Вот и к стихам Василия Мишенёва вряд ли надо писать предисловие. Они настолько естественны, природны, искренни и просты, что их сразу поймёт и примет даже самый неискушённый в поэзии читатель.

Построил избушку
На самом краю
Деревни-старушки,
Чтоб жить, как в раю.

Живу понемножку
Под знаком судьбы,
Копаю картошку,
Хожу по грибы.

Тоска и ненастье
Идут стороной…
И скромное счастье
Сегодня со мной.

Стихи Мишенёва – это душевные движения того рубцовского «доброго Фили», которому «даже нечего крыть». И вроде даже и го-ворить-то не о чем.

Живёт он и живёт своей то счастливой, то печальной жизнью родного Никольского района где-то на берегу речки Юг в северном Вологодском краю. Про это и пишет. Порой из этой своей деревни видит всю Россию – и о ней пишет…

Всё у Василия понятно, и не надо бы никакого предисловия. Но вот о чём стоит сказать. Заметил я, что наша российская жизнь в последнее время, вдоволь наевшись сложностей и выкрутасов, всяческой шоу-болтовни и безумной цифровизации, потянулась к простому, ясному, искреннему и немногословному…

Ведь до чего дошли – до рэперов. Ещё чуть-чуть – и утратится вообще разумная человеческая речь. Духовное одичание налицо. Мне кажется, вовремя хватились. Смотрю, появились на ТВ большие передачи о русской песне, стали появляться вменяемые люди, им дают возможность высказаться. Дай-то Бог.

А поэзия Василия Мишенёва – это и есть русская песня.

Снегопад
Не пугаюсь я тёмного неба,
Доверяю его тишине,
Если шорох летящего снега
Приближается сверху ко мне

Всё вокруг замирает. Ни звука.
Лишь снежинки сквозь сумрак летят.
Рассосется сердечная мука,
Посветлеет задумчивый взгляд.

А родные поля забелели,
Будто льется таинственный свет
От полей на ближайшие ели,
На дорогу, где путника нет.

Я люблю эти тихие дали,
Пусть в избе одиночество ждет,
Но как можно поддаться печали,
Если снег так спокойно идет…

Сколько в этом стихотворении музыки, смысла – и всё это облечено поэтической тайной, сопереживанием и верой, и надеждой…

Русская песня – она сокровенна, немногословна, она уважает слушателя (читателя), даёт ему возможность поразмышлять над потаённым смыслом, подключить свой жизненный опыт к словам песни (стихотворения). Всё сказанное вполне относится и к стихам Мишенёва…

В начале прошлого века был такой момент в Европе, когда подлинные и глубокие художники бежали от выкрутасов того времени, кто в Африку, кто в Россию. Тогда европейский поэт Рильке приехал в Россию и, минуя питерские и московские салоны, отправился в тверскую деревеньку Низовку к поэту-крестьянину Спиридону Дрожжину. Именно через него он увидел русский народ, сильное творческое начало нашего народа. В нём он увидел залог выхода из тупика цивилизации. Потом Рильке напишет: «Если говорить о народах как о людях, которые находятся в процессе развития, то можно сказать: этот народ хочет стать солдатом, другой – торговцем, третий – ученым; русский народ хочет стать художником», – писал он. Рильке издаст много книг, напишет глубокие статьи о художниках и скульпторах, будет путешествовать по Африке, у него будет несколько захватывающих романов с женщинами, он будет жить в замках, много чего у него будет в жизни, но на закате дней своих в одном из писем он напишет: «Решающим в моей жизни была Россия… Россия стала в определённом смысле основой моей жизни и мировосприятия». И всё это он почерпнул от поездки в Низовку, от общения с русским крестьянским поэтом.

Лирика Василия Мишенёва имеет одно отличие от других поэтов. Он остро переживает время жизни. Много лет назад он стал инвалидом второй группы – по сердцу. Поэтому у него особо обострённое чувство отпущенных дней и часов… Читатель эту особенность заметит сам, поэтому примеров приводить не буду.

У меня есть красивая подарочная книга стихов Василия Мишенёва «Избранное», посвящённая его жене Антонине Егоровне. С такой любовью издали земляки эту книгу поэта. В ней много цветных фотографий его родных мест, всякие виньетки, доброе вступительное слово мудрого критика Вадима Дементьева. Он очень точно подметил, что в Москве «больше популярны те, кто живёт в далёкой провинции. За ними следят, их читают. И такой интерес к редкому таланту с быстротой молнии распространяется по огромной России. Тиражи крохотные, СМИ молчат, а поэта тем не менее знают!» Он вспоминает Николая Зиновьева из Краснодарского края, Евгения Чепурных и Евгения Семичева из Самарской области.

Действительно, я из Москвы чётче вижу поэтов из провинции, чем московских. И Василия Мишенёва нередко вспоминаю, когда думаю о современной русской поэзии. Его подлинность, его отлившиеся в тяготах жизни строки, его совестливость…

Вот я вначале вспомнил рубцовского Филю, его якобы примиренчество со всем и всеми: «мир такой справедливый – даже нечего крыть». Для Василия Мишенёва он тоже вполне справедливый, но есть одно но…

Народ забыл,
Что он народ,
Куда ведут,
Туда идёт,
Дадут кусок,
А он и рад,
В своей стране
Последний раб!

Неустроенная жизнь народа мучает поэта, и порой он говорит об этом со всей прямотой и со всей печалью.

Как мне не думать о тебе,
Земля моя родная?
Ты вся сейчас сама в себе
От края и до края.

Теперь молчишь и не поешь,
Я помню, как ты пела,
Когда в полях вставала рожь
И гнула колос спелый.

Нет, мне не выразить тоски
И всей моей печали,
Когда проглянут васильки
Из юношеской дали.

Там тропы заросли травой,
Следы дождями смыты…
Земля моя! Мой край родной!
Печальные ракиты…

В России всегда будут рождаться поэты, которые будут петь о своей любви к родной земле, к родному краю, к родному народу. Которые будут видеть красоту на земле и Бога в небесах. Сейчас одним из таких значительных русских поэтов является Василий Мишенёв. Он несёт свою поэтическую службу достойно. На радость современникам и на урок потомкам.

Геннадий Иванов

С холма моих годов

С холма моих годов
Я вижу две дороги:
И ту, что прошагал,
И ту, что впереди.
Но путь, что предстоит,
Короче он намного,
Не надо только душу
Печалью бередить.

Не надо суеты,
С ней тяжелей дорога,
На лучшее всегда
Надежду сохрани
И каждый новый день
Прими как милость бога.
Судьбу в тяжелый час,
Мужаясь, не брани!

«Откуковали…»

Откуковали
в лесу недалёком кукушки,
Отулыбались
ромашки на белом лугу,
Вновь за окошком
моей обветшалой избушки
Перед закатом
вороны сидят на стогу.

Низкие тучи
несутся так быстро над полем.
Дальние рощи
белеют стволами берез.
В сердце тревожном
опять прибавляется боли,
Стоит мне только
взглянуть на речной перевоз.

Вечное время!
Не будь к уходящим жестоко!
Тяжкие думы
несу по дороге своей.
Что ж так, Россия.
под небом твоим одиноко?
Что ж так, родная,
мне грустно средь милых полей?.

Грибные места

О чём молчишь, мой давний друг?
Вокруг тепло и много света!
Пускай с землей уже простилось лето,
Но далеко ещё до зимних вьюг!

Бери корзину и пойдем со мной,
Я покажу тебе места грибные,
Где грузди и волнушки расписные
Заманят так, что не уйдешь домой.

Я сам, когда брожу в лесу один,
За целый день не вспомню про усталость.
Как долго мне на родине осталось
Бродить среди берёз, среди осин?

Даст Бог, продлится наш короткий век,
Продлятся наши радости земные!
И пусть к себе зовут места грибные,
А день стоит, спокоен и высок!.

Не оставьте меня

Я сквозь лето прошел,
Неустанно спеша,
Вдруг послышался крик
Улетающих птиц…
Об увядший цветок
Тут споткнулась душа,
И рванулась она
Из привычных границ.

Кто из нас не жалел
О минувших годах?
Кто из нас не страдал
Об ушедшей любви?
Но застыли слова
У меня на губах,
Потянулись к цветку
Тихо руки мои.

Как я жил? Чем я жил?
Поздно жизнь исправлять.
Мне так грустно всегда
Видеть осень земли,
И машу я цветком
На бегу журавлям:
Не оставьте меня
Одного, журавли!.

Осенняя песня

Пустых наслушавшись речей,
Я вновь ничей! Я вновь ничей!

Туда всю грусть свою унес,
Где шум берез. Где шум берез.

Пусть от тебя не жду чудес,
Осенний лес. Осенний лес.

Но легче мне среди рябин,
Когда один! Когда один!

И на душе моей светлей
Среди полей. Среди полей.

Пусть засмеют мою любовь
В обломках слов! В обломках слов!

Но за неё я не боюсь!
Боюсь за Русь! Боюсь за Русь!

«Ветер листья унес к черноте борозд…»

Ветер листья унес к черноте борозд,
Ветви рябин к земле опустили гроздья,
Я живу, как оставленный раненый дрозд,
Стерегущий чужие гнезда.

Я устал и не знаю теперь что со мной,
Только чувствую – сердце исходит дрожью,
Светом глаз голубых, как в ночи луной,
Освети моё бездорожье.

Дом покину, уйду посмотреть, как река
В глубине отражает небесную просинь.
Весточку с птицей пришли мне издалека,
Помоги пережить мне осень!

Вот и снег полетел на сухую траву,
Побелела земля, побелели крыши.
Ночью и днем обращаюсь к тебе и зову,
Неужели меня не слышишь?.

«На душе и в доме…»

На душе и в доме
Выстынет,
Будто вьюга заметёт,
Так бывает трудно
Выстоять,
Не упасть,
Идти вперед.

Так бывает трудно
Вынести
Груз,
Возложенный судьбой…
Родина!
Во мраке высвети
Тропочку
Передо мной!.

Осень

Грустно, пусто в лесу без привычных здесь птиц,
На реке не засветится бакен…
Сколько было гостей! Сколько радостных лиц!
А теперь только лают собаки!

Ну, куда я пойду в эту слякоть и мрак, —
Спать ложатся так рано в округе…
Ветер листья рванет, словно яростный враг,
И деревья дрожат, как в испуге!

Опустела тропа за моею избой,
Там, где раньше шаги не стихали…
Я как будто один в целом мире живой,
И душа прорастает стихами!.

Что же делать?

Пролетели над деревней журавли
И вестей с собою грустных нанесли:
Скоро снова снег запросится в окно, —
Ничего в судьбе моей не решено!

Как же быть? Опять надежды не сбылись!
В тот ли век, родное сердце, родились?
Время нас на полпути подстерегло,
Прошумело журавлиное крыло!

На дорогу листья сыплются с рябин…
Не легко смотреть на них, когда один!
Доживу в избе своей я до утра,
Вот и всё! В дорогу дальнюю пора!

Ах, как рано пролетели журавли!
Слишком грустные известья принесли!
Что же делать? Я смотрю на луг в окно…
Ничего в судьбе моей не решено!.

«Жгу костер на обочине дня…»

Жгу костер на обочине дня
Тих и светел.
Будет после костра и меня
Только пепел!
А его разнесет по Руси
Будто семя,
И не надо об этом грустить
В наше время.
Но зачем ты пришла и к костру
Тянешь руки?
Хочешь стынуть со мной на ветру
До разлуки?
Мой костёр не согреет тебя!
И послушай:
А придёт вдруг проведать судьба,
Спросит душу?
Что качаешь в ответ головой
Гордо, смело?
Ведь в лесу расцветет ещё твой
Ландыш белый!
Я просить никого не привык:
– Пожалейте!
Лишь играет мне гном-лесовик
Тут на флейте.
Вот и листья летят на простор
С мокрых ветел…
Свой у каждого в жизни костёр,
Свой и пепел!.

Осенние листья

Осенние листья. Как грустно
Шумят на прощанье они!
И в сердце рождается чувство,
Что это – последние дни!

Смотрю на летящие листья,
Как будто уже не дожить
До вешнего птичьего свиста,
До летнего солнца во ржи!.

Расставание

Облетает листва,
Устилая мой путь,
И в тумане дорога.
Так устроена жизнь —
Ничего не вернуть,
Уходя от порога.

Ты за мной не спеши
Выходить на крыльцо,
Одному будет легче
Оттолкнуться веслом
И зарыться лицом
В остывающий вечер.

Нет ни звезд, ни луны.
Заглушает река
Отдаленные звуки…
На родном берегу —
Слабый свет огонька
И начало разлуки…

«Что стряслось за окном?..»

Что стряслось за окном?
Кто так часто и грустно вздыхает,
Будто хочет запеть,
Ударяя по тонкой струне?
Это листья летят,
Это листья по ветру порхают,
Чутко ветви дрожат
На упругой воздушной струе!.

Вы откройте окно!
Разве можно уснуть в этот вечер!
В час полночной звезды
Листья с ветром пускаются в пляс,
И душе так легко
К ветру, к листьям рвануться навстречу,
Как в последний полет,
За которым лишь вечность для нас!.

Осенняя ночь

И снова небо стало низким,
И так тревожны вечера,
Всё думаешь о ком-то близком,
Ушедшем к тихим обелискам
Коль не сегодня, так вчера.

А за окном мелькают тени,
И фонари замутнены,
Я слышу в воздухе осеннем
И стоны гибнущих растений,
И вздохи ветра у стены.

Там что-то тайное свершилось
Под остывающей звездой,
Там время к полночи скатилось,
О вечность темную разбилось
И вновь не властно над собой.

Октябрь

Ночью и днем дожди.
И горизонта нет.
В гости друзей не жди,
Где их далёкиё след?

Мыслью согрет одной —
Литься дождям не век,
Будет рассвет иной,
Выпадет первый снег.

Выпадет добрый снег
И подведет итог
Песням усталых рек,
Мыслям в нелегкий срок.

Станет другой земля,
Будет в душе теплей.
Этого мне тепла
Хватит на много дней…