Реалист

***

Той ночью Влад проснулся от беспорядочного стука в стену. Он привык к таким внезапным пробуждениям и знал, куда надо идти, однако всякий раз ему было страшно. Подобные случаи участились, поэтому страх возрастал с каждым разом. Соскочив с кровати, мужчина быстро побежал в соседнюю комнату, скользя на крутых поворотах босыми ногами.

Марк безобразно дергался, лежа на кровати. Одеяло давно упало на пол. Его локти и колени ударялись об стену и края кровати, но, будучи без сознания, боли он не ощущал. Изо рта вырывались всхлипы и кряхтение вместе со слюной.

Влад быстро подложил тонкую подушку под голову сына, повернул Марка на бок, стараясь удержать трясущееся тело от падения на пол.

Милана вбежала в комнату в очень растрепанном виде.

– Он не унимается! Принеси тряпку, – тут же выпалил Влад.

Милана незамедлительно бросилась прочь. «Господи, Боже мой!» – доносился запыхавшийся голос с лестницы.

Через полминуты она вернулась со влажным полотенцем в руках.

– Все никак не успокоится… – тревожно глядел на сына Влад, придерживая его руки и ноги. А Милана приложила компрес.

Тело Марка уже перестало метаться из стороны в сторону, но конечности то и дело окатывало волной судорог.

Через какое-то время мальчик пришел в себя. Его уже не трясло, а по телу просто пробегались мурашки. Милана присела на кровать и положила его голову к себе на колени. Мокрым холодным полотенцем она стирала проступивший пот с его лба. Приятный холодок побежал по телу, ногам и рукам. Когда Марк полностью пришел в себя и смог сознательно ответить на вопрос, ему дали выпить таблетку, смягчающую последствия и предотвращающую повтор приступа.

Такого долгого приступа у него еще не было – это напугало мальчика, и он еще долго не мог уснуть, лежа на коленях матери. Вдруг из его глаз тонкой струйкой полилась слеза, и послышались всхлипы.

Так он и уснул.

Влад аккуратно приподнял сына, уложил на кровать и накрыл одеялом. На юном личике отражалась тревога и боль, а по щеке сбегала слеза. На это мужчина был больше не в силах смотреть.

Занимался рассвет. Ложиться спать больше не имело смысла, да и не уснуть ему больше. В одной майке и пижамных штанах Влад вышел в утреннюю прохладу и присел на крыльцо. Свежий воздух привел его в себя, но на душе все равно было отвратно. Руки сами собой потянулись под ступень, и пальцы за мокрой молодой травой нащупали полупустую пачку сигарет, лежащую на щебенке. Они были там как раз для таких случаев. Сколько бы он не старался себя сдерживать, в такие минуты Влад просто нуждался в крепкой затяжке.

Его сердце разрывалось от желания, чтобы все эти мучения и страх, в конце концов, окончились.

Оставалось совсем немного до выпуска его книги. Все обязанности в успехе теперь заключались во времени и читателях. К тому же можно было надеяться на самого Марка. Если победа в конкурсе будет его, то ему будет предоставлен денежный приз размером в десять тысяч. Деньги небольшие, но с миру по нитке.

Нота за нотой совершенствовалась игра…

Никто не сидел без дела. И все лишь на благо семьи. Марк, конечно, работал скорей на себя, но своим стремлением он вселял в сердца родителей надежду и сопутствующее стремление.

Милана нашла работу, благодаря знакомой, и уже осваивалась на новом месте. Платили пока немного как новичку, но тем не менее она знала, что делала хоть что-то для сына. И уже от этого было легче. Если перспективы в ближайшее время не будут позволять накопить деньги своими силами, придется все накопления на данный момент отдать под первый вклад в кредит, думала она. Но пока они не решались его брать, так как кредитные условия были довольно жесткие. Кредиторам нужна была уверенность, что клиент богат и сможет полностью и с процентами оплатить сумму.

Влад, как и было задумано, окончил написание книги ровно через полгода от момента соглашения с Леоном и уже сдал ее в издательство. В остальное время редакторы все поправляли, художники разрабатывали обложку, а верстальщики подготавливали книгу к печати. Она должна была осуществиться вот-вот.

Марк тоже был готов к решающему ходу. Девятнадцатого мая должен был состояться музыкальный конкурс, который в прошлом году, (как и в позапрошлом) он проиграл. Теперь мальчик был более уверен в своих силах, но не мог не волноваться. Нынче предполагалось еще больше участников. Поэтому необходимо было вложить все силы и душу в игру.

Семья Влада находилась в сладостном предвкушении будущего с кислинкой тревоги где-то под языком…

Глава 6

Библиотека, в которой жила Армия (их еще называли Чтецами) пряталась за пригорком, на котором стояла церковь. Она соприкасалась со старыми высотками. Потому Армия нередко забиралась в опустевшие квартиры или на крыши домов. Там им открывался превосходный вид на их поселение, на Лес, Зенит и Перфий.

Перфий – соседний индустриальный город, размером чуть больше Зенита, который достигался за счет заводов. Они были как братья, только один бизнес-, а другой пром-центр. Единственная печаль Зенитцев – чтобы добраться до Перфия, нужно было проезжать мимо Рудимента, что для них означало риск. Они только начали постройку монорельса, чтобы беспрепятственно и быстро передвигаться между городов. Это было важно, так как многое, чего не хватало в Зените было в Перфие и наоборот. Так, например, в последнем был Театр Оперы и Балета, Филармония…

Библиотека для Чтецов была священной обителью, домом, прекрасней которого не было ничего. Она их воспитала, дала новое мировоззрение, имена… Они прочли столько книг, что иного образования им не было нужно. Будто буквально отразили одно из высказываний Брэдбери². Конечно, так будет, ведь спишь, ешь и живешь в Библиотеке!

Огромные стеллажи с книгами, винтовые лестницы, диван и кресла у столика с чайным сервизом, высокое окно в два этажа, освещающее всю Библиотеку сочными лучами солнца… Поэзия.

– Боже! Вы только посмотрите, какая важная птица спустилась к нам, – протянул руки Сай. Ворон неспешным шагом вышел из тенистого холла. – Чего такой серьезный?

– Дело есть. Очень важное.

Из-под черного лацкана показался бумажный сверток.

– Это то, о чем я думаю? Ну порадуй меня! – Джейн вытянулась в предвкушении, держа в руках чашку чая.

– Да, – улыбнулся Ворон. – Наконец-то набралось много заказов.

– Точно, наконец-то. Сколько мы не выходили «в свет»? Полгода?

– Четыре месяца. Но, пожалуй, тут я через чур затянул с исполнением. Заказов много, – молодой человек положил перед ней развернутую бумагу, полностью исписанную названиями предметов и фамилиями заказчиков.

Сай и Неон протянулись через весь стол в любопытстве.

– Даже не знаю, радоваться или нет, – сказала Джейн.

– Радуйся, моя дорогая клептоманка, в этот раз нужны все. Где сейчас Эмили?

– Что?! Ты и ее хочешь взять?

Ворон уверенно кивнул, наливая себе заварку.

– Ворон, но я… Я не знаю, как ей об этом сказать. Ты хоть понимаешь, как это будет звучать? После стольких лет укрывательства!

– А ты собиралась скрывать это всю жизнь?

– Нет. Ведь мы уже почти завязали с этим. Я в последнее время думала, что предыдущий поход был вообще последний.

– Напрасно. Признай, ты сама этого хочешь. Ты занимаешься этим всю жизнь и просто так не бросишь. Не бывает бывших зэков.

– Спасибо, шикарное сравнение. Просто я надеялась, что это ее никогда не коснется. Пусть хоть один приличный человек будет в этой компании.

– Вы же понимаете, что она уже не девочка? Она все понимает и хочет знать, что мы скрываем, – сказал Антон.

– Не думаю, что из этого выйдет что-то хорошее, Неон… – вздохнула девушка.

– Он прав, – Страйк вышел из ванной комнаты, потирая биту тряпкой. – Ей двадцать! Думаешь сохранить ее святошей до конца дней? В этой шайке-лейке это вряд ли удастся.

– Что ты пытаешься этим добиться? – спросил Сай, вальяжно развалившись на диване, закинув ногу на ногу. Он поднял голову и тряхнул длинными черными волосами, раскинувшимися по правой стороне лица.

– Не знаю! Надеялась, что она не будет такой, как мы. Особенно с ее взглядом на вещи. Не хотелось бы разочаровывать.

– Ты прямо как все эти родители. Они будто забыли, что привело наше общество к этому. После всех этих страданий это – малая плата. Если ты не считаешь, что мы несем добро, почему этим занимаешься? – спросил Сай.

– Мы не несем добро – мы его выносим! – вклинился Страйк.

Японец поддержал шутку и «дал пять» в поддержку.

– Потому что мы последние и на нас еще возложены надежды.

– Ох, этот противоречивый мир! – сценично закатил глаза японец.

– Я думала, что мне уже удалось скрыть все. Мы же помогаем по хозяйству фермерам, пекарю, охотникам… Чем не способ выжить?

– Хм, – поморщился Сай. – Не думаю, что мои услуги «слесаря» сойдут за оправдание сладкой жизни. Не самая прибыльная должность. А про Неона-курьера вообще молчу.

Парни закивали.

– Не пытайтесь меня убедить! – отмахнулась от их едких взглядов девушка. – Я все равно не считаю это хорошей идеей. Знаешь что, Ворон? Ты всем этим заправляешь, так вот иди и объясняй это ей.

– Думаю, это будет не сложно, – сказал Антон. – Она уже дала понять, что обо всем догадывается.

– Так что? Прямо сейчас пойдем рассказывать? – спросил Страйк.

– А где она? – сказал японец.

– Вроде выходила на улицу с книгой, – положив голову на ладонь, сказала Джейн. Как бы безразлично.

– Хорошо, посмотрим, что взяла, – вскочил Сай с места. – Если «Вино из одуванчиков», то в поле, – поскакал он по лестнице вверх. – Если Керуака, то в старый минивэн. Если… О! Привет, Эмили.

Ребят разом перекосило. Страйк шепотом матюгнулся.

– Ты была тут все это время? – спросил Сай, пока ребята поднимались наверх.

– Да, – довольно улыбалась она, сидя в своем укромном уголке.

Между стеллажами она навесила старые простыни, скатерти и шторы, а за ними устроила маленькую студию. Там она рисовала свои незамысловатые картины. Под ногами у нее валялись тюбики акрила, а у единственной стены стояла широкая доска, которую она выпросила у фермера Батата, для «шедевра».

– И почти все слышала.

– Здорово, так даже проще будет все рассказать.

– Не переживай, я и так обо всем догадывалась, – Эмили продолжала рисовать. – Раньше вы исчезали чуть ли не каждый вторник. Трудно было не заметить.

– Почему ты ничего не говорила? – спросила Джейн.

– Вы взрослые люди. Это ваше дело. Каждый старается заработать для своей семьи, как только может. Но вы ребята рисковые. Так вот взять и из Рудимента заявиться в Зенит для подработки. И как вас только не раскусили?

– Что?

– Подработки?

– Ворон, насколько я знаю, и до сих пор работает. Понравилось прогибаться под них? – едко взглянула на него девушка, улыбаясь. Но Ворона от этих слов только покривило. – Ха-ха, да… Но я горжусь тобой, не переживай. И почему я вообще должна была что-то говорить?

– Мы друг друга, похоже, недопоняли… – Джейн присела рядом. – Ты думала, мы работали в Зените?

– Да.

– Но, Эмили… Мы – воры.

Эмили развернулась к друзьям. Страйк серьезно кивнул, Сай выдавил снисходительную улыбку, а Антон ничего не сделал. Он смотрел на нее со всей открытостью души, которую мог выразить в глазах. Это был лучший ответ, который Эмили могла получить сейчас. На его брутальном лице большие глаза с длинными ресницами казались детскими, но такими проникновенными…

Эмили вдруг стало так гадко на душе, паршиво, будто ее предали. Казалось бы, все понимает, но простить и оставить это без внимания сложно.

– Понятно, – девушка развернулась обратно к доске, но продолжила просто тыкать кисточкой по одному месту.

– Не сердись, пожалуйста! Ты же знаешь, что в нас нуждаются люди Рудимента…

– Успокойся. Я не сержусь.

– От нашего желания давно ничего не зависит, – сказал Страйк.

– Все зависит от вас! – крикнула Эмили. – Люди Рудимента уже способны на многое – все меньше различий между ними и зенитцами. Так стоит помочь им развиться, чтобы и Изгоев и нас снова стали считать за людей. Мы не должны брать у Зенита что-то, чтобы сделать здесь отдельный город. Мы должны снова слиться с ними, убрать эту стену, чтобы наши люди стали иметь все лучшее от современного общества.

– Но это современное общество не идеально. Помни – те люди когда-то хотели нас уничтожить, – сказал Сай.

– Однако и Изгои уже другие, – продолжила Джейн. – Они отвыкли от тех удобств или установок. И вряд ли кто-то согласиться стать едиными с теми людьми, которые выбросили их, как ненужного пса. Мы бы рады прекратить воровство, но тогда нам не на что будет жить! Пока мы несем Изгоям необходимое, они дают то, что нужно нам. Это правила новой жизни. Люди не считают, что это плохо, потому что все понимают, – девушка закончила, тяжело выдохнув, и посмотрела на подругу из-под темных локонов, вывалившихся из пышной косы. Изнеможенно, с видом полного сожаления.

– Думаете так будет лучше для всех? – спросила Эмили уже с интересом. – Грешить, рисковать собственной шкурой?

– Да, – пожала плечами Джейн. – Все привыкли к таким условиям и это обеспечивало нам всем неплохую жизнь.

– Но если ты против, то можешь не ходить с нами, – сказал Ворон. – Сделаем все, как прежде. Просто мы хотели, чтобы ты узнала. Нет смысла больше скрывать.

Наступила тишина.

– Опять скажите, что я слишком мало с вами живу, чтобы понять? – сурово, но негромко произнесла Эмили. – Это вы меня мало знаете. Вы думаете я маленькая девочка, божий одуванчик, свято следующий заветам. Нет. Я все могу понять. Да, это нехорошо, что вы воры, ужасно даже, но проблема не в том, кто вы есть, а в том, что вы скрывали это слишком долго, чтобы я смогла спокойно принять этот факт. И все это время вы сбагривали меня работать на фермы, чтобы втихую ходить воровать? Ну вы даете! – уже улыбнулась Эмили, но остальные не поняли простила она их или насмехается.

– Но мы почти завязали с этим делом. Люди просят все меньше, потому что почти все необходимое уже у них есть, – сказала Джейн.

– Только что-то им все равно еще нужно. Им некуда идти, кроме как к нам. И мы не можем отказать, – сказал Ворон.

Эмили закивала.

– Не надо оправдываться. Я же сказала, что все понимаю. Знаю, в чем эти люди нуждаются, – уж с ними я провожу куда больше времени, чем вы. И поэтому пойду с вами. У вас же еще одно дело наметилось?…

– Ты серьезно? – спросила подруга. – Не против?

– Да, что такого? Я хочу быть полезной для наших людей. Хочу помогать вам. Да просто быть с вами, в конце концов!

– Это же здорово, – засияла улыбкой Джейн, оглядывая друзей. Те тоже радостно улыбались. – Знаешь, я была против, но, черт возьми, я так рада, что ты теперь идешь с нами!

Джейн резко встала, похлопала подругу по плечам и подбежала к Ворону.

– Надо все подготовить. Где этот твой список?… – и скрылась за шторой вместе с ним.

Эмили удивленно обернулась ко всем, провожая Джейн взглядом.

– Давно я не видела ее такой счастливой.

– Любит тебя, что сказать, – пожал плечами Сай и вышел из студии вместе со Страйком.

– Ну что? Все ожидания оправдались? – прислонился к книжному стеллажу Антон.

– Я и вправду не ожидала, что вы таким занимаетесь. До сих пор сложно поверить.

– Но ты же согласилась.

– Сказала же – хочу быть с вами. Мне не сложно. Но послушала вас – как вам тяжело это далось. Вот только заметь – чем дальше, тем вам сложней было утаивать, а сказали правду и стало куда легче. Я же не истерила, чего опасаться? Сами себя загнали в угол.

– Ты же знаешь Джейн. Она не хотела, чтобы ты была как мы.

– Это плохо, быть как вы?

– Нет. Ты никогда не будешь как мы. Мы разные. И это замечательно.

Глава 7

Майское солнце с жаром светило сквозь окно гостиной. Не в силах больше справляться с яркими бликами, Влад отложил в сторону ноутбук, подошел к окну и резко закрыл шторы. Однако обратно садиться за работу не стал – накатила усталость. Полное эмоциональное и физическое изнеможение напирало откуда-то сверху. Вся эта спешка, страхи, и недосып усугубляли его шаткое здоровье и психику. Одно утешало – его произведение уже заранее кем-то одобрено и за него будут бороться. Но только это ничего не гарантировало. Сделай шедевр, либо умри.

Влад оглядел затемненную комнату и обратил внимание на Марка, играющего на ковре напротив телевизора. Заметив наступившие сумерки, мальчик поднял глаза на отца, немо выразив недовольство, которое мужчина слепо проигнорировал. В это время он глубоко задумался над жизнью Марка – вот сын спокойно сидит, а через секунду может упасть в конвульсиях.

– Марк.

– А?

– Как чувствуешь себя? – Влад присел рядом.

– Все в норме, – безразлично ответил мальчик. Он двигал фигурку солдатика, но игра никак не шла, и он отвернулся от отца. В нем уже начал пропадать детский интерес к игрушкам, и он все более неловко чувствовал себя перед взрослыми с ними в руках.

– Не переживаешь из-за конкурса?

– Ну да, волнуюсь. Целый год этого ждал. Но если проиграю… Это ничего. Я только… боюсь, что перенервничаю и упаду прямо на сцене.

– Не надо. Даже не думай об этом, чтобы не волноваться еще больше. Просто выпей таблетку перед выступлением…

– От них никакого толку.

– Толк все-таки есть, но главное – самовнушение. Ты должен быть уверен, что со всем справишься, что победишь болезнь и все будет хорошо.

– Глупый способ победить то, что не можешь контролировать, – усмехнулся Марк. – Никак. Я не могу даже предположить, когда будет удар. Это все слишком внезапно! Это просто сводит с ума. И я никак не привыкну…

– Не надо привыкать. Скоро мы избавимся от этой дряни. Все будет хорошо.

– «Все будет хорошо. Все будет хорошо…». Ты такой оптимист.

– А как иначе? Нужно всегда быть уверенным в лучшем.

– Это ты так думаешь. Ты не болеешь, ты не боишься…

Владу стало досадно. Но он и не мог сказать, что на самом деле, его эпилепсия существует, и что она усиливается. А от перегрузки стала менее контролируемой.

– Я боюсь! Боюсь за тебя! Не будь таким эгоистом, ты же знаешь, что мы с мамой очень переживаем за твое здоровье. Все стараются помочь нам, зная твое положение.

– Прости, пап. Я знаю, что вы заботитесь обо мне… И я уже не злюсь. Из-за дома. Вообще не злюсь на вас. Ты говоришь, что скоро заработаешь большие деньги. Но я ведь не знаю, когда это будет. Мне же страшно. И с каждым днем все страшней…

– Не переживай. Просто знай, что мы все тебя очень любим, очень дорожим тобой. Только не беспокойся, оставь нам с мамой эту заботу. Мы уж найдем выход из ситуации. Просто будь ребенком. Милым, талантливым ребенком, которому под силу любые передряги, – Влад погладил сына по голове, растрепав его русые волосы. Как у мамы. Всем он был похож на маму.

Марк улыбнулся, отведя глаза в сторону.

– А что все-таки с конкурсом? Уже определился, что будешь играть?

– Конечно, пап. О чем ты? Всего неделя осталась!

– Может сыграешь мне? Очень хочется послушать…

– Ты ни разу не слышал, как я играю?

– Я, э-э…

– Ладно, ладно. Ты был слишком занят, – Марк направился к лестнице.

– Нет, нет! Просто хочется услышать все, в полном звучании, – оправдывался вдогонку Влад, так и не решаясь признаться самому себе, что раньше почти не задумывался об успехах сына. И уж тем более игнорировал музыку, доносившуюся со второго этажа.

Дверь отворилась и в дом вошла Милана, вернувшаяся с работы. Послышался ее тяжелый вздох и бряцанье ключей.

– Господе Иисусе, за что мне такое наказанье?…

– Что такое? – спросил Влад из комнаты.

– Да на работе, – не торопилась с ответом Милана. – Предложили подработку. За премию. Я взялась… Но даже не знаю, хватит ли мне сил.

– Так тяжело?

– Представь себе.

– Не бралась бы.

– Да что ты! А где еще деньги брать?

– Что ты так переживаешь? Книга уже через неделю выйдет в тираж. Осталось дело за малым. Вот тогда и пойдут деньги, потерпи чуть-чуть.

– Не мне это говори, а сыну.

– Он все понимает. Ты так говоришь, будто я ничего не делаю. Да я только и занимаюсь, что работаю ради семьи, сама прекрасно знаешь!

– Вот именно. Ты только работаешь, но точно ли для семьи? То, как ты любовно относишься к своей книжке заставляет думать, что тебе главное издать ее и заработать деньги, стать популярным.

– Это все для семьи! – старался не повышать голос Влад, но срывался в шепоте. – Все эти деньги пойдут только на семью! – тыкал он пальцем в столешницу. – И это я разбиваюсь об стену, строчу каждый божий день. Я работал, пока ты ковырялась в палисаднике. А теперь, когда ты начала работать, почувствовала, что такое усталость, но вот только не надо кидаться на меня и думать, что я ничего не делаю, раз сижу дома!

Милана резко развернулась и хотела было уйти на второй этаж, но тут резко обернулась, вся в слезах и яростно выпалила:

– Зато я точно добуду деньги! А если твою книгу никто не будет читать, что тогда? Куда ты пойдешь?!…

Вдруг раздался глухой удар об дерево, а затем жалобное бляцанье, вслед за которым с лестницы скатилась скрипка. Милана тут же выбежала в коридор. Влад, пока вставал с пола, чуть замедлился. Когда он выбежал, жена уже сидела около лестницы и держала сына на руках. Его слегка трясло.

– Марк! Марк! Тише, все уже прошло. Ты ничем сильно не ударился? Голова не кружится, не болит? Ох, вот это шишка. Лишь бы сотрясения не было. Тише, тише, мой мальчик…

Испуганный Влад подошел ближе, ни слова не говоря.

– Не бойся, не надо, мы уже не ссоримся с папой, видишь? – попыталась она улыбнуться, но на щеках еще текли слезы. – Все в порядке.

Мужчина помог мальчику подняться, и они вместе отвели его в свою комнату, волоча под руки по лестнице. Уложили на кровать. Влад, убедившись, что приступ не повторяется, вышел из комнаты, обтер ладонью пот с шеи и седеющих висков и начал спускаться по лестнице, чтобы покурить, но тут ручка двери повернулась.

– …Полежи, дорогой, пусть голова успокоится. Если почувствуешь себя хуже – сразу поедем в больницу… – доносился ласковый голос, выходящей из комнаты жены.

У Влада отлегло от сердца – она больше не злится. Он с сожаленьем улыбнулся, глядя на нее, но Милана, поймав его взгляд тут же поменялась в лице. Такой исходящей от нее холодности Влад еще ни разу не испытывал… У него внутри тут же все свело и болью отозвалось в конечностях. Этот момент длился мучительно долго в его понимании, пока жена не прошла мимо, не обмолвившись и словом. А он так и остался стоять на месте, поняв, что совершил огромную глупость.

Под тяжким грузом он не мог двинуться около пяти минут. «Что же теперь? Признать ее правоту? Или стоять на своем? Кто тут виноват? Мы оба… Почему ей так сложно поверить в меня? Почему я не могу понять, за что они так со мной? Так много времени прошло, а меня останавливают только сейчас? Только сейчас ей хватило смелости сказать мне все в лицо… Что ее сдерживало столько времени? Любовь? Но нет брака без взаимных упреков и поддержки. И где здесь любовь, когда получаешь такой удар под дых…»

Он спустился вниз и решил закончить начатое – собраться с мыслями за парой затяжек. «Пускай все видят и осудят – пустые наговоры. А Милана? Что ж, пусть хоть здесь меня поймет».

Влад подошел к крыльцу, но на его месте уже сидела жена. Она услышала его шаги и как он замер за ее спиной.

– Думаешь, что во всем прав лишь ты. Думаешь, все тобой сделанное, останется безнаказанным, будет все, как задумал… Никто не найдет твои сигареты… Но любая правда и последствия всякий раз всплывают. Только поздно. И ты спотыкаешься так, что расшибаешь лоб в кровь. И начинаешь ругаться, что никто не остановил тебя раньше. Но на самом деле ты просто не слышал, что тебе говорили. И обижался на правду.

Милана тяжело вздохнула после недавних слез.

– Прости, я… Я делал все возможное для нас. Для нас всех. Но ведь ничего еще не кончено, ничего плохого не случилось.

– Знаю. Но я боюсь, всегда боялась, что эта твоя деятельность закончится ничем.

– Леон обещал только хорошее.

– Леон… Леон не может знать все наперед. Я, конечно, тоже надеюсь, что весь твой план сработает, буду только рада. А если нет? Все полетит к чертям, – она досадно опустила голову на колени. – Тогда весь пройденный год окажется пустышкой. Мы останемся ни с чем.

– Не бойся, – Влад присел рядом и приобнял жену.

– Почему? Почему ты так ничего и не понял. Не понял, что рисковать нельзя. Что это не шутки! На кону здоровье сына, который мучается все сильней день ото дня! Все писательство – это пустые надежды! – Влад отстранился. – Ты только и можешь, что надеяться! Но нужно полагаться. Полагаться на самого себя, на работу, которая уверенно дает тебе деньги. Чтобы взять и медленно, но верно достичь цели. Без всякого «авось»! Ты не юнец, чтобы витать в облаках. Ты не миллионер, чтобы тебе ничего не оставалось, как писать романы. И ты не общепризнанный писатель, чтобы швыряться в толпу почитателей бестселерами. Почему ты так уверен в своей гениальности? Не подумал, что одной уверенности мало, чтобы написать шедевр?

В ярости мужчина соскочил с места, но даже не нашел приличных слов, чтобы поставить ее на место. Но как же больно она его задела. Он лишился последней поддержки, которую искал в ней. Это стало очередным грузом на сердце, чтобы окончательно пасть в уныние.

Что же теперь? Сделанного не воротишь.

Оставалось искать слова и силы, чтобы простить друг друга.