинства соединённых обычной канцелярской скрепкой. Когда эйфория от увиденного немного проходит, она смотрит на него и думает – Как же я его люблю!

Или другой случай.

Одинокий молодой человек в конце рабочего дня спускается в бар, расположенный на первом этаже офисного здания. Садится за стойку, заказывает виски со льдом. Когда напиток появляется перед ним, делает маленький глоток и оглядывается вокруг. Он видит, что девушки в баре есть, но ни одна из них на него даже не смотрит. Всё, как обычно, думает он, чувствуя, как его переполняет невыносимая тоска. – Ничего не меняется, просто какое-то проклятье…. – Что им надо, почему они не обращают на меня внимания, что во мне не так…? – Ответов на эти вопросы у него нет…. Да…, и сами вопросы давно стали для него риторическими…, а задаёт он их просто по привычке…

Он допивает свой виски, заказывает ещё, выпивает и его. Когда тоска немного отпускает, понимает, что хочет поскорей оказаться дома – там, где нет никого. Зовёт бармена, достаёт тугой кошелёк, вынимает из него крупную купюру, рассчитывается, отказавшись от сдачи, и, не глядя ни на кого, выходит из бара.

Но если бы он посмотрел, то мог бы увидеть, что в момент, когда он рассчитывался, глаза всех девушек в баре были обращены только к нему….

А бывает и так.

Семья, мужчина и женщина, испытывающие некоторые финансовые трудности, пытающиеся время от времени отвлечься от грустных мыслей при помощи секса.

– Как тебе сегодня, – спрашивает он.

– Нормально, не хуже, чем вчера…, – как-то слишком обыденно отвечает она.

Он чувствует, что она что-то не договаривает.

– Что-то случилось? – спрашивает он.

– Нет. Всё нормально…

– Но я вижу, что это не так…

– Успокойся всё в порядке, – чуть раздражается она, повышая голос.

– А что ты тогда кричишь?

– Просто надоело всё…

– Что надоело?

– Нищета надоела!

– Но ты же знаешь …, зарплату задерживают, скоро…

– И это тоже надоело – одни разговоры! – перебивает она.

Замолкают, обиделись, сердятся друг на друга, но их любовь пока никуда не ушла и через некоторое время они снова оказываются в постели. И снова на мгновение забывают о проблемах, что беспокоят их…. А чуть позже почти слово в слово повторяют недавний диалог.

И так раз за разом.

А ситуация не выправляется…

А она продолжает на него давить, пытаясь заставить шевелиться, задуматься о том, как трудно ей.

А он и без неё всё прекрасно знает, но не может решиться на перемены – бросить работу, где ему должны зарплату за несколько месяцев…, боясь, что станет только хуже. И ему не с кем посоветоваться, не с кем, кроме как с ней, обсудить текущие и возможные трудности. Но она ничего не желает знать – ей просто надо больше денег. И для неё неважно, откуда и как он добудет их…

– Ты мужик – ты и крутись, – частенько повторяет она давно заезженную фразу…

– Нет…, это не любовь, – мысленно всё чаще и чаще повторяет он, оставшись один.

И ошибается…

Конечно же, это тоже любовь… Такая же, как и в первых двух эпизодах…

Сильная, сметающая любые преграды, любовь к деньгам.

Самый обычный

Он был самым обычным одним из многих и ничем не отличался от других.

Днём работал, ночью отдыхал. Немного грустил, когда оставался один. Может быть, был чуть более крепким, чем другие, твёрдо стоял на ногах и не давал своей грусти развиться во что-то большее. Если он о чём-то и переживал, то людям, окружающим его, ничего не было заметно. А сам он никогда не жаловался. Когда бы и кому он ни понадобился, никогда не прятался и всегда был на своём месте. Всегда был прямолинеен и твёрд и, возможно, именно поэтому людям очень нравилось с ним работать. Но не только…. Отдыхать они тоже любили с ним. Ни одна вечеринка не обходилась без него. И хотя он был очень молчалив, но во многом помогал людям, и любые посиделки рядом с ним проходили и комфортней и проще.

Получалось, что он был просто незаменим…

Но так ли это было на самом деле?

Каждый из нас знает прекрасно, что незаменимых нет. И в любом случае, это ли главное? – Никакая незаменимость никогда не добавит обычной человеческой симпатии….

Так и с ним.

Кому-то он казался немного странным.

Кто-то считал, что его прямолинейность – не лучшая черта.

Кто-то его даже не замечал – скользнёт по нему равнодушным взглядом и отправится дальше.

Кто-то вообще считал его бесчувственным, как деревянный чурбан, безэмоциональным, не умеющим любить.

Ему это было немного обидно, ведь любить он умел – не совсем так, как большинство из нас и, не ожидая ответного чувства, но… он безумно любил женщину, на которую работал.

Она же его не любила…. Быть может, он ей немного нравился, но не более того. Она его просто использовала. Днём по работе, а по вечерам, время от времени, для своих любовных утех…. Естественно это его не устраивало, но он не умел отказывать людям, тем более, не мог отказать и ей…

И он терпел.

Терпел и скрывал свои чувства.

Просто жил и жил – молчаливый, прямолинейный, одинокий и в чём-то несчастный – много долгих лет, до тех самых пор, пока не подошла к концу его никчёмная жизнь.

И когда он состарился окончательно, люди, что окружали его, которым он помогал всю свою жизнь, просто от него отвернулись. Он перестал быть им полезен, и они без тени сожаления, взяли и выбросили его на помойку.

Всё-таки немного его жаль….

Хороший был письменный стол.

Материя и сознание

О первичности материи или сознания спорить глупо…

Представьте…

Идёте вы по улице, а поперёк дороги лежит человек без сознания.

Обычное дело.

Каждый человек изредка теряет своё сознание по тем или иным причинам, но никуда при этом не исчезает (кстати, нормальный факт, подтверждающий глупость такого спора) – он просто раздваивается на тело и сознание, зная прекрасно, что скоро соберётся опять, хотя в таком состоянии и не может знать ни черта. – Лежит себе и лежит, как бревно – несколько десятков килограмм бренной материи…

При этом, как мы помним, вы идёте по улице мимо него.

И вы, как добрый, отзывчивый человек, конечно же, постараетесь привести его в чувство – попробуете заставить это бессознательное бревно осознать себя…

И…

Он откроет глаза…

Посмотрит на вас удивлённо…

В его глазах появится осмысленность…, что в свою очередь, не сможет не вызвать радости у вас…

И именно в этот момент вы сразу поймёте, что нет никакой первичности или вторичности – всё существует и существовало всегда и одновременно – и материя и сознание… А при соединении этих понятий получилось уникальное существо – человек разумный – «хомо сапиенс», к которому без всякого сомнения относитесь и вы…

А человек, лежащий перед вами, ничего и не терял, а просто отпускал ненадолго своё сознание на перезагрузку… Возможно, к Творцу, который когда-то и создал всё по своему образу и подобию и одновременно. – Совместил несовместимые вещи – вдохнул душу в бесчувственное тело…, заставил его осознать себя…

А когда человек, валяющийся у ваших ног, начнёт шевелиться и попытается встать…, вы, конечно же, снова поможете ему…

А когда он поднимется, спросите:

– Как ты друг…!

И он ответит:

– Пошёл на хер!

Машина времени

Он просто шёл вперёд по улицам города, хотя прекрасно понимал, что идти, в общем-то, некуда. Накосячил он прилично. Он не хотел думать об этом, но факт оставался фактом – ни дома, ни где-то ещё его не ждали, а после того, как он потерял работу – не хотели видеть совсем.

Последнее собеседование, на котором он только что побывал, прошло так же, как и все предыдущие – на работу его не взяли. Он догадывался почему…. Понимал, что и в этом виноват сам …. Не понимал он другого – Как жить дальше?

И он просто шёл и шёл, не выбирая дороги, куда глядели глаза, не думая о том, что будет впереди, стараясь уйти как можно дальше. Он знал, что это не решит никаких проблем, возможно, добавит новых…, но и остаться уже просто не мог….

Вот если бы вернуть всё назад, начать сначала, думал он, повернуть время – большинство ошибок можно было бы избежать, многое сделать по-другому. – Да только так не бывает, и надеяться на это глупо, грустно заключил он.

Стал накрапывать дождь.

Он огляделся в поисках укрытия. Оказывается он почти вышел из города и оказался на пустынной его окраине, где раньше не был никогда. Справа чуть впереди виднелся заброшенный дом. Можно переждать дождик в нём, решил он, и устремился туда.

Дом оказался бывшим придорожным кафе, от которого остались только стены. Огромные от пола до потолка окна зияли мрачной пустотой. В них беспрепятственно залетал усиливающийся с каждой минутой ветер, поднимая с пола бывшего кафе мусор, копившийся там годами.

Так себе укрытие, но от дождя спасёт, подумал он и вошёл.

Отчасти он оказался прав. Крыша над головой у него появилась, но пыль, что гонял по помещению ветер, мешала толком открыть глаза. Он мгновенно покрылся этой пылью. Собрался выйти обратно на улицу, но там уже начиналась настоящая буря, и ливень стеной отрезал от него путь к отступлению. Ветер между тем усиливался. Косой дождь, подгоняемый ветром, свободно влетал в пустые окна кафе, перекрывая почти всё помещение, правда, прибивая немного к полу пыль.

И здесь жопа! – подумал он, стоя прижавшись к дальней от окон стене, с мокрыми до колен ногами, пытаясь спасти от дождя всё остальное. Вот всё и встало на свои места, рассуждал он, трогая свои волосы, ставшие от пыли, как солома, пытаясь стереть, но только ещё больше размазывая грязь по лицу. – Я уже выгляжу, как свинья. – Даже если выйти под дождь эту грязь так не смоешь, скорее, она просто покроет всё тело более равномерно. А когда я высохну – стану похож на настоящего бомжа. – Вполне закономерный итог моей жизни.

Так он и стоял, а буря за стенами кафе и не думала прекращаться. Наоборот, она только усилилась. На месте, где он стоял, стало оставаться бессмысленно. Он уже был мокрым почти до пояса и чувствовал, что очень скоро промокнет весь. Требовалось найти более надёжное укрытие.

Но где его тут найдёшь? – рассуждал он, видя только дверь, через которую вошёл, полуразрушенную стойку бара справа от себя и несколько навесных шкафов сразу за стойкой. – Спрятаться под стойкой? – Но он видел, что под ней уже скопилось достаточно воды, а сидеть в луже казалось немногим лучше.

И всё-таки, продолжал думать он, укрытие должно быть, в любом кафе есть подсобные помещения, и не бывает так, что из зала нет к ним никакого прохода. – А единственное место, понял он, которое я не вижу и, где такой проход может быть, есть только между навесными шкафами за стойкой бара.

Его догадка оказалась верна.

Между шкафами действительно оказалась дверь, но она была закрыта на навесной замок.

Опять облом! – подумал он, чувствуя, как в нём закипает злость. – Ну, уж нет! – решил он. – Эту дверь я открою всё равно.

Он внимательно осмотрел кафе.

У боковой стены он увидел штук двадцать кусков металлической трубы отопления, кем-то заботливо приготовленных, для сдачи в металлолом. Недолго думая метнулся к этой куче, выхватил из неё кусок трубы с метр длиной, быстро вернулся к двери и сорвал замок.

Его взгляду открылось помещение без окон. Открытая дверь позволяла немного его осветить, и он смог разглядеть, что на полу вдоль одной из стен лежали три надувных матраса, у другой… стоял ободранный стол с тремя стульями. У дальней стены с трудом просматривался штабель из пустых деревянных ящиков, куча какого-то тряпья и ещё что-то накрытое куском брезента. В центре этого помещения стояло старое кожаное кресло.

В этой комнате было мрачновато. Он пошарил за дверью рукой в поисках выключателя и к своему удивлению его нашёл. Попробовал включить свет и он, к ещё большему его удивлению, включился. Тусклая одинокая лампочка на потолке не могла полностью развеять мрак, но позволяла закрыть в комнату дверь, отсекая сырость и ветер.

На двери, когда он её закрыл, оказалась задвижка, а за дверью масляный радиатор и удлинитель к нему. А вот это уже неплохо, подумал он. Согреться и высушить промокшую одежду, ему было необходимо. Он закрыл на задвижку дверь. Поискал розетку и на одной из стен её нашёл. Подключил обогреватель, подкатил его к креслу. Сходил к куче тряпья и нашёл в ней сравнительно чистое одеяло. Набросил его себе на плечи, считая, что хуже от этого уже не станет…. Сел в кресло, поставив масляный радиатор между промокших ног, завернулся в одеяло плотней, и немного согревшись, заснул.

Разбудил его сильный грохот – кто-то выламывал в его комнату дверь.

Хозяева надувных матрасов пришли, понял он.

Сбросил одеяло, поёжился – его одежда высохла не совсем, и поплёлся открывать дверь.

– Хорош колотиться! – крикнул он. – Сейчас открою!

За дверью затихли.

Он открыл задвижку, распахнул дверь и увидел двух сомнительного вида мужчин неопределённого возраста, которые внимательно и хмуро смотрели на него. Один из них опирался на ручку тележки с какими-то мешками, другой держал в приподнятой правой руке приличного размера камень. Им-то они и пытались сломать дверь, мелькнула у него мысль.

– Извините, что вторгся без приглашения. Дождик…

Договорить ему не дали. Неожиданно он получил сильный удар камнем прямо в лоб и потерял сознание.

Очнулся он на матрасе всё в той же комнате с жуткой головной болью. Два человека, что его вырубили, сидели за столом у противоположной стены. Увидев, что он зашевелился, один из них сказал:

– Ты, Василий Петрович, на нас не обижайся. Вырубить тебя было необходимо. Мы же не знали, что за человек к нам пришёл. Теперь видим – нормальный человек. Замок, правда, сломал, но мы его уже починили. – Купили новый. И компенсацию за работу, и моральный ущерб ты уже заплатил. Оставшиеся деньги и свой паспорт можешь забрать, нам чужого не надо. А хочешь, присоединяйся…, голова, наверное, болит. – Лекарство есть, – с усмешкой добавил он и картинно взмахнул рукой, указывая на стол.

Василий попробовал встать с матраса, но закружилась голова, и получилось только сесть.

– Если сам встать не сможешь, то сотрясение серьёзное и наше лекарство тебе не подойдёт, – сказал второй мужчина из-за стола.

– Доктору можно верить, он двадцать лет в больнице отработал пока не выгнали за пьянку, – добавил первый.

– Профессор, задолбал уже, сколько раз тебе говорил – прошлого нет – оно умерло, лучше наливай.

– Пациента поставишь на ноги тогда и налью.

– Сам встанет.

– А лёг он тоже сам?

– А лёг он под лечебный камень. Теперь лишний раз подумает, прежде чем ломиться в чужой дом.

Василий между тем встал на ноги. Постоял немного. Почувствовав, что головокружение прошло, а головная боль сместилась ближе к переносице, решительно направился к столу и сел на третий свободный стул.

– Пациент почти здоров, – сказал Доктор, – несколько обширных гематом вокруг глаз немного затрудняют зрение, но никак не мешают выписке. Забирай свой паспорт и проваливай!

– Док, не спеши, – сказал Профессор, – выгнать его мы всегда успеем. Человек старался на закуску и выпивку денег дал, а ты сразу проваливай…. Ну куда он в таком виде трезвый пойдёт. На бомжа пока не совсем похож – сразу в полицию заберут.

– Ладно, наливай…. и ему тоже.

– Пить будешь, Василий Петрович? – спросил Профессор.

Наверное, стоит с ними немного выпить, подумал Василий. – Идти ему было по-прежнему некуда, а в том виде, что он был, скорее всего, и не стоило. Требовалось хоть как-то почистить одежду и дождаться темноты – приложили камнем похоже крепко – фингалы на пол лица. Кроме того, он не видел на столе ни своего паспорта, ни кошелька. А в нём были все его оставшиеся сбережения – тысяч восемь, если отнять компенсацию, прикинул он. И отдадут ли они всё это, как обещал Профессор, Василий, не знал. Похоже, Доктор, решил не отдавать деньги.

– А сколько сейчас времени, – спросил он.

– По часам принимаешь? – спросил Доктор.

– Пятнадцать тридцать восемь, – сказал Профессор с усмешкой.

– Тогда буду!

И они стали пить. Постепенно разговорились. А когда водка закончилась, Профессор достал из кармана паспорт и кошелёк Василия и отдал ему. В кошельке оставалось примерно столько, сколько он и рассчитывал – семь тысяч пятьсот рублей, и полторы тысячи из них он бросил на стол. Доктор всё понял, молча взял деньги и минут через пятнадцать вернулся назад с полным полиэтиленовым пакетом…

И они продолжили беседу и стали пить опять.

Оказалось, что и Профессор и Доктор были вполне приличными людьми. У них, как и у него, тоже не всё складывалось в жизни…. И в какой-то момент им, как и ему тоже пришлось бросить всё и уйти…

Когда их беседа стала совсем доверительной, Профессор и Доктор рассказали, что недавно похоронили друга, от которого остался лишь надувной матрас.

– Оставайся если хочешь, место пока свободно, – сказали они.

– Не знаю пока, – ответил Василий, – наверное, попробую вернуться назад.

– В прошлое что ли? – спросил Док.

– В какой-то степени….

– Прошлого нет, оно умирает, когда рождается будущее, – добавил Доктор.

– Не слушай его, – сказал Профессор улыбаясь. – Если что…, у нас «машина времени» есть.

– Говно это, а не машина, – возразил Док. – И не работает всё равно.

– Штепсель поменяй и заработает!

– Сам знаешь…, мне это на хрен не нужно…

– А что за машина? – заинтересовался Василий.

– Пошли, покажу, – оживился Профессор.

Они прошли в дальний угол комнаты. Там, как уже видел Василий, стояло что-то накрытое куском брезента. Профессор одним резким движением сбросил этот брезент. Тусклая лампочка на потолке не позволяла толком разглядеть этот аппарат, но то, что Василий увидел – ему понравилось. Округлые формы из тёмного дерева, окантовки углов из хромированной стали, дисплей на лицевой панели, множество кнопок из пластика, имитирующего слоновую кость. На верхней части аппарата надпись «МАШИНА ВРЕМЕНИ».

– Ни фига себе…! – вырвалось у Василия.

– Понравилось?

– Не то слово…

– Самая дорогая вещь, что есть у меня….

– Так она действительно может в прошлое…?

– В некотором роде ….

– Давай включим.

– Штепсель надо поменять, а его нет.

– Может пока от шнура обогревателя взять?

– Нет, от обогревателя нельзя, но появилась идея. Где-то у меня старый чайник был…, хотел восстановить на продажу, но похоже, там элемент питания выгорел полностью.

Профессор метнулся куда-то за кучу тряпья, погрохотал там немного, отбрасывая что-то ненужное, и вернулся с чайником в одной руке и с отвёрткой в другой.

– Вот, – сказал он, протягивая Василию, чайник и отвёртку, – открутишь от него вилку и аккуратно поставишь на аппарат. Без меня ничего не включать.

– Понял.

– А раз понял, пойдём, выпьем, а то Док уже заскучал.

Они вернулись к столу. Доктор не просто скучал, он спал за столом, положив голову на скрещенные руки.

– Может оно и к лучшему, – сказал профессор. – Не любит он мою машину. Подозреваю, что это он у неё штепсель сломал.

Профессор наполнил стаканы и выдал тост:

– За удачный эксперимент!

Выпил, поморщился, занюхал рукавом. Василий последовал его примеру.

– Ну что начнём?

– Начнём, – ответил Василий, думая, что здесь что-то не так. – Слишком уж как-то просто. – Заброшенное кафе. Два бомжа. Машина времени в подсобке. Да с такой машиной можно весь мир перевернуть, а они старые чайники восстанавливают и ничего не меняют. С другой стороны, размышлял он, Профессор, если верить его рассказам, раньше учёным был – может и правда, непризнанный гений. Отчаялся человек вот и не хочет больше ничего от жизни. И его друг, Доктор, такой же… А вот я не такой… Я этот шанс упускать не…

– Я сам вилку поменяю, а ты пока отключи обогреватель, подтаскивай удлинитель и пыль с машины смахни, – сказал Профессор, прерывая мысли Владимира, протягивая ему тряпку…

Через десять минут всё было готово. Профессор воткнул вилку в удлинитель, включил какой-то тумблер на задней панели машины, и она сразу ожила. Затрещали какие-то шестерёнки в её глубине, забегали разноцветные огоньки на её дисплее. Вспыхнула пульсирующим светом надпись «МАШИНА ВРЕМЕНИ».

– Готов? – спросил Профессор.

– Вроде да…

– Тогда жми любую кнопку!

– Как любую…?

– Жми не бойся. Пробный запуск!

И Василий нажал.

Скрип в машине усилился, но это продолжалось недолго. Дисплей разгорелся ярче, окрасился равномерно-синим цветом, и на нём появилось странное слово «ПОВОРОТ».

Профессор улыбался.

– Работает! – радостно воскликнул он.

Василий с удивлением посмотрел на него.

Машина заскрипела снова и сквозь скрип стала пробиваться музыка и какой-то голос…. Через минуту Василий смог понять, что из машины доносится песня и смог разобрать слова: «Вот новый поворот и мотор ревёт, что он нам несёт, пропасть или взлёт, омут или брод и не разберёшь, пока не повернёшь за… По… во… рот…»

– Что это? – немного испуганно спросил он Профессора.

– Как что? – удивился тот. – «МАШИНА ВРЕМЕНИ» не слышал что ли никогда?

Василий молчал. В этот момент ему не хотелось говорить, ему казалось, что он тонет, захлёбывается, а может быть, уже и утонул в какой-то вязкой темноте, где нет ничего – ни пространства, ни времени, ни прошлого, ни будущего….

– Ну почему мне так не везёт? – сокрушался Профессор. – Сначала Доктор, теперь вот ты…. И никто не хочет составить мне компанию, мешает нормально погрузиться в прошлое…. А эту песню, между прочим, стадионы хором пели…, просили исполнить на бис…. Я сам когда-то её пел в этом кафе… и Доктор тоже…. Только вслушайся…, какие слова…, так и тянут за собой. Но лично меня всё-таки почему-то больше назад….