Поселок

И чтобы их получить, естественно ее потянуло на любопытную экскурсию по местности. Так

хорошо она себя еще никогда не чувствовала. Никакого опасения за свою жизнь, куда и

делось чувство самосохранения, никакой инфантильной сдержанности предрассудков

советского воспитания гостя в чужом доме, никакой скрытности, хотя тайн во сне не могло и

быть. Словом лишилась всего того, что было в ней самой в изобилии.

Она вышла в просторный холл, обставленный по всем правилам звездных гостиниц – с

вальяжными креслами и софой, телевизором непонятной модели, во всяком случае, ей

неизвестной, зеркалом во всю торцевую стену, переходящим в потолок и кадкой в углу с

молодой пальмой. На полу, приятно лаская подошвы ног, стелился еще не приглушенный

ногами палас. Из холла вели четыре двери с эмблемами – одна в Toilet, другая – с рисунком

душа над головой – в ванную, третья – более фундаментально выглядевшая с надписью

115

«Exit» – на выход. Была еще дверь без опознавательных знаков. Из нее доносились тихие

шуршания, ритмичные учащающиеся звуки соития и частого посапывания, по звуку

принадлежащие женщине. Но почему не мужчине? Ведь чаще всего мужчина сопит, а

женщина кричит, если страстная, естественно. Как вот, например, она. И откуда у нее эти

мысли? Какие? Вульгарные!.. Раньше она такого за собой не замечала. То есть, не исключено,

что они, конечно, были, но не на поверхности и, во всяком случае, не на языке. Такое

впечатление, что ее раздели, обнажили ее душу и заставили исповедоваться в том, что раньше

со стыдливой тщательностью скрывала. А теперь пришло время со вкусом обнажить

окружающее лицемерие, чтобы получить от этого ликующее наслаждение! И в самом деле –

эта дверь и то, что происходит за ней! Да это же настоящий траходром! «Ни стыда, ни

совести», – сказал бы отец, если бы, не дай Бог, появился тут. Она подумала, и испугалась: в

этом сне мысли приобщаются к сюжету. И чтобы не свершилось это… она даже побоялась

назвать что именно… тут же вычеркнула из сознания подменой другой текущей мыслью.

Похрапывающие движения и придыхания участились, что-то о деревянное стукнуло и

неожиданно все стихло. «Ну вот, – подумала она, – как и должно было этим закончиться.

Теперь, пожалуй, можно и зайти».

В открытой двери она застыла от неожиданности. Глазам предстала чудесным образом

оборудованная кухня с самыми современными приборами и приспособлениями, каких она

еще никогда не видела. И только здесь, во сне, ей неизвестным благодетелем предоставлена

теперь такая возможность, не только увидеть это чудо кухонной техники, но и потрогать

руками, а может и попользоваться… У рабочего стола, отчищая терку от настроганной свеклы,

стояла ее самая близкая подруга! Она хотела возмутиться, сказать, какого черта подруга

портит свой маникюр, в то время как рядом стоит автоматическая шинковка? Но тут же

забыла об этом и бросилась подругу обнимать.

– Как ты здесь оказалась? Я подумала совсем о другом.

– Не всегда сбывается так, как думаешь.

– Да, но только не в этом сне.

– А ты считаешь, что это сон? – на лице подруги возникла скептическая улыбка.

– Ну конечно. И он мне все больше нравится.

– Чем же? – улыбка расплылась еще больше.

– Тем, что все, как ты подумаешь, так и происходит. Значит ты сама себе хозяйка, дорогая.

Рассказывай, что нового?

– Ты какая-то странная. Что может произойти?

– Может, вышла замуж… – решила пошутить она.

– Замуж за одну ночь?!

– А почему нет? – улыбаясь, настояла она.

– Здрасти! Вчера только виделись. Я успела только переспать, как и ты.

– Ну вот, – обрадовалась она, – с кем, если не секрет?

Подруга секунду испытывающе рассматривала ее. Но опомнилась и поспешно добавила:

– С тобой.

Улыбка с ее лица, наверное, сползла, потому что подруга настороженно ждала реакции.

– Что значит «со мной»? – она растерянно обвела подругу расширенными зрачками, –

подожди. Хочешь сказать, что в моем сне ты с самого начала?

Подруга теперь уже не на шутку рассмеялась:

– В нашем, дорогая моя, сне. В нашем! Тебе нравится? А мне ой как! Я и не мечтала о

таком курорте. И точно знаю, если бы не ты и твой поклонник, с каким мы пришли сюда,

никогда бы не побывала в Турции при таких апартаментах! Тебе, милая, огромное спасибо! –

116

подруга снова принялась с благодарностью обнимать ее. – Вот готовлю тебе, моя принцесса…

Будет вкусный борщ на обед. Теперь ты у меня принцесса, а я твоя прислуга по роли.

– Ничего не понимаю, – махнула она рукой и с наслаждением потянула аромат чего-то

очень аппетитного готовящегося на пяти-конфорочной электроплите. – Ну да ладно. Оно мне

надо – разбираться во сне! Мне просто интересно, вот и все! Что будем делать? Подруга?

– А что? Завтрак уже готов. Пока ты наведешь туалет-макияж, я накрою на стол, и будем

есть. Не возражаешь?

– Ну, ты даешь! А кто бы возражал?! Просто все это как-то странно. Ну да ладно, пойду,

как скажешь… – она пошла, настороженно переступая границу кухонной двери и закрывая ее

за собой с чувством неожиданного превращения только что увиденного в недавно

представленный кабинет для сексуальных развлечений.

За столом пошли странные разговоры. На темы, которые возникали сами по себе, как ей

казалось, или, что вернее, – из уст подруги, как из рога изобилия. Говорили о том, чего еще не

хватает таким, как они, к тому, что поимели, к тому, что наверняка еще будет. Впрочем, в

основном эти темы как-то незаметно и невольно подняла она, а казалось что они вместе,

иначе подруга не возникла бы с недовольным, но осторожно-скромным видом.

Потупив взгляд, подруга заметила:

– Дорогая, только у нас с тобой разные посадочные места. А значит и разные интересы

запросов.

– Как это?

– Ну… Только ты смотри, не пожалуйся на меня своему поклоннику. Он меня вмиг уволит,

и тогда я лишусь этого, как ты говоришь, сна. А мне, милая, как и тебе, начинает очень

нравится это… Да не то слово, – вдруг вскрикнула подруга, – я такой сказки в своей жизни не

только в настоящем сне не видела, но знаю точно никогда и не увижу в будущей жизни. Это,

знаешь, дорогая моя, не для нас, советских плебеев, вдохновленных коммунистическим

будущим, – подруга неожиданно опасливо оглянулась и, наклонившись вперед, доверительно

зашептала, – я надеюсь, здесь агентов-невидимок из КГБ твой сон не предусмотрел?..

Искренне и благодарно она рассмеялась в хитрые сощуренные глаза подруги на

политическую шутку, ибо прекрасно знала эрудицию своей самой близкой подруги на

подобные темы и всегда восторгалась ею.

– Ты меня уморила. Но я поняла, что совсем другое ты мне хотела сказать. Верно?

– Да! – вспыхнула та, – просто одна тема перебила другую. Я хотела сказать, что, имея то,

что мы имеем, у каждого из нас в зависимости от титула, в нашем сне нам обязательно

захотелось бы еще чего-то такого, от чего наша развращенная душа растаяла бы

окончательно.

– Например?

– Например, мне не хватает того, что на первый момент поимела ты: прислугу. . но

конечно, хорошо оплачиваемую, а иначе кто же захочет пахать за копейки. Сногсшибательный

комплект косметики, каким ты только что в туалетной комнате пользовалась… кстати, не

стесняйся, дорогая, смелей открывай коробочки с кремами, лосьон-тоником и водой, пробуй

набор помад всех цветов радуги подряд, пока не найдешь подходящий тебе оттенок…

запомни, это все твое. Разберись с импортными прокладками разных производителей страны

проклятого капитализма, а может тебе понравится «Tampax».

– А что это? – притворно смеясь, спросила она.

– Ну, вот попробуешь, тогда узнаешь. Это, конечно, не то, что ты с такой тщательностью

присобачиваешь у себя между ног, и прикрепляешь, чем попало, чтобы не дай бог где-нибудь

в троллейбусе… ну, сама понимаешь. Потом…

117

– Ой, какая ты вульгарная, – перебила она подругу, – я тебя такой не знала! Ну, хорошо, –

извинительно пресекла она себя, вспомнив, что все происходит во сне, – а мне чего не

хватает, по-твоему?

– Тебе? – подруга от неожиданности задумалась, но всего лишь на мгновенье, и в

следующую секунду ляпнула:

– Опытного трахальщика.

– Ну, ты даешь!

– А что?

– Я же замужем!

– Ну и что?.. – подруга сделала паузу, выжидая время на сообразительность. – Да

успокойся ты! Это же твой сон! Никто не узнает. Имеешь право наслаждаться тем, чего ты

еще не испробовала. Того, чего тебе не позволило высоконравственное советское воспитание.

Она подумала и не смогла не согласиться с точными логическими доводами подруги.

Очень уж все было убедительно. А главное – интересно. Захотелось услышать еще чего-

нибудь эдакого остросюжетного, но в этот момент открылась входная дверь, и в холл вошел

непроизвольной уверенной походкой мужчина. Крупного атлетического телосложения, в

спортивной майке для тяжелоатлетов, он внушал неопровержимое впечатление «Костолома».

Она невольно залюбовалась здоровым накаченным телом Геркулеса. Ну, как в сказке:

подумала, и «это» явилось тут же!

Геркулес подошел вплотную к столу, посмотрел не на подругу и нее, а только на нее. Лицо

у него было с той волевой мужской красотой, о которой говорят «лицо хищника», – широкое,

с мощными желваками скул, глаза голубые, стремительные, нос прямой орлиный.

Подруга изменилась в лице.

– Кофе, – коротко сказал он. Отодвинул стул, приставленный к столу, как раз между нею и

подругой, сел, не отрывая от нее немигающего взгляда.

Подруга сорвалась с места и юркнула в кухню.

Он несколько минут отхлебывал кофе, слегка с наслаждением морщась, изредка

посматривал на нее и только пару раз – на подругу. Создавалось впечатление, словно

присматривался, выбирал будущую партнершу на ночь… а может и на все двадцать четыре

часа, а может и на все дни пребывания в этом теперь уже их сне. Только неизвестно, в

качестве какой роли останется подруга, если он выберет ее, в чем, кстати, она почему-то и не

сомневалась. А раз подумала в свою пользу, то по закону сна, так и будет.

– Ты заканчивай и пошли, – сказал он, все так же, не отрывая своих пронзительных глаз от

нее, и кивнул в сторону спальни. Она насторожено посмотрела на подругу, в ответ получила

согласительный едва заметный кивок и на секунду прикрытые веки, кто-то внутри нее в знак

согласия с готовностью вытер ей салфеткой губы. Уловив взгляд в сторону подруги, Геркулес

произнес:

– У нее другие обязанности. Пока мы там с тобой займемся, она все уберет, приготовит к

обеду и будет на стреме, если понадобится. Пошли. – Он легко поднялся, протянул ей

широкую мускулистую руку, мощность которой без малейшего труда обеспечила бы ей

посадочную перекладину качели в лесопарке, наскоро привязанной к деревьям. Она отдала

ему свое узкое запястье и покорно пошла за ним. Ее поведение ей было странным, за нее кто-

то все делал, как хотел этого Геркулес.

Прикрыв за собой дверь, даже не провернул торчащий в скважине ключ, он подошел к

платяному шкафу, открыл половинку, где на плечиках висели различные модели легкой

одежды.

– Сними с себя всю эту дрянь, – он сексуально провел рукой от плеча к ее бедру,

задержавшись на ягодице, что означало «все», – надень халат, какой понравится. Работать

118

будем Prolongatus* – долго и утомительно. Вспотеешь. А я ненавижу потливых женщин, – и

усмехнулся.

Она направилась к шкафу, по пути подошла к двери, чтобы закрыть ее на ключ.

– Не надо, – сказал он спокойно, как о пустяке, – твоя подруга тогда не сможет зайти.

Возможно, и она мне понадобится. А мы в это время будем заняты, – и подошел к другому

отсеку шкафа, открыл его, достал раскладное деревянное приспособление. Конструкция была

непонятна, немного напоминала раскладной стол или приспособление для сексуальных игр

или… в общем, ничего хорошего. Только почему-то ее нисколько не пугало что будет с ней в

ближайшие минуты и часы. На то, что будет с ней еще дальше, фантазии у нее не только не

хватало, она просто в голове не возникала.

Он перенес приспособление поближе к окну, несколько движений оказалось достаточным,

чтобы непонятное превратилось в очень знакомую конструкцию. Где-то она это уже видела:

кусок серванта, где предположительно должна стоять посуда. Но здесь посередине на полке

лежала толстая общая тетрадь Роберта с записями. Полкой ниже лежал ее фотоаппарат «Зенит

Е» с насадками, каким-то образом готовый к съемке. Теперь ей стало понятно, зачем все

«это»: на столе во время секса третий… это, безусловно, будет ее подруга… начнет снимать

весь процесс на обратимую пленку для диапозитивов. Значит у Геркулеса такой бизнес.

Запрещенный в Советском Союзе. Поэтому они с подругой здесь, на «курорте»… в Турции?

Геркулес показал на стол ладонью вверх, что, как она догадалась, ей надлежало снять халат

и лечь. Она подошла, стеснительно глянула на огромного звероподобного мужика и,

расстегивая халат, хладнокровно подумала: «Сейчас уляжется на меня и раздавит…»

– Нет, это не понадобится, – сказал он, насмешливо скривив улыбку.

– А что, прямо в халате? – недоуменно спросила.

– Ну, как хотите… снимите потом, если станет жарко, – иронично приподняв брови, нехотя

заметил он, неожиданно перейдя на «вы». – Сейчас только начало дня.

– Тогда…

– Не понятно? Ты мне нужна для дела, а не для тела, – раздраженно сообщил он. – Можно

на «ты»?

Она безупречно пожала плечами:

– «Ты» уже был.

– Тогда внимательно слушай условия нашей работы и твоего выживания в этом диком

месте.

– А разве это не сон?

Геркулес откровенно улыбнулся:

– Ну конечно. Для тебя это настоящий сон от грустного к радостному и наоборот. В

зависимости на что заработаешь.

– Что я должна делать и для чего?

– На первое отвечу. На второе – пошлю. Согласна?

Она обидчиво пожала плечами.

– Ничего не поняла.

– Учитывая твои небольшие навыки фотографа, проведем профессиональное обучение

скрытой съемки в условиях бдительного наблюдения хозяина за своим объектом. Ты будешь

фотографировать то, что в этом, – он взял тетрадку и потряс ею перед самым ее носом, –

талмуде. Каждый день в нем будут появляться все новые записи, и ты их должна

систематически незаметно от хозяина фотографировать, а пленки тайно передавать своей

лучшей подруге. Если хозяин заметит или застанет тебя за этой преступной шпионской

работой, вывезу в местные джунгли и брошу там на россуд зверья и охотников за ведьмами.

Кстати, самые опасные из них для тебя – охотники за ведьмами. Они быстры и стреляют без

119

промаха. Поняла? Вот так. А как ты хотела? Иначе скрытной съемке тебя никогда не научить.

И еще. Охотники иногда будут тебя обучать некоторым приемам выживания в экстремальных

условиях. Потому, как не верю в гениальную способность Штирлица-2 в твоем лице, и тебе

все равно придется спасаться в качестве дикого зверя от охотников. Короче! Твою наработку

будем проверять на практике. Малейший промах – смерть, справишься – жизнь. Надеюсь,

теперь все поняла.

Теперь она впервые почувствовала свое небезразличное отношение к обстоятельствам.

Такое бывает только в реальной жизни… или в жутком потливом сне.

– Прямо сейчас?

– Прямо сейчас. Начинай пока что при мне. Посмотрю, на что ты способна.

– Но у меня там нет пленки. Нужна малочувствительная. Выдержка очень длинная… –

показала она на фотоаппарат.

– Не суетись. Я заменил.

Она взяла тетрадку, раскрыла, привычным движением взвела рычаг камеры.

– Начинать с первой страницы?

– Титульный лист разрешаю пропустить, – издевательски заметил он.

В окошке зеркальной камеры, наведя на резкость, она прочла заголовок: «Исследования

воздействия установочных мантр на психику в состоянии просоночного сна пациента». Она

нажала на спуск. Приятный шипящий звук продолжительной выдержки обозначил первый

кадр.

Она положила камеру на стол и посмотрела на Геркулеса.

– Правильно. Умничка. Теперь извлекла пленку, тетрадку положила на место, как лежала и,

не замечая меня, как будто меня нет, отнесла подруге. Она сейчас на кухне. Впрочем, можешь

завтра. Давай!

Она положила тетрадку на место, перемотала пленку, открыла крышку фотоаппарата.

Наконец пленка в руке. Она быстро спрятала ее в карман халата. Оглянулась. Геркулеса не

было… А вместо утреннего света в окне, на потолке теперь уже горела люстра. Она удивилась

этому и выключила ее. В щелях двери в комнату, где спал муж, просвечивался свет. Вначале

послышался шорох, затем дверь открылась…

В проеме стояла тень Роберта.

Он подошел, щелкнул выключателем. Щурясь от внезапного света, возмущенно спросил:

– Дорогая, ты что, ночью фотосъемками занимаешься? Дня мало?

Женечка содрогнулась от мысли, что теперь ее осторожность провалилась, Геркулес

выполнит свои условия и отправит в дикие джунгли, где за ней будут охотиться как за

ведьмой в древние времена. Она нащупала кассету в кармане и успокоила Роберта:

– Извини. Я тебя разбудила. Мне что-то нехорошее приснилось. Все. Я ложусь. И потуши,

пожалуйста, свет.

Глава 30

Свет и тьма

Когда свет погас, она поняла – прокололась. Перед ней стоял Геркулес и его вид не обещал

ничего утешительного. Был яркий знойный день, но ей не показалось жарко, наоборот – ее

знобило. Глаза хищника на лице Геркулеса уничтожали. Кроме того, в них загорался огонь

страстного желания насладиться ее муками. Она это ощутила всеми своими фибрами. Озноб

медленно переходил в холод предстоящего испытания.

120

– Ты правильно поняла – за свои поступки нужно платить. Иди, тебя покормит твоя

подруга. И хорошенько подкрепись. Тебе твои силы сейчас пригодятся. Мы уезжаем в

джунгли. Там тебя оставлю. Приеду через сутки. Если окажешься физически способной

работать дальше – заберу, нет – оставлю на гостинец зверью. Все. Давай, – сказал и

повернулся к выходу.

– Но, пожалуйста… на первый раз… – взмолилась она, наконец.

Он остановился, смерил ее жесткими глазами.

– Допустим. Но все, на что я могу быть снисходительным – предложить тебе самой явиться

ко мне. Встретиться в кафе. В неформальной обстановке. Это тебе зачтется.

Он исчез в дверях комнаты, внезапно, как и появился.

Она пыталась кинуться ему в ноги, молить о пощаде и не смогла. Рук она не чувствовала,

ноги слились воедино как в ступе ведьмы, и передвигаться с их помощью было тяжело и

больно. Уж не помнит, как оказалась за столом, накрытым ароматно пахнущим обедом, где

сидела ее лучшая подруга. Вид у подруги был веселый. Похоже, она была не в курсе.

Говорить с ней не хотелось. Борщ был прекрасным возбуждающий аппетит, но рука не хотела

подчиняться и тяжело несла полную ложку ко рту.

– Да брось ты, тебе нужно хорошо поесть на дорогу, – сказала подруга, не меняя

настроения. – Все равно ничего не изменишь. Чему быть, тому не миновать.

– Ты знаешь?

– Да. Но ты не переживай. Это всего лишь сон.

– Нет, подруга. Это уже не сон. Сон был, пока меня не застал муж за съемкой. Вот я и

погорела. Теперь сон это или не сон – придется расплачиваться. Что мне делать, подруга?

– По-моему нужно расслабиться. Нервы и напряженка никогда не приносили успех.

Попробуй.

– Но я еще не передала тебе кассету. Кстати, муж не видел ее у меня и не знает, что именно

я снимала. Разве я нарушила условия?

– Вызвала подозрение. А подозрение дает повод для размышлений. И не известно, к чему

эти размышления приведут. Поэтому, не обольщайся…

– А может мне прийти к нему, как он сказал, в кафе?

– Может. Только зачем? Сыграть с ним в любовь?

– А может, ты возьмешь пленку у меня сейчас?

– Нет, дорогая. Здесь во сне мне негде хранить. Проснусь, и ее не будет. Приноси ко мне

домой. Договорились? – отказала подруга.

Она с сожалением вздернула плечиком:

– Ладно. Когда?

– Ну не сейчас же! – засмеялась подруга. – С утра буду весь день дома. Приходи.

– Если останусь жива, – тихо заметила она.

– Останешься. Даю гарантию. Потому, как это сон.

– Вот это я бы не утверждал с такой уверенностью, – злорадно улыбаясь, проговорил

неожиданно появившийся Геркулес.

Подруга в страхе вся съежилась. Веселое выражение на ее лице как метлой смело. Такой

фатально жесткой, безжалостной метлой, как у ведьмы.

– Хочешь убедиться? – продолжал он. – Тогда запоминай, – он поднес настольное зеркало,

стоявшее на туалетном столике, к ее лицу. Другой рукой приблизил зажигалку к ее

подбородку, нажал на рычаг. Вспыхнуло пламя. Дикая боль вырвала истерический крик из

легких. Она понимала, что кричит, но голоса не было слышно. В отражении зеркала, белея в

центре, возникло красное пятно. Оно горело. Геркулес тихо восторженно засмеялся, отвел

зажигалку и уверил:

121

– Если сон, то когда проснешься, этого не будет. Давай. Давай выпей, охладись, – добавил

он голосом мужа. И поднес к ее губам стакан воды.

Она подняла голову, в комнате уже серел рассвет, и с ненавистью посмотрела в лицо мужа.

– Выпей. Станет легче, – повторил он.

Она отхлебнула.

– Это сон, милая, – сказал Роберт, убирая от губ Женечки стакан.

– Нет, Роберт. Не сон, – бесцветным голосом проговорила она. – Дай зеркало. Там, –

Женечка показала трясущимся пальцем на туалетный столик.

– Оно здесь, дорогая, – разбито вымолвил он, поднимая зеркало с подушки. – Ты что, с ним

спала?

– Да… То есть, нет. Он мне показал в нем мое лицо.

– Он? Кто «он»?

– Геркулес.

Роберт минуту изучал лицо супруги.

– Это тот, что во сне?

– Нет. Он наяву, – скупо ответила.

Она коснулась пальцем подбородка. Недавняя боль снова обожгла то место, куда Геркулес

поднес зажигалку.

– Роберт, пожалуйста… посмотри. Что у меня здесь?

Он извлек очки из кармана пижамы и нагнулся к ее лицу.

– У тебя красное пятно, милая. Похоже на ожог. Где это ты успела. Ночью, когда я к тебе

зашел, этого не было.

Женечка в смятении схватила зеркало, поднесла к лицу. На подбородке и в самом деле

вспух эллипс ожога. Она отрешенно вернула зеркало Роберту, прошептала дежурную фразу:

– Не знаю откуда…

– Тогда вот что. Одевайся и пошли завтракать. Скоро шесть.

– Так рано? – безразлично сказала она.

– Ничего, сделаем исключение, выпьем по чашечке кофе с коньячком из кафе, по

бутербродику. Потом я тебя выведу погулять, проветрить мозги от дьявольских наваждений,

пока свежее утро, и ты мне расскажешь, что ты снимала, – говорил он, обнимая Женечку,

вздрагивающую в нервном ознобе.

– Я согласна. Но мне нужно съездить кое-куда. А после этого поеду к Рите, – поспешно

отговорилась она, испугавшись, что ее шпионская деятельность вот-вот может раскрыться.

– В таком состоянии?

– Но я же не сплю. И потом она мне кое-что, наконец, объяснит. Не такая уже я дурочка,

как вам кажется, – добавила она и подумала, что если бы он уехал… и лучше надолго, то это

был бы самый идеальный вариант сейчас избежать разоблачения, а в дальнейшем можно

было бы рассчитывать на снисходительное постепенное прощение ее грехов.

– Кому кажется? – насторожился Роберт.

– Всем вам, – со злостью выпалила. – Пошли, Роберт, – в голосе появилась фамильярная

энергия, – перекусим и я поеду, – как-то прохладно добавила она.

Роберт промолчал. Неожиданное Женечкино преображение – последняя капля. Нужно

было срочно что-то делать, например, звонить к Федору Пантелеевичу.

– Хорошо. Готовь. А я пока позвоню Федору Пантелеевичу, – сказал он и пошел в

прихожую.

Но звонить не пришлось. Пока подошел к аппарату, его встретил звонок. В трубке звучал

голос кагебиста. Это показалось странным.

– Ты мне, кажется, хотел позвонить? – похохатывая, сказал Федор Пантелеевич.

122

– Признаться да, – растерянно вымолвил Роберт.

– Не волнуйся. Интуиция. Вопрос такой: в порядке ли пакет?

Роберт насторожился:

– Федор Пантелеевич, подождите, я пойду, гляну.

Пакет стоял, как и поставил, на всякий случай осмотрел положение ленточки со сделанной

им надписью, которой была перевязана коробка конфет.

– Все в порядке, Федор…

– Понял, – опередил кагебист. Ему неприятно было официальное обращение к нему

Роберта. Сказать об этом инженеру не решался. – Кроме пакета есть еще какая-нибудь

информационная деталь?

Роберт подумал и небрежно кинул:

– Есть, но сущий пустяк. Начал записи в тетрадке своих исследований. Пока что только

вступление.

– Так вот оно что! – буквально вскрикнул Федор. – Тогда все ясно. Скажи, она тебе очень

нужна?

– Не очень. А что?

– Ты можешь подарить ее мне?

– С удовольствием, Федор Пантелеевич. Без проблем.

– Тогда оставь эту тетрадку своей любимой теще для меня. На тот случай, если я зайду,

когда ты будешь на работе.

– Хорошо. А что… это из-за нее?..

– Так. Тише. Без комментариев, приятель. Без комментариев, хорошо? – радостно приказал

Федор.

– Ладно. Все?

– Нет. Теперь слушай внимательно. Психоаналитик говорит, что твоя супруга под

воздействием Оборотня. Похоже, она выполняет его задание. А иначе, зачем она ему нужна?

Ее состояние пройдет только после выполнения его поручения. Не переживай. Все наладится.

Попробуем сорвать. Нужно узнать источник, породивший это задание. И ты мне, кажется, дал

такую установку.

– Она не говорит вообще ничего. В трансе. Словно во сне. Как мне узнать источник?

– Это моя работа. Кроме того, она может попытаться с ним договориться о сроках, как

обычно это делают в безвыходном положении. Пойдет на контакт.

– Как это?

– Еще не знаю. Во сне или наяву. На самом деле, как сказал психолог, на телепатической с

ним связи.

– Федор Пантел…

– Так! Роберт, мне надоело быть Пантелеевичем. Ты меня понял?

– Понял, – усмехнулся Роберт. Виноват, товарищ майор! – совсем развеселился инженер.

– Вот это уже легче. Теперь запомни: она попытается вернуться в кафе, чтобы встретиться

со своим виртуальным хозяином – Оборотнем. На самом деле он существует. Опасный тип. Я

его видел. Будь на чеку, пока не скажу, когда можно расслабиться.

– Федор, ты мне не даешь сказать. Откуда тебе известно, что, во-первых, она нашлась, а во-

вторых, обо всем этом?

– Это военная тайна. Извини, брат, раскрыть не смогу никогда. Она согласна с тем, сколько

дней ее не было дома?

– Рассказывать отказывается. Говорит, что она отсутствовала всего лишь десять минут.

– Для нее так и есть, и не пытайся ее разубеждать. Бесполезно и вредно для нее. А пока

что, ты должен срочно сделать следующее. Немедленно уезжай в командировку или еще куда.

123

Если нужно уладить на работе с твоим начальством – без проблем. Или вот что… Переселись-

ка ты к Татьяне, к своей любимой дочери Наташе.

– А я и так там…

– Ну, вот и ладненько. Пока я все не улажу. Забери пакет, спрячь в квартире своей мамы в

трудно доступном месте. Она у тебя замечательная. Иначе, есть предположительная версия,

что Оборотень может овладеть и тобой. А это уже проблемы даже на моем уровне. Все.

Прощаемся, Роберт. Я тебя найду, и мы встретимся.

Глава 31

Последняя встреча

Федор вырос перед ней, как приведение, у ступеней кафе. В лицо она его не знала и

поэтому приняла его за обычного пивбаровского пропойцу.

Еще секунду и она прошла бы мимо, но проницательно смотрящий на нее кагебист шагнул

навстречу и произнес:

– Майор милиции, Лоухов. Вы арестованы по подозрению в шпионаже секретной

документации. Прошу в машину, – указал он на «Жигули», стоящего на обочине за углом

кафе.

Она не удивилась и даже не испугалась. Она подумала, что не сможет прийти в

назначенное место встречи и тогда, обозлившись, Геркулес ее накажет еще больше.

– А можно, я пойду, скажу, что вы меня задержали. Иначе мне влетит.

– Не беспокойтесь. Я выдам соответствующий оправдательный документ. Прошу, – Федор

сделал пригласительный жест рукой, пропуская ее вперед.

Машина проследовала несколько метров по проспекту Пятидесятилетия СССР, въехала в

жилищный комплекс многоэтажек и к удивлению Женечки остановилась напротив Ритиного

подъезда.

– Если я не ошибаюсь, вас ждут здесь в гости. Значит, сделаем так…

Она поднималась на лифте, и последние слова майора милиции не остались в памяти, она

их просто не слышала, полностью переключилась на сценарий, спланированный еще перед

выходом из дому. А теперь, получив неожиданную свободу, ее совершенно не интересовали

временные или постоянные условия отпуска. Она уже входила в роль и фанатично ее

выполняла.

Рита открыла, не спрашивая.

Она вошла в холл, не замечая подруги. В просторный холл, обставленный по всем

правилам звездных стандартов – с вальяжными креслами, но почему-то похожими на стулья

советских столовых, софой, покрытой потертым ковриком, и непонятным, импортным

телевизором, во всяком случае, – копия последней модели «Электрон». Продольную стену

закрывал гарнитур «Жемчуг». На полу, приятно лаская подошвы ног, стелился не

приглушенный ногами капиталистический палас, а вполне традиционный советский коврик.

Из холла вели четыре двери. На них она не нашла надписей с эмблемами – одна в Toilet,

другая – с рисунком душа над головой – в ванную, третья – более фундаментально

выглядевшая с надписью «Exit» – на выход. Она удивилась – куда все делось?!.. Была еще

дверь без опознавательных знаков. Странно, но за ней она не услышала сексуальных

придыханий. И подумала, туда ли она попала? Все напоминало городскую Ритину квартиру.

Нужно ли идти дальше?

124

Женечка открыла дверь и посмотрела вовнутрь. Кухня! Обыкновенная советская кухня с

подвесными пожелтевшими от времени шкафчиками. Ритки здесь не было. Она хотела

возмутиться, сказать, какого черта подруга не стоит у рабочего стола, отчищая терку от

свеклы, и не портит свой маникюр, в то время как рядом должна быть автоматическая

шинковка? Она обернулась и, столкнувшись лицом к лицу с подругой, тут же забыла сказать

ей об этом, и бросилась обнимать.

– Что здесь произошло, подруга?

– Ты какая-то странная. Что здесь могло произойти? – удивленно раскрыла глаза Рита.

– Может, вышла замуж… – решила пошутить она.

– Здра-сти! Мы с тобой только вчера виделись. Я успела только переспать, как и ты.

– Ну вот, – обрадовалась она, – с кем, если не секрет?

Ритка застеснялась:

– Ну, не с тобой же…

– Алексей? А где он, не у тебя?

– Ну, подруга, ты точно недоспала, – с крайним удивлением отметила Рита.

Женечка сделала вид, что не услышала и посмотрела на кухонную плиту. На ней не стояла

кастрюля с варившимся аппетитным борщом и вообще – это была не пяти-конфорочная

электроплита, а обычная облезлая двухконфорочная газовая.

Женечка с усмешкой отреагировала, показав пальчиком на сиротливые конфорки:

– А почему ты меня не называешь как вчера: принцессой? И не будет вкусного борща на

обед?

– Евгения! Что с тобой?!

– Со мной? Это ты меня спрашиваешь, что со мной?! Я пришла, как ты сказала, Ритка! Ты

что? Забыла?

Рита стала напряженно припоминать то, что забыла. Ее глаза в ожидании медленно и

озадаченно просматривали все детали лица застывшей перед ней подруги, пытаясь получить

хоть какой-нибудь намек на выпавшее из памяти событие.

– Ладно. Тогда напомню, как склеротику.

Рита растерянно пожала плечами:

– Ну, говори. Согласна.

– Начну с намека. По мелочам. Дам тебе еще один шанс, – с наигранной веселостью