Запах счастья. Или Девять песен Старой Ведьмы о том, как быть счастливым

Когда мы приходим в себя, Ведьма довольно далеко и уходит от нас. Спиной почувствовав наши взгляды, не поворачиваясь, она машет нам рукой, широко отставив сухой локоть.

Теперь вы свободны от ваших страхов. Она вытащила их из вас и унесла с собой. Их остатки превратились в вашу мудрость, края вашего бессилия превратились в осторожность, охвостья депрессии стали прозорливостью, лень обернулась терпением…

На одном из юбилеев МХАТА, когда Немирович-Данченко со сцены попросил собравшихся поприветствовать человека, который сделал для театра так много, как никто другой, публика, уверенная в том, что речь идет о Сталине, сидевшем в правительственной ложе, уже готова была чествовать вождя громом аплодисментов. Но Немирович-Данченко закончил фразу другим именем: Савва Морозов. Публика обомлела и притихла. В звенящей тишине Сталин встал и сказал: «Если бы Савва был жив, он был бы с нами», – и начал аплодировать первым. Эту историю нам, студентам ГИТИСа рассказывал Матвей Абрамович Ошеровский, наш профессор, который в юности учился в одной из МХАТовских студий и подрабатывал в великом театре рабочим сцены.

Так вот, если бы ваша прабабушка была жива, сегодня она была бы с вами, на стороне Революции вашей жизни, которую вы готовите.

Счастливая жизнь в эпоху перемен

Может показаться безумным то количество книг и постов, тренингов и семинаров о счастье, которое сейчас существует и количество которых продолжает множиться с устрашающей быстротой. Вот и я пишу все о том же…

Зачем? Почему? Что-то случилось?

Случилось! Мы входим в новую эпоху, которой требуются счастливые люди. По-другому нельзя.

«Скажите мне подруженьки, /Какая баба русская /Не подходила к проруби, /Не думала повеситься», – так Некрасов описывал жизнь русской крестьянки. И ничего, перманентно находясь на грани нервного срыва и суицида, выживали. Работали тяжко, с надрывом, детей рожали много, половину хоронили. (Сомневающимся предлагаю заглянуть в книгу Владимира Безгина «Повседневный мир русской крестьянки»⁴, основывающуюся на исследованиях архивных документов, статистических данных и судебных отчетах того времени).

Что вдруг случилось с их правнучками? Не хотят так жить?

Не могут! Так жить больше не получится.

Физически тяжелая крестьянская работа, изнуряющая фабричная работа на примитивном станке не требовали никакого особого душевного настроя, особой концентрации ума и сознания. Теперь же все ровно наоборот! Современное производство, а вслед за ним и конкретные, в том числе самые «козырные» работодатели, требуют от работника «горящих глаз», бодрости, устойчивого позитивного отношения к работе, умения мыслить креативно, сохранять спокойствие в трудной ситуации и брать ответственность на себя. Какая уж тут прорубь! Живя на ее краю, вы уж точно не сможете быть лояльными и ответственными, стрессоустойчивыми и творческими одновременно. Выжить и преуспеть в современном мире может только сбалансированный, душевно тренированный человек.

Должен ли этот человек быть счастлив? Счастья от него работодатель не требует. Но его объективно требует кардинально изменившийся образ жизни современного человека, а также встающие перед ним новые задачи, которые гораздо сложнее и серьезнее тех, что ставит работодатель перед ним.

Однако в России нет традиций всеобщего счастья и душевного покоя. Более того, у нас привились, потому что помогали выжить, совсем другие традиции, и они до сих пор весьма актуальны. Готовность к потерям у нас все еще остается фактором успеха, а самые негативные убеждения по-прежнему помогают воспринимать окружающую реальность.

Однажды, возвращаясь после очередного социологического экспертного интервью, причем с человеком вполне успешным, я едва добралась до дома, еле живая от невыносимой усталости и черной тоски, опрокинутой на меня респондентом. Дома я немедленно отправилась в душ и долго стояла под струями теплой воды, пытаясь смыть застрявшие в мозгу гнетущие картины беспросветного будущего, нарисованные неглупым, энергичным, здоровым и успешным человеком. Постепенно тоска ушла, но еще долго не оставляло ощущение легкого шока от столь болезненно-негативного восприятия собственной жизни, от такой «веры наоборот» или, точнее, «черной веры» в свою страну.

Может быть, климат у нас более суровый, чем в других странах, меньше солнца, меньше кислорода, слишком долго лежит снежный покров? А, может, от того, что на теле нашей культуры или цивилизации, как вам больше нравится, все никак не заживут раны векового рабства, все никак не сойдет с него парша повального воровства и мздоимства, не смоется короста бессознательной уверенности в безнадежности и бессмысленности любых позитивных, созидательных усилий? Не знаю, почему, но такое впечатление, что мы продолжаем существовать, болтаясь между коллективным сценарием отчаянного героизма и антисценарием суицида – хотите быстрого, хотите медленного, в виде повального пьянства. В климате ли дело, в культуре ли, в способах ли производства и распределения, но Россия, похоже, воспринимается своим собственным населением как территория без счастья. Нет, не территория «несчастья», просто счастья здесь нет. Ушло, что ли? И как нам, с такими чувствами, вписаться в мировой созидательный процесс?⁵

Если вы читаете эту книгу по-русски, это ваша страна. И чем больше вы ее ругаете, тем больше она становится вашей, прорастает в вас все более цепко, вширь и вглубь. Можно уехать из страны, нельзя уехать от себя. Невозможно попасть из точки «А» в точку «В», если вы в точке «А» не находитесь. Сначала вам надо попасть в «А», а уж потом начать свой путь в «В».

Для того чтобы действительно поменять страну, вам придется вытащить из себя тот самый «совок», который вы так не любите. Однако извлечь что-то из чего-то можно только если вы точно представляете, как выглядит то, что вам нужно достать. Прежде всего, вам необходимо осознать Россию своей страной, т.е. попасть в точку «А». Затем надо найти «совок» в себе и освободиться от пропитанной им части своего «Я». Только тогда вам откроется прямой путь к точке «В» – стране без «совка». Причем, в какой-то момент вам станет уже неважно, какая именно страна будет за вашим окном.

Не стану говорить, будто можно стать счастливым, невзирая на внешние обстоятельства. Это неправда. Ненавижу манипуляции и расстраиваюсь, когда в очередной раз узнаю о лже-тренингах, на которых людям внушают, что они смогут быть счастливыми прямо сейчас, что называется, не отходя от кассы, куда они только что внесли деньги. Вряд ли можно быть счастливым, страдая тяжелой болезнью, или живя впроголодь и наблюдая, как недоедают твои дети, лишенные хорошего образования и медицинского ухода.

Вряд ли можно стать счастливым, занимаясь примитивной и ненавистной работой. Счастливый человек, с утра до ночи толкающий тачку с урановой рудой? Ну, это вряд ли.

Но ложь и то, что счастье приносит имущество, движимое и недвижимое, гражданство развитых стран, известность, власть и проч. «прелести жизни», доступ к которым можно приобрести за деньги. Если бы это было так, в мире было бы очень много счастливых людей, автоматически становящихся таковыми при достижении определенных показателей. Вездесущее государство наверняка ввело бы налог на счастье, как на личный ресурс, дающий преимущества в здоровье и труде.

Почему же так популярны шарлатанские тренинги? Почему люди подсаживаются на них, относят туда последние деньги, крушат свою жизнь и сиротят детей? Потому что они дают сладкую иллюзию, погружают в состояние эйфории сродни наркотическому опьянению. «Полюбите вашу тачку, вы не просто тянете вверх кучу радиоактивной породы, вы спасаете мир от войны, создавая ядерный щит! Вы не камни таскаете, а строите храм!».

Давно заметила: чем сильнее «черная вера» в свою страну у собственника или руководителя компании, тем настойчивее требует он от сотрудников неиссякаемого оптимизма, перманентного здоровья и негасимого огня во взгляде.

Спросите себя: возвести храм, создать ядерный щит – это на самом деле ваша цель? Как она появилась, откуда взялась? Насколько вы можете ее корректировать? У вас есть право остановиться? Возможно, вам придется полюбить тачку, если вы тянете пожизненный срок в концлагере без права переписки. Вероятно, это был бы единственно правильный выбор, чтобы не свихнуться в ожидании изменения приговора или собственной смерти. Но надо осознать, почему вы решили поступить именно так, зачем вам вымучивать в себе любовь к источнику своего страдания? Если ядерный щит Родины – это ваша личная, продуманная и осознанная цель – прекрасно! Все сходится. Если это не так, тогда не верьте тем, кто пытается убедить вас в том, насколько красива, удобна и полезна обществу ненавистная вам тачка. Верьте себе. А сторонним доброхотам предложите толкать тачку самим, если она им так нравится.

Нередки случаи, когда после тренингов личностного роста или коучинга люди увольняются с прежней работы, потому что меняют свое отношение к ней. У них открываются глаза на их «тачку». Мой им совет: будьте всегда начеку и помните, что удобно устроившиеся с внешней стороны «колючки» шарлатаны ничем не рискуют, когда уговаривают вас бросить тянуть радиоактивную породу вверх, настойчиво призывают «осознать», «осмыслить», «углубить» и проч. Однако, если вы «внутри периметра», то ваша жизнь зачастую прямо зависит от того, сколько руды вы подняли наверх сегодня.

Подобными «периметрами» могут быть многие жизненные обстоятельства. Если вы живете в загибающейся деревне где-нибудь в отдаленном регионе нашей необъятной страны, ваши возможности получить современное образование, квалифицированную медицинскую помощь, ваши условия для профессионального роста, развития бизнеса и т.п., мягко говоря, существенно отличаются от аналогичных возможностей москвичей или жителей других российских мегаполисов. Нездоровье, недостаточное образование, неумение общаться, ладить с людьми, да даже провинциальный говор и дурные манеры могут стать вашим пожизненным «концлагерем».

Сможете ли вы утром подняться с постели бодрым и готовым к напряженному трудовому дню, если вчерашний закончился для вас сегодня, т.е. часа в три ночи? Сможете ли в стрессовой ситуации, особенно в ходе публичного общения, удержаться от привычки сквернословить, хамить или почесываться? А что вы готовы изменить в себе к лучшему? Готовы ли вы отказаться от некой части себя и чем вы способны ее заместить?

Если ничего и ничем – то примите вашу жизнь такой, какая она есть, даже если вы дни напролет толкаете наверх тачку с урановой рудой. Влюбитесь в рудник!

 
Моё. Орнитологическое.
 

Это очень несправедливо, но самым жестким ограничителем счастья является интеллектуальный, образовательный «периметр». Образование разрабатывает умение мыслить, анализировать, выстраивать причинно-следственные связи. Без такого умения принять жизнь сложно, сложно почувствовать себя в безопасности в мире, который вы не понимаете и которым никак не руководите. Как-то мне случилось убедиться в этом на практике.

Профессор рассказывал о Фихте и его понимании пространства и времени. Самое начало речи профессора я поняла и даже сумела в ловко заданном вопросе провести параллель с Гераклитом и его рекой, в которую нельзя войти дважды, чем несказанно его удивила. «Женщина, ранним зимним утром цитирующая Гераклита…», – восхищенно протянул он, не закончив фразы…

Но больше я не понимала ничего. Связь между словами профессора ускользала от меня, несмотря на то, что я самым наитщательнейшим образом пыталась ее отловить. Смысл его речи стремительно уплывал от меня, подобно тому, как смытое с руки кольцо уплывает в слив раковины. Я с энтузиазмом, подобным тому, который бывает в случаях с кольцами, его ловила. Ловкий ход с Гераклитом оказался опасной ловушкой, расставленной мной самой себе. Вместо образов времени и пространства Фихте в мою голову несанкционированно посыпались образы Греции, моря и молодых, мало одетых учеников Гераклита. Вместо того чтобы думать о взаимосвязи времени и пространства, я стала вспоминать, были ли у философа ученики. Ничего не вспомнилось.

Я стряхивала с себя контрабандные картинки и вновь и вновь пыталась понять, о чем говорит профессор. Я предприняла последнюю, самую отважную попытку. Я посмотрела профессору прямо в глаза, стараясь не слушать, а воспринимать мысль как общую информацию, передающуюся всем телом и, соответственно, всем телом воспринимаемую. Иногда мне удавались подобные вещи, и тогда, зацепившись за суть, зерно идеи, мне удавалось достроить картину, нанизывая на штырь смысла услышанное ранее.

Меня ждал провал. В приступе разочарования я перевела взгляд в окно.

На ближайшей к окну ветке дерева сидела ворона. Крупная старая птица. Мы встретились с ней глазами, она внимательно посмотрела на меня, потом она отвернулась и взлетела.

И вот тут фокус удался! В полном объеме!

Это летела я. Я думала исключительно о пище. Меня очень интересовал мой клюв – мое оружие и основной для меня орган. Я была голодна. Клюв требовал использования. Пищи не было. Мыслей как таковых тоже не было. Были только ощущения. Сильные, мощные, монолитные, ничем не разбавленные. Мир был ясен и прост. И глубоко враждебен. Он должен был стать моей пищей, а иначе я стану пищей для него. Лететь было естественно, как человеку дышать, в сущности, я не замечала, что лечу.

Я отшатнулась от окна, немного изумив профессора. Посмотрела еще раз внимательнейшим образом на него. Он никуда не летел. Он взял паузу.

– Юлия, что с Вами? – вежливо спросил он.

– Нет, ничего, все хорошо… только… А, может быть, мы сделаем перерыв и пойдем выпить кофе? – самым милым образом, чтобы скрыть шок от недавнего пребывания в вороньих перьях, спросила я.

– Да, конечно! – профессор был не менее мил, – я и сам хотел вам это предложить…

Я с некоторой опаской посмотрела в окно. Вороны не было.

Мы поднялись, чтобы переместиться к еде.

Что это было? Фантазии? Возможно.

А что если я реально «подхватила» часть вороньих мыслей? С людьми мне это иногда удается, почему не могло выйти с птицей?

Тогда я точно знаю, что ворона к счастью не способна. Она влекома инстинктом выживания и некими программами поведения, заложенными генетически: поесть, попить, поклевать. (Клевать почему-то было совершенно необходимо. И непрерывно перемещаться на небольшие расстояния. Клевать и отскакивать, двигаться и клевать, клевать, клевать…). Возможна стабилизация на уровне удовлетворения и мобилизация при неудовлетворении. Всё.

А что, если это была не ворона, а я? И мысли тоже были мои? И восприятие действительности за окном тоже было мое?! Это лично для меня еще страшнее! А вдруг, действительно, в то время, когда современные, относительно периода существования млекопитающих, структуры моего мозга тщетно пытались загрузить в себя Фихте, на поверхность сознания всплыло восприятие мира самыми древними частями моего мозга? И это моя животная сущность показала свой истинный лик?! И это я, женщина, ранним зимним утром цитирующая Гераклита, остро желала скакать в поисках еды?

Для меня это означает, что я, подобно вороне, тоже могу метаться в тисках инстинктов и для какой-то части меня мир всегда будет враждебен и опасен. Он навсегда останется в позиции «контр-я». Это произойдет немедленно, как только я перестану использовать свой мозг в полном объеме для анализа окружающей среды, осмысления, принятия результатов этого анализа и дальнейшего влияния на мир на их основе. Мир мгновенно станет враждебным и непредсказуемым. Это будет почти незаметно для меня и может произойти мгновенно, как случившееся перемещение в воронью душу.

Образованные и умственно развитые люди гораздо счастливее в целом по популяции, чем необразованные, доказано социологически⁶. И мне это абсолютно понятно. Ворона, или, чтобы не заходить на территорию орнитологов, «ворона», существующая во мне, к счастью не способна.

Уважаемый профессор был счастлив. Об этом говорили его выражение лица, здоровье, веселый и легкий нрав, спокойное отношение к миру, который для него был предсказуем, управляем и оттого безопасен.

Если «ворона» не способна к счастью, означает ли, что она несчастна? Вовсе нет. Потому что категории «несчастье» для нее не существует точно также как и категории «счастье».

О принятии и прощении⁷

Как только мы осознаем необходимость если не счастья, то, по крайней мере, благостного, умиротворенного состояния души, мы приближаемся к таким понятиям как принятие и прощение. Самих себя и других людей.

Казалось бы, такая простая вещь – простить. Мы все время говорим: «Извините, простите, пожалуйста, прошу прощения, не стоит извинений, не за что…». Прощаем ли?

Настоящее прощение – вещь сложная. Думается мне, что оно укрепилось в нравственности человечества вместе с распространением мировых религий. Одновременно с фиксацией неравенства как позитивного факта. (Сколь бы дико ни звучала для вас сейчас эта фраза, примите ее пока просто к сведению). Поясняю. Сложно простить равного себе. Равного справедливее предавать суду и заслуженному наказанию, требовать с него выкуп, цену обиды или пролитой крови, мстить ему и его роду. С равным – ветхозаветное «око за око и зуб за зуб». И это справедливо.

Неравного, слабого, неразумного, беззащитного простить легче. И это тоже справедливо. Он, в силу своей неполноты, ущербности, не мог поступить честно и мудро. Первые христиане, погибая от рук язычников, прощали своих мучителей, ставя себя на бесконечность выше морально и красивее душевно. Они жалели заблудшие души своих убийц и молились за их спасение.

Очевидно, что само распространение христианства было общественным ответом на установление системы социального неравенства и закрытия социальных лифтов. Обществу для развития потребовалось аккумулировать средства в узком кругу элиты и ограничить доступ извне в этот круг. И для достижения цели социального мира при таком экономическом раскладе ничего лучше, чем христианское прощение было не придумать.

Идеология, а также социальные обязанности каждого класса были прописаны довольно четко и помогали сохранить общественную стабильность и социальное сотрудничество. Все были довольны своими ролями. Бедные люди из социальных низов верили в то, что богатые не смогут попасть в рай легче и быстрее, чем верблюд протиснется в игольное ушко, а богатая элита верила в особую благодать, которую она получает при рождении и которая дает ей право тратить на свои нужды большую часть ВВП. На элите действительно лежало больше ответственности по сохранению и развитию страны и культуры, и если материальные ресурсы направлялись именно в эти сферы, то все шло хорошо.

Возвращаясь к прощению, зададимся вопросом – как простить родителей за то, что вы не чувствовали себя в безопасности, будучи ребенком? Как простить мать, которая обвинила вас в своем разводе с отцом? Как простить одноклассников, которые третировали вас, обзывая «тупицей»?

Как простить взрослого и сильного? Повзрослеть. На время пройденного жизненного пути. Вы вряд ли сможете простить, принять, если остаетесь тем же самым человеком, которым были тогда. Если вы до сих пор ребенок, зависимый от маминого настроения, то боль обиды пройти не сможет. Она уйдет, как только вы, став взрослым мужчиной, пожалеете и простите свою мать.

Вам придется принять то, что с вами происходило. В процессе принятия вы будете вспоминать детали того, что происходило в вашей жизни в выбранный вами момент. И давнее событие развернется перед вами в ином свете. Например, вы сможете увидеть, как раздавлена уходом отца ваша мать, какими страданиями обернулся для нее развод. Вы сможете осознать то, чего просто не замечали прежде. Например, что ваших однокашников преследовал страх собственной бездарности и, в сущности, страх тот был справедлив. Томясь этим страхом, они выплескивали его на вас, потому что не знали, что с ним делать. Вы также сможете осознать, что в ваши детские годы безопасности не было не только в вашей семье, но и в стране в целом.

Вы, наконец, поймете, что давние упреки матери были обращены не к вам, а к вашему отцу. И тогда вы освободитесь от навязанного вам ходом жизни вашей семьи плана оставить свою жену! Теперь, став взрослым, вы сами будете решать, с кем жить и как строить свою дальнейшую жизнь.

Позитивное неравенство между вами сегодняшним и вашими прежними гонителями позволит теперь вам уверенно, ясно и ответственно сказать: «я принимаю и прощаю».

 
Упражнение №3 «Я принимаю»⁸
 

Сформулируйте в точных словах то, что, по вашему мнению, мешает вам жить. Это могут быть страхи, совершенные вами поступки и поступки других людей, ваши собственные зависть и жадность, злоба и несправедливость других людей по отношению к вам и все такое прочее.

Сядьте или лягте. Закройте, плотно закройте глаза. Потом слегка закатите их, не поднимая век. Это даст вам возможность войти в состояние между бодрствованием и сном.

Начните вслух, громко говорить: «Я принимаю в себе свой страх/свою зависть/свою жадность». Или, если речь идет о других людях: «Я принимаю то, что ты делаешь/говоришь…». Назовите конкретно, что именно. Сократите фразу до минимума, по возможности, и повторяйте ее. Много раз. Долго. Может быть, очень долго. Иногда, даже, бывает, нужно повторять ее до 40 минут и более. Время определяете только вы. Вы точно почувствуете, когда вам стоит закончить, когда вы реально примете то, о чем говорите.

Сначала фраза, возможно, не будет значить для вас почти ничего, потому что вы взрослый умный человек, вы давно уже все поняли, простили и отпустили. Но, быть может, постепенно вы начнете вспоминать событие, с которым работаете, снова и снова… Ваше сердце может начать колотиться, вам может не хватать воздуха, вас может тошнить, вы будете плакать, ваш голос будет прерываться… Вам захочется прилечь, если вы сидите, вас одолеет зевота, вам будет казаться, что вы сейчас уснете…

Не сдавайтесь и продолжайте повторять. Только одну выбранную вами фразу. Снова и снова.

Постепенно вам станет легче ее произносить. Вы успокоитесь, голос может стать тихим-тихим, но в нем появится твердость.

Вы узнаете, когда вам стоит закончить.

Я заканчиваю тогда, когда мой голос становится звонким и радостным, а говорю я громко и бодро.

По моему пониманию, процесс принятия и его результат описан в религиозной литературе как смирение. И это такая же прекрасная вещь, как и прощение.

Смиряясь с миром, с тем, что он нам дает, смиряясь с судьбой, то есть с обстоятельствами своего рождения, воспитания, образования, со всеми событиями своей жизни, мы поднимаемся над ними. Передав большую часть ответственности за свою жизнь божественному промыслу, мы списываем с себя большую часть долга перед самими собой. В случае морального банкротства, это просто великолепный выход! Но это честный выход. Вы не несете ответственность за поступки ваших родителей, воспитателей, учителей, мэров и президентов городов и стран, в которых вы живете. Но ваша ответственность переходит на новый уровень, она распространяется на ваши собственные поступки в тех обстоятельствах, в которые вы попали, более того, она распространяется на ваши мысли и чувства. У вас не всегда есть выбор действий, но даже тогда у вас есть выбор в отношении чувств и оценок, выводов и убеждений.

Через смену оценок, через смену образа мыслей, мы способны перестать подчиняться законам и следствиям обстоятельств. Но для этого мы должны перестать бороться с ними. Концентрируясь на борьбе с обстоятельствами, мы усиливаем их действие. Мы начинаем думать о том, почему же все произошло именно так и именно с нами, чего и кто нам недодал и как теперь взять с него то, что он нам должен. Мы пытаемся изменить обстоятельства и других людей, что, чаще всего, невозможно, вместо того, чтобы изменять свои реакции на то и на другое.

Действие из смирения означает действие строго в направлении цели. В состоянии смирения и принятия мы видим глубже и дальше, мы слышим и способны думать. Так происходит за счет того, что мы прекращаем борьбу. Смена наших реакций на обстоятельства и прочие константы часто приводит к усилению нашего влияния на них. Другие люди меняются, когда мы меняемся к ним, а обстоятельства либо исчезают из нашей жизни, либо меняется степень их влияния на нее. Через принятие и смирение мы можем работать над собой, мы становимся способны ставить цели и совершать здравые поступки, ведущие нас к их достижению.