История в лицах: портреты в стихах

Ученик и наставник

Посвящается Николаю Андреевичу

Римскому-Корсакову

 
Став композитором без музыкальной подготовки,
Он неустанно и смущённо повторял:
«В консерваторию пока ходить неловко»…
И у Балакирева он учиться стал.
Кружок его «Могучей кучкой» назывался.
В нём Мусоргский, Кюи и Бородин…
С друзьями Николай обычно расставался,
Как в кругосветку собирался —
Морской устав для всех един!
А в море без опеки был – один…
Преподавал затем он сорок лет
И подготовил композиторов две сотни.
Благоговейно слушали его совет
Стравинский, Глазунов, Прокофьев!..
 

Подарок человечеству

Посвящается Александру Степановичу Попову

 
Попов – наш светоч, наш герой!
Он поразил народы мира.
Ведь личность светлая его
Нам радость звука подарила.
Без радио никто не сможет
Неделю, день прожить нормально…
Из всех идей, которые наука множит,
Его идея оказалась оптимальной!
И снова прославив Россию навеки,
Он закрепил её приоритет.
Ещё сильнее сделал человека.
И от него он получил любви патент!
Ведь принимает речь и музыку эфир —
Радио слушает весь многоликий мир!
 

Не приглянулся…

Посвящается Буде Чернецу

 
Он письма получал из-за границы…
Корреспонденция лавиной шла.
И в офисе весь день мелькали лица,
Пока беда-злодейка не пришла.
Он слишком часто рисковал…
И честь, и жизнь ставил на кон!
И лишь насмешек град врагам адресовал,
Пока однажды вдруг не преступил закон —
Он за аренду долго не платил.
Не избегал и грязных свар…
За офис же держался из последних сил,
Пока домишко не слизал пожар.
Видать, не очень приглянулся он…
Куда ж теперь письмо опустит почтальон?
 

Певец секса и смерти

Посвящается Габриэлю Д’Аннунцио

 
Единственный сын богатого мэра
Слагал стихи, но перешел на прозу…
Для дам был эталоном и примером.
Мечтали получить они от Габриэля розу…
В войну ты летчиком был – асом.
А позже реалистом стал в литературе.
И как любовник первоклассный
Пытался не чинить преград своей натуре…
А в результате – в двадцать три был лыс,
Но женщин редко ты жалел.
И ёрзал перед ними, словно лис,
Но добивался всё ж чего хотел…
Когда писал последний свой памфлет,
Удар сердечный с ног свалил на склоне лет…
 

Самый первый

Посвящается Юрию Алексеевичу Гагарину

 
«Поехали!» – перед полетом он сказал,
Взмывая ввысь в космической ракете.
И вскоре яркий звездный зал
На темном небе он увидел в нежном свете.
И голубую Землю сверху наблюдал —
Он закреплял приоритет России.
Надежду в сердце нам вселял,
Что будем жить под мирным небом синим…
Под гром и ликованье разных наций,
Встречавших коммуниста-космонавта,
Он принимал букеты и овации
После свершения космического акта.
Ушел из жизни космонавт номер один…
Однако множество полетов впереди!
 

Либеральный сердцеед

Посвящается Александру II

 
Ты сбросил крепостное право
И либералом, в общем-то, прослыл.
Реформы проводил умеренные здраво
И внешне привлекательным ты был.
Прабабушкой была Великая Екатерина,
А ты был слабовольным баловнем невинным
Судьбы своей; высок и строен,
Голубоглаз и рот красиво скроен…
Советы женщин ты испрашивал несмело:
У тётушки, любовницы и жены.
Семь раз тебя убить хотели —
Любителя балов и спален тишины.
И хоть Эроса ты был профи-коллекционер,
Убил тебя теракта люби-революционер…
 

Хочу – могу?!

Посвящается Андрею Александровичу Миронову

 
Хочу чего-то – значит, я могу!
Так в идеале быть должно.
Любое дело, в принципе, важно.
И от любой напасти я сбегу…
Мой ум – мой главный инструмент.
Он напряжён, когда я загнан в угол.
Угрозой жизни если я напуган,
Вопрос будет решен в один момент!
Но вот поставил меркантильную задачу —
Разбогатеть и в деньгах не нуждаться…
Но до сих пор я не могу дождаться,
Чтобы сбылась моя мечта…
Ах, эта кажущаяся простота!
И только в грезах вижу я машину или дачу…
 

Педагог-изобретатель

Посвящается Александеру Грэму Беллу

 
Ты подарил народам телефон
И тем прославился навеки.
Ни на кого не повышал ты тон,
Поесть любил – был полным человеком.
Глухонемых учил ты говорить.
И счастлив был, как приходил успех.
Ни разу не порвал учебы нить —
Хватало знаний и тепла на всех.
Работал ты обычно по ночам,
Жену сводя с ума своей привычкой.
А утро сонным и разбитым ты встречал
И быстро делал детям перекличку:
Двум мальчикам и дочкам двум —
Тренировал живой и светлый ум…
 

Несравненный ленивец

Посвящается Джоаккино Россини

 
Мать Джоаккино и работала и пела…
А мальчику передала любовь
И к музыке, и женщин телу,
Чтоб воспевал он нежность вновь и вновь!
Он быстро приобрел известность —
За десять лет аж тридцать опер написал!
Но иногда он допускал и леность.
Причём, как мог, себя спасал…
Так, если сочинял в постели,
И на пол с арией упал листок,
То, повернувшись на бок еле-еле,
Он дирижерской палочкой махнет едва —
Уж новой арии расцвёл росток,
Дабы музыка вскоре перешла в слова!..
 

Любитель тайн, интриг и женщин

Посвящается Виктору Гюго

 
Обычно спал часа четыре…
И стоя создавал свои шедевры.
Он обладал здоровьем лучшим в мире
И хвастал, что имел стальные нервы.
Девиз крылатый: «Я – Гюго!» —
На стенах дома начертал…
Убогим, нищим, не жалея ничего,
Он добровольным защитником стал.
И был любимцем женщин до конца,
Принадлежал к сословью пэров.
Не изменил Гюго и выражения лица,
Когда внучок, глазам не веря,
Услышал: «Жоржик, не забудь,
Как дед ласкал служанки юной грудь»…
 

Красивая слишком!

Посвящается Алле Дмитриевне Ларионовой

 
Ты слишком красива,
Поверь мне, родная…
Позволь же учтиво
Открыть Врата Рая!
Войдешь ты богиней
В небесные своды.
И счастья путь длинный
Узреют народы…
И встретят молитвой
Тебя, дорогая.
И радости светлой
Конца нет и края…
И будешь, возможно, тогда ты довольна,
Как вырвется стон у толпы изумленной!
 

Изобретателю

Посвящается Томасу Алва Эдисону

 
В семье голландских эмигрантов
Родился мальчик – Алва Эдисон.
Но прежде чем успел развить таланты,
Трудился так, что забывал про сон!
В двенадцать лет он разносил газеты.
Затем служил телеграфистом.
Он мизерную плату получал за это,
А развлекался только свистом…
Но набирал изобретатель обороты,
Отбросив, кроме техники, заботы.
Фонограф изобрел, и счётчик, и предохранитель,
Патрон и лампочку (прекрасный свечки заменитель)…
А выйдя на конечную дистанцию,
Для общей пользы он создал электростанцию!
 

Последнему монарху

Посвящается Фаруку I

 
Египтом править начал с юных лет.
Держаться захотел ты светлых идеалов.
Однако романтический завет
Растоптан был тобой в хмельных подвалах.
Обжорство и распутство много раз
Тобою выставлялись напоказ…
Ты был жесток, но и сентиментален.
А бегством из Египта опечален.
Ты клептомании подвержен был
И лишь в объятьях дев младых
Растрачивал свой мнимый пыл —
Ибо никак не мог насытить их…
От ожиренья перестал владеть моментом
И в двадцать стал почти что импотентом…
 

Сатирик и чтец

Посвящается Чарльзу Диккенсу

 
Сатирик и чтец ты искусный, о Чарльз!
Ты публику сводил с ума.
Не ослабляя блеска своих глаз —
Тебе от Бога сила магии дана…
Супруге Кейт ты строго приказал
Рожать детей (в итоге – ровно десять).
А сам ходил в кафе, бильярдный зал.
И смокинг ты велел в чулан повесить…
Тыщ десять писем смог ты написать
И с легкостью влюблял в себя корреспонденток.
К примеру, тебе было сорок пять,
А Эллен Тернан восемнадцать где-то…
Но вот ты, сделав всё и подтянув порточки,
Уверенной рукой поставил жирно точку!
 

Любителю самоуничижений

Посвящается Джеймсу Джойсу

 

 
На мосту через реку вышла потасовка —
Кодла по пьянке на деву напала.
Но вскорости драться охота отпала:
Уж очень зубы та дробила ловко.
Один с испугу нырнул в реку.
Другому – на колени пасть велит.
Двоих скрутила (как радикулит).
А этот сдуру аж закукарекал…
«Но как же так?» – возможно, спросим.
«Ведь дева должна быть нежна и слаба,
Да беззащитна, раз она одна…»
Но не ищи ответа в книге,
Пока в башке начнутся сдвиги…
Просто дева та – пудов на восемь!
 

Во сне

Посвящается Ванге (Вангелии Пандевой-Гущеровой)

 
Вот сон смежает мои очи,
И должен я определить,
Куда душа пуститься хочет:
Иль прошлого нить раскрутить,
Или остаться в настоящем,
Иль подсмотреть, что ждет меня,
Когда уже сыграю в ящик, —
В какие устремиться ей края?..
Настроиться я должен быстро,
Расслабив тело до предела,
Чтобы лететь душе со свистом
И точно сделать свое дело…
Проснувшись после этой медитации,
Я передам в стихах всю информацию!
 

Целомудренный любовник

Посвящается Льюису Кэрроллу

 
У Кэрролла аж семь сестер,
Но также было трое братьев…
Язык писателя бывал остёр —
Ведь он к тому же дьяк и математик.
Безумно он любил детей,
Для них готовя свои сказки.
Питались детки ворохом вестей,
Закрывши часто свои глазки…
Фотографировать любил девчушек,
Однако только до десятка лет.
И органически не переваривал грязнушек,
Чистюлям посылая девственный привет.
Десяткам маленьких красивеньких подружек
Лишь в сказках Льюис, словно дамам, служит…
 

Обделённый судьбой

Посвящается Вольфгангу Амадею Моцарту

 
Ты в пять лет начал сочинять
Бесценные свои шедевры.
А прожил ровно тридцать пять.
Ведь жизнь твоя – сплошные нервы!
Играл на скрипке, клавесине и органе.
Давал уроки и боролся с нищетой.
С болезнями столкнулся рано —
Никак не мог ты обрести покой…
Похоронили гения в могиле
Для нищих и бездомных бедолаг.
Нет равного тебе по музыкальной силе,
Но как же мало получал при жизни благ!
Ты был мал ростом, неказистый, но велик.
Тому причина – несравненный музыкальный лик!
 

Народному барду

Посвящается Владимиру Семёновичу Высоцкому

 
Любимец толпы и простого народа
Снимался в кино и певал хрипловато.
Казалось нам тогда, что это только мода.
А кое-кто и уши заткнул ватой…
Но вот ушел певец – сгорел в работе,
Последних нот своих не дотянул.
И словно птица, пулю получившая в полете,
В своем таланте незабвенном утонул…
Нам не хватает, Володя, тебя!
Прости – не понят был при жизни.
И на Ваганьково цветы кладем, тебя любя.
Как следует ты послужил своей Отчизне!
Тебя мы ценим нарастающим итогом…
За то, что жил ты, славим Бога!
 

Крестьянский поэт

Посвящается Роберту Бёрнсу

 
Всегда, как сокол, устремленный ввысь,
В поэзии, как и в любви, велик ты, спору нет!
Три дочки незаконно родились.
И каждую из них назвал Элизабет…
Ещё три дочери от Джин Амур.
Твоей красавицы-жены законной.
Но после этого стал Роберт хмур —
Работал целый день и ноченькой бессонной.
Ты собирал по деревням фольклор
И прозван сельским был поэтом.
Поддерживал, как мог, девичий хор
И целовал ты молодух при этом…
Мечтал всё образцовым семьянином стать,
Но не боялся и с чужой милашкой переспать!
 

Его актив

Посвящается Аристотелю Онассису

 
Родился в Турции Онассис, в Смирне,
И поменял почти десяток школ,
Ибо характером он обладал не смирным
И получал по поведенью часто кол.
В шестнадцать лет бежал он от погрома,
Но чудом все ж добрался до Афин!
Там табаком он торговал, как дома.
Однако сердцу мил был только флот один.
Он в двадцать пять уж был миллионером…
А в Аргентине даже стал
Для мира бизнеса, причём всего, примером.
И золотой телец его поднял на пьедестал.
К тому ж любая женщина была счастлива
От его мощного природного актива…
 

Яростный любовник

Посвящается Джеку Лондону

 
В России Лондона давно читают,
Так как его борьба за выживание
(Концепцию его любой читатель знает)
Формировала философию сознания.
Голубоглазый, взбалмошный крепыш
С фигурой первоклассного атлета
Мог быть на время тихим, словно мышь,
Когда юбчонка показалась где-то…
Ужасно сына он хотел иметь.
Однако дочерей ему судьба давала…
И невозможно Джека в клетку запереть.
Как и нельзя от женщин избежать скандала!
Наркотики без меры принимал.
А в сорок наступил его финал…
 

Вперёд смотрящий

Посвящается Святославу Николаевичу

Фёдорову

 
Ты честно заслужил своим трудом
Любовь коллег, и уважение, и славу.
Лелея ревностно престиж державы,
Ты создавал свой Фёдоровский дом.
Клиентам зренье возвращаешь
(Сотрудники тебя боготворят)
И, напрочь отвергая лести яд,
Добра, здоровья всем желаешь.
Учиться ехали к тебе из-за границы.
Мелькали радостные пациентов лица…
Ты нас воистину на подвиг вдохновлял,
Когда глазные школы в регионах открывал.
И верить хочется, что твой МНТК
Работать будет многие века!
 

Эталон

Посвящается Беате Тышкевич

 
Как хочется хоть раз взглянуть,
Надежду в памяти храня,
На эталонную лепную грудь,
Которая в мечтах влечет меня…
Но что принять за эталон?
Какой размер сегодня идеален?
Вот бюст большой, эффектен он.
Особенно в полутьме спален…
А вот скромнее декольте —
Два яблочка на блюде.
Такой бюст воспевал Вольтер,
Вкус прививая людям…
Все догмы и стандарты – вон!
У каждого – свой эталон!
 

Борец с эпидемиями

Посвящается Сергею Петровичу Боткину

 
Сергей Петрович долго состоял
Аж в трех десятках разных учреждений!
Ученым-медиком и классным педагогом стал —
Отстаивал он правоту в потоке мнений.
Впервые в мире он открыл
Для женщин курсы высшие врачей.
В борьбе с холерой и чумой активен был —
Спасал людей от этих палачей…
Отцом он был двенадцати детей.
Ценил в семье слепое послушанье.
Хотя во время его жизни всей
Никто из деток не подвергся наказанию!
И молодым, и стариком безумно музыку любил.
В конце потише музыку просил, чтоб звук не утомил…
 

Отринув славу и богатство

Посвящается Андрею Тимофеевичу Болотову

 
Он прожил девяносто пять!
И семьдесят из них вел бой…
Передохнёт немного и опять
Свой груз везёт – не избалован он судьбой.
Писал пером гусиным при свечах,
Пока не меркнул вдохновенья свет в очах…
От службы окаянной он ловил моменты
И проводил на поле и в саду
Свои научные эксперименты,
Не забывая гимны петь тяжелому труду:
Он физик, и философ, и ботаник,
И драматург, и селекционер…
Неутомимый от науки к музе странник
Потомкам подавал он чудодейственный пример!
 

Страдальцу народному

Посвящается Даниилу Леонидовичу Андрееву

 
Достойно продолжал ты, Даниил,
Традиции любимого отца.
И не жалел ты ни здоровия, ни сил,
Но так и не надел на голову венца…
Судьбой предписано закончить «Розу Мира»,
Скрывая рукопись от глаз чужих
В стенах подобия тюремного сортира,
И собирать по крохам каждый стих.
России будущее видел ты прекрасно.
И гениев расставил по местам.
А лик твой пламенный и ясный
Запомнится весьма надолго нам…
Побольше бы иметь таких талантов —
Стоять тогда России на плечах гигантов!
 

Математик и поэт в душе

Посвящается Софье Васильевне Ковалевской

 
Она смеялась в жизни, как ребенок.
Лицо краснело быстро и бледнело.
А голосок заливист, нежно звонок…
И это не мешало её делу.
А дело – математика с литературой;
Причём за формулами Софья не скучала
И, познавая математики культуру,
Все Достоевского в мечтаньях мужем величала.
Профессора её способностями восхищались —
Часами делала она расчёты у стола.
С последним мужем, жаль, не обвенчалась —
Их смерть-злодейка всё же развела…
В России не нашла достойного признания она.
Зато во Франции и Швеции прославилась сполна!
 

Старейшина физиологов мира

Посвящается Ивану Петровичу Павлову

 
О Павлове составить можно полку книг…
Он худощав и быстр, немного хром.
Не мог быть безразличным хоть на миг —
Хозяин Колтушей, имевший там свой дом.
Он – величайший физиолог мира,
Но его мимику, глубокий голос
Не может передать поэта лира,
А мыслей его нить тонка, как волос…
Авторитет его воистину огромен!
Всю жизнь работал много – на износ.
Он был педант, но и предельно скромен —
Краснел за нерадивых до корней волос…
Однако требовал всегда единовластья:
Как в радости, так и в ненастье!
 

Богу технической химии

Посвящается Дмитрию Ивановичу Менделееву

 
Закон периодический открыт, и химия в расцвете.
Открыл закон духовный химии отец.
И величайшие открытия, законы эти
Родил российский патриот-мудрец.
С учительства начав российские занятья,
Он пожинал плоды своих трудов
В Берлине, Бостоне… имелись также братья,
Признавшие приоритет «Химических основ».
Здоровье было словно у калеки —
Врождённый досаждал туберкулёз.
Любовь к науке – лучший лекарь…
Ты всё преодолел почти без слёз.
Не подарил при этом ни секунды скуке.
Поэтому и стал отцом химической науки!
 

Отцу русской авиации

Посвящается Николаю Егоровичу Жуковскому

 
Он физику читал московским гимназисткам,
А позже математику в МВТУ блестяще,
Механику преподавал студентам прытким…
Так совмещал век прошлый с настоящим!
Он механизмы создавал, приборы
Для подготовки молодых учёных.
Не слушал кафедру оставить уговоры,
Учеников ровняя строй сплочённый…
С начала нашего космического века
Он мужественно, на пределе сил
Для многоразовых полётов человека
Эксперименты и расчёты проводил.
Он гений был теории и практики
И одинаково силен в стратегии и тактике!
 

Главный конструктор

Посвящается Сергею Павловичу Королеву

 
Он невысок, сутуловат, имеет исподлобья взгляд,
Который ищет как бы промахи и недочёты…
Однако он всегда был несказанно рад,
Когда сводил удачно с небом счёты!
Уходит в космос новая ракета —
Плод вдохновенья и решения задач…
И как найти слова удачные поэту,
Чтобы пустилось ликованье вскачь?
Сегодня хмур и недоволен задержкой в исполненье дел,
Но завтра ищет выход и находит,
Не зная где, когда его предел…
А вот и новая идея уж приходит.
Он счастлив – хорошо идёт работа!
Ну а потом опять дела и новые глобальные заботы…
 

Российскому Леонардо

Посвящается Михаилу Васильевичу Ломоносову

 

 
Стоит в Москве уж много лет,
Напоминая о его величье,
Васильича Михайлы Университет,
В красивом и гордом обличье
Он физик, литератор и механик,
И химик он, и астроном…
Он патриот науки и небес посланник,
Всего добившийся своим трудом!
Вынашивал долго, но всё ж доказал
Закон сохраненья энергии вечный.
Секреты науки он нам показал,
Чтоб свет нам давала она бесконечно…
И долго будут вспоминать его дела и оды
Планеты нашей благодарные народы!
 

Аббревиатура мечты

Посвящается Побиску Георгиевичу Кузнецову

 
Профессор ты в трех ипостасях:
Гранд-доктор философии в Брюсселе,
В Физтехе ты науки классик,
Да и в Дубне не превзойдён доселе…
Систему «СПУТНИК» мощную создал
И в Думе успевал позаседать,
Развитию устойчивому ход задал
И продолжал его успешно развивать.
А имя – эталон родного реализма.
Ведь это: Поколение Октября,
Борцов-Строителей (в мечтаньях) Коммунизма…
И так назвал тебя отец, видать, не зря!
Спокойно спи, наш дорогой Побиск.
Стоит в веках тебе гранитный обелиск!
 

Великому пророку

Посвящается Константину Эдуардовичу Циолковскому

 
За десять лет до братьев Райт
Он создал первый моноплан.
Докладывать любому он был рад
По освоенью космоса свой план…
Полуглухой (и как бы вроде тронут),
Идеи множа, создавал проекты.
Призрев несчастий горький омут,
Он ставил новые эксперименты…
Ракеты (уж который год и век!)
Китайцы, русские иль немцы
Пускали лишь как фейерверк,
Веселия хмельного иждивенцы…
Как с большей пользой запустить ракету,
Решал, пока был гений жив, задачу эту!
 

Пример неистовой любви

Посвящается Льву Семеновичу Понтрягину

 
Подростком зренье потерял – несчастный случай.
Казалось бы, пасть духом должен он.
Однако как недуг его ни мучил,
Он с юных лет в науку был влюблен…
Фундаментальные законы открывал
И оптимум везде при этом находил…
И замирал в безмолвном ожиданье зал,
Когда на кафедру, как зрячий, он входил.
Доклад закончен по теории вариаций,
И зал взорвался от восторженных оваций!
Не счесть его заслуг и премий…
Почетным членом избран он
Международных обществ, академий…
И в Книгу Мужества навечно занесён!
 

Вперед к устойчивому развитию!

Посвящается Борису Евгеньевичу Большакову

 
Руководит научной школой
Побиска Кузнецова верный ученик.
Он удивляет нас открытиями снова,
Ибо к научному застою не привык.
Он элегантен и одет опрятно.
И кафедрой руководит умело.
О ноосфере он рассказ ведёт занятный —
Идет к развитию устойчивому смело!
Он борется упорно с энтропией,
Уверенно всегда идёт вперед.
А его облик обаятельный, любимый
Ученикам своим тон задает…
Научной русской школы он боец,
А посему науки он активнейший творец!
 

Судьба

Посвящается Борису Васильевичу Болотову

 
Вот наступили безысходность и боязнь,
Крутое время бедности и мук.
Они нас точат, как древесный жук;
Да плюс ещё и самоедства казнь.
Ты пребываешь в ожиданье новой доли,
Но говорят, что выход есть всегда…
Однако согласитесь, жаль до боли,
Что так проходят лучшие года!
Все атрибуты подлинного счастья
Ты неустанно повторяешь вновь:
Здоровье плюс деньги, друзья и любовь…
Но вместо счастья (вот беда!)
Грядут-бредут напасти иногда;
И сердце разрывается на части…
 

Окутанный тайной

Посвящается Ивану Андреевичу Крылову

 
Он не любил рассказов о себе.
Точней – был внешне равнодушен.
И знал, к какой приговорён судьбе —
Охранкой царской должен быть задушен…
Уже при жизни его слава
Легко переходила все границы:
Его читали немцы, скандинавы;
Американцы, итальянцы, филиппинцы…
И вымысел, и сказка, и легенда,
Как ширма, помогали баснописцу —
Ведь байки, пущенные кем-то,
Щиту подобно защищают лица…
Так мудрость гениального писателя
Продлила басням жизнь и их создателю!
 

Крестьянский лирик

Посвящается Сергею Александровичу Есенину

 
Сережа! Твой талант поистине огромен!
А биография твоя – твои стихи.
Сомнений и переживаний скорбный воин
Ты выстоял, как ни были они лихи!
Крестьянским сыном называли все тебя.
И ты писал о дружбе, о природе…
Простые люди, пламенно тебя любя,
Искали уважения к тебе во всем народе.
Любил, как мог, ты все живое:
Немало строк ты посвятил зверью…
Частушки собирал, и тем усилил вдвое
Лирично-страстную поэзию свою.
Социализм считал мужицким раем
И восторгался пламенно России чудным краем…