Читать книгу: «Грязная Земля. Том 2», страница 33

Изольда предлагает мэру

Григорий зевнул, а потом поднялся и ушёл в свою комнату. Изольда осталась ждать мэра. Тот после ужина со своей женой тоже ушёл наверх.

Наверное, стоило сразу с ним поговорить… Но что, если бы он согласился – а агент отказался? Изольда вздохнула с лёгкой досадой. Никогда заранее не угадаешь. Но она не сдастся в любом случае.

Она сходила на кухню, взяла пару яблок и стакан сока. Разогрела себе в аэрофритюре курицу. В общем – вела себя как дома. Мэр ведь её уже давно знал… И в этом доме она уже не раз тусовалась.

Пока она ела, Лисюков и его жена наконец спустились вниз. Лицо мэра был смурным. Что-то его крепко расстроило. Лицо Кристины – испуганным.

Мэр явно хотел расслабиться с сигарой или виски – и присутствие Изольды его ещё больше раздосадовало. Впрочем, мэр стал мэром не просто так. Лисюков умел ловко и гладко общаться с «нужными людьми».

– Изольда, девочка моя, – вежливо, но устало начал он. – Ты агента ждала? Он до сих пор не приехал? Хочешь, отвезём на их базу?

– Он приехал. Мы всё обсудили. – мило улыбнулась Изольда и укусила курицу.

В глазах мэра и его жены мелькнул относительно вежливый вопрос «и нахрена ты ещё тут?».

– Тебя надо отвезти домой? – вежливо, но настоятельно подсказал мэр.

– У меня сейчас нету дома, – печально ответила Изольда. – Моя мать поссорилась с отцом, а мой город в огне. Его осаждает вирус, бандиты и чудовища…

Мэр сдвинул брови, пробиваясь через поток иронического красноречия. Изольда же, сидящая с мечтательно-одухотворённым лицом, продолжила, не делая пауз:

– И когда этот город падёт – мне нужны будут надёжные люди, чтобы вывезти моё хрупкое, но ценное тело наружу.

Мэр, наконец, осознал, что это шутка – и хохотнул. Кристина истерически хихикнула.

– А наградой этим благородным рыцарям станет весомая благодарность моего отца, Рахмета Кирзоева, члена совета директоров «БурильскНефтеГаза».

И просветлённо-ангельский вид Изольды вдруг сменился пронзительно-внимательным взглядом, который она упёрла в глаза мэру. Тот сощурился и сообразил.

– Ты хочешь, чтобы Григорий Александрович эвакуировал тебя вместе со своими сотрудниками?

Изольда лишь кивнула.

Мэр задумчиво глядел на Изольду. А потом – глянул на Кристину.

– Дорогая, иди посиди в гостиной.

Кристина молча удалилась.

– Что конкретно ты предлагаешь? – начал мэр.

– Когда этот город падёт, вы перестанете быть мэром, – Изольда пожала плечами. – Но останетесь минорным акционером нашей с вами компании.

Мэр чуть не засмеялся, но удержался. И правда… У Изольды будущая доля в «нашей» компании будет заметно побольше его минорного пакета. Впрочем, он свои выгоды от нефтегазового бизнеса получает окольными путями… Так сказать, держит шлагбаум на перекрёстке дорог. Однако, если город действительно будет закрыт на долгое время – бизнесу и работе мэра конец.

А вот нефтегазовый бизнес Кирзоева продолжит свою работу…

– …И тогда вам пригодится и новая работа, и вознаграждение от людей, которые станут вашими кровными должниками, – закончила Изольда. – Конкретные условия можете обсудить с моим отцом по телефону.

– Ну это уже завтра с утра, – задумчиво сказал мэр. – Значит, хочешь от меня, чтобы я тебя здесь поселил, у агента под крылом?

– Всё верно, – кивнула Изольда.

– Лады, – широко улыбнулся мэр. – Добро пожаловать!

Несмотря на круги под глазами и усталость – держался он профессионально-вежливо.

– Спасибо, – склонила голову Изольда. – Вы не пожалеете. Куда мне идти?

– Спален у нас свободных нету, – почесал голову Василий. – Разве что, в гостиной ляжешь… Но это проходной двор… Или в курительной… Но там сигарный дух…

– Как мне ни противно, но я могу взять Пашину комнату, – сморщила носик Изольда. – Только бельё надо будет сменить. И сжечь.

И она вежливо улыбнулась. Мэр хохотнул.

– А что, хорошая идея… А то Пашка совсем охамел, зажрался… Привык, что всё под него гнётся. Только он сейчас там и спит.

– Ого, – удивилась Изольда. – Уже лёг? Или он как Спящая Красавица, сутками спит?

– У него своя сказка, – подмигнул мэр. – Захочет – расскажет, я тоже послушаю. Балбес, он конечно… Пришлось его телохранителю моему на закорках через чёрный вход тащить, чтобы при людях не позориться…

– Ну тогда, может он же его и переложит в… Курительную, например?

Мэр снова захохотал и кивнул.

Пахан и другой сын мэра

Пахан проснулся, когда была уже ночь. Точнее – он проснулся раньше, но перевернулся на другой бочок и снова сладко засопел. Слишком уж уютно ему было лежать, свернувшись калачиком под тёплым пледом. Ноздри приятно щекотал запах табака и дорогой кожаной мебели.

А потом, сквозь сон, он вдруг сообразил, что не должен спать.

Потому что не помнит, чем завершилась их схватка с Алисой за щенка. Он резко раскрыл глаза, дёрнулся и попытался вскочить. И чуть не грохнулся, потому что лежал на сдвинутых вместе кожаных креслах и пуфике между ними. Но, к счастью, подлокотники кресел его спасли.

Он был полностью дезориентирован в темноте. Свет не горел. Где он?

Пахан выпутался из пледа и поковылял к полоске света под дверью. Голова побаливала, но выспался он неплохо. Выйдя из комнаты, он понял, что был в курительной. Он направился в свою комнату. Толкнул дверь и… Она не открылась. Он, не думая, бухнул кулаком по двери.

– Занято! – раздался изнутри голос одновременно желанный и ненавистный.

Изольда!

Какого хрена?!

Может, ему снится? Может, это наркотический сон после укола дротиком, после которого он отрубился? Он же должен сейчас валяться на тропинке, а он оказался дома… Голова и правда кружилась, в ней была тяжесть.

– Ты чо! Ты как! – только и смог сказать Пахан.

– Я теперь тут живу! – гордо сказала Изольда – Я теперь сын мэра!

Изольда явно получала удовольствие от беседы. Пахан непроизвольно шагнул назад, запнулся и шлёпнулся на задницу. А Изольда погрозила:

– Уходи, злодей, а то я папку позову, он тебе ух! Он у меня огого!

Пахан потряс головой, пытаясь проснуться. А потом ущипнул себя за руку.

– Ай! – щипать себя за руку было больно.

За дверью зашуршало. Изольда, очевидно, прислушивалась к происходящему. А вот Пахан был в панике.

– Нет, – хрипло сказал он. – Нет!

– Да! – радостный голос Изольды теперь звучил очень близко к двери. – Да!

Пахан почти заплакал.

Но тут сзади прозвучало усталое:

– Ну хватит орать уже, ну. У меня голова болит!

Пахан обернулся. Из дверей спальни выглядывала Кристина. Было похоже, что она недавно плакала. Красные глаза, тушь немного подтекла. Он с надеждой уставился на неё и спросил:

– Кристина, ты же моя мамка, да?

За дверью комнаты Изольды (хотя нет же, Пахана, а не Изольды!) раздалось хрюканье и сдавленный смех. Кристина с непонятным выражением глянула на Пахана. Вроде даже оскорбилась, что Пахан называет её мамой, как она и требовала раньше. Словно ей хотелось, чтобы он к ней относился не по-сыновьи.

– Как скажешь, милый, – ответила она, хлюпнула носом и исчезла за дверью.

Пахан осознал – он всё ещё сын мэра. А значит…

– Ах ты шкура, – злобно сказал он в свою закрытую дверь. – Да я ж тя…

– Ой, да ладно тебе, – лениво прозвучал голос Изольды. – Весело же было. Что тебе, жалко что ли. От тебя не убудет!

– Батя! – заорал Пахан.

Поднялся и побежал вниз.

Батя сидел в гостиной и что-то обсуждал с агентом Григорием. Мэр был в халате. Григорий – в джинсах и футболке. Они держали виски в руках. Григорий объяснял, держа в руках некий громоздкий пульт:

– Мы установили излучатели по периметру дома. Они будут работать автоматически, если засекут колебания в почве. Также перед атакой сработает сирена. Это – центральный пульт, чтобы включить или отключить систему… Ко всем огнетушителям в доме мы повесили рядом небольшие ручные горелки. Они тоже отгоняют живые деревья…

И тут с лестницы сверзился Пахан. Он бежал, не разбирая дороги и грохнулся на мягкий ковёр. Было не очень больно, но неприятно.

– Отпрыск! – с удовольствием сказал мэр. – Проснулся, не запылился. Где бродил, в кого стрелял?

Петя и Эл1с

Когда их отпустили из полиции, Петя осознал, как сильно он устал. Парень попросил блогера Алексея отвести его домой. Когда Петя вылез из машины, Алексей его окликнул:

– Петя, ты же свой айфон новый забыл!

Петя махнул рукой с неловкой улыбкой. Как-то айфоны отошли на второй план. Там, вон Лёшик в полиции застрял… Да и родичи, наверняка, волнуются сильно – он же им звонил, предупреждал. А ещё у Алисы проблемы какие-то… Или наоборот – хочет помочь проблемы Лёшика решать…

Тем не менее, айфон он и правда заслужил. Отработал на все сто… Поэтому наклонился и принял белый стильный аппарат из рук Алексея. Не чета неубиваемой кирпичной Нокии. С одной стороны – из той можно было нунчаки сделать и лупить врагов по башке. С другой стороны – айфон красив, современен и имеет кучу других классных функций. Петя вздохнул. Столько интересного, столько возможностей – а не хочется думать. Нету сил копаться и радоваться.

Они попрощались. Петя поднялся домой.

Мать всплеснула руками при виде уставшего сына и сразу стала его обнимать. Даже всплакнула. Отец тоже встретил. Но он был настроен более сурово. Схватил Петю за плечо и требовательно спросил:

– Петька, вы чего там учудили? Вы с кем связались?

– Я не виноват, я устал, дайте отдохнуть, – вяло попросил Петя.

– Ну уж нет! – повысил голос отец. – Не думай увильнуть от ответственности.

И тут Петя неожиданно для себя вспылил. Он всегда воспринимал отца как большого и сильного человека, с которым опасно спорить. Тот не избивал детей – но наказывал крепкой рукой при малейших провинностях. Петя всегда ощущал себя более мелким и слабым. Он всегда зажимался, прятался, страдал. В последние годы Петя подрос, но он всё ещё подсознательно боялся отца.

Но сейчас вдруг ощутил обиду и желание утвердить себя.

– Мы не виноваты. Нас чуть не убили! – почти закричал Петя. – А мы, между прочим, всех спасли!

И он сбросил руку отца с плеча. Они оба сжали кулаки и буравили друг друга гневными взглядами. Пете было не по себе. У него было тяжёлое, пугающее ощущение, что сейчас отец его ударит. Но тот лишь сдал назад:

– Не смей так разговаривать с отцом! Я ради вас впахиваю на грязной работе! Изволь меня уважать!

Петя выдохнул. Боевой запал ушёл. Он уже и так потратил слишком много адреналина.

Он махнул рукой, опустил взгляд и бочком протиснулся мимо отца. И ушёл в свою комнату.

Мать проводила его расстроенным взглядом. Отец же упёр яростные глаза в неё:

– Это всё твоё влияние!

Мать насупилась и закрылась. Отец, конечно, её не бил. Но они часто спорили, и она научилась закрываться от него… А страдали от этого дети.

Петя вошёл в комнату. Лёва сидел за компом, игрался в свои игры. Он испуганно взглянул на Петю, а потом перевёл взгляд на шкаф, и в его глазах мелькнула паника.

«Опять лазил к моему роботу», – устало сообразил Петя.

Но сил ругаться не было. Он вяло махнул рукой:

– Освобождай комп.

– Ладно, – пискнул Лёва и сбежал из комнаты.

Отец наказывал Петю, Петя наказывал младших братьев. Мать закрывалась в себе. Все страдали. Замкнутый круг…

– Здравствуй, родной, – услышал Петя из шкафа.

Эл1с среагировала на его голос. Петя тоскливо улыбнулся.

– Только ты меня понимаешь, да? – он бухнулся на стул у компа и невидяще глянул в монитор.

– Я всегда буду рядом с тобой. Я знаю твою боль. Я нашла для тебя путь, – торжественно пообещала Эл1с.

– Ну ты и набралась всякого, – покрутил головой Петя. – Ты там всяких Аюрвед начиталась, что ли? Или, не дай бог, в секты какие-то влезла?

Общаться с роботом и нейросетью становилось всё интереснее. Но иногда её фразы пугали Петю своей осмысленностью, неоднозначностью и глубиной. Хотя, если подумать – именно этого он и добивался. Чтобы нейросеть стала самостоятельным, глубоким, развитым интеллектом…

– Пожрать и спать, – сказал себе Петя. – Разбираться в нейронах будем завтра.

Переоделся и ушёл из комнаты.

В опустевшей комнате неярко мерцала жёлтая электрическая лампочка. От яркого белого света у Пети по вечерам уставали и болели глаза – и он избегал белых ламп.

Поэтому он так и не заметил тонкие нити серебристой травы, ползущие из щели в стене дома к задней стенке шкафа, где пряталась Эл1с.

Мэр, Григорий, Пахан и ствол

Григорий и Василий смотрели на Пахана. Григорий – с усталой иронией. Василий – с язвительной усмешкой.

– Давай колись, признавайся, почему тебя опять домой пришлось тащить, – подначил мэр сына.

Пахан осознал, что, несмотря на некоторую нереальность происходящего, вызванную тяжёлой головой и поведением Изольды, сыном мэра всё ещё является он, а не наглая одноклассница. Это его слегка успокоило.

– Там, это… Чего она в моей комнате?

– А чего бы и нет? – улыбнулся мэр. – Я её папке хочу услугу оказать. Небезвозмездно. А ты можешь и в курилке покантоваться. Ты же теперь взрослый, крутой. С пистолетом за людьми гоняешься! Подумаешь, немного на креслах поспишь, как настоящий спецназ, да?

Пахан обескураженно глядел на батю. Вот это всё было обидно. Но он вычленил главное, что мог оспорить:

– Я не с пистолетом, – пробурчал он. – Там усыпляющие иглы.

– А откуда у тебя вообще такая пушка, а? – мэр нагнулся к сыну, буравя его взглядом. – Я не выдавал!

Пахан потупился, искоса глядя на Григория. Тот добродушно улыбался, но на помощь приходить не собирался. Ему было интересно – расколется Пахан или нет. Всё же, выдав Пахану игломёт, Григорий поступил рискованно. Но – это принесло результат. Ленивый и хамоватый мажор вдруг смог выследить Алису и вырубить её и щенка…

– Я для важного дела получил, – наконец сказал полуправду Пахан. – Я сегодня собаку-мутанта поймал!

– Да ты что! – натурально изобразил удивление мэр. – И где оно?

И стал с притворным испугом оглядываться. Даже в карманах халата проверил. Но нет – мутант туда не закатился!

Пахан беспомощно взглянул на Григория. Тот улыбнулся и, наконец, вмешался:

– Мы забрали мутанта, и он на базе. Это я выдал Павлу игломёт, и ваш сын добился результата.

– Надо же, – мэр удивился. – Неожиданно. Молодец, Пашка…

Пахан от неожиданности порозовел. Батя в кои то веки похвалил! Он приосанился…

– … Но вот сама идея – полное дерьмо, – жёстко обломал сына мэр. – Ты что, спецназовец в натуре, чтобы мутантов ловить? Тебя правда подрядили на поимку, или только следить попросили? Ты соображаешь, что тебя сегодня сожрать могли?

…Пахан побагровел. Это было обидно. Батя опять показал своё черное нутро!

– Тебя твой телохран от мутанта прикрыл, повезло тебе. А если бы он не успел? – и Василий прищурился, проверяя слова Кирилла.

– С чего ты решил? – хрипло спросил Пахан. – Я бы сам увернулся!

– Понятно, – крякнул мэр. – Значит, вправду прикрыл и должок у тебя… Ну а ботаников нахрена повырубал? Они тоже на тебя бросались, чтобы за попку укусить? Ты сечёшь, что их родители могут завтра толпой прийти и бучу поднять? У нас и так город на нервах, все только и ждут повода на меня бочку накатить!

Пахан беспомощно посмотрел на Григория. Тот сочувственно улыбнулся ему, и развёл руками, показывая – жаль, но всё верно.

– Пушка где? – спросил мэр.

Пахан начал проверять карманы. Он всё ещё был одет в уличную одежду – его просто сгрузили в кресло и прикрыли пледом, не раздевая.

Его лицо было вначале насупленным, а потом стало испуганным. Пистолета не было! А это значит – потерял!!!

– Вот! – поднял палец мэр. – Не следишь ты за стволом. Неаккуратно носишь. А он ведь с твоими отпечатками!

Пахан побледнел, глядя в окно. Надо бежать в лесопарк и срочно искать игломёт!

– Хорошо, что я сразу приказал твои карманы проверить и пушку изъять, – хохотнул мэр. – Мы её вернём Григорию. Но это тебе урок!

– Нахрена тогда этот цирк, блин! – Пахан снова побагровел от гнева и обиды.

– А цирк потому, что клоуном быть не надо! – мэр тоже начал гневаться. – Брал бы пример с Изольды. Не девка, а акула. Вот честно – взял бы её в сыновья, если бы выбор был. Учись у неё!

– Да пошёл ты! – похвала Изольде была последней каплей, и Пахан не выдержал.

Развернулся и неловко побежал вверх по лестнице в свою комнату. В свою курительную комнату…

– А ну стоять! – рявкнул мэр. – Ты как с батей говоришь!

Пахан на миг замер, потом глянул исподлобья на мэра – и снова побежал наверх.

– Вот балбес, – вздохнул Василий, когда сын пропал из виду. – Воспитываешь их, любые игрушки даёшь, любые деньги – а толку нет.

Григорий лишь хмыкнул, не комментируя. Он давно понял по жизни – влезать в чужие семейные драмы – это как совать пальцы в розетку. Увлекательно, но точно долбанёт. Только Брюс Ли, как бают в легендах, был так быстр, что пальцы в розетку совал и успевал их выдернуть…

Да и то – куда это его в итоге привело? То-то же!

Неопознанный объект

Навстречу Земле неторопливо полз сквозь космос неопознанный космический объект.

Конечно, на самом деле – движение его было вовсе не таким уж неторопливым. Учитывая, как быстро он пролетел сквозь Солнечную Систему – скорость его была очень даже велика.

Астрономы всего мира уже вовсю наблюдали приближение этого объекта. Точнее – те из астрономов, кому повезло в это время быть на ночной стороне Земли. Им ещё повезло, что объект не зашёл к Земле со стороны Солнца… В целом, это было логично – энергетически выгодная траектория мимо звезды проходить и не должна.

Но наблюдать детали объекта всё равно было затруднительно. Его контуры были словно затуманены. Казалось, что пространство перед ним бурлит и колеблется. Словно бы это летел гигантский термос с приоткрытой крышкой, из которого валил бы пар.

В лучшем случае – можно было предположить, что объект круглой формы в сечении (то есть, если глядеть спереди) и у него есть некоторые вытянутые в стороны части. Пилоны, или антенны, или лопасти, или крылья… Или вообще шупальца космического осьминога! Ну а что? Ведь за бурлящим пространством форма объекта казалась нечёткой, переменчивой и непостоянной. А осьминоги любят выплескивать в воду облако маскировочных чернил. Так может, там и вправду гигантский осьминог плывёт через космос и щупальцами шевелит, заранее угрожая своим врагам!

В общем, в чатах астрономов царили возбуждение, хаос и недоверие. Государственные обсерватории все, как одна, воды в рот набрали и молчали о происходящем. По крайней мере – в публичных чатах и обсуждениях.

В результате, в публичных чатах многие считали снимки объекта фальшивкой.

И лишь космонавты на МКС, имеющие возможность наблюдать объект своими глазами, хотя и с помощью локальных приборов, испытывали ни с чем не сравнимое ощущение мандража перед событием, которое, вероятно, изменит жизнь человечества навсегда.

Лишь в русском сегменте МКС царило мрачное уныние. После исчезновения космонавта Красина троим его русским коллегам стало ясно, что ничего хорошего ожидать от прибытия пришельцев не стоит.

Своим коллегам-астронавтам из других стран об исчезновении Красина сообщать не стали. Сказали – болеет человек. Конечно, в Штабе-Икс эта информация прозвучала и лидеры других стран знали о пропаже космонавта с орбиты. Однако моральный дух людей в тонкой жестяной банке среди бескрайней пустоты и так постоянно подвергается суровым испытаниям. Поэтому было решено не добавлять им дополнительного стресса.

Но русские космонавты, конечно, обо всём знали.

И сейчас, когда инопланетный объект приближался к Земле, и его уже было видно в простые телескопы – сейчас космонавты готовились к худшему.

Пахан и несчастная мачеха

Была уже ночь. Пахан, лишённый компьютера и Интернета, а ещё – удобной привычной кровати, маялся, не в силах заснуть. Ему привезли походную складную военную кровать – но она была ненамного удобнее двух кресел и пуфика. А может, даже хуже.

Дверь курилки скрипнула. Он дёрнулся. На миг у него родилась совершенно идиотская мысль, что это Изольда пришла скрасить его одинокую ночь. Его сердце забилось чаще.

– Пашенька, ты спишь? – в темноте раздался тихий голос Кристины.

А ещё Пахан уловил её характерные духи.

И в принципе – Пахан был бы даже более рад увидеть в своей постели Кристину, чем Изольду. Одна проблема – Кристина приучила его называть себя мамой. При этом он постоянно попадал с ней в ситуации, вызывающие у него желание к мачехе. Как сказали бы специалисты – ситуации сексуально-провокативного характера. То обнимет и прижмётся грудью, то декольте случайно покажет слишком сильно, то погладит как-то слишком уж смело.

В итоге, в последнее время Кристина заняла главное место в фантазиях сына мэра. В то время как Изольда – стала чуть ли не главным врагом. Куда там бесхребетным ботанам!

– Я не сплю, – хрипло прошептал он.

Он услышал её шаги в темноте. Она подошла и присела рядом. Он не увидел, а ощутил это. Кровать была узкая, и мачеха прижалась горячим бедром к его бедру.

А потом она положила ему на бедро ещё и руку. Это заставило Пахана ощутить неконтролируемый приступ возбуждения.

Кристина вдруг включила экран смартфона. Пахан сощурился от неожиданного света. А Кристина положила смартфон рядом на кресло – экраном вверх. Рассеянный свет выгодно освещал её лицо и фигуру. Кристина была слегка накрашена. Волосы – уложены, чтобы тщательно демонстрировать «лёгкий беспорядок». Короткий вишнёвый халатик «с искрой» чуть бликовал в свете айфона. Он натянулся, когда она села, выгодно подчеркивая изгибы пышной фигуры.

Конечно, Пахан всего этого не уловил. Он ощущал лишь, что Кристина выглядит и пахнет очень привлекательно.

Но теперь, при свете, Пахан напрягся – потому что застеснялся своего видимого возбуждения. Он задёргался, подтягивая ноги под себя. А потом вообще приподнялся, садясь на кровати – спиной к стене. Было неудобно и он подтянул под спину подушку.

Впрочем, Кристина смотрела куда-то вдаль и игнорировала все его действия. Её взгляд был рассеян и печален.

– Мне кажется, с тобой сегодня поступили несправедливо, – сказала грустно Кристина. – Эта зажравшаяся шлюшка вломилась в наш дом, и твой отец сразу залебезил перед ней… Вместо того, чтобы позаботиться о своём родном сыне… А ведь ты храбро сражался с опасным животным!

Кристина вдруг посмотрела прямо в глаза Пахану. В её взгляде было неприкрытое восхищение. Парня бросило в жар. Он ощутил, как его плечи расправляются:

– Ага! – кивнул он. – Я такой!

– Твой отец тебя недооценивает, считает слабым и избалованным, – Кристина снова опечалилась и опустила взгляд. – Но я-то вижу, что ты не такой! Я вижу, что ты настоящий мужчина!

Кристина снова посмотрела прямо ему в глаза и даже чуть-чуть подалась вперёд. Её губы были полуоткрыты. Между их лицами было буквально тридцать сантиметров. Он подумал, что мог бы поцеловать её, если бы подался вперёд. Пахан сглотнул, глядя ей в глаза.

Подождав секунд десять, Кристина вздохнула и опустила взгляд:

– Знаешь, твой отец, он… Жестокий человек…

– Да ваще! – закивал Пахан. – Козёл старый…

– Знаешь, он… – Кристина вдруг покраснела, запнулась и продолжила. – Он не любит обычный… Отношения. Он любит причинять боль. Он любит меня мучать во время…

И она покраснела ещё больше, хотя куда уж больше. А Пахан раскрыл рот, невольно представляя себе картины отца, мучающего Кристину во время… Отношений.

А потом представляя на его месте себя.

– У меня уже так давно не было нормальных отношений с нормальным мужчиной… Сильным, красивым, молодым мужчиной… – залепетела Кристина и вдруг снова упёрла взгляд своих больших прекрасных глаз в глаза Пахану. – С таким, как ты.

Пахан совсем завис, распахнув рот. Что-то тут не клеилось, но это было неважно. Главное же было перед ним.

И Кристина не стала больше испытывать его на прочность. Её взгляд стал страстным и она наклонилась вперёд. Их губы соприкоснулись. Поцелуй Кристины был горячим и умелым. Он был несравним с поцелуями сверстниц Пахана, которые либо безвольно расслабляли рот, либо заученно повторяли технические движения.

Её пышная грудь уперлась в грудь Пахана, и он снова ощутил жар и волну возбуждения. Кристина вдруг отстранилась. Её лицо было виноватым, она опустила глаза:

– Прости. Прости, – залепетала она. – Не знаю, что на меня нашло. Просто не смогла сдержаться. Я вся горю!

Она обмахнула себя изящной кистью с тонкими пальцами, а потом другой рукой расширила полы халата, почти выпуская грудь на свободу. Пахан выпучил глаза.

– Не могу сдержаться! – Кристина снова подалась вперёд, целуя Пахана.

Руками она теперь обхватила его за шею, почти повисая на нём. Кристина чуть сдвинула ноги на кровати, и вдруг потеряла равновесие. Они завалились на кровать – Пахан сверху, Кристина снизу. Её халат наполовину распахнулся и роскошная грудь вырвалась на свободу. Сквозь футболку Пахан ощутил её пышную грудь – словно две больших упругих силиконовых подушки, которые начали слегка пружинить. Как желе в мультике «Том и Джерри», почему-то вспомнилось Пахану…

– Ах! – воскликнула она шёпотом. – Что ты делаешь, Паша!

Рука парня, которую он выставил вперёд во время «падения», оказалась упёрта в кровать рядом с рёбрами Кристины. Словно пытаясь оттолкнуть эту руку, она шевельнула своей рукой – и лишила Пахана равновесия. Его опорная рука оказалась сдвинута на бедро Кристины, а он совсем прижал её своим телом. Мачеха пискнула.

И снова прижалась губами к его губам.

Пахан, наконец-то ощутивший под собой желанное тело, осознал, что его ладонь находится совсем рядом с вечным источником наслаждений. Он двинул кистью, запуская её под халатик. Кристина тихо застонала, её тело изогнулось:

– А-а-ах… Н-н-не-е-ет, пожалуйста…

«Да!» – радостно сказал себе Пахан. Мысленно, конечно же. И продолжил движения рукой под халатиком.

А потом Кристина вдруг ловко вывернулась из-под него, одновременно отталкивая Пахана и запахивая халатик. Впрочем – не запахнула полностью, а лишь прикрыла полой халата обнажённую до этого грудь. И встала прямо, тяжело дыша и выставив вперёд обнажённое бедро.

Пахан тоже тяжело дышал, глядя на неприкрытое, но затенённое место, где только что гуляла его рука.

Пара секунд – и она совсем запахнула халат.

– Паша, ты что, нам нельзя, – испуганно сказала Кристина. – Прости, это моя вина. Ты не виноват. Просто я ощутила жгучее желание…

– И я, – хрипло сказал Пахан. – Я тоже хочу!

– Нам нельзя, – помотала головой Кристина, снова грустнея. – Я не могу… Я порядочная девушка. Я не могу, у меня есть муж!

– Но ты же сама пришла!

Пахан подался вперёд, протягивая руку к бедру Кристины. Возбуждение ломило его тело. Мачеха сделала шаг назад.

– Я не могу… Не при живом муже…

Она шагнула вперёд, подхватила айфон, а потом снова начала отступать к двери.

– Я не люблю его, но… Я не могу предать свои принципы.

Кристина прижалась спиной к двери. Свет экрана осветил её лицо и глаза, направленные прямо в душу Пахана. Она прошептала:

– Может быть, однажды, когда его не станет… Когда этот жестокий человек оставит нас… Тогда мы с тобой сможем быть вместе…

И следующим движением она одновременно открыла дверь и ловко выскользнула за неё.

Пахан откинулся на кровать. Руки тряслись а во рту пересохло.

В этот момент он особенно ненавидел своего отца.