Читать книгу: «Капкан. Роман о том, кто мы есть и как появились», страница 4

– Напомни ему, дорогой, про машину и холодильную камеру, – попросил Адидас после очередного тоста.

– Обязательно.

– И с актами на списание пусть поторопится, пока в отчетности бардак.

– Акты уже подписаны и утверждены! – погнал волну подвыпивший Алексей.

– Ну?! – оживился Адидас. – На оба катера?

– На оба.

– Чего же молчал, дорогой?

– Об этом должен был объявить сам Борисыч.

– За такой сюрприз полагается…

Перед тем, как отбыть на базу, он спросил:

– Может, завтра сауну?

– Нет. Мы уезжаем. Тем более Борисыча рыжая вобла не выпустила. Добросишь до пристани?

– Вах! Как есть – вобла!.. Когда вам транспорт?

– К девяти…

Анютка как-то разом успокоилась. И даже раскрепостилась, обнимая ночью Алексея. И впервые назвала его на «ты»…

Адидас появился в срок. Передал для Борисыча аккуратно упакованную коробку, как потом оказалось, с двумя глиняными бутылками рижского бальзама и двумя – коньяка «Ахтамар». И Алексею вручил глиняную бальзамную бутылочку. Пригласил приезжать в любое время. Скомандовал мотористу:

– К «Голубому заливу»!

Высадившись на пристани, они перевели дух. Освобождено помахали вслед катеру. И когда тот скрылся за поворотом, потопали, нагрузившись, в сторону боровой сопки. Там они спокойно прожили еще трое суток. Пили мягкий коньяк «Ахтамар», ели уху и адидасовы деликатесы. И обпивались чаем с рижским бальзамом.

Через девять месяцев в Алма-Ате родилась Аленушка…

Покушение

1.

После телефонного разговора с дочкой его дни были заполнены хлопотами. Алексей бестолково шатался по бутикам, покупая для Алёнки то, что на его взгляд, было ей необходимо: дубленку, кроссовки, костюм с красными оборками, трубку сотового телефона с фотокамерой. И еще – официальные подарки. Ирине Семеновне – шерстяную вязаную кофту, Анюте с Аленкой – золотые цепочки со знаками зодиака.

И тут обнаружил, что денег у него не осталось даже на билеты. А надо было их много, чтобы оставить дочке на учебу в институте. Одних знаний теперь для этого мало, нужны средства, чтобы оплатить занятия. Дожили, даже образование для детей зависит от толщины кошелька!

Алексей не знал, где раздобудет приличную сумму, но почему-то это его не тревожило. Был уверен: придет час, и деньги появятся.

С такими мыслями он вышел из «Детского мира». И уже шагнул под арку, чтобы нырнуть в метро, когда ощутил спиной чей-то вороватый взгляд. Остановился у входа в подземку, оперся о колонну, оглядел заполненный торговцами пятачок. Сигнал тревоги шел от кучки зевак, сгрудившихся подле наперсточника.

Он неторопливо подошел к толпе и тут же уловил: «Никак клиент лопухнуться решил напоследок!». Мысль эта оформилась в черепушке у парня, стоявшего сбоку, и явно относилась к Алексею. Но почему «напоследок»?.. Он, не маскируясь, оглядел сигнальщика. Назвать его парнем было, пожалуй, уже поздно. Лет тридцати с малым гаком, в приличном прикиде полуспортивного покроя, длинноволосый, но с аккуратной прической, в очках в массивной оправе. Судя по внешности, творческий работник.

«Чего это он уставился? – услышал Алексей. – Вроде как заподозрил!». Однако его лицо выражало лишь неподдельный интерес к наперсткам и к очередному лоху.

Понимая, что потащит наемника за собой, Алексей, не оглядываясь, двинулся к входу в метро. В душе не было ни беспокойства, ни опаски, хотя мелькнувшее в голове «творческого работника» слово «напоследок» имело только одно толкование. Кому-то Алексей не понравился. Причем настолько сильно, что этот кто-то решил от него избавиться. И подослал интеллигентного спеца «по несчастным случаям».

Алексею захотелось сказать ему: «Не глупи, дурачок! А то ведь и сам окажешься „напоследок“!». Но тот был вне поля зрения и объявился лишь на подземном перроне.

На станции «Кузнецкий мост» всегда столпотворение, в центр столицы стремятся все приезжие. Даже в эту послеполуденную пору толпа бурлила, суетилась на перроне поближе к вагонным дверям. Наемник вклинился в толчею и оказался за спиной Алексея. Все было ясно, как божий день. Сейчас покажется состав, задние поднапрут на передних, и Алексей полетит на рельсы перед самым носом поезда.

А локомотив уже полоснул фарами по облицовке станции, выскочил из тоннеля и неотвратимо приближался. «Пора!» – услышал Алексей. Прижав сумку с покупками, он резко сдвинулся влево в тот самый момент, когда напружинившийся «интеллигент» с силой двинул плечом, намереваясь толкнуть его в спину. Наверное, инерции ему добавила толпа. Оказавшись на самом краю платформы, он судорожно взмахнул руками и беззвучно рухнул прямо под колеса. Запоздало взвизгнули тормоза локомотива. Толпа ахнула и попятилась.

Алексей ничего не слышал. Для него приглушенно заиграла музыка, будто выплывавшая из глубины теплого озера. Он сидел на берегу один, зная, что женщина со странным именем Оника в этот раз не появится. Но голос ее продолжал звучать, как и прежде.

«Добро и насилие ходят рядом». Он мог бы ответить, что добро должно быть с кулаками. Так говорят на Земле. Но она его не слышала. «Чрезмерная жалость наносит вред». Конечно, жалость не всегда полезна, думал Алексей. От нее – попустительство и вседозволенность.

– Пр-рашу разойтись!

Лейтенант милиции в сопровождении краснофуражечной дежурной расталкивал толпу. Люди отхлынули и замерли. Только продолжал всхлипывать малыш.

Алексею было наплевать на смерть наемника, хотя жаба сожаления на миг и толкнулась в грудь. Толкнулась и исчезла. Он не стал ждать, когда на ветке восстановится движение. Перешел на противоположную платформу и поехал в обратном направлении, чтобы перейти на кольцевую линию.

2.

Клим переминался с ноги на ногу. Похожий на раздувшуюся бочку Юсуп делал вид, что в упор не замечает его. Сидел за столиком в пустом ресторанном зале казино, запускал столовую ложку в огромный торт и лопал его, ровно бы хлебал суп. Зад его едва умещался в кресле, жирные щеки подрагивали в такт челюстям. Короткие пухлые пальцы, унизанные перстнями, лоснились от крема. Наконец, он рыгнул и повернулся к Климу:

– Шурши! – повелел.

– Промахнулся Интеллигент. Сам, типа, влетел с разбега на рельсы.

– Свинячье ухо! – рыкнул Юсуп. – А этот, Утопленник?

– Слинял.

– Куда?

– Я с Интеллигентом остался.

– Его же задавило!

– Ну да. Я глядел, как его вытаскивали.

– Масла в твоем калгане нет! И баксов тебе нет!

Юсуп погрузился в мрачное раздумье. Откуда взялся этот похороненный утопленник? Соседи видали, как закапывали, а он живой!.. Заманил смотрящих за уродами в парк, а там, как они сказали, их поджидали еще четверо. Почему Утопленник с них штаны снял? Для понта?.. Откуда он знает Клима? Этот придурок доложил, что тот знает и его самого… Зачем Утопленник ходил в больничку к писаке, который расколол стриптизершу?..

Юсуп смерил Клима презрительным взглядом:

– Бери Жилу – и делайте стриптизершу. Упустите – на кол конкретно посажу!

Клим на полусогнутых удалился.

Юсуп еще пару раз ковырнул ложкой торт. Ему всегда становилось не по себе, когда возникали заморочки. А с Утопленником – заморочек выше крыши. Кто за ним стоит? Если он человек свалившего за бугор Американца, то почему отказался от базара? Перетерли бы тему, и делов нет… А если конторщик?.. Не мог Интеллигент сам сигануть на рельсы, кто-то помог ему…

Самым неприятным для Юсупа было то, что придется обо всем доложить Зурабу. Высоко взобрался земляк, во власть втиснулся. Всех подмял и Москву поделил, как пирог. Доложить про Утопленника – значит, признаться, что сам закрыть тему не в силах. Зурабу, конечно, такой абрикос придется не по вкусу, но деваться некуда.

3.

Алексей не стал ломать голову, где взять денег. Позвонил ласковому Бычку:

– Ты еще не раздумал дружить со мной?

– Всегда рад тебя видеть, дорогуша.

– Сегодня тоже рад будешь?

– Сегодня?..

– Я могу и передумать, Антон.

– Где хочешь назначить встречу?

– У тебя в офисе.

– А может, в кабак забуримся?

– Нет, у тебя. Приготовь на всякий случай пять штук зелёных.

– Не много ли, дорогуша?

– Когда встретимся, решишь: много или мало. Буду у тебя в 16.00.

На этот раз издательская приемная пустовала. Антон Бычевский, увидев вошедшего Алексея и блеснув влажными глазами, поднялся из-за стола и, распахнув объятия, двинулся навстречу.

– Выгнал секретаршу? – спросил его Алексей.

– Она стучала? – задал тот встречный вопрос.

– И она тоже, – наугад ответил Алексей.

– Как? – издатель сменился с лица. – Неужели еще кто-то?

– Да, еще кто-то.

– Кто?

– Не торопись. Рассказать про твои фирмы-однодневки для сбыта продукции?

В голове ласкового Бычка мелькнули два названия: «Гелиос-классик» и «Афина-пресс». Однако тот сумел взять себя в руки и, улыбаясь, сказал:

– А вот тут ты, дорогуша, загнул.

– «Гелиос-классик» и «Афина-пресс».

Бычевский молча встал, подошел к сейфу, открыл его и выбросил на стол перед Алексеем перетянутую резинкой пачку стодолларовых ассигнаций. Сел напротив:

– Можешь не считать: пять штук. Поговорим серьезно?

– Поговорим.

– Откуда информация?

– От твоих сотрудников.

– От кого конкретно?

Алексей ничего не знал ни конкретно, ни, в общем. Но предполагал, что стукач, работавший на конкурентов, все равно есть. Того требовали волчьи законы бизнеса.

– Вызывай в кабинет всех нетворческих сотрудников, – сказал уверенно. – Складских работников – тоже. Скажи, что с ними хочет побеседовать психолог.

– Ты что, стукача только в лицо знаешь?

– Делай, Антон, что говорю.

Издатель вышел и почти тотчас же вернулся.

Через несколько минут кабинет заполнился довольно бойкими молодыми людьми, которые с любопытством уставились на Алексея.

– Отдел менеджмента и рекламы, – представил их ласковый Бычок.

Алексей встал и объявил:

– В коллективе появился засланный казачок. Я знаю его в лицо.

Подошел к сотрудникам отдела, вглядываясь в каждого. Сказал:

– Свободны!

– Ну? – спросил Бычок, когда те вышли.

– Вызывай следующих.

Из бухгалтерии издательства на смотр явились восемь человек. Они тоже услышали от Алексея про засланного казачка. Информацию он снял только с грудастой большеротой кассирши: «Откуда этому психологу знать про лапочку Жеку?»

Остановившись напротив нее, Алексей участливо спросил:

– Как поживает лапочка Жека?

– Кто? – растерянно произнесла она. – Нет! – взвизгнула. – Не-ет! – и выбежала из кабинета.

– Ну, ты даешь! – серьезно и уважительно произнес ласковый Бычок.

– Мы еще не закончили, – отмахнулся от него Алексей.

– Неужели еще есть?

– Вызывай.

– Здесь только начальник складов и два моих зама. Я им доверяю.

– Как хочешь. Я не доверяю.

Издатель сам отправился за доверенными работниками. Те вошли и спокойно уселись в кресла напротив Алексея. Он поглядел на них и спросил:

– Признавайтесь, кто из вас работает против владельца издательства?

Информация пошла сразу от двоих: заведующего складами готовой продукции и от первого зама. Причем, главный кладовщик мыслил спокойно и даже с каким-то чувством превосходства над другими. А первый зам явно намеревался утопить шефа собранным компроматом, чтобы самому занять его место. К нему Алексей и обратился:

– Собранный вами компромат вам не поможет. Считаю, что вы должны подыскать себе другое место работы. А вы, – обратился он к кладовщику, – решайте свои дела вместе с хозяином.

Когда троица покинула кабинет, ласковый Бычок какое-то время сидел, уставившись в стол. Затем поднял искривившееся лицо и сказал:

– Хочу напиться.

– Валяй, – ответил Алексей.

– А ты?

– Мне безалкогольного пива.

– Что так?

– Я уже объяснял, что в Тибете закодировали.

– Меня бы кто закодировал.

Он прошествовал к холодильнику, достал бутылку водки с позолоченной пробкой, две банки невского пива и бутерброды с сыром и черной икрой. Поставил на стол два фужера. Себе набулькал до краев из водочной бутылки, Алексею опростал пивную банку.

– Извини меня за глупости, – сказал и крупными глотками выдул фужер до дна. Вытер губы. Произнес со вздохом: – Ты, конечно, не скажешь, что у вас за контора?

– Не скажу.

– Ментовку тоже под колпаком держите?

– Держим.

– Я так и понял. Мне кладовщика один авторитет вместе с ментовским полковником навязали. Вроде бы и надзор, и крыша.

– Авторитет – Юсуп?

– Ни хрена себе! О Юсупе тоже знаете?

– Знаем.

– И что же вы их не возьмете?

– Рано, Антон. Но дело к этому идет.

– Может, мою фирму крышевать станете?

– Мелочевкой не занимаемся. А информацию копим.

– Страшный ты человек, Алексей. Как я с тобой обмишулился, в толк не возьму.

– Поймешь, когда поумнеешь.

– Между прочим, ты продешевил со своей информацией.

– А мне больше пока не надо.

– Если понадобится, обращайся.

– Может, и обращусь. Одно тебе скажу: выводи капитал из тени. Иначе опоздаешь.

– Подумаю.

Он снова наполнил свой фужер и выцедил до дна.

– Может, к девкам закатимся, как в старые времена? – спросил, заметно опьянев.

– Нет, Антон. Труба зовет.

– Понятно: служба…

Алексей чувствовал себя опустошенным, как после долгой бессонной ночи. На него навалилась усталость, будто целый день таскал тяжелые мешки. Проблема с деньгами была решена, и теперь он хотел быстрее сесть в поезд. Не самолетом лететь, как вначале собирался. А занять полку в двухместном спальном купе и спать все трое суток до Алма-Аты. Однако в Москве оставалось еще одно дело: данное Рязанцеву обещание. Предстояло узнать, жива ли стриптизерша Лолита. Это можно будет сделать завтра.

Дома он застал Олега, покинувшего на сутки свою пассию, чтобы обозначиться перед родителями. Сын наворачивал блины с красной рыбой и косил глазом на экран телевизора. Вещала дикторша, не оставлявшая зрителей без ежедневных криминальных новостей. Поздоровавшись с сыном, Алексей присоединился к блинам, улавливая краем уха информацию о пожарах, убийствах и похищениях. Насторожился и уставился на экран, когда дикторша сообщила, что в одном из столичных изоляторов временного содержания обнаружен труп жрицы любви, примадонны популярного стриптиз-клуба.

Сначала шли крупным планом решетки и металлические двери. Затем во весь экран – фотография еще живой стриптизерши: так себе бабенка, даже полновата для своей профессии. Фотографию сменило закрытое простыней тело со сдвинутой в сторону голой ногой. И лишь после этого объявилась дикторша с подробностями.

Примадонна стриптиза выступала в ночном клубе «У Евы» под сценическим псевдонимом Лолита. Обвинялась она в ограблении казино. Накануне, по просьбе адвоката Геннадия Спирина, сославшегося на состояние здоровья подзащитной, была переведена в одиночную камеру. Дикторша предположила, что жрица любви страшилась наказания. Потому и покончила жизнь самоубийством, повесившись на капроновых колготках.

«Сукин сын! – отстраненно подумал Алексей в адрес адвоката Гены. – Подсуетился, чтобы повесили бабу. – Короткая у проституток жизнь».

Финансовая соседка

1

В спальном купе фирменного поезда «Москва – Алма-Ата» Алексей оказался вдвоем с полной молодящейся дамой. До его появления она успела облачиться в шелковый павлиний халат. Поезд тронулся, и дама принялась потрошить пузатый баул. Выложила на столик жареную курицу, хлебный батон, огурцы, помидоры, соль и все, что требуется для обильной трапезы. И извлекла из баула бутылку молдавского «Аиста». Спросила:

– Как насчет коньячку для знакомства, сосед?

– Не пью, – отказался Алексей.

– Даже одну рюмашку?

– Даже одну.

– Первый раз встречаю непьющего мужчину. Вы до Алма-Аты?

– Да.

– Я тоже. Трое суток нам вдвоем с вами ехать. Как вас звать-величать?

Не надо было никакого напряжения, чтобы поймать ее поползновения. Алексею стало тоскливо, но все же, скрепя сердце, он назвал себя по имени.

– А я – Майя. Но Майя – только для близких. На работе – Майя Эдуардовна. Вы в командировку?

Алексей внутренне чертыхнулся: надо же, как не повезло! Липучая бабенка, и намерена на форсаже закрутить дорожный роман. Сухо ответил:

– Нет. Не в командировку.

– По личным делам?

– По личным.

– Наверное, к женщине?

– К женщине.

– А у меня – деловая поездка. Я от коммерческого банка. Понимаете, Алексей, чтобы решить сложные вопросы, нужен профессионал. Я занимаюсь кредитами.

Ему было наплевать на кредиты, финансовых профессионалов, и он сказал ей:

– Извините, мне нужно на некоторое время удалиться. Я должен сбросить одного недобросовестного кредитора с поезда.

Она сначала не поняла. Затем ее глаза округлились:

– Что вы сказали?

– Не беспокойтесь, вас я не трону. Пейте, отдыхайте, – и вышел.

За вагонным окном проплывали здания и платформы электричек. Мелькнуло название станции «Новая», от которой до дома Алексея было десять минут хода. Поезд проскочил станцию «Выхино» и московскую Кольцевую дорогу. Началось лесистое, уже сбросившее нарядный багрянец Подмосковье.

Он стоял и бездумно глядел в окно, пока не ощутил затылком чей-то взгляд. Скосил глаза и увидел, как захлопнулась дверь купе, расположенного у туалета. Усмехнулся: «И здесь пасут». Открытие не обеспокоило Алексея, он уже привык к пастухам.

Стало уже темнеть, когда поезд прогрохотал по мосту через Оку. Здесь он обычно высаживался с электрички и шел с рюкзаком по берегу к своему любимому острову, где, непонятно почему проспал, чуть ли не три месяца. Представил песчаный мысок, скрытый от посторонних глаз зарослями тростника, свою одноместную палатку на легком взгорке…

Он откатил дверь своего купе. Молодящаяся дама спала поверх одеяла с открытым ртом и слегка похрапывала. Атласный павлиний халат задрался, оголив дрябловатые, но еще крутые ляжки. Остатки ужина заполнили весь столик, в центре которого красовалась ополовиненная бутылка «Аиста».

Он брезгливо поморщился.

Поднял свалившееся на пол полотенце попутчицы и накрыл им столик. Разобрал свою постель, включил ночной свет и улегся, не сомневаясь, что мгновенно провалится в сон. Однако желание спать улетучилось. Под стук колес воображение рисовало говорливые речные перекаты, тихие плесы и зеленые берега. Непонятно было, то ли это места, где он когда-то побывал, то ли незнакомые, навеянные тягой к бродяжничеству.

Так было, пока мысленный экран не заполнило серьезное и умненькое лицо Алёнушки, он так редко навещал в последние годы.

О том, что Аленушка родилась, ему позвонила Ирина Семеновна. Он пообещал приехать, но постперестроечная смута ввергла его, как и большинство граждан бывшей великой державы, в нищету. Самые пронырливые торопливо грабили страну, в то время как два партийных босса, вознесенные на вершину власти, озлобленно грызли друг друга.

Примерно через неделю после звонка Алексей увидел сон, в котором ему снова явилась иссык-кульская цыганка с темным бесстрастным лицом. Она взяла его ладонь, глянула на нее и сказала шепотом:

– Спасай дочерь. Она твое порождение.

Утром он позвонил Анюте и настойчиво посоветовал показать Аленушку врачам. Через два дня она сообщила, что у дочки возможен церебральный паралич, и она вряд ли когда сможет ходить.

Алексей продал какому-то кавказцу свой именной инкрустированный кортик, врученный ему в свое время министром обороны как лауреату литературной премии. Обежал всех знакомых, занял, у кого сколько можно. И прилетел в Алма-Ату.

Улица Богенбай-батыра, была в советское время улицей Кирова. Она тянулась через весь город и терялась в предгорьях Алатау. Дом располагался в самом ее конце.

Встретила Алексея Ирина Семеновна. Анюта с трехмесячной Аленкой лежали в больнице.

– Там очень хороший доктор, – сказала она. – Многих детей на ноги поставил. Нам повезло, успели попасть к нему. Его пригласили работать в Германию, и он через полтора месяца уезжает. Анюта извелась вся. Икру бы для нее купить, но с деньгами туго.

– Купим икру, – ответил Алексей. – И доктору заплатим.

В тот же день он побывал в больнице, передал через медсестру две банки черной икры и пять пакетов разных соков. Встретился с врачом и вручил ему двести долларов.

– У вашей дочки послеродовая травма. Виноват акушер, – сказал он. И успокоил: – Надеюсь, что выправим. Ей сейчас необходимы уколы церебролизина, у нас его нет. В аптеках тоже не найдете, только на еврейском рынке.

– Добудем, – заверил Алексей.

– После выписки ребенку потребуется постоянный массаж. И врачебный контроль до двенадцати лет…

Прав был врач: церебролизин оказался в большом дефиците. Однако на рынке Алексею показали пожилого еврея с печальными глазами. Выслушав просьбу, тот спросил:

– Для ребенка?

– Да.

– Приходите в это же время завтра.

На другой день он вручил Алексею три упаковки с лекарством. И даже почти не сбарышничал.

Через полмесяца Алексей привез Аленку и Анюту из больницы.

С пристальным вниманием вглядывался он в лицо дочери, пытаясь уловить свои черты. У нее заметно выдавался вперед лобик, и покрытая пухом головка казалась несоразмерно большой. Аленушка не плакала, не кричала, как другие груднички, требуя материнского молока. Анюта каким-то образом угадывала ее желание. Выпрастывала из-под кофточки отяжелевшую грудь и совала коричневый сосок в маленький ротик дочки…

От воспоминаний Алексея отвлекло шевеление на соседней полке. Он приоткрыл глаза и увидел, что попутчица спустила на пол голые ноги в мохнатых тапочках с помпонами. Не глядя, протянула руку к столику, нащупала коньячную бутылку и глотнула из горла. Так же, не глядя, поставила бутылку и встала. Расстегнула халат – лифчика на ней не было. Сдавила несколько раз пухлыми пальцами могучие груди. Цепко оглядела Алексея. Хрипло спросила:

– Спите?

Он не откликнулся и тут же уловил невысказанное: «Чурбак! Неужели, в самом деле, убил какого-то финансиста?.. Убил – и спокойно дрыхнет!»

Она откатила скрежетнувшую дверь купе и прошлепала в сторону туалета.

Несколько мгновений Алексей лежал с открытыми глазами, ощущая, что все мысли куда-то исчезли. Затем на него мягким кулем навалилась тяжелая дремота, и он погрузился в небытие.

– Ты донор, – беззвучно сказала Оника.

– Не понимаю, – послал он ей ответ.

– Тебе знакомо понятие «вампир»?

– Да. Он перегрызает человеку горло и пьет его кровь.

– Вульгарное понимание. Это болезненное отклонение особи от нормы. Вампиризм – потребление чужой энергии. Потребитель крадет ее у донора.

– Можно отличить донора и потребителя по внешнему виду?

– Можно, но не всем. Ты сможешь отличить. По поведению. Метка вампира – себялюбие, склонность к тирании, потакание своим страстям.

– Я тоже потакал своим страстям.

– В каждом человеке уживаются белое и черное. В тебе доминировал донор, и чужой энергией ты не пользовался.

– Как же я восполнял ее?

– Из галактики. Но не всегда успевал это сделать. Потому что нечасто посещал узел координат.

– Я не знаю, где он находится.

– На твоем Острове.

– Ты сказала, что энергию крадут.

– Да. Но отбор энергии происходит незаметно. Теперь у тебя не смогут красть ее. Но подконтрольно и добровольно сможешь отдавать сам.

– А раньше?

– Ты передал новой жизни не только биологический ген. Но и неосознанно перекачал в нее свою энергию, которая уничтожила вирус разрушения…

Алексей уставился в вагонный потолок и попытался вспомнить свой короткий сон. Он был уверен, что ему привиделось что-то очень важное. Но воспоминание не давалось. В затылке покалывало, однако неприятных ощущений это не вызывало. В сознании мелькали и ускользали чьи-то тени.

Он собрался с силами и сосредоточился. Вагонный потолок стал медленно отодвигаться и окутываться белой дымкой. В этой дымке смутно замаячило женское лицо, показавшееся ему незнакомым и знакомым одновременно. У женщины были зеленоватые волосы, полные чувственные губы и кошачьи глаза. Она пристально глядела на него, и вдруг он явственно услышал:

– Ты передал новой жизни не только биологический ген…

Вот оно! Именно эти слова он слышал в коротком сне. Но это не всё! Знакомая незнакомка напомнила лишь малую часть, только то, что касалось Аленушки.

В первую ночь после выписки из больницы Анюта уложила Аленку с собой.

– Не сердись, – сказала она Алексею, улегшемуся из-за отсутствия другого места на полу, подле их кровати, – я не могу оставить дочку одну.

Алексей слышал ее ласковое бормотание, угадывал дочкино шевеление. Не выдержал и предложил:

– Давай поменяемся местами, Анюта.

Она не сразу согласилась, но все же уступила ему место рядом с дочерью.

Минут через десять спросила:

– Она заснула, Алеша?

– Спит.

Аленка лежала, уткнувшись головкой в его плечо. Правой рукой он поглаживал ее спинку. Возле шейки ощущал пальцами исходивший от тельца жар. Осторожно, легким прикосновением, он потирал это место, и жар уходил, ровно бы перетекал в Алексея.

В тот приезд и Анюта, и он сам удивлялись тому, что рядом с матерью Аленка беспокойно ворочалась, но стоило отцу взять ее на руки, как она сразу успокаивалась.

Зря напугала участковая врачиха инвалидной коляской. Пошла Аленушка, когда ей исполнился год. Произошло это в следующий приезд Алексея, когда ушлый издатель Бычевский заплатил разовый гонорар за книжку о рыбалке.

Он привез в Алма-Ату больше тысячи долларов и настойчиво посоветовал Анюте купить сравнительно дешевый контрабандный компьютер и поступить на бухгалтерские курсы. Набирающий обороты дикий рынок не мог обойтись без финансовых работников.

Свой первый шаг Аленка сделала, когда они были вдвоем в комнате. Алексей поймал ее, готовую шлепнуться, она радостно засмеялась и выскользнула из рук…

Вернувшись в тот раз в Москву, он понял, что его, приличная по советским меркам офицерская пенсия, превратилась в пшик. Инфляция ежедневно откусывала от нее такие куски, что деревянных рублей едва хватало на хлеб. В такой ситуации о новой поездке к дочери оставалось только мечтать. Надо было как-то выкручиваться. Он устроился грузчиком на оптовом рынке. Его ежедневный заработок был равен пенсии.

Базарные заработки кончились в одночасье, когда хозяину кто-то капнул, что новый работник из писак. Алексей сам был виноват, сболтнул за выпивкой работягам.

– Мине риклам не надо, – сказал хозяин-азербайджанец. – Писать будешь – сильно обижать станем. Зло не имей. Возьми вот два бутылка…

Зла Алексей не имел. Хозяин был, в общем-то, неплохим мужиком.

Сэкономленных денег все же хватило на новую поездку к Аленке. Анюта уже работала бухгалтером и могла оплачивать массажистку для дочери. Ей шел третий год. Спустя пару дней после встречи Аленка сказала:

– Не хочу, чтобы тетя давила спину. У нее руки злые. Ты, папа, сам делай мне массаж.

Он три раза в день мял ее тельце, хотя и не знал, как правильно массажировать. Пальцы сами находили, где погладить, а где – прокатать позвонки. Никаких усилий он не прикладывал, а на лбу выступала испарина.

Теперь Алексей этому не удивлялся. Почему – не мог объяснить. Просто знал, что так и должно было происходить…

2

Разбудили Алексея запах кофе и сосущее чувство голода. Кофе пила соседка. От курицы остались одни кости. Пустая коньячная бутылка стояла под столиком.

– Доброе утро, Майя Эдуардовна! – поприветствовал соседку Алексей.

– Доброе, – равнодушно буркнула та.

Желудочный подсос назойливо посоветовал ему посетить вагон-ресторан. Игнорировать совет не было причины.

Похоже, посетители не особенно баловали вниманием общепитовскую точку на колесах. Заняты были только два ресторанных столика. За одним опохмелялась водкой и пивом компания из трех угрюмых мужиков, за другим – лениво двигала челюстями респектабельная парочка. Алексей занял угловой столик. Несмотря на отсутствие клиентов, ждать официантку пришлось минут пятнадцать. Она объявилась распаренная, как после бани, и с пятнами пота подмышками. Отвратное зрелище на фоне пищи!

Он заказал овощной салат, отбивную с картофелем фри и кофе.

– Всё? – сурово поинтересовалась официантка.

– Всё.

В ее голове промелькнуло: «Трезвенник паршивый! Салат зачем-то заказал! – в ее мыслях тут же нарисовались бутылки паленой водки, дожидавшиеся клиентов в укромном уголке кухни. – Разбанковать бы, пока хозяйка с начальником поезда валандается!»

У каждого своя коммерция, отстраненно подумал Алексей и принялся за еду. На секунду его отвлек появившийся у буфетной стойки хлипкий и егозливый мужичонка в вельветовых штанах, топорщившихся на узкой заднице и пестрых кроссовках. Купил у буфетчика бутылку пива и уселся за соседний столик лицом к Алексею.

Уловить шевеление его прямых извилин не составляло труда: «Пускай Керим обхаживает старую тёлку, а я пивка попью. Утопленник, вот он, перед глазами».

Вот и пастухи объявились, подумал Алексей. Тащить их за собой на улицу Богенбай-батыра, конечно, ни к чему. Проблему придется решать заранее, еще до Алма-Аты. Как решать – будет видно. Не спеша, он прикончил поздний завтрак, расплатился с потной и недовольной официанткой и двинулся в свой вагон. Дверь его купе была распахнута. Из нее с чемоданом вывалился грузный, широкоплечий и лысый мужик с выпирающим пузом, явно бывший борец. Нижняя губа на его багровом лице наползала на верхнюю, отчего его физиономия напоминала морду постаревшего бойцовского пса.

Следом за ним из купе выплыла Майя Эдуардовна со своим продуктовым баулом.

– Перехожу в другое купе! – заявила она.

– Очень жаль, – съерничал он.

– Поздно жалеть! – ее голос прозвучал вызывающе и даже горделиво.

«Так, в расклад внесены коррективы. Керим взваливает на себя обузу в виде Майи Эдуардовны и освобождает место для егозливого любителя пива».

Тот не заставил себя ждать. Просунул лисью физиономию в дверь, сказал: «Привет!», ввинтился в купе и затолкал свою сумку под лежанку. Объяснил:

– Ваша соседка на мое место перешла. К кавалеру. А я, значит, сюда.

А в голове его провернулось: «Калган у Керима варит. Теперь Утопленник никуда не денется. Подсыплю ему в пойло порошок, а, как уснет, в барахле пошарю. Может, какие бумаги найду. За бумаги Юсуп добавку обещал». Алексей усмехнулся.

– Коли уж мы соседи, – сказал, – давай знакомиться.

– Само собой. У меня для знакомства пузырек есть, да еще пара пива. – Протянул Алексею вялую ладонь с наколотыми на пальцах перстнями: – Серый. Серёга, значит.

– А я – Утопленник, которого вы с Керимом пасете.

В голове у владельца пузырька заметались панические мысли: «Откуда он узнал? Кто продал? Никто не знал, кроме нас и Юсупа! И пушки с собой нет, только финка».

– Н-не понял, – произнес он с заиканием.

– А чего понимать? Юсуп приказал, заплатил, вы и помчались за мной.

– К-какой Юсуп?

– Не придуривайся, Серый. Мои люди давно могли выкинуть вас обоих с поезда. Я тебя, дурачка, пожалел. Пушек у вас при себе нет. Вам их должны в Алма-Ате передать.

Незадачливый посланец Юсупа впал в ступор.

– Финку, что у тебя в кармане, давай сюда. Ну?

Тот заторможенным движением выложил на стол выкидной нож и съёжился.

– Так что, Серый, сиди пока в купе и не рыпайся. Понял? Не слышу ответа!

– Как есть, понял.