Божиею милостию, Мы, Великий Государь Царь и Великий Князь Алексей Михайлович, всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержец Московский, Киевский, Владимирский, Новгородский, Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Сибирский, Государь Псковский и Великий Князь Литовский, Смоленский, Тверский, Волынский, Подольский, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных, Государь и Великий Князь Новагорода Низовския земли, Черниговский, Рязанский, Полоцкий, Ростовский, Ярославский, Белоозерский, Удорский, Обдорский, Кондийский, Витебский, Мстиславский и всея Северныя страны Повелитель, и государь Иверския земли, Карталинских и Грузинских Царей, и Кабардинския земли, Черкасских и Горских Князей и иных многих государств и земель, восточных и западных и северных, отчич и дедич, и наследник, и Государь, и Обладатель.

На четвертом месте – последняя столица в царском титуле. Она же, впрочем, и первая.

Вы еще не запутались во всех этих столицах? Просто в царском титуле они расположены не хронологически, вот мой рассказ и скачет по временам и весям.

А так все просто – сначала была Киевская Русь (название условное, придумано историками XIX века для удобства именования), после татаро-монгольского нашествия центр русских земель смещается из Киева во Владимир и начинается Владимирская Русь (то же самое), затем статус столицы перетягивает на себя Москва, после Москвы будет Питер, но составители «Царского Титулярника» об этом еще не знали.

Хотя шутница История все практически состыковала – по одной из версий, роскошный том «Титулярника» был преподнесен царю Алексею Михайловичу вместе с поздравлениями с рождением сына Петра. Так или иначе, а «Титулярник» и будущий строитель Санкт-Петербурга совершенно точно появились на свет в одном и том же году – 1672-м.

Первый портрет первого русского императора из поздней версии «Царского титулярника», хранящейся ныне в собрании Государственного Исторического музея в Москве.

Но кроме этих четырех главных столиц, у Руси была еще одна столица, которая носила этот титул совсем недолго – всего несколько лет, пока Рюрик не перебрался в Киев.

Но эти несколько лет были первыми годами жизни новорожденной державы.

Поэтому Великий Новгород был и остается местом рождения Руси, яслями страны, истоком нашей государственности.

Все началось там – на берегах Волхова. В былинные времена викингов, скальдов и драккаров, во времена легендарной Гардарики, населенной славянами Страны городов. Именно в Новгород пришел в 862 году Рюрик с дружиной и оттуда пошла земля русская.

Н. Рерих. Заморские гости.

Именно поэтому огромный монумент «Тысячелетие России» в 1862 году встал не в столичном Питере, не в Москве и не в Киеве, а небольшом северном городе. Невеликом настолько, что, когда на открытие памятника съехались приглашенные гости, население города на несколько дней практически удвоилось.

Он до сих пор стоит там, наш миллениум, один из главных памятников России, со всеми своими 128 фигурами – с княгиней Ольгой и князем Владимиром, Сергием Радонежским и Кириллом Белозерским, Сильвестром и Адашевым, Безбородко и Потемкиным, Сперанским и Воронцовым.

И будет стоять, пока жива страна, которая здесь началась.

Б. П. Виллевальде Открытие памятника 1000-летия России в Новгороде в 1862 г.

И пусть Новгород столицей был совсем немного, он очень долго был бывшей столицей.

У России есть одна особенность – у нас всегда есть столица и уравновешивающая ее амбиции бывшая столица – город с историей и гонором.

Сейчас эту роль исполняет Питер; когда Питер был столицей, фрондировала и запускала шпильки столичным снобам Москва, а все остальные века бывшей столицей был Новгород.

Вернее, Господин Великий Новгород – так его звали во времена расцвета.

Как всякий великий город, Новгород был не похож ни на кого.

А. Васнецов. Варяжские корабли в Великом Новгороде.

Именно Новгород является самым старым из существующих восточнославянских городов. Он старше и Ростова, и Мурома, и даже Киев на год опередил – первое упоминание будущей украинской столицы находится в «Повести временных лет» и относится к 860 году. А Новгорода – в 859 году.

При этом самый старый русский город называется как? Правильно – «новым городом». Возникает закономерный вопрос – а какой же город тогда был старым? Увы, но ответа мы не знаем и уже, наверное, не узнаем никогда.

Новгород был не только старейшей, но и богатейшей русской землей, о чьих сокровищах, роняя слюни, писали все западноевропейские путешественники. Но при этом у него частенько даже хлеба не было. Ну не вызревала рожь на этих северных территориях, поэтому расположенные южнее русские княжества, «Низовские земли», как их снисходительно именовали новгородцы, экспортируя Господину зерно, всегда держали вечевую республику за горло.

Город, контролировавший огромную территорию от Балтики до Урала, от Студеного океана на севере до Волги на юге. Но при этом – никогда не имевший своей армии. Богатые новгородцы предпочитали не рисковать собственной шкурой, а нанимать князя с дружиной, причем неважно – литовский это князь, московский или тверской.

Бывшее великое княжество, много веков обходившееся не только без князей, но и без единоначалия – все важнейшие вопросы решались… Ну не на вече, конечно же. Реальными хозяевами Новгорода были богатейшие фамилии города, так называемые «золотые пояса». И каждое принятое решение было результатом сложной системы компромиссов, альянсов, договоренностей, хотелок и возможностей этих «олигархов» Древней Руси.

Но вот беда – пока «золотые пояса» судили да рядили, спорили и совали друг другу шиш под нос, сбитые железной дисциплиной полки единоначальной Москвы уже шли маршем на север – прибирать «диспутантов» к ногтю.

А.М. Васнецов. Старинный Великий Новгород.

Поэтому ко времени появления «Титулярника» бывший Великий Господин давно уже был московской провинцией. Правда, провинцией особой, непокорной, и потому не раз и не два жестоко «правленной» – и покорившим Новгород Иваном Третьим, и его внуком Иваном Четвертым, более известным как Иван Грозный.

Именно Грозный и придумал первый известный нам герб Новгорода. Вот он на печати городского наместника.

В старой летописи сохранилось и описание этой печати – дескать, Грозный-царь велел вырезать Новгороду новую печать, а на печати «место, а на месте посох, а у места с сторону медведь, а с другую сторону рысь, а под местом рыба». Точно так же выглядит герб Новгорода и на Большой печати Ивана Грозного с гербами русских земель:

Меж тем вот что собой предствляет новгородский герб в нашем «Титулярнике»:

Медведи художнику не сказать, чтобы сильно удались, но в остальном – прекрасная картина. Вот только по сравнению с прежней изменения довольно значительны.

Рыбы остались на месте, но место рыси занял второй медведь. Ступенчатое сооружение по центру – так называемое «место», состоящее из «степеней» или «ступеней», символ светской или духовной власти – заменили на вполне определенный царский трон. Наконец, на троне теперь не посох, а царский скипетр и крест.

Почему это было сделано? Да все по той же причине. Как писали авторы книги «Герб и флаг России. X – XX века»: «Вообще Новгород даже в XVII веке оставался своеобразной занозой в царском венце. Именно на его эмблеме, как и при Михаиле Романове, геральдисты старательно "нагнетали" признаки царской власти – трон, скипетр и посох…»

И это чистая правда. Новгород много столетий гордо нес знамя главного оппозиционера всея Руси Великой. Его всегда подозревали в оппортунизме – и не всегда безосновательно. У этого города была слишком богатая и славная история, чтобы новгородцы всерьез воспринимали попытки москвичей поучить их жизни.

Поэтому с Новгородом у русских царей статус был как в ВК – «все сложно». Этот город служил источником вечных проблем и головной боли. В том самом семнадцатом веке, когда появился «Титулярник», Новгород стал единственной российской территорией, умудрившейся на шесть лет получить статус независимого государства. Независимость, правда, была весьма условной, фактически это была шведская оккупация, и реальным правителем Новгородского государства был «боярин Яков Пунтосович». Он же – шведский генерал французского происхождения Якоб Понтуссон Делагарди граф Лекё.

Этот вояка с большим отрядом наемников был отправлен шведским королем на помощь царю Василию Шуйскому для борьбы с поляками. Но как только Шуйский перестал платить, Делагарди решил взять свое «натурой» и принялся захватывать русские крепости и города северо-запада России – в том числе и Новгород.

Правда, у шведов случился конфуз с "молодшим братом" Господина Великого Новгорода – Псковом, но об этом я вам расскажу несколькими главами позже, когда мы будем говорить о этом выделившимся из новгородских земель славном княжестве, ставшем Псковской республикой.

В состав России блудный город вернулся только в 1617 году по Столбовскому мирному договору.

Но характер новгородцев эти мытарства совсем не улучшили, и сравнительно незадолго до создания «Титулярника» они устроили у себя «хлебный бунт».

Московскую власть свергли, и своего митрополита Никона, будущего российского патриарха и лучшего друга царя Алексея Михайловича, всей толпой избили за то, что тот проклял с церковного амвона новоизбранных правителей города.

В общем, не приходится удивляться тому, что в герб новгородский цари все добавляли и добавляли самодержавных символов, пока не набралась полная панамка.

Все они сохранились до сегодняшнего дня. Герб, утвержденный решением Думы Великого Новгорода от 24 ноября 2010 года, мало чем отличается от своего собрата из «Титулярника» – даже цвет подушечки тот же.

Правда, пользы от этих самодержавных инсигний было немного. Город еще много столетий оставался символом оппозиции центральной власти, и века спустя юный Лермонтов писал:

Приветствую тебя, воинственных славян

Святая колыбель! Пришлец из чуждых стран,

С восторгом я взирал на сумрачные стены,

Через которые столетий перемены

Безвредно протекли; где вольности одной

Служил тот колокол на башне вечевой,

Который отзвонил ее уничтоженье…

На этом мы, пожалуй, и покинем «святую колыбель воинственных славян» и продолжим наше путешествие по царскому титулу.

Интермедия первая: «Царь-то, говорят – не настоящий!»

Мы закончили со столицами Руси в царском титуле, и переходим к не менее важной группе – к царствам. Столиц, как мы помним, было четыре – Новгород, Киев, Владимир и Москва. Царств будет три – Казанское, Астраханское и Сибирское, и именно их символизируют три короны двуглавого орла на гербе страны.

Эти семь территорий всегда будут на особом положении, их гербы обычно помещались в самых престижных местах Большой государственной печати.

Вот, например, Большая государственная печать Петра I, она же «печать Корба», о которой мы уже говорили.

На груди орла – герб Москвы, на левом крыле – Киев, Новгород, Астрахань, на правом – Сибирь, Казань, Владимир.

А вот как выглядел малый герб Российской Империи при последнем императоре, Николае:

На груди двуглавого орла – Московский герб. На правом крыле – гербы царств Астраханского, Сибирского, Грузинского и великого княжества Финляндского. На левом – царств Казанского, Польского, Херсонеса Таврического и великих княжеств Киевского, Новгородского и Владимирского.

Как мы видим, все то же самое, только добавилось три царства и одно великое княжество.

Почему царствам всегда было такое внимание? Для ответа на этот вопрос нам не обойтись без небольшого рассказа о словах «царь» и «царство» и значении этих терминов в то время.

Слово «царь» – это русифицированная версия римского слова «цезарь» или «кесарь», весьма распространенная в славянских языках – «царями», к примеру, назывались также независимые правители Сербии и Болгарии. Называть своего правителя римским термином любили не только славяне, достаточно вспомнить германских «кайзеров», произошедших от того же слова.

Поскольку «царя» мы заимствовали из «второго Рима» – Византии, то этим титулом именовали только правителей Византии, а сами русские князья практически никогда не решались так называться. Цари живут в «Царьграде» – так на Руси называли Константинополь – и нигде больше. Захват крестоносцами этого города наши предки расценили как «исчезновение царства» и русская "Повесть о взятии Царьграда" завершается словами: «И так погибло царство богохранимого Константинограда и земля Греческая, … ею же обладают фрязи».

Впрочем, свято место пусто не бывает, и вскоре титул «царь» перешел к правителю Золотой Орды – империи, в состав которой вошли русские княжества. «Царями» могли быть только ханы Золотой Орды, а после ее распада ханы осколков этой империи – Казанского ханства, Крымского ханства и т.п.

Признать себя «царем» означало встать вровень с властителями этих великих империй, и более того – заявить об амбициях такого же масштаба. Именно поэтому, хотя независимой Москва стала еще при Иване III, несколько поколений правителей оставались только «великими князьями», и лишь Иван Грозный первым рискнул назвать себя «царем», а Москву – «Третьим Римом», забирающим византийское и татарское наследство.

Царь Иван Васильевич Грозный. Портрет из «Царского Титулярника».

Именно отсюда идет почти священное отношение к этому титулу. Царь мог общаться только с равными себе, с суверенными правителями, с никому не подотчетными самодержцами.

Настоящий царь, с точки зрения русских самодержцев, помимо владения независимым государством, должен был удовлетворять двум условиям – он должен получить царство по наследству, а не быть выбранным (выбранный – это царь «второго сорта»), а во-вторых, он должен быть самодержцем – то есть править самому, не оглядываясь ни на какое сильное государство, ни на какой парламент и уж тем более на всяких подданных.

Именно поэтому, к примеру, польские короли всегда были «под подозрением» (особенно после того, как пресеклась «настоящая» династия Ягеллонов, и поляки выбрали какого-то подозрительного Стефана Батория). Да разве только они?

Еще отец Ивана Грозного, Василий III, отказался принимать посла великого Бабура по имени Таусеин Хозя потому, что ничего не знал об индийской империи Великих Моголов. Просто побоялся оскоромиться: «потому что не ведает его Государства, неведомо он Государь, или Государству тому Урядник».

А уж сам Иван Грозный, первый русский царь, подходил к этому вопросу очень строго. Он то сомневался в «самодержавности» английской королевы Елизаветы:

И мы чаяли того, что ты на своем государстве государыня и сама владеешь и своей государьской чести смотришь и своему государству прибытка. И мы потому такие дела и хотели с тобою делати. Ажно у тебя мимо тебя люди владеют и не токмо люди, но мужики торговые…

Елизавета I Тюдор. Коронационный портрет.

то уличал шведского короля Юхана в самозванничестве:

А это истинная правда, а не ложь – что вы мужичий род, а не государский. Пишешь ты нам, что отец твой – венчанный король, а мать твоя – также венчанная королева; но хоть отец твой и мать – венчанные, но предки-то их на престоле не бывали! А если уж ты называешь свой род государским, то скажи нам, чей сын отец твой Густав, и как деда твоего звали, и где на государстве сидел, и с какими государями был в братстве, и из какого ты государского рода? Пришли нам запись о твоих родичах, и мы по ней рассудим.

Юхан III Ваза.

В том, что он сам-то – настоящий царь, Грозный не сомневался ни секунды. И главным доказательством этого были три царские короны в его титуле, три покоренные им царства, чьи территории вошли в состав его державы.

И первым стало Царство Казанское, которое Иван сокрушил в возрасте 22 лет.

Глава пятая: Царство Казанское, или Дракоша на травке

Взятие Казани было не просто важным событием – это был знаковый рубеж, эпохальное свершение. Достаточно сказать, что оно спровоцировало появление нескольких всемирно известных символов России – будь то Казанская икона Божьей Матери, или храм Василия Блаженного на Красной площади, построенный, как известно, в честь этой победы.

Это понимали всегда, Николай Карамзин отмечал в своей «Истории Государства Российского»: «летописцы говорят о сем завоевании с жаром стихотворцев, призывая современников и потомство к великому зрелищу Казани». Впрочем, и сам наш последний летописец и первый историк не удержался от «жара стихотворцев»: «Россияне, осаждав Казань в мрачную, дождливую осень, вступили в нее как бы весною».

Казань – это рубеж, разделивший всю нашу историю на «до» и «после». Карл Маркс очень удачно назвал Московское княжество «стиснутым между татарами и литовцами». Взятие Казани стало прорывом восточной стенки, и жители новообразованного Русского царства выскочили на оперативный простор, растеклись по Сибири. Именно тогда наши предки совершили беспрецедентный бросок «встречь Солнцу», прошили континент насквозь, от Урала до берегов Тихого океана, за смешной для истории срок длиной в одну человеческую жизнь. Но об этом речь впереди.

Герб Казанского царства придумал сам его покоритель – именно на Большой печати Ивана Грозного появляется казанский дракон. Появляется, чтобы остаться навсегда – казанский герб едва ли не единственный, который не менялся ни разу за всю историю.

Вот фрагмент Большой печати Ивана Грозного:

Вот «Царский титулярник» времен Алексея Михайловича

Вот казанский герб, утвержденный Екатериной Великой:

А вот – утвержденный Казанским Советом народных депутатов в 2004 году:

Можно сказать – одно лицо. Корона. Крылья. Закрученный хвост. Высунутый язык. И зеленая травка…

О причинах этой неизменности спорят давно и версии выдвигают самые разные – вплоть до того, что побежденным казанцам в наказание выдали того самого Змия, которого убивает Святой Георгий на гербе Москвы, и порушить этот символизм никто не решился.

Это, разумеется, полная чушь, хотя бы потому, что это разные звери. На гербе Москвы – змей. Геральдического змея легко опознать по четырем лапам. Вот, например, змей на гербе Москвы 1781 года

А на гербе Казани – геральдический дракон. Дракон по имени Зилант. Он всегда на двух ногах – что при Иване Васильевиче, что при Владимире Владимировиче. И всегда назывался драконом – разве что при втором Романове его разок «василиском» обозвали: «Печать Казанская на ней в каруне василиск, крылы золото, конец хвоста золот». Может быть, оттуда и взялись его куриные лапки – у василиска, как известно, тело петуха…

Дракончик по имени Зилант по легенде обитал на горе у реки Казанки близ впадения той в Волгу и его оттуда согнали при основании города. Эту историю впервые рассказал автор бестселлера Средневековья, знаменитого «Казанского летописца» – так и оставшийся безымянным русский раб, более 20 лет проведший в плену в Казанском ханстве.

И то, что красивую татарскую легенду о драконе мы узнали от русского – глубоко символично.

Что греха таить, отношения между Москвой и Казанью знали всякое. Первые сто пятьдесят лет это была вражда, вражда смертельная, вражда на уничтожение. И каждой из сторон есть что вспомнить – кому жестокость, проявленную при взятии Казани, кому – тысячи рабов-соплеменников, освобожденных после этого взятия.

Но вот что интересно – первое присоединенное «царство» привнесло какой-то чрезвычайно важный компонент в русскую государственность. Татары оказались нацией, для которой судьба страны всегда значила чрезвычайно многое. Прошло всего лишь 50 лет после покорения Казани, и началась Смута – страшная напасть, едва не стершая нашу страну с карты мира. И татары, чьи старики еще помнили 1552-й, наравне с русскими отправляются спасать державу. Хроники борьбы с интервенцией и восстановления русской государственности оставили нам немало имен отличившихся «служилых татар»: князья Ишей Барашев и Булай Кудашев, Бибай и Теребердей Мустофины, Айдар мурза Чегодаев, Иль мурза Юсупов и многие, многие другие.

Казань в XVII веке. Гравюра Адама Олеария

Во время Смуты, когда Москва была оккупирована, на какое-то время казанцами было даже восстановлено многонациональное Казанское государство во главе с дьяком Никанором Шульгиным, которое вскоре присоединяется к Первому земскому ополчению. Любопытно, что грамоты, отправленные другими русскими городами, присоединившимися к ополчению, выдержанны в неизменно уважительном стиле. Одни пишут в «царствующий преславный град Казань», другие обращаются к руководству «Богом держимого Казанского государства области», а жители Ярославля, просившие казанцев прийти на помощь, сразу обозначили субординацию: «Мы вам меньшие, большим не указываем».

Царство – оно и есть царство!

Этот статус особого, «царского» города оставался за Казанью на протяжении всей истории и никуда не делся и сегодня.

Поэтому дракончика Зиланта можно встретить в самых неожиданных местах.

На шпиле Казанского вокзала в Москве, куда его посадил великий архитектор Щусев.

На советском значке, где ему вместо короны нахлобучили на голову красную звезду.

На потолке казанской станции метро «Кремлевская».

На логотипах Казанского университета и футбольного клуба «Рубин»

И даже на гербе подмосковного города Кашира:

Не удивляйтесь, в геральдическом описании 1778 года все подробно объясняется: «… а в нижней части в серебряном поле черный с червлеными крыльями и увенчанный златым венцом дракон, представляющий герб Казанский, в напамятование, что сей град при Великом Князе Василии Иоанновиче был дан в удел Абдыл Летифу, снизверженному царю Казанскому».

На этом мы, пожалуй, и попрощаемся с великим городом Казанью. Нас ждет новое царство!

Бесплатный фрагмент закончился. Хотите читать дальше?