5 любимых женщин Высоцкого. Иза Жукова, Людмила Абрамова, Марина Влади, Татьяна Иваненко, Оксана Афанасьева

Володя и Иза дома. Фото 1958 г.

«Он… мучил меня своим бреньканьем. Песням, которые он тогда сочинял, я не придавала никакого значения и время от времени злилась, что гитаре достается больше внимания, чем мне…» (там же).

Правда, она (на всякий случай) добавляла: «…Я, как примерная супруга, приносила ему кофе и старалась не мешать его упражнениям…» (см. М. Захарчук «Босая душа…»). Иза простодушно признавалась: «Я не придавала никакого значения этим песням, они для меня были каким-то терзанием. Куда мы ни приходили, начинались эти песни. Причем, люди их слышали впервые, а я их слышала в сто первый раз. По-моему, иногда даже поднимала бунт… Мне казалось – нельзя заниматься никакими песнями! Надо заниматься только женой! В те годы мне так казалось…» (см. Живая жизнь. М., Московский рабочий, 1988).

«Ошибка вышла, вот о чем молчит наука…», так?

Плюс ко всему всевидящие «доброхоты» не дремали. Оперативно донесли Изе в Ростов «все-все-все» про Ленинград, про съемки «713-го…» и про Люсю Абрамову, естественно, тоже.

«Моя московская подруга, – печально вспоминает Изольда, – сообщила мне, что некая Люся Абрамова беременна от Высоцкого. Я немедленно позвонила ему, а он мне наврал. Сказал, что свято хранит верность…» (Н. Кузьмина. И. Высоцкая: «В воспоминаниях о Володе слишком много неправды!» // Экспресс-газета. 12 мая 2004).

Словом, в расстроенных чувствах Иза, тотчас «собрав вещички и закрыв кавычки», укатила из Ростова в другой, не менее «крупный российский театральный центр» – Пермь.

Это теперь на вопрос о причинах расставания с Высоцким Иза Константиновна кротко отвечает: «Честно говоря, я и сама не знаю. Нет конкретной причины. Расстались, и все. Наверное, это судьба: встретились, какое-то время побыли вместе и пошли дальше, в другую жизнь…» (см. Е. Красикова. Иза Высоцкая – жена, мать, актриса // Сегодня. № 185. 23 сентября 1998).

Некоторые свидетели утверждали, что спустя десяток лет в своей скороспелой и явно неудачливой женитьбе Высоцкий винил прежде всего свою мать, которая, даже не успев толком разглядеть Изу, тут же стала уговаривать своего непутевого сына наконец остепениться и жениться на такой славной девушке.

Возможно.

Хотя, на мой взгляд, юноша женился от одиночества и нетерпеливого желания поскорее стать наконец совсем самостоятельным, взрослым, избавиться от прилипчивого дружеского, но обидного прозвища Шванц («хвостик» – по-немецки). Тем более перед глазами были уже примеры душевного и прочего благополучия окольцованных друзей с Большого Каретного.

Напомню, роман Высоцкого и Изы стартовал в 57-м. Спустя десяток лет, весной 1967 года, из-под пера поэта появились строки:

 
…Я женился с завидной поспешностью,
Как когда-то на бабушке дедушка.
Оказалось со всей достоверностью,
Что была она вовсе не девушка…
 

Да нет, ни в коем случае я не провожу никаких узнаваемых параллелей, аналогий, ей-богу. Но ведь такие грустные строки все же выплеснулись на бумагу. И их уже не вымараешь…

Дальнейшая судьба Изы Константиновны в профессиональном смысле сложилась вроде бы удачно. Все-таки до звания «заслуженный артист» ее бывший супруг Высоцкий так и не дослужился, а вот ей удалось! Для этого, правда, пришлось изрядно помотаться по провинциальным театрам. Чтобы разыскать Изу и развестись с ней для официального оформления будущего брака с Людмилой Абрамовой, Высоцкому пришлось приложить немало усилий. Впрочем, Иза в затянувшейся процедуре развода винит Владимира: «Я не могла там (в Перми. – Ю.С.) даже прописаться, потому что нам с Володей никак не удавалось оформить развод – он все время терял документы… Мы с ним встречались, общались, но не получалось добраться до загса. И только в один из приездов мы, как лучшие друзья, взявшись за руки, сходили и развелись…» (В. Сергеева. И. Высоцкая: «Володю было невозможно не любить» // Труд-7. № 115. 26 июня 2003).

Позже Иза вышла замуж, родила сына и окончательно бросила якорь в нижнетагильской труппе.

В Москве бывшие супруги при случае встречались. В основном, дома у Изиной студенческой подруги Карины Диодоровой. Порой Высоцкий приглашал Изу на свои выступления. В августе 1970 года, когда Владимир Семенович был уже известен и, по ее понятиям, всесилен, Иза обратилась к нему за помощью в решении каких-то актерских проблем своего нового спутника жизни (впрочем, эта ее просьба Высоцкого несколько ошарашила и очень расстроила).

С плохо скрываемой ревностью Изольда Константиновна как-то обмолвилась: «Когда мы расстались, у меня было такое ощущение, что его женщины должны быть очень счастливы. Потому что у него был дар – дарить! Из будней делать праздники, причем органично, естественно. То есть обычный будничный день не мог пройти просто так, обязательно должно было что-нибудь случиться. Вот даже такое: он не мог прийти домой, чего-нибудь не принеся. Это мог быть воздушный шарик, одна мандаринина, одна конфета какая-нибудь – ну, что-нибудь! – ерунда, глупость, но что-то должно быть такое. И это делало день действительно праздничным. И потом, он тоже умел всякие бытовые мелочи: выстиранную рубашку, жареную картошку, стакан чаю – любую мелочь принимать как подарок. От этого хотелось делать еще и еще. Это было приятно…» (И. Высоцкая. Молодые годы Владимира Высоцкого // Звезда. 2 октября 1987).

После развода с Высоцким Иза выйдет замуж и родит сына.

Фото 1970 г.

Словом, ни единой строкой он не лгал в своих стихах:

«Мне каждый час хотелось сделать ночью брачной…».

В последний раз они встретились в 1976 году. Иза приехала в Москву. Владимир Семенович предложил: «Пойдешь на «Гамлета»?» Друзья стали Изу отговаривать: «Куда ты пойдешь?! Он на «мерседесе», а ты в таком виде в калашный ряд. Видок у нее в тот день впрямь был непрезентабельный: свитер-самовяз, брюки за пять рублей, туфли невозможные. Но она не комплексовала. Высоцкий выскочил из машины, потащил к служебному входу. Вокруг толпа: «Володя! Высоцкий! Владимир Семенович!» Он пристроил ее у вахтерши: «Посиди, сейчас билет принесу». Это был утренний «Гамлет», потом три концерта в Коломне. В перерывах между ними съедает кусок колбасы, глоток кофе и поет за кулисами то, что не может петь со сцены. После едет поздравлять Ахмадулину…».

Иза Константиновна очень трогательно вспоминает, как они пробивались сквозь толпу в грим-уборную, где уже были… приготовлены бутерброды, чай, кофе, пирожные: «Торопят с началом. «Какие, Владимир Семенович, просьбы?» – «Только одна. Устройте Изу поудобнее». На меня смотрят подозрительно и озабоченно и уводят в переполненный зал. С грехом пополам усаживают в центре дополнительного ряда прямо перед сценой. Володя выходит, я оказываюсь у него в ногах, запрокидываю голову, чтобы видеть его, и растворяюсь в общем порыве любви. Перерыв между концертами минут десять, не больше. Мы снова одни. По просьбе Володи к нам никого не пускают. Володя кормит меня, сам съедает несколько ломтиков колбасы, прихлебывает кофе и поет мне… Второй и третий концерты я слушаю за кулисами, где мне поставили стул. Володя поет другие песни, почти не повторяясь, и ставит микрофон так, чтобы мне было лучше видно. – «Тебе удобно?» Я плачу, не скрывая слез…» (И. Высоцкая. Короткое счастье на всю жизнь…).

Потом они встретились на дне рождения Семена Владимировича Высоцкого. Он приехал, как рассказывает Иза, в черном лайковом пиджаке. Она не удержалась, ехидно заметив: «Володька, ты как черный таракан». Он не обиделся: «Щас сниму». Предлагал ей деньги, она отказалась: ни в коем разе (там же).

Вот и вся история. «Я – бывшая жена, – с горечью говорила Иза Константиновна. – Вот уже жизнь подходит к концу. Ни мужей, ни мужчин давно уже нет. А Володя – это Володя. Если бы не было песен, ролей, а он был просто Володя, просто актер, он для меня все равно бы остался самым значительным из всего, что произошло в моей жизни» (Фаина. Странная женщина Владимира Высоцкого…).

Людмила Абрамова

Я любил и женщин, и проказы…

А они любили его. Я имею в виду женщин.

Это подтверждал неутомимый летописец Павел Леонидов: «У Володи за жизнь его было множество женщин. Он их любил, и они любили его…» (П. Леонидов «Владимир Высоцкий и другие. Средство от себя» // Красноярец. – 1992).

Сам Владимир Высоцкий на эту тему никогда не распространялся. И даже наоборот – стремился закрыть фривольный разговор сразу, щадя чувства возлюбленных и гася возможные поводы для ревности. Например, в письме из заснеженного весеннего Свердловска он писал Людмиле Абрамовой: «Завтра 8 Марта… Очень он (праздник. – Ю.С.) солидарный и охватывает всех баб на земле. А среди них не так уж много стоящих…» (В. Высоцкий. Собрание сочинений в семи томах. М.: Вельтон Б.Б.Е. – Т. 6. – 1994).

Ну, и в песнях порой каялся:

 
Когда в душе я раскрываю гранки
на тех местах, где искренность сама,
тогда мне в долг дают официантки
и женщины ласкают задарма…
 

Молодой Высоцкий был признанным королем любых компаний. Искрометно шутил, пел, дурачился, провозглашал красивые тосты, балагурил, изящно ухаживал за девушками, показывал фокусы, травил анекдоты и актерские байки, искусно пародировал речи вождей. Порой грустил и уходил глубоко в себя, не замечая вокруг никого. Но это – редко. Чаще – удержу ему не было…

Павел Леонидов: «У Володи за жизнь его было множество женщин. Он их любил, и они любили его…»

 

В 1961 году, случился молниеносный, как и многое другое в жизни Высоцкого, роман с Людмилой Абрамовой, будущей матерью двух его сыновей. История их знакомства и последующих отношений достаточно хорошо известна, скажем так, из первых уст. Но все же позволю себе напомнить ее основные вехи.

Многоопытная Анна Давыдовна Тубеншляк, работавшая вторым режиссером ленфильмовской картины «713-й просит посадку», из Питера «десантировалась» в Москву в поисках будущих исполнителей. Просматривала картотеки на студиях, ходила по театрам. В Пушкинском обратила внимание на молодого актера: «У него было очень любопытное, неординарное лицо». Познакомились, обменялись координатами, условились о будущих пробах. Хотя тогдашний мэтр кино и театра Борис Чирков довольно скептически отнесся к ее выбору: смотри, Аня, натерпишься с ним, хотя парень и одаренный (см. Владимир Высоцкий в кино // М.: ВТПО «Киноцентр», 1989).

Но Анна Давыдовна была упряма и все же отстояла свой выбор. Не подвела – летом Высоцкий был вызван на пробы в Питер. А осенью – на съемки. Такое событие, естественно, друзья отметили дома у Гарика Кохановского. Аркадий Свидерский добыл для Володи денег на поездку. После застолья приятели отправились на Ленинградский вокзал провожать Володю в киноэкспедицию. На вокзале Михаил Туманишвили в окне вагона заметил красивую молодую женщину. Толкнул локтем приятеля: смотри! Стоявшая рядом Тубеншляк сообщила ребятам, что это тоже актриса, Люся Абрамова, будет сниматься в этом же фильме вместо отказавшейся от роли Нинели Мышковой. Миша взял да и ляпнул в шутку: «Ты смотри, Володя, чтобы эту девочку из Ленинграда обязательно привез!»

Впрочем, Люся, девушка гордая и независимая, к знакам внимания давно привыкшая, глаз поднять на подвыпившую компанию не пожелала. И в своих позднейших воспоминаниях зафиксировала: «Если верить тому, что Володя видел меня на вокзале в Москве и запомнил, – он-то знал… А я не знала» (Людмила Абрамова о Владимире Высоцком. Факты его биографии. М.: издательский центр «Россия молодая», 1991).

Как рассказывал Свидерский, дальнейшие события на вокзале развивались по стандартному сценарию. Кохановский рванул в вокзальный буфет за «посошком». Пока гонец отсутствовал, в купе травили анекдоты, появилась гитара. А Кохановский все задерживался неведомо где все дольше. Аркадий выглянул в коридор, вышел в тамбур, и тут проводница его «успокоила»: «Милок, да мы уж полчаса как едем…».

В поезде Владимир с Люсей, к счастью, не встретились. Почему «к счастью»? Да потому, что известно, чем обычно заканчиваются купейные знакомства – по окончании путешествия возникает жгучее желание поскорее раз и навсегда распрощаться с попутчиком. Или попутчицей. Хотя, возможно, в данном случае я и ошибаюсь, самонадеянно опираясь на собственный опыт…

Впервые увидев Люсю на съемочной площадке, режиссер-постановщик фильма Григорий Никулин сразу понял: это – то, что нужно! Он вспоминает: «Была необыкновенно красивой – с огромными, от переносицы до ушей, серо-голубыми глазами…» (Высоцкий. Время, наследие, судьба. № 19).

Молодая, изящная, со сногсшибательной внешностью, начинающая актриса, признанная «мисс ВГИК», мгновенно попала в поле зрения околокиношных ленинградских сердцеедов. Вокруг нее тотчас образовался круг «постоянных друзей-поклонников» – драматург Александр Володин (впоследствии нежно полюбивший песенное творчество Высоцкого), художник Гера Левкович, молодой питерский актер Карасев… Они понимали толк в женской красоте, были галантными, остроумными и… нищими.

11 сентября 1961 года, просадив последние деньги в «восточном» зале ресторана в «Европейской», кавалеры поздним вечером проводили свою московскую гостью на окраину города, до гостиницы «Выборгская», опаздывая на последний перед разводом невских мостов трамвай. У каждого оставалось как раз по три копейки на брата…

У входа в гостиницу Людмила увидела перед собой хорошо подвыпившего человека. «И пока я думала, как обойти его стороной, – он попросил у меня денег, чтобы уладить скандал в ресторане. У Володи была ссадина на голове, и, несмотря на холодный, дождливый ленинградский вечер, – он был в расстегнутой рубашке с оторванными пуговицами. Я как-то сразу поняла, что этому человеку надо помочь». Абрамова обратилась к администраторше гостиницы – та сварливо отказала, мол, дашь денег, а потом ищи-свищи. Обратилась к знакомым по киногруппе – все на бобах… У самого состоятельного актера Левика Круглого в кармане оказалась одна-единственная трешка… У Кости Худякова тоже. Тогда Люся решительно сняла со своего пальца золотой с аметистом перстень (бабушкин, фамильный!) и отдала страдальцу. Тот отнес перстень ресторанному мэтру, предупредив, что завтра непременно выкупит.

Люся удалилась к себе в номер на третий этаж, переполненная собственным благородством и чувством выполненного долга. А вскоре раздался стук в дверь, и в номер ввалился бывший потерпевший, вооруженный гитарой и бутылкой коньяка. «Сдача», – пояснил он.

«Потом Володя мне пел. И даже чужую песенку «Вышла я да ножкой топнула», которую Жаров в фильме «Путевка в жизнь» пел как шутливую, он пел как трагическую, на последнем пределе. Еще секунда – и он умрет. Я видела гениальных актеров уже… Круг общения был такой, что я, еще ничего не зная о Володе, смогла понять: это что-то совершенно необыкновенное… Этот человек может немыслимое, непредсказуемое, запредельное…» (И. Руденко. Не приближаясь, стороной, идет по кромке… // Комсомольская правда.15 января 1998).

Григорий Никулин: «Людмила была необыкновенно красивой – с огромными, от переносицы до ушей, серо-голубыми глазами…»

Далее «жертва ресторанного скандала» предложила своей спасительнице руку и сердце. И им не захотелось расставаться.

Она даже не думала спросить его, кто он такой и откуда. Когда утром они вместе вышли из гостиницы, оказалось, что им по пути. Приехали, подошли к проходной киностудии, одновременно достали пропуска. Он удивленно спросил, из какой она группы. Люся ответила – и Высоцкий остановился как вкопанный. У нее тоже был легкий шок…

Вечером Люсино кольцо было выкуплено и возвращено на изящный палец законной владелицы.

Вскоре в киногруппе их роман ни для кого не был секретом. Они поселились в одном номере. В свободное время гуляли по городу. С аппетитом поглощали «кривые» пончики в ближайшей «Пончиковой». «Кривыми» местные кулинары окрестили некондиционные, продававшиеся за полцены. В другом заведении, классом повыше, защищая честь своей дамы сердца, Высоцкий буквально летал по ресторанному залу, расшвыривая ненавистных соперников. А восхищенные музыканты стояли на сцене и аплодировали. Победителю схватки был выставлен весьма приличный по тем годам обед.

«Люду он очень ревновал, – вспоминает Г. Никулин. – К любому. А выражалось все это в том, что он был жесток. Если он видел, что она не так на кого-то посмотрела или не то сказала… Володя был парень жестковатый, он мог ей и врезать» (см. Высоцкий. Время, наследие, судьба. № 19).

Некоторые дамы кинематографического Питера были убеждены, что как раз именно Григорий Никулин положил глаз на Люсю. «В киногруппе думали, что у них роман, – делилась своими воспоминаниями Людмила Шагалова. – Когда я узнала, что у Люси роман с Володей, я обалдела: «Что, она не могла себе найти кого-то поприличнее? Ну и видок у него! Настоящая шпана!»» (см. В. Желтов. Как Высоцкий был американским морпехом // Смена. 25 января 2005). Шагалова помнит свою первую встречу с юным Высоцким: «Как-то вечером мы собрались у него в номере. Что-то отмечали. Пили вино. Высоцкий не производил на меня никакого впечатления, вел себя как мальчишка… Чего нельзя было не отметить, так это его музыкальности. Володя пел какие-то песни, не свои, своих у него еще, по-моему, не было. Михаила Ножкина пел – «А на кладбище все спокойненько…». Но когда начинал петь, преображался. Однажды что-то запел на английском языке. Английский-то я немножко знаю, а тут ничего не разобрать, абракадабра какая-то! «Володь, признайся, это же не по-английски». Высоцкий рассмеялся: «Нет, конечно. Но правда ведь похоже?!» – «Очень»». Свое «знание языков» Высоцкий еще раз успешно использовал в дуэте с Шагаловой. В перерыве между съемками актеры полагалось обедать в ресторане в зале для для интуристов. Сунулись туда – не пускают! Владимир был в форме американского морячка, Шагалова в накидке из чернобурки. Они двинулись ко второму входу, при этом Володя что-то лопотал на своем «английском», а Людмила только поддакивала в ответ: «Йес!» Актеров усадили за столик, проявили максимум российского гостепримства. Высоцкий, увидев рядом иностранцев, завелся: «Я им сейчас спою!» И спел свою абракадабру под Армстронга, потом начал что-то им говорить. Те только извинялись: «Сорри!». Но Высоцкий был доволен: «Теперь они будут долго разбираться, что к чему!» (там же).

В те годы Людмила Александровна уже была заслуженной артисткой РСФСР, лауреатом Государственной премии. И ее, естественно, шокировал и даже оскорбил наивный вопрос Высоцкого: «А вы уже где-то снимались?» Это она-то! Едва сдерживаясь, Шагалова спокойно ответила: «Да, в «Молодой гвардии», например». «А я не видел эту картину. А кого вы там играли?» Для актрисы это была по меньше мере дикость. Ей казалось, что не было в стране человека, который бы не видел на экране ее Валерию Борц. А вот Высоцкий не видел, ну что тут поделаешь?

В киногруппе паре Высоцкий – Абрамова покровительствовали. Выдающийся питерский актер Ефим Копелян, сдружившийся на съемках «713-го…» с Высоцким, проводил молодую пару на спектакли в БДТ. И из-за кулис они любовались «Скованными одной цепью». Консультант фильма – летчик Спартак Гриневич – несколько раз брал их с собой, когда летал из Ленинграда в Москву, пряча влюбленную парочку в кабине экипажа.

А потом Толян Утевский нежданно-негаданно получил от друга телеграмму из Питера: «Срочно приезжай. Женюсь на самой красивой актрисе Советского Союза». Люся долго пребывала в неведении, откуда как снег на голову в Ленинграде объявился некто Утевский, которого Володя представлял ей как своего старшего брата.

Хотя далеко не все шло гладко, без сбоев. Особенно когда Люся отсутствовала в Ленинграде. Тогда в гостиничном номере собирались друзья-приятели – неутомимые Игорь Пушкарев, актер Театра имени Пушкина Саша Стрельников, которые снимались тут же, на «Ленфильме», в так и не состоявшемся фильме «Самый первый», и, естественно, Высоцкий. Болтали, пели, пили… Одна из таких посиделок особенно запомнилась Пушкареву – «день открытия ХХП съезда КПСС. Потому что накануне вечером я в милицию угодил…». Пушкареву нужно было задержаться на съемках. «Девочки, естественно, должны были подъехать». Словом, когда «самый первый» появился в номере, его ждала удручающая картина: «Сквозняк! Фрамуга открыта. На столе – принесенная из ресторана еда в железных тарелочках: сардельки, горошек, еще что-то. Водка. Володя сидит в кресле, глаз у него зеленый и стеклянный – он всегда становился таким, когда Володя сильно пьянел. Смотрит он этим стеклянным глазом на меня, не мигая. Я понял: спит! Сашка пытается забраться на кровать… Подхожу к столу, наливаю водяру в «станкам»… беру сардельку. Только начал пить – скрип двери…». В общем, в номере появились администраторша и дежурная по этажу в сопровождении милиционеров. Пушкарева взяли под локотки и препроводили в участок. Оказалось, что в ожидании приятеля и дам Высоцкий и Стрельников несколько перестарались со спиртным. И, разобидевшись на запаздывающих, стали швырять в окошко «лишние» тарелки. Бросали метко – как раз «на головы беспечных…» горожан. Когда все разъяснилось, Пушкарева отпустили восвояси, тот вернулся в гостиницу.

Бракосочетание. 1965 г.

Свидетели И. Кохановский и Е. Щербинская

Закончилось все прозаически: «Высоцкий и Стрельников как ни в чем не бывало сидят за столом, водку разливают по стаканам. Володя оборачивается: «…Твою мать, где ты ходишь?! Мы тебя два с половиной часа ждали! Где ты ходишь, б…?!» Рассказываю, как дело было, а они мне не верят! После этого случая администрация долго не селила киношников в гостинице…» (см. В. Желтов. Владимир Высоцкий – ошибки молодости // Смена. 23 января 1998). Были, были, были… Действительно, ошибки.

Сообщая Люсе о своих первых песенных успехах, Высоцкий пишет ей из Свердловска: «Еще хочу что-нибудь написать. Когда пишу, как будто разговариваю так. Я считаюсь очень крупный специалист-песенник, во всех областях этого жанра: блатной, обыкновенный и Окуджавы. Идут пачками, мешают мыслить, учатся, переписывают, перенимают… Платные уроки сделали бы меня миллионером. Я стал бы богаче Шагаловой…» (письмо В. Высоцкого Л. Абрамовой 04 марта 1962). Почему Владимир приводит в качестве примера Шагалову, понятно. Незадолго до уральских гастролей Театра миниатюр юные супруги побывали в гостях у, как теперь уже удостоверился Высоцкий, действительно заслуженной артистки РСФСР, и ее квартира показалась им верхом зажиточности и благополучия…

* * *

После затянувшихся съемок в Москву Люся и Владимир возвращались уже вместе. Люсина двоюродная сестра – литератор и киносценарист Елена Щербиновская – рассказывала, как она пришла к ней на Беговую, в двухкомнатную квартирку, в которой обреталось сразу три поколения Абрамовых: дедушка с бабушкой, сестра бабушки Аллочка, мама и, собственно, любимая дочь. Отец Владимир Аркадьевич, работавший главным редактором издательства «Химия», чаще жил у своей тяжелобольной матери.

У Люси был выгороженный уголок – нечто вроде своей «комнаты», в которой Елена и познакомилась с Высоцким. «Он держался очень просто, одет был бедно: старенький свитер, простенький пиджачок. Он играл на гитаре и пел «Вагончик тронется…». Пел здорово – мурашки по коже! Общаться с ним оказалось сразу очень легко, так, словно давно уже мы знакомы. Я поняла, что этот человек очень дорог моей сестре, и это с первой же встречи определило мое к нему отношение… Говорил простым, отнюдь не литературным языком, казался немного грубоватым, чем поначалу шокировал нашу «профессорскую» семью» (см. Студенческий меридиан. № 12. 1989).

Впрочем, Елена Владимировна совершенно напрасно иронизировала над своими родственниками. Дед их действительно был профессором, известным специалистом в области энтомологии, заведовал лабораторией по защите растений от вредителей в институте в Луговой. Одновременно он слыл большим знатоком и поклонником восточной культуры, самостоятельно переводил с фарси. Его жена, то бишь Люсина бабушка Евгения Евгеньевна Абрамова (кстати, единственная из всей семьи сразу и безоговорочно принявшая и понявшая Владимира) занималась переводом стихов Киплинга, наизусть читала внучкам запрещенного в ту пору Николая Гумилева…

Но в том, что приняли Высоцкого в семье Абрамовых, мягко говоря, прохладно, Щербиновская абсолютно права. Это подтверждает и сама Людмила Владимировна: «Может быть, у них было какое-то тщеславие: я – студентка, снимаюсь в главной роли! Может быть, они ждали чего-нибудь необыкновенного… Человек высокого роста, в шикарном костюме придет с цветами и сделает препозицию насчет их дорогого дитяти…».

С другой стороны, Володина мать Нина Максимовна поначалу к появлению Людмилы отнеслась тоже весьма сдержанно. Хотя и признавала: «Действительно, она была красива». Но были и сдерживающие моменты – Володя ведь официально был все еще женат на Изе… (см. Живая жизнь. М.: Петит, 1992).

В «довысоцкой» биографии Люси, кстати, тоже имелся кое-какой супружеский опыт. Пережив стресс после пылкой девичьей влюбленности, она в 10-м классе ушла из дома, перешла учиться в вечернюю школу, стала подрабатывать кем-то там во МХАТе и сняла комнату. От одиночества и безысходности позволила влюбиться в себя сыну хозяйки квартиры. Тот был немного старше, непременным завсегдатаем богемных вечеринок, атмосфера которых и помогла вскружить голову романтичной Люсе. В восемнадцать она вышла за него замуж. Впрочем, этот их союз продлился недолго. Спустя три года она оставила мужа – и ушла. Но разводиться оба не спешили, отметка в паспорте им не мешала – никто из них не собирался обременять себя новыми брачными узами. Так что в том, что Владимиру Семеновичу в будущем пришлось усыновлять своих собственных сыновей, не только его вина. Только в 62-м, когда Людмила уже ждала Аркашу, с Дальнего Востока после долгой путины в столице наконец объявился ее бывший муж и они быстро и спокойно развелись.

Людмила Владимировна никогда в своих интервью не называла имени этого человека. Не знаю, в силу каких причин. Между тем, он в 70-80-х годах был хорошо известен читателям журнала «Новый мир», либеральной «Литературной газеты» и других престижных изданий – Игорь Дуэль. Он много писал о море, проблемах рыболовецкого флота, в последние годы нашел неисчерпаемую, как нефтяная скважина, тему – топливно-энергетический комплекс. Работал в корпоративной газете небезызвестной компании «ЮКОС» «Нефтяная параллель».

В «довысоцкой» биографии Людмилы имелся кое-какой супружеский опыт

О своей личной жизни Игорь Ильич распространяться не любит. О знакомстве с Высоцким поминает мельком. Накануне развода их познакомила Люся. Они хмуро кивнули друг другу и больше никогда в жизни не встречались.

А народонаселения на Беговой все прибавлялось – через два года после Аркадия на свет появился еще один сын – Никита. В общем, условия жизни тут стали хуже, чем в общежитии. Потому молодые начали жить как бы на два дома – то в квартире Абрамовых, то у Нины Максимовны, получившей в конце концов отдельную квартиру в Черемушках, на улице Шверника (позже Телевидения). Осенью 65-го они окончательно переехали к ней, оформив, как требовалось, свои официальные отношения. Даже свадьба была. Нешумная, в общем-то, и не очень многочисленная. «Вышли из Театра Маяковского, где играли и репетировали «Героя нашего времени», сели в три такси и… в узковатой комнате, – припоминал Вениамин Смехов, – сбив стол и тумбочки, отметили брачный союз… Человек двадцать было, и очень весело сидели. Сева Абдулов пел «Кавалергардов» Юлия Кима, Володя гордо сиял. Коля Губенко пел «Течет реченька», Володя громко восторгался. Пели вместе, острили, анекдотили, а потом – пел сам поэт, призакрыв глаза, с какой-то строчкой уходя в никуда, в туннель какой-то… Меня прошибла песня… «А счетчик щелкает…» (В. Смехов. Новосибирск, Академгородок, 17 января 1981).

«Было человек пятнадцать, – утверждал дружка со стороны жениха Игорь Кохановский. – Из театра только Коля Губенко. Он так исполнил «Течет речечка по песочечку», что потряс даже жениха…» (И. Кохановский. Летнее время // Московский комсомолец. 24 мая 1987). Можно вспомнить еще одну гостью – Галину Польских, Недавно она с горечью сожалела: «С кем хотелось бы общаться, тех уж нет в живых. Я дружила с семьей Высоцких, с Шукшиным. Первая (? – Ю.С.) жена Высоцкого – Люся была моей однокурсницей. Я была на их свадьбе…». Первый муж Галины кинорежиссер Фаик Гасанов «иногда приводил Володю к ним в дом: он записывал на бобины его первые песни…» (см. С. Новикова. Г. Польских: «Женщин обижать не рекомендуется!» // zamri.narod.ru/damal4). «Фаик не уставал повторять, что Володя гений» (Е. Ульченко. Г. Польских: «Актрисой меня сделала вахтерша» // Трибуна. 27 ноября 2004). Правда, этого мнения не разделяла бабушка Галины, которой казалось, что так, как Высоцкий, петь умеют все. Тем не менее семьями они дружили, не забывали о днях рождения детей. Галина Александровна с благодарностью вспоминает, как Люся всячески помогала ей, когда из-за рождения ребенка пришлось взять академотпуск. Но затем отношения Польских с Высоцким кончились с появлением на горизонте Марины Влади.

Да и Фаика в ее жизни не стало – он трагически погиб на съемках в Одессе. Потом у Галины Александровны случился роман с режиссером Александром Суриным. Правда, об этом она рассказывать не любит: барская атмосфера семьи директора «Мосфильма» ее угнетала, а особенно – «кремлевские пайки». Год выдержала – и ушла.

Людмилу Абрамову по-доброму вспоминает еще одна ее однокурсница Светлана Светличная: «Мы звали ее «мамой». Она была самая умная, очень красивая и очень терпимая… Она учила нас этикету, давала какие-то советы. Она знала, что мы голодные, приезжала к нам в общежитие с полной сумкой продуктов. Были в Москве такие калачи, и Люда любила их, и мы все…» (www.kulichki.net/ovys/people).

Тогда, в середине 60-х, рассказывала Людмила Владимировна Абрамова, в их доме частенько бывали сблизившиеся на съемках фильма «Я родом из детства» друзья – сценарист Геннадий Шпаликов, режиссер Виктор Туров, захаживал писатель-фантаст Аркадий Стругацкий, ночевал бездомный актер Николай Губенко. Художник Борис Диодоров отчетливо помнит, что разносторонне одаренный Шпаликов для всех неожиданно тоже увлекся рисованием и даже сделал портрет Людмилы Абрамовой… (otblesk.com./vysotsky). Высоцкий с удовольствием общался и с Люсиными институтскими друзьями – Игорем Ясуловичем, Валерой Носиком, Женей Харитоновым… Курс у Люси был замечательный, особенно ребята с соседнего отделения – режиссерского.

Словом, двери для друзей были открыты. Но, как признавался сам поэт, «как нас дома ни грей, не хватает всегда новых встреч нам и новых друзей…».