Новые кроманьонцы. Книга 4. Воспоминания о будущем

За прощальный обед сели раньше обычного, чтобы было время поговорить, пообщаться перед разлукой. Выпили немного сухого вина за удачное приземление. Говорили о королевстве. Евгений Робертович делился мыслями о его будущем укладе, обычаях, праздниках и повседневной жизни. Саша одобрительно кивал. Ведь многое из всего этого было предложено им. Олег внимательно слушал. Особенно ему понравилось то, что королевство – это одна большая семья, где и стар и млад не чувствуют себя обойдёнными вниманием и заботой, где у каждого есть друзья и подруги, и нет одиночества, где люди делают одно большое доброе дело.

– А вы не собираетесь завести там себе подругу жизни? – спросил он у Евгения Робертовича. – Я вижу, вы ещё бодры и полны оптимизма.

– Посмотрим, – уклончиво ответил Раковский. – Староват я для официального брака, но гражданский брак и дружбу не исключаю.

– Правильно, – поддержал Сергей. – Возраст любви не помеха. Я думаю, вы ещё встретите женщину, которая сможет вас полюбить.

Евгений Робертович улыбнулся.

– По-правде говоря, я и общину-то эту затеял, чтобы уйти от одиночества, уйти от бесполезного существования, убежать от старости. Я понял, что могу ещё быть полезным людям. Да и на личной жизни рано ставить крест. В молодости она у меня не сложилась, так может в старости сложится. После госпиталя и процедур я чувствую себя помолодевшим. Меня тянет к женщинам.

– Это нормально, – заявил Сергей. – Далеко не все старики импотенты.

– Конечно. В наше время 70 лет – не предел для мужчины, – поддержал его Олег. – Могу рассказать вам историю, когда даже в более почтенном возрасте мужчина сохранял все свои мужские качества.

Все заинтересованно посмотрели на Олега. А он продолжал.

– Было это на Урале. У одного зажиточного фермера умерла жена. Ему тогда стукнуло 56. Дети его уже выросли, обзавелись семьями, да и внуки подрастали. Фермер был мужчина здоровый, в самом соку, вот и надумал он жениться во второй раз. Всё бы ничего, да выбрал он себе в жёны девушку, которой едва исполнилось 16. Родственники его, естественно, возмутились. «Ты что, рехнулся, отец? – говорили ему дети. – Она тебе во внучки годится. У нас будет 16-ти летняя мачеха! Ха! Ха! Бабушка твоим внукам, которые старше её! Найди себе женщину подходящего возраста, да и женись. Мы не против». Но фермер заупрямился. «Любовь, – говорит, – у нас с ней. Она меня любит, а я её».

– Да ей богатство твоё нужно, а не ты! Ты для неё старик! – убеждали родственники. Стали молодую уговаривать, чтобы бросила своего деда, а та ни в какую. «Люблю его и всё». Плюнули родственники, да и отвернулись от мужика. И соседи его осуждали, а местный священник просто отказался регистрировать их брак.

Тогда фермер и девушка стали жить гражданским браком, не регистрируясь. Прожили год, и у них родилась девочка. Потом ещё дети пошли. Фермер был мужчина работящий. Жили они безбедно, да и молодая хозяйка быстро освоилась в доме. Детей нянчила, готовила, убирала, мужу помогала. Через три года их всё-таки поженили. Священник согласился. И стали они жить законными супругами. Но родственники молодую мачеху так и не признали. Всё осуждали и его и её. «Спятил, мол, на старости лет отец».

А время шло. И переехал фермер с семьёй на новое место – в Забайкалье. Подальше от соседей и родственников. Отстроились, развели скот и опять зажили безбедно. Жена оказалась смекалистой, работящей женщиной. За мужем своим ухаживала, если приболеет. А старик был в общем-то крепкий, к крестьянскому труду привычный.

Прошло 20 лет. Старшие дети выросли, помогать по хозяйству стали, своими семьями обзавелись, а младшей дочери только годик исполнился. Фермеру уже 76, а молодухе 36. Живут душа в душу. Климат сибирский хороший, здоровье у обоих отменное. Фермер пчёлами занялся, пасеку купил. Медок свой, прополис. А в тайге женьшень, китайский лимонник собирал, зверобой. Они ему силы придавали. Не чувствовал он своей старости.

И прожил он так до 121 года. И всё время на ногах был. Жене его уж 81 год исполнился. Видел я их однажды, когда ему 120 было. Высокий старик стоял, опираясь на палку, на берегу Байкала. Прямой, гордый, с окладистой бородой. А рядом маленькая, сутулая старушка держала его под руку. И никто не подумал бы, что они не пара друг другу! Стояли они на берегу озера, смотрели вдаль, и веяло от них спокойствием, мудростью и какой-то несгибаемой стойкостью, уверенностью. Прожили они свою жизнь достойно и счастливо.

– Интересная история. Выходит дело не в возрасте, а в том, как человек себя ощущает. Насколько он молод душёй, здоров и бодр, – заметила Юля.

– Совершенно верно. Можно и в 30 лет быть усталым от жизни, потухшим. А можно и в 100 оставаться бодрым жизнелюбом.

Разговор закончился. Олег поднялся из-за стола.

– Ну, мне пора. Домой надо вернуться засветло. На наших просёлках ночного освещения нет, а в темноте не сядешь.

Все поднялись вместе с ним.

– Давай, мы тебя проводим, – предложил Сергей.

Они вышли во двор. Юля с малышкой села в аэромобиль к Олегу. Сергей за руль своей «Самары». С ним сели Евгений Робертович и Саша. Минут через десять выбрались на окраину Найска, на автостраду. Подъехали к отводке на северо-восток. Тут Олег остановился. Юля вышла из машины.

– Ну, сестрёнка, будь здорова! Звони.

Они обнялись. Затем Олег попрощался со всеми, сел в автолёт и помахал рукой. Саша увидел, как из под днища машины медленно выползли крылья и разошлись в стороны. Закрутился воздушный винт. Всё быстрее, быстрее. Вот уже вихрь заставил всех отойти в сторону. Аэромобиль мелко задрожал, взвыл и рванулся с места. Короткий разбег и он взмыл в небо. Развернулся, прошёл над тем местом, где стояли провожающие, покачал крыльями и через пару минут растаял в вышине. Юля вздохнула и села в машину. За ней последовали Сергей, Евгений Робертович и Александр. Машина тронулась и, набирая скорость, помчалась в Найск.

Глава III

Повторный визит

Начало марта выдалось морозным. Днём морозы ослабевали, зато по ночам перешагивали за минус пятнадцать. Снегу в горах было много, и Саша с удовольствием после школы катался на лыжах. Ему нравилось крутить слалом на склонах Медвежьей пади или скользить по ущелью Белёк, любуясь красотой северной природы.

Сегодня он выбрал слалом и с удовольствием раз шесть съехал с самого верха горнолыжной трассы. Затем поспешил домой, чтобы надеть видео-шлем и погрузиться в мир компьютерных игр. Однако на пороге квартиры его встретил Гребень. Прошёл почти месяц с его первого неожиданного визита.

– Привет, Сань. Я тут уже с полчаса тебя поджидаю.

– Привет. Опять в увольнении?

– Да. Винт меня отпускает. У тебя перекусить чего-нибудь не найдётся?

Они беседовали уже в гостиной.

– Поесть найдётся, конечно. Вон сервант, открывай.

Костя бесцеремонно залез в сервант и обнаружил там лимонад, конфеты, печенье, мёд, орехи.

– Ну и житуха у тебя, Губа! – произнёс он, набивая рот орехами. – Дай бог каждому!

– Ты знаешь, я к ней уже привык к вольной жизни и не замечаю. Вроде всё так и должно быть. Я, наверное, уже не смог бы жить в детдоме. Ну, а ты чем там занимаешься?

– Снова в ансамбль записался. На гитаре играю. О! Да и у тебя музыка есть! – воскликнул Гребень, заметив на стене возле ковра гитару.

– Это Серёгина. На день рождения ему подарили, а он не играет. Да и я тоже. Некогда учиться.

– Дай попробовать? В детдоме у нас электрогитары, а здесь живая.

– Бери.

Гребень снял со стены гитару, сел в кресло и взял несколько аккордов.

– Расстроена немного.

Он подтянул струны, потренькал и вдруг лихо ударил, с перебором:

Эх! жизнь моя, житуха

Чернуха да порнуха!

Седая мать – старуха

Да пьяная братва,

Девчонки разбитные,

Ребята удалые,

Деньжата дармовые,

Гуляй, живой пока!

Эх! Девки – потаскухи,

Прилипчивы как мухи,

Засосы, обнимухи

До самого утра!

………………………….

Дальше пошло совсем неприличное, а Саша слушал и думал: «Костя может пропасть. Не туда он идёт. Нет у него настоящего дела, нет настоящей цели, нет настоящих друзей. Что из него выйдет, когда закончится детство? Кем он станет? Пьяницей, бабником, вором? А ведь талантливый парень. Пропадёт за зря! Надо бы его познакомить с Саймонсом. Может тот найдёт ему какую-нибудь работу по душе? Может Гребень увлечётся строительством? Надо втянуть его в наше дело».

Наконец, блатная песня закончилась. Александр похвалил Костю и предложил прогуляться на стройку. Предложение Косте понравилось.

– Пошли, блин. Я ещё ни хрена не видел. Слышал в детдоме про твою общину, но никто там толком ничего не знает. Ходят всякие домыслы да вымыслы. Только знаешь, Сань, пока не забыл, займи мне ещё трёху. А то я на мели. Таньке обещал, понимаешь…

Александр порылся в кошельке и достал три рубля.

– Может, добавишь немного? Маловато как-то…

– Ты же три просил.

– Да это я так, поскромничал. Не хотел наглеть. Думал ты сам догадаешься.

Саша достал ещё трёху.

– Ну, теперь другое дело. Я знал, что ты настоящий друг. Поехали на твою стройку.

Минут двадцать они ехали на автобусе, потом шли минут пятнадцать пешком вдоль фундамента опорного кольца. Гребень был поражён масштабом строительства. С десяток бульдозеров ровняли песок. Десятки автомашин и автокранов разгружали бетонные секции. Бетономешалки готовили свежий раствор. Вокруг лежали трубы разных диаметров, запорная арматура, кольца люков. Сотни людей копошились в разных местах. На одной из площадок монтировали тяговую лебёдку для аэровоза.

Саша с Костей подошли поближе и увидели Саймонса.

– О! Мой юный друг! Рад тебя видеть. Опять какие-то идеи?

Саймонс говорил по-английски и Костя ничего не понимал.

– Да нет. Просто зашли посмотреть с приятелем. Познакомьтесь. Это Костя Гребенчук. Он из детдома. Одно время мы были там вместе и дружили. Он хороший парень.

Саймонс оглядел Костю и протянул руку. – Джефри. Главный строитель и архитектор этого сооружения, – перешёл он на ломаный русский. – Так значит ты сирота?

Костя кивнул.

– Ну и как тебе живётся в детдоме?

– Да ничего. Жить можно…, – уклончиво ответил Гребень.

– Кем думаешь стать после школы?

– Шофёром хотел.

– Это хорошая профессия. Шофёры везде нужны. Сколько тебе ещё осталось?

– Немного. Пару месяцев.

– Ну что же, заходи, когда будешь в увольнении. Сашины друзья – мои друзья.

Саймонс хотел уже было вернуться к лебёдке, но Саша остановил его и произнёс по-английски.

– Джефри, разговор есть.

– Пошли в вагончик. Там уютно и тепло, и никто нам не помешает. Они поднялись в служебный вагон, который стоял неподалёку. В нём Александр увидел коммутатор селекторной связи, монитор и усилитель громкоговорящей связи. Отсюда Джефри следил за строительными площадками, отдавал распоряжения бригадирам и мастерам, делал объявления.

Костя поплёлся за ними. Он терялся в догадках. Почему вдруг Губа перешёл на английский, и какие у них секреты с Саймонсом?

Александр же рассказал Саймонсу о том, что его приятель недавно вернулся из колонии, где сидел полгода за мелкое воровство, что в детдоме сейчас не лучшая обстановка и что Костю надо спасать. Он талантлив. Хорошо играет на гитаре, поёт, но может пропасть, если ему не помочь. Он предложил Саймонсу привлечь Костю к строительству общины, поручить ему какую-нибудь несложную работу, поддержать материально. Саймонс слушал, кивал головой и поглядывал на Гребня. Тот понимал, что речь идёт о нём, пытался хоть что-нибудь уловить из разговора, но безуспешно.

Наконец разговор был окончен. Саймонс задумчиво барабанил пальцами по столу, потом предложил всем чаю.

– Вот тут Саша хлопочет за тебя, – обратился он к Косте. Просит подыскать тебе какую-нибудь работу, помочь деньгами.

Глаза у Кости загорелись. Он благодарно взглянул на Сашу. А Саймонс продолжал.

– Я подумаю, что тебе поручить. Может селекторную связь? Мой русский оставляет желать лучшего. Прорабы и мастера иногда плохо понимают меня. Приходится много бегать по стройке, объяснять. А ты бы мог дублировать мои распоряжения. Как? Ты не против?

– Я за, – ответил Костя. – Такая работёнка по мне.

– Ну, а ещё придётся много ходить по стройке, смотреть, как идут дела, контролировать бригадиров, мастеров. По монитору за всем не уследишь. Мне приходится и в контору уезжать, заниматься бумагами. Ты будешь моим заместителем, моей правой рукой.

– Я согласен.

– А когда ты бываешь в увольнении?

– Да каждую среду после школы и в выходные.

– А каждый день тебя не отпускают?

– Нет. Можно попробовать договориться со звеньевым, но я не уверен…

– А если я поговорю с директором детдома?

– Попробуйте. Может и получится. Старшеклассники у нас каждый день увольняются после школы.

– Тогда поехали.

Ребята сели в красный «Форд» Саймонса и через двадцать минут были у ворот детского дома. Потом минут тридцать ждали пока Саймонс выйдет от директора. За это время Саша успел повидать Винта, Лебедя и Крюка. Только Таня не подошла. Прошла мимо на расстоянии, взглянула издали, остановилась, потом резко отвернулась и пошла прочь.

Саймонс вышел от директора весьма довольный переговорами. В руке он держал разрешение на свободный выход для Кости.

– Всё, порядок. Ты свободен каждый день после школы до 23-х часов. На, держи!

Костя радостно взял документ и сунул в карман.

– Значит, сегодня я могу вернуться в 11 вечера?

– Конечно.

– Ура! Тогда поехали на стройку!

Они снова сели в машину, но Александр попросил подвезти его к дому. Больше дел на стройке у него не было. У подъезда они с Костей расстались, но тот пообещал ещё зайти.

Королевство «Олимп»

Александр вернулся в свою комнату и плюхнулся на кровать. Но спать не хотелось. Он надел видео-шлем и стал смотреть фильм про королевство спортсменов «Олимп». Оно было построено в Греции, на берегу Салоникского залива, на склонах горы Олимп и в живописной долине примыкающей к побережью, в 100 километрах от города-порта Салоники.

Это было самое большое королевство в мире. Камера перенесла Сашу на живописное побережье Эгейского моря, которое было известно ему с малых лет из древнегреческой мифологии. Здесь когда-то жили богини муз и многочисленные античные боги. Всё здесь было освящено их присутствием. Теперь здесь жили земные боги – боги и богини спорта: современные Гераклы и Аполлоны, Зевсы и Прометеи, Авроры и Артемиды. И были их не десятки, а сотни. В королевстве поселились самые выдающиеся спортсмены: чемпионы Европы, чемпионы мира, чемпионы олимпийских игр, и их семьи.

На склонах горы Олимп расположились многочисленные спортивные комплексы. У подножья были построены три стадиона: открытый, крытый и ледовый. Дальше шли марафонская трасса, велотрек, трасса для лыжероллеров и три трамплина с искусственным покрытием. На вершину горы Олимп вела подвесная канатная дорога. По пути было несколько площадок для дельтапланеристов. Крутые северо-восточные склоны были отданы альпинистам. Местами их специально подрезали и взорвали. На западном склоне начиналась трасса для бобслея. В общем, вся знаменитая гора была превращена в спортивное сооружение.

Севернее, в живописной долине разместился автодром, чуть выше – трасса для мотогонщиков, а на побережье – водная станция и гребной канал. Вся акватория Салоникского залива была отдана яхтсменам и водномоторникам. Спортивные сооружения удачно сочетались с прекрасными садами, парками и коттеджами для тренеров, врачей и спортсменов. Но самым большим сооружением королевства были три купола диаметром по 500 метров, образовавшие треугольник. Под ними разместились 750 благоустроенных квартир для особо знаменитых спортсменов и их семей. Квартиры были в трёх уровнях, плюс открытые площадки на крыше.

На крыше каждого трёхэтажного опорного кольца было сделано множество арок, в каждой из которых на постаменте была установлена скульптура, изображающая спортсмена занятого тем или иным видом спорта.

Под каждым куполом находились плавательные бассейны, вышки для прыжков, гимнастические, волейбольные, баскетбольные, и бейсбольные площадки, теннисные корты, ринги. Всё это было отлично освещено и подготовлено для демонстраций по телевидению. Возле каждого бассейна разместились павильоны с душевыми кабинами, сауной. Под одним из куполов была концертная площадка. На ней часто выступали знаменитые артисты. Это была обычная театральная сцена и зрительный зал на 1000 мест. Там же проводились собрания общины. Многочисленные учебные площадки позволяли обучать, как школьников с шестого по двенадцатый класс, так и студентов института спорта.

Питались жители королевства в нескольких столовых. Блюда заказывали заранее, в соответствии с предписаниями врачей и тренеров.

Идея собрать под одной крышей всех знаменитых спортсменов принадлежала Международному олимпийскому комитету. Задачей королевства «Олимп» являлось создание оптимальных условий для развития всех видов спорта и самих спортсменов.

В последние десятилетия мировые рекорды улучшались всё реже, а если и улучшались, то незначительно. Человек достиг предела своего физического совершенства, и дальнейшее улучшение было возможно только при перестройке на генетическом уровне. Поэтому, основные надежды возлагались на подрастающее поколение. Рождение детей строго контролировалось. Брачные союзы заключались по рекомендации врачей. Сперма («живая вода» – как окрестили её медики) лучших спортсменов собиралась и поступала в банки элитного генофонда. Оттуда она отправлялась во все концы света для искусственного оплодотворения женщин, пожелавших родить от знаменитости. Стоила она дорого, и пользовались ею только весьма обеспеченные особы. Сперма подростков, родившихся от знаменитых спортсменов и подающих надежды, стоила дешевле и хорошо покупалась поклонницами. Благодаря такой целенаправленной работе Олимпийского комитета по улучшению генофода, в последние годы мировые рекорды дрогнули и снова пошли вверх. Лозунг: «живая вода – наше белое золото!» получил понимание и поддержку у всех жителей королевства от мала до велика. Даже подростки, славящиеся своей беспечностью, пользовались, презервативами и микрохолодильниками для замораживания спермы с тем, чтобы отправить очередную порцию своего семени в именной банк. Совокупление без презерватива могли позволить себе только бывшие спортсмены – пенсионеры, которые уже не сдавали сперму из-за преклонного возраста. Этим часто пользовались молодые девушки из обслуживающего персонала, чтобы родить от своего кумира бесплатно.

Строгий распорядок дня, постоянный медицинский контроль до и после тренировок, всевозможные диеты и стимулирующие медицинские препараты – всё это позволяло выжать из человеческого организма максимум возможного. Спортсмены вели почти спартанский образ жизни. Отбой не позже 23-х часов, подъём в 8 утра. Завтрак, обед и ужин строго по расписанию. Никаких излишеств! Ограничения в сексе всячески приветствовались, особенно перед соревнованиями. Они позволяли мужчинам накопить тестостерон и увеличить силу, энергию, выносливость. Женщинам же вводили мужские половые гормоны.

Из-за многочисленных ограничений спортсмены были самыми несвободными людьми в мире, но шли они на эти ограничения добровольно и сознательно. Они были фанатично преданы спорту. Он составлял цель и смысл их жизни.

Камера переходила от одной спортивной площадки к другой, и всюду Александр видел молодых здоровых мужчин и женщин, загорелых, хорошо сложенных, ловких и быстрых. Среди них были низкие и высокие, мощные и сухие, тяжёлые и лёгкие и каждый из них преуспел в своём виде спорта.

Гимнасты были невысоки, но очень стройны и красивы как боги. У футболистов и спринтеров были мощные ноги. У штангистов всё поражало объёмом и массой. У стайеров тело было тонким, сухим, жилистым и только грудная клетка была весьма развита. У волейболистов и баскетболистов тела были сухими, длинными и очень подвижными. Своей ловкостью они напоминали обезьян. Пловцы были очень обтекаемы, имели мощные грудные мышцы, руки напоминающие грабли и ноги со ступнями огромного размера. Их можно было причислить к отряду ластоногих.

Камера задерживалась на каждой площадке не более одной минуты, но площадок было много и путешествие по ним длилось целый час. Это был очень интересный сеанс. Саша увидел и знаменитых фигуристов и хоккеистов и прыгунов с трамплина и футболистов. Интервью они не давали, зато показали своё мастерство, и это было лучше, чем любые слова.

В королевстве постоянно устраивались спортивные соревнования, чемпионаты мира и периодически проводились Олимпийские игры. Это приносило немалые доходы, позволяющие королевству безбедно существовать. Возглавлял королевство «Олимп» Международный олимпийский комитет, который находился там же.

В заключение диктор сказал, что королевство «Олимп» дало миру более десяти тысяч прекрасных спортсменов и внесло неоценимый вклад в улучшение генофонда человечества.

Социальная справедливость

Как-то в конце недели Александр пришёл из школы и сел обедать. Он собирался отдохнуть с полчасика и отправиться в Медвежью падь на горнолыжную трассу. Дедушка сегодня был дома. Юля накрыла на стол.

– Ну, что, хорошего в школе? – спросил Евгений Робертович.

– А чего там хорошего? Учат нас. Забивают голову всякой ерундой.

– Какой же, например?

– Да вот по истории изучаем экономические системы прошлого: рабовладельческую, феодальную, капиталистическую, социалистическую. Зачем это надо? – пожал плечами Александр.

– Наверное, чтобы не делать тех ошибок, какие делали раньше. Чтобы иметь эффективную экономику.

– А какая у нас сейчас экономика?

– Сейчас у нас экономика развитого цивилизованного общества.

– А это капиталистическая или социалистическая?

– Ни та и ни другая. На мой взгляд, экономика – это наука, а наука не может быть ни капиталистической, ни социалистической, как не может быть капиталистической физика, химия, математика. Нет капиталистической экономики, нет социалистической экономики, есть просто государственный хозяйственный механизм, хороший или плохой, эффективный или неэффективный. Приклеивание к экономике политических ярлыков не ведёт ни к чему хорошему, поскольку они делают её догматичной, застойной. Такая экономика не оптимальна, не научна. Хозяйственный механизм, формы управления производством не терпят застоя. Они подвижны, они должны изменяться по мере подъёма экономики на новые ступени, по мере развития производительных сил общества.

То что, было хорошо 10 – 20 лет назад, сегодня уже не оптимально. Нужно постоянно менять приоритеты в отраслях, пропорции между ними, инвестиции. Это сложно. Нужно очень тонко чувствовать состояние экономики в данный период и принимать единственно правильные решения, чтобы сохранить высокие темпы роста промышленности, сельского хозяйства, науки.

Когда после Второй мировой войны многие капиталистические государства Европы лежали в руинах и их экономика находилась в стагнации, тогда быстрый подъём экономики был возможен только при наличии хорошо продуманного плана и государственной поддержки всех важнейших экономических отраслей. Но по мере роста экономики регулирующая роль государства постепенно снижалась. Частные кампании и фирмы быстро становились на ноги и сами начинали успешно справляться с возложенными на них обязанностями. Государство, правительство теперь лишь контролировало деятельность различных фирм и пресекало возможность неумеренной наживы одних и разорение других. Своей инвестиционной политикой и налогами оно регулировало пропорции между различными отраслями экономики и добивалось решения необходимых экономических и социальных проблем.

Социалистические государства имели только государственную форму собственности на средства производства и поначалу тоже развивались неплохо. Но по мере роста экономики, роста количества фирм, товаров, услуг, государственное регулирование становилось всё менее эффективным, несмотря на раздутые штаты министерств и ведомств. Отсутствие рынка, конкуренции и личной заинтересованности работников управления в результатах своего труда породило безответственность, халатность, что и привело к низкому качеству управления, к снижению эффективности экономики и, как следствие, к снижению темпов роста промышленного производства, к более низкому жизненному уровню народа в странах социализма.

Борясь с капиталистической эксплуатацией, стараясь защитить интересы трудящихся, руководители этих стран отказались от частной собственности на средства производства. Но, как говориться, «вместе с водой выплеснули и ребёнка» – утратили заинтересованность рабочих и служащих в результатах своего труда, заинтересованность в росте производительности труда. Плюс невозможность, сложность централизованного управления всеми предприятиями из столицы, из министерств. В результате получили застой в экономике, бесхозяйственность, неэффективное использование производственных мощностей и сырьевых ресурсов.

Поэтому, в конце двадцатого века социализм перестал существовать как политическая система. Он проиграл капитализму. «Производительность труда, в конечном счёте, самое главное, самое важное для победы нового общественного строя» – любил говорить В. И. Ленин на заре строительства социализма в СССР. Но этот лозунг остался пустым звуком. Его взяли на вооружение и претворили в жизнь капиталисты.

– Да, но в социалистических странах, говорят, было больше социальной справедливости? – заметил Александр.

– Это верно, – согласился дедушка. – Отсутствие безработицы, бесплатное образование, бесплатная медицинская помощь, привлекали к странам социализма умы многих людей. Но более низкий уровень жизни отпугивал эти же умы. Жить там они не хотели.

На первый взгляд может показаться, что противоречия между капитализмом и социализмом носили чисто экономический характер. Там рынок, частная собственность, здесь плановая экономика и государственная собственность на средства производства. Но корень противоречий я вижу не в форме собственности, а в морально-нравственных нормах, в понятии справедливости. В конечном счёте, все противоречия сводятся к тому, что считать допустимым с точки зрения справедливости?

Главный вопрос состоит в том, допустимо ли чтобы один человек был богаче другого в сто, в тысячу раз и более? Допустимо ли столь сильное социальное неравенство? Может ли оно быть морально оправдано? Если исповедовать принцип равной оплаты за равный труд – то не может. И тут капитализм проигрывает социализму по нравственным критериям.

Не может один человек трудится в сто, в тысячу раз эффективнее другого, если последний не лентяй и не дурак. Конечно, если взять за единицу отсчёта труд лентяя или безработного, то при делении на ноль может получиться разница в бесконечность. Но мы говорим о людях, которые хотят и умеют работать. И вот тут-то способности каждого должны определять его уровень жизни, материальный достаток.

Конечно, под эффективностью понимаются не только количественные характеристики труда, но и качественные. То есть принимается в расчёт не только количество произведённой продукции, но и её качество. Это значит, что чем выше квалификация рабочего, инженера, врача, управленца, тем дороже должен оплачиваться его труд. Но насколько дороже? Вот вопрос! Количество измерить просто, а как быть с качеством? Как измерить квалификацию учёного, педагога, артиста, менеджера?

Можно подсчитать количество научных трудов, можно подсчитать хорошие и плохие отзывы, но всё равно это не гарантирует от ошибок. Не все научные труды равноценны и не все зрители в театре объективны. Да и нужно ли только материальными благами вознаграждать за труд? Нормально ли это с точки зрения норм морали? Какое место в жизни человека должны занимать материальные блага? Достаточно ли того, что высоко талантливый человек будет материально обеспечен в десять раз лучше среднего рабочего, но при этом у него будет известность, слава, поклонники, ученики? Стоит ли стремиться к безудержному обогащению? И так ли уж талантливы современные миллионеры и миллиардеры?

Нет. При ближайшем рассмотрении оказывается, что большинство из них по уровню своих знаний и способностей не очень-то отличаются от среднего человека. Они не работают по 24 часа в сутки, не генерируют сногсшибательных идей по улучшению производства. У них нет научных работ. В лучшем случае они образованы, воспитаны, и только! Так почему же они должны жить в сто, в тысячу раз лучше рабочих, инженеров, которые трудятся на их заводе, фабрике? Какое у них на это моральное право? Никакого.

– Да, но состояние многих из них скапливалось по крохам годами, – заметила Юля. – Переходило по наследству от деда к отцу, от отца к сыну. Как мы можем обеспечить на практике работу нравственного принципа «равную оплату за равный труд»? Всё лишнее отобрать в пользу государства? Но станут ли остальные люди от этого богаче, счастливее? Да и как делить, по какому принципу? Неясно…

И зачем отбирать? Если богатство – это завод, фабрика, магазин, то не всё ли равно за кем оно числится, за государством или за конкретным владельцем? А если владелец попытается воспользоваться своим богатством в личных, корыстных целях, ударится в кутежи, круизы, то он быстро промотает его. Оно перейдёт в руки других людей. Тогда и отбирать ничего не надо!

– Согласен, – кивнул Евгений Робертович. – Если богатство накоплено по крохам долгими годами и упорным трудом, то оно вполне законно и отобрать его никто не имеет права. Но есть и другие формы создания капитала. Например, прадедушка был пират и награбил миллионы. Дедушка пустил их в дело и приумножил богатство, отец окончил Оксфорд, и успешно управляя фирмой, нажил миллиарды. А теперь эти миллиарды достались сыну. Вроде бы всё законно. Грязные первоначальные деньги отмыты и приумножены. Правнук не может отвечать за грехи прадеда.

Но первоначальные-то деньги были грязными! Да и само преумножение денег не всегда бывает чистым. И тут опять встаёт вопрос о нравственных нормах приумножения капитала. Наверное, каждый согласится, что грабить и воровать безнравственно. А если воровать по чуть-чуть, но всю жизнь? Это нравственно или нет? А если не воровать, а просто недоплачивать своим рабочим и инженерам? Если занизить расценки труда? Как это назвать? Воровство? Жульничество? А ведь именно так накапливаются состояния!

Владелец фирмы, беря на работу наёмного рабочего, договаривается с ним об оплате и при этом заранее планирует нажиться на нём. Условия договора он чётко выполняет, и вы не можете на него пожаловаться. Но он богатеет, сорит деньгами направо и налево, а вы бедны. Это справедливо? Нет. А как сделать справедливо?

Нужно установить контроль над владельцем фирмы, над его личными доходами и расходами. Всё должно быть открыто и прозрачно. Пусть богатеет фирма в целом, все рабочие и служащие, а не только её владелец. Иногда целесообразно преобразовать частное предприятие в акционерное общество с долевым участием государства, банков, других фирм, а также частных инвесторов – рабочих и служащих. Назначить директора предприятия и пусть его зарплата или премия зависит от успехов всего предприятия. При этом конечно, следует сохранить рыночные отношения, конкуренцию, чтобы был стимул работать лучше, развивать производство.