Ворожба

Есть в Дмитриевском р-не Курской области село Ворожба. Название свое оно получило не случайно. В старые времена здесь жил, как говорят старожилы: «Колдун на колдуне, ведьмак на ведьмаке», но сейчас село совсем опустело, молодежь переехала в город, дома то пустуют, а то и вовсе развалились. Местных жителей осталось раз, два, да обчелся.

Добраться до него совсем не просто, да и мало кому придет в голову направляться в незнакомое село, которого и на карте то нет. Известно о нем лишь тем, кто там родился. Остальные же, услышав это название, только приподнимают плечи и говорят: «Не слышали».

В семьях царит строгий патриархат. Девушек отдавали замуж только за того жениха, на которого укажет отец, и никто не мог его ослушаться. Некоторые мужья вели себя до того странно и деспотично, что в порыве злости могли бросить острую лопату с собственных детей. Успели увернуться – хорошо, а не успели – что ж поделаешь. Да и жены в основном молчали и не смели ослушаться и в одиночестве тихонько плакали о своей судьбе. Правда находились и такие жены, которые, не смотря на все порядки, поступали только исходя из собственного характера. Бывали и такие, что мужьям отпор давали, а некоторые так и избавлялись от них незаметно, если уж совсем житья не было. Разводы были крайне редки и были не в почете, а вот вдовой остаться, это уже совсем другое дело. Вот некоторые по пять раз замуж и выходили. Про мужей кто спросит, отвечает, то в чану с самогонкой утопился, то в бане угорел, а то и вовсе грибами потравился. Большинство делали это из корыстных побуждений. Не нужно говорить, что здесь, как и в любой другой деревне не было рабочих мест и царило повальное пьянство. Самая почетная должность была пастух.

Летом то еще полбеды, транспорт из города ходит один раз в день, да и то на табличке крупный населенный пункт указан, а путь автобуса лежит через это самое село. Местные давно уж это прознали. Однако транспорт стал туда ходить совсем недавно, а еще в незапамятные времена люди отправлялись за покупками в город только по большим праздникам. Отец – глава семьи, сажал на телегу ребятишек, их было в каждой семье по три-четыре, и вез в город. Сладкого никто в глаза не видывал, местные родители не очень-то баловали своих отпрысков, и дети лишь на праздник получали купленный в городе ароматный калач, о котором мечтали весь год. Одежду покупать, и вовсе было не принято, считая это напрасно потраченными деньгами. Вместо этого, вещи передавались соседям, если своим детям одежда уже не налезала и лежала без дела, ну, а если уж хотелось совсем чего-то оригинального, то «новомодные» брюки и платья шились из ненужных старых вещей, которые перепарывали, обильно нагружая новый шедевр совершенно нелепыми вставками, которые ну никак сюда не шли. Нужно заметить, что особым чувством вкуса в одежде здесь никто не блистал, да и не старался. Зачем спрашивается, если в люди выходишь раз в год. А ежели дорогу снегом заметет, то пиши пропало. Нужно будет в селе ночевать. Хорошо если свой дом там есть, а если ты человек приезжий, то никто и не пустит, хоть на морозе замерзай. Народ здесь не приветливый, да злобный. Завидуют все друг другу, хотя и нечему. Такой тут уклад. Дома самые, что ни на есть обыкновенные. Большинство в плохом состоянии и обмазаны глиной с соломой, да побелены. При первом же взгляде на село создается впечатление, что жителей в этой местности совсем не много, да и как иначе, если дети стремятся скорее уехать в город, а их родители продолжают влачить здесь свое жалкое существование. Не думайте, что они вынуждены там жить, так как их дети не позвали с собой, напротив, им очень нравится здешняя жизнь и если спросить любого из местных жителей нравится ли им здесь, они, не задумываясь, ответят, причем, совершенно искренне, что Ворожба – лучшее место на Земле, хотя за пределы своего села многие за всю свою жизнь ни разу не выезжали. Возможно, их пугает новое место с новыми обычаями, ведь местное население не признает любого другого уклада кроме своего, а мириться с порядками города никто не хочет. В городе селяне будут в меньшинстве, и им волей неволей придется подстраиваться под жизнь города. Нельзя уже будет выйти посреди улицы и крикнуть, что есть мочи своей знакомой на соседней стороне улицы:

– Семеновна!!!!

– Аюшки!

– Ты моркву посадила?!!!

– Не! Дюжа дел много и семян нема!

– Чаго, Нюра?!!!

– Я бачу семян нема!!!

Согласитесь, это будет более чем странно, а многие городские жители про себя подумают: «Вот жлобье то понаехало, весь город уже заполонили». Хотя находятся и те, кто, переехав в город, продолжают вести себя по-сельски, сразу привлекая к себе внимание, завоевывая статус хама. Поэтому многие стараются жить там, где родились, а если кому-то удавалось выехать на выходной в город, то по возвращении на вопросы односельчан: «Ну, как там, в городе то?» нагло заявляли с надменностью в глазах: «Да что там этот город! Большая деревня!» и с одной стороны с ними можно отчасти согласиться, так как все жители близлежащих сел и деревень давно уже переехали в город, а городских жителей становится все меньше. Деревни завоевывают города и навязывают свой уклад, как только они оказываются в большинстве, оставшимся городским жителям приходится совсем туго. Приезжие ненавидят городских. На работу местным путь закрыт, так как деревенские жители, ворвавшись в город, сразу пытаются найти работу, да не простую, а получше, чтобы и деньги хорошие получать и не делать ничего. Спрашиваете, как эти малограмотные люди могут устроиться на хорошие должности, где нужно только высшее образование с опытом работы в данной области? Да очень просто! Приехав в город у них полно знакомых руководителей предприятий (эти места давно захвачены сельскими жителями) и начинают проситься им помочь с работой. Работодатель сразу узнает в поведении родственную душу, видит сельскую прописку, которая особенно тепло греет его душу и, понимая, как чудесно он сработается с человеком его уклада, с удовольствием принимает на хорошую должность субъекта с девятью классами образования, а то и вовсе без них, а городскому жителю с высшим образованием и опытом работы откажет. Вот и получается, что приезжие занимают руководящие посты, причем ничего не стараясь сделать для развития города и, совершенно ничего не понимая в выполняемой работе. Их девиз – «Дайте мне работу, а там куда вывезет, по головам пойду, никого не пожалею, а стану на место своего же работодателя» (если вдруг он городской) или заместителем у своего родного сельского. Потому и добиваются всего, а городские жители ввиду своего воспитания достаточно стеснительны, не уверенны, часто задаются вопросом: «А достоин ли я? Справлюсь ли я?». Вот и приходится городским с образованием работать или дворником или вообще без работы сидеть.

Это конечно касается только простых провинциальных городов, как мой, в котором я живу, в столице возможностей намного больше, да только не каждый горожанин способен решиться на такие заработки. Там ведь тоже где-то жить надо. Вот и сидят в своем же городе без работы.

Кто в город из молодежи вырвался (особенно молодые мужчины) тут же стараются найти себе девушку городскую, чтобы обосноваться тут окончательно. Причем никто из сельских жителей этого и не скрывает и не считает зазорным. Тут такой уклад, что мамы, с малых лет, воспитывая своих сыновей, вбивают в головы своих детей, что они самые лучшие на свете и красивее их никого нет, ни одна девушка не достойна ее сына. Говорят: «Езжай, сыночек, в город, найдешь там себе какую-нибудь, лишь бы в городе зацепиться, а там живи с кем хочешь. Она еще тебе всю жизнь в ноги должна падать, что ты на нее внимания обратил. Бабья, как собак нерезаных, а ты один такой уникальный», хотя ни кожей, ни рожей, мягко говоря, сынок не вышел. Зато с детства у него врожденное самомнение. Про девушек местных и говорить нечего. С малых лет, начиная с двенадцати, направляются в города и ведут разгульный образ жизни, забеременеют от жителя городского, пока он так сказать не опомнился, заявляют, что теперь он должен жениться. Это их метод миграции в города. Как правило, девушки эти верностью в браке никогда не отличались и, находясь замужем, продолжали встречаться с сельскими.

Это раньше деревенские жители ходили не по моде, а сейчас в любой самой забитой деревне местная молодежь одевается лучше городских, причем у каждого есть телефон последней модели. Остается только удивляться, как им удается в отсутствии работы в сельской местности позволять себе такую роскошь.

Тут правда есть несколько вариантов. Их родители целые сутки, с раннего утра и до позднего вечера работают на огороде. Уходят с земельного участка, только если уже невозможно различить в темноте, где что посажено. Местная молодежь и близко к огороду не подходит. Это раньше в старые времена детей семья рожала как можно больше только для того, чтобы было кому работать на огороде, а теперь молодежь только катается на мотоциклах, пьет и курит (это начинается, как правило, с походом в первый класс и не дай бог в сельскую школу приведут ребенка из города, его морально уничтожат и будут смеяться, так как ребенок не такой, как все, не курит и не пьет). Еще молодежь любит собираться в сельских клубах, называемых на местном жаргоне «диска́чей» (если такового нет, то отправляются в соседнюю деревню, где он есть).

Вот и приходится родителям сутками на огороде работать, да за хозяйством ходить. Тут ведь и куры, и овцы, и корова, свиньи, гуси, а у зажиточных, так еще и лошадь. Вы спросите, что за выгода от нее, ну прокатишься пару раз по полю и все, ан нет, тут, если лошадь есть считай бизнес пошел. Как начинается сезон работ на огороде, это к весне ближе, всем селянам перед посадкой надо землю подготовить – перепахать, вот тут, как раз, и идут к тому, у кого лошадь есть и за деньги соседям оказываются сие услуги, а если уж еще и поскородить нужно (избавить огород от больших камней), то тут уже плата отдельная. Вот за сезон и скопят денег, а тут еще мясо продадут вот и деньги, чтобы побаловать любимых «деток».

В стародавние времена почетной должностью считалось быть пастухом (сиди, да присматривай за скотом), а сейчас времена изменились и самая почетная должность в деревне это учитель. Обычно если муж директор сельской школы, то его жена также работает там учительницей, причем они вдвоем берут по пять или шесть предметов (не важно, что у них другой профиль). Можно и немецкий язык взять преподавать. «А что?» – рассуждают они. «Нас в школе учили и мы уж, кое-как да научим». Отсюда и полное незнание иностранного языка в сельских образовательных учреждениях. В сельских школах учат только немецкому языку, так как сегодняшним учителям в старые времена преподавали его настоящие профессионалы своего дела, прошедшие войну. Жаль, что они плохо его усвоили. Их дети в современных сельских школах учатся у своих же родителей. Как правило, им дозволено все и не один преподаватель, боясь за свое рабочее место, не посмеет поставить плохую оценку, даже если она заслуженная. Вот и выходят эти дети с красными аттестатами, не прилагая для этого никаких усилий. А ежели директор с женой кого не взлюбят из соседей – пиши пропало. Их ребенка в школе со свету сживут, будут оценки занижать, да дураком выставлять и говорить, что он умственно отсталый, хоть из кожи вон лезь, а красного аттестата не видать. Вот все сельчане и кланяются им, чтобы не дай бог на них не обозлились. Носят им подарки всякие. У всех ведь дети в их школу ходят. Потому эта семья живет достаточно зажиточно. Остальные, кто не имеет лошадь, не является сельским директором школы и не ворует (местные жители срезают электрические провода и сдают их в городе как металл), также занимаются собирательством по оврагам ненужных вещей из алюминия или меди, простое железо не в почете. Чтобы заработать хоть сколько-нибудь нормальные деньги, железо нужно сдавать тоннами, а машина большая редкость, и его обходят стороной, самый дорогой металл – медь, но, как правило, встречается на свалке редко, так как тут же подбирается предыдущими посетителями. На одно и то же место принято ходить по нескольку раз в надежде, что остальные что-то пропустили и именно им попадется желанный металл, а также регулярно проверяя «новые поступления товара». За кило меди дают двадцать пять рублей. Это настоящая удача, так как на эти деньги можно купить хлеб и масло подсолнечное самое дешевое, есть вареную постную картошку и тушеную капусту, больше нет сил. Основной металл, еще встречающийся на свалке это алюминий, он больше всего пользуется спросом. Найти его вполне возможно и за килограмм дают по пятнадцать рублей, про железо, и говорить нечего, за него дают по двадцать копеек за кило. Уже что-то. В основном жители находят от трех до пяти килограммов металла в месяц. Так и живут.

Магазин один, да и то не блещет ассортиментом и расположен достаточно далеко, поэтому туда ходят, только если пришли за серьезной покупкой – целой буханкой хлеба, а не четвертинкой. Многим здесь дают продукты в долг, понимая тяжелое материальное положение. В каждом сельском магазине есть тетрадь, где расписаны все должники. Не отдавать долги не выгодно, так как в следующий раз просто не дадут продукты в долг и можно в прямом смысле умереть с голоду. Вы спросите, наверное, как можно умереть с голоду имея овощи с огорода. Я вам отвечу, что весь урожай с огромного участка в отсутствии других продуктов съедается за два три месяца, а потом начинается голод. Многие семьи тайком ходят на местную свалку и подбирают побитый морозом сморщенный картофель, выброшенный другими селянами. Да и свой урожай поедается не с охоткой, без хлеба, так как это дефицит, все овощи готовятся на воде, и каждый день есть вареную капусту и картофель становится тошнотворным. Но, не смотря на все отвращение, глотают. Вскоре заканчивается и это. И тогда идут занимать хлеб в долг. Бывает и такое, что на праздник бывает один только суп, а иногда вся семья ест несколько дней подряд только семечки из тыквы (их обычно в избытке), так как все остальное давно съедено.

Основная масса жителей недружелюбна, при разговоре с соседом каждый слушает только себя, а когда начинают говорить другие, не скрывая, отворачиваются, смотрят куда угодно, но только не на говорящего и только и думают: «Поскорее бы она закончила рассказ, и я снова приступила бы к своим. Ведь мои новости важные, а ее – скукота» (так считают все).

Бывает если уж соседи совсем друг друга не взлюбят, начинают козни строить, да пакостить. Колдуют тут с давних времен почти все местные жители. Бывает городских всеми силами выжить пытаются. Могут под порог и башмак наколдованный подбросить. Тут, главное, его в руки не брать, а палочкой какой за пределы своего двора откинуть.

Население суеверно очень. Вот если пойдут куда, и кошка черная дорогу перейдет, обходят это место за три квартала, а ежели по делу кто пойдет, и кто-то с пустым ведром встретится – все, можно разворачиваться и идти обратно – толку не будет. Проверено.

Раз в год проезжает по деревенской дороге машина с арбузами. Местные жители меняют на них свой картофель. Семена арбузов почему-то у местных жителей никогда не всходили, а если и взошло что, то урожая не было. Соседи, завидев машину, бросаются со всех ног в подвалы за картофелем. Меняя два мешка картофеля на мешок арбузов. Конечно, это не выгодно, но все были очень рады проезжающей машине и, закупившись впрок, бежали звать соседей, чтобы они передали своим и так вся деревня стояла у машины с арбузами. Кому же хочется ехать в город, когда все привезли. На это и рассчитывают продавцы. Еще каждое утро в семь утра проезжает машина с хлебом. Люди караулят ее у окон, чтобы не пропустить. Хлеб здесь дороже, чем в магазине, но у кого есть деньги – берут, так как в противном случае придется идти за ним в соседняя деревню, а путь не близкий, к тому же здесь он свежий.

Бывает еще, приезжает машина и скупает картофель у местного населения, причем за деньги (они обычно редко у кого водятся из местных, на них можно позволить купить себе дешевое подсолнечное масло с плавающей жирной мухой и в таре из майонезной банки, причем не мытой, и тогда картофель и капуста перестанут быть такими противными). Люди мчатся сломя голову и отдают последний урожай, причем по крайне не выгодному для себя курсу. Торговцы дают за кило картофеля восемьдесят копеек, при условии, что на тот момент на рынке, по самой минимальной цене он стоил два с половиной рубля. Население знает, что цена на картофель занижена, но все равно соглашается его продавать, так как в противном случае придется продолжать есть свою вареную капусту, которая давно уже никому не лезла в горло, а здесь появлялась возможность побаловать себя жареной. Это был просто праздник – жареный картофель и капуста! Не вареные, без соли, а именно жареные.

И это все в современное время. А что уж говорить про стародавние времена. Сейчас у многих в деревнях есть и телевизоры, и холодильники, а у некоторых и спутниковая тарелка. А раньше деревня была крайне отсталой. Если в города приходили цивилизация и прогресс, то в деревни они появлялись с большим опозданием, что уж говорить про самый дальние, особенно те, к которым нет даже дороги.

Первый луч цивилизации в деревнях был в виде появления радио. Только самые богатые селяне могли себе это позволить. Ночи напролет они слушали все спектакли и все, что там только передавали. Было очень интересно, так как ничего другого не было. Уроки в давние времена дети делали под горящей лучиной, перейти на свет от электрической лампочки было очень не просто, им казалось, что она светит слишком ярко, слепит глаза и тяжело смотреть в книгу.

Как то вечером глава семьи принес в дом радио. В доме по обыкновению находились и другие люди, соседи и другие знакомые, которые приходили рассказывать сплетни и собирать новые, причем этим занимались как женщины, так с не меньшей охотой и мужчины. Подумать бы, ну кому интересно, что Тамара понесла сумку, а из нее батон торчал и два хлеба. К чему бы это? Может гости у нее, значит, дети приехали, наверное, и так далее. Так сплетни и создавались. Или кому из городских жителей интересно, что Шура сказала, что и полы помыла и дом подмела, и курам зерна насыпала. Это не интересно всем кроме жителей деревень. Им всегда интересно кто, что сказал, куда пошел и что сделал. Это и выдает их в основном в городе. Они всегда суют нос не в свои дела и интересуются всем тем, что их не касается и касаться не должно. Так и живут из поколения в поколение.

И вот в доме появился странный предмет с названием «Радио». Хозяин дома вставил вилку в розетку и из странного предмета зазвенел громкий голос. Вся семья была очень удивлена новой диковинке и с интересом рассматривала предмет, пытаясь крутить все ручки и наблюдать, что будет. Но не все были столь смелы, в комнате находились и достаточно темные жители деревни. Одна из соседок от страха забилась даже под лавку и отказывалась вылезать, пока хозяева не выключат эту адскую машину. Теперь читатель имеет представление об укладе жизни в этом населенном районе.

В деревнях и селах есть праздник, который не отмечают в городах, да и ничего там о нем и не слышали. Зато в сельской местности этот праздник считается самым главным событием деревни. Он называется Престольный праздник или в народе «Престол». В каждой деревне его отмечают в разные дни и месяцы, нет единой даты для всех. История этого праздника такова.

Считается он народно-христианским. Ранее имел другие названия: «съезжий» (в особенности из-за того, что на это событие съезжались все родственники из города и других деревень). В стародавние времена в этот праздник нужно было проводить крестный ход и окроплять все имеющиеся дома святой водой. Заранее прибравшись в доме и накрыв стол вкусными угощениями, хозяева дома принимались ждать гостей. Далее была трапеза за общим столом, гулянья, а также проводилась шумная и веселая ярмарка. Есть еще версия, что Престольный праздник имел также и другое название «Водосвятие». Так он назывался в первой четверти двадцатого века. Престол, также как и Пасха являлся одним из главнейших праздников в году и его отмечали во всех деревнях с особым шиком. В этот день нужно обязательно угощать любого, кто постучится в дом – и соседа, и просто прохожего, и нищего. У каждой деревни свой отдельный день для празднования этого события. В этот праздник любому гостю были рады или хотя бы делали вид, что рады и пытались напоить и накормить от всей души и чистого сердца.

Позднее многие традиции были утеряны. В двадцать первом века в селе Ворожба при праздновании Престола сохранились лишь традиции убирать дом к празднику (этот праздник здесь проходит летом), гнать самогон и отмечать его в узком семейном кругу с друзьями. Правда, алкоголики из соседних деревень прознав о празднике всегда врывались в дома к городским жителям, если таковой все же поселялся в этой местности с требованиями их напоить-накормить, причем людей, которые видели их впервые. И хозяева дома с натянутыми улыбками сажают за стол бродяг и мечтают, чтобы они поскорее ушли. А сельские жители (не смотря на то, что это в первую очередь их праздник) и вовсе не откроют ему дверь, впуская только своих соседей и знакомых из соседних деревень. Так же, как и в стародавние времена, родители ждут детей из города в гости. Обычно в этот день прие́зжая из города молодежь, оказавшись в родной среде, ударяется в пьянство. После застолья подвыпившие детки сбиваются в стаи и шатаются по деревне в поисках приключений всю ночь. Родители успевают увидеть своих долгожданных отпрысков только в момент их приезда.

Так в один из домов приехал на этот праздник некий Алексей, называемый своими товарищами просто Лехой. Ему, как и его друзьям около девятнадцати лет. Ведет, как и все его товарищи, разгульный образ жизни. Веселый и голубоглазый парень, который пользовался у девушек большой популярностью. Любит веселиться и не думать о последствиях. Местная молодежь стремится получить образование в городе и как-то там закрепиться, лучше всего через женитьбу, но пока что ему об этом думать рано и предпочитает банально прожигать жизнь.

– Привет, ма.

– Здравствуй, сыночек любимый, сколько же я тебя не видела, совсем большой стал.

– Да только в том месяце приезжал же на выходные.

– Все равно вырос. Ой, дай хоть на тебя погляжу, какой ты стал. Дай хоть тебя обниму, родной мой сы́ночка.

– Да отстань, ма, соседи еще увидят.

– А пусть видят, ко мне сы́ночка приехал.

– Все, ма, я пошел, а то Саня с Митюхой запозорят. Они приехали уже?

– Приехали. Я давече видала шли по тропинке.

– Ништяк. Все, я пошел, ма.

–Так подожди ж сыночек, я ж тебя не видела давно, давай хоть за столом посидим.

– Потом. Мне еще к Антохе зайти надо.

И пошел в сторону соседей. Мать тяжело вздохнула, но промолчала. Она воспитывала сына одна и слишком его избаловала. Вот и соглашается со всеми его выходками и всегда его оправдывает. Надо заметить, что пока этак компания (Леха, Саня, Митюха и Антоха) в деревне, все жители мечтают, чтобы они поскорее уехали, так думают все кроме их родителей, для которых они золотые и если хоть кто-то скажет плохо об их сыночках, любому глаза повыцарапают. Все об этом знают и предпочитают помалкивать. Любит эта компания и провода срезать со столбов, вся деревня сидит без электричества по их вине по нескольку дней, то изобьют кого, то магазин сельский ограбят и никто их не присмирит, да и как, если местный милиционер отец одного из этой компании, а именно Антохи.

Леха свернул на тропинку и быстро оказался у дома товарища. Звонков в сельских домах нет, и все местные жители знают, что стучать нужно не в дверь, а в окошко, так как в дверь обычно стучит только Администрация. Чтобы не напугать соседа он так и сделал, стукнув пару раз в окошко.

На этот стук тут же на крыльцо выбежал Антоха с новым телефоном.

– Здорово, Леха! Прикинь, какую трубу я себе достал?

Речь идет о смартфоне последней модели.

– Ни фига себе! Откуда?

– Да есть места – и хитро заулыбался.

– Слушай, Антох, а во сколько сегодня с пацанами собираться будем?

– Давай в восемь, потом еще и на дискачу зайдем, там еще тусне́м. У меня еще с прошлого раза башка трещит…Что было! Я так набухался, а потом в соседней деревне под стогом проснулся, даже не сразу понял, где я.

–Ха, ну че в восемь у тебя, я пойду Сане и Митюхе передам, все равно к ним иду.

– Давай, Леха, пока.

– Пока, Антох.

Вечером друзья собрались в условленном месте. Нужно заметить, что были уже изрядно выпившими. Громко смеясь, компания решила продолжить веселье в сельском клубе.

– Сань, ну че, как ты ваще? – интересовался Алексей.

– Да, шоколадно. Степуху вчера получил, сегодня, правда, уже на нулях, но зато как же круто я на тех выходных на дискаче потусил! Ваще! Тусняк был реальный!

– Ни фига себе! Круто! Слушай, курнуть не будет?

– Да бери. Мне отец сегодня только купил, – и достал полную пачку сигарет.

– Везет тебе! А я от мамки уже какой день сигареты прячу.

– Ну, че? Сегодня там все съехались, уле́т будет полный. Сколько там время, Сань? – произнес Антон.

– Десять уже.

– Вот блин, надо идти скорей, а то наша тусня разбрестись может, нам же еще час идти где-то.

– Ага. А давайте вот тут через лесок срежем. За полчаса на месте будем, – предложил Алексей.

– А че, нормально. А маньяков не боишься? – решил подшутить Антон

– Ночь на дворе. Ууууууууууу! – он расправил пальцы и поднял руки, запугивая Алексея.

– А че нам бояться то? Это нас пусть все боятся. Мы с вами спьяну чего только учудить не можем, – смеясь, сказал Алексей.

– Ваще наш пацан, Лех, – он слегка пнул товарища кулаком в плечо.

– Ну, че, пойдем уже? – торопил Митя.

– Давай, Митюха, а то до утра тут простоим.

И компания свернула в лес.

Нужно сказать, что место это очень древнее. Сейчас за лесом только поле и овраги. Но кое-где торчат из земли древние кресты. Когда-то в стародавние времена здесь располагалось кладбище. Оно настолько древнее, что существовала здесь еще до славянской культуры. Захоронения велись на нем, начиная с язычества. Сейчас это место могут показать только сторожили села,

так как человек не здешний, никогда не определит его по торчащему из земли

краю дощечки, покрытой луговой травой и уж точно не поймет, что это крест.

Таких дощечек, торчащих из земли, на этом месте совсем не много, лишь это выдает здесь древнее захоронение. При взгляде со стороны кажется, что это просто поросший травой луг. Местные не очень-то любят это место и обходят стороной. Молодежь не была столь суеверна. Многие просто ничего не знали о нем, а те, кто знал, не придавали этому никакого значения.

Выйдя из леса, компания решила срезать через луг.

– Санек, а ты слышал, что тут раньше кладбище было? – спросил Митя.

– А кто это тебе сказал?

– Да бабка моя, говорит тут еще спокон веку оно, а теперь травой поросло.

– А я все время думал, что в нашем селе только одно кладбище, то, что новое, за поворотом, а оказывается их два тут.

– Ага. Мне бабка и не то рассказывала. Ну что страшно? – рассмеялся Митя.

– Отстань, Митюх.

Вся компания громко загоготала и продолжила обсуждения самых важных для себя тем. Неожиданно Алексей споткнулся. Все засмеялись и начали говорить, что выпил он совсем немного (по местным меркам, много – это когда его уже несут), а ноги уже не держат. Алексей разозлился и со злости с силой ударил по деревянному суку, что торчал из земли. Странный сук был ничем иным, как деревянным осиновым колом, торчащим из земли, его вбили сюда очень много лет назад, судя по состоянию дерева. Он был так хорошо вкопан, что ему пришло серьезно потрудиться, прежде чем выбить его.

– Вот кто-то старался. Не вытащишь! А толстый-то какой! – приговаривал Алексей.

Сначала он расшатывал его руками, а потом продолжил выбивать его ногой.

Через некоторое время кол поддался.

– Больше не будет на дороге мешаться нормальным пацанам.

Кол отбросили в сторону. Он покатился в пыль, а сила, запертая там, проснулась. Друзей окутал жуткий холод, хотя на дворе было лето. Они не обратили на это никакого внимания, думая, что это все «из-за перепоя», и двинулись дальше, весело смеясь. Компания прошла мимо, а могильная земля задрожала.

Над кладбищем собрались тяжелые тучи. Ветер начал рвать листву с деревьев, по полю. От сильного ветра покатились легкие предметы (ветки и сухая полевая трава). Птицы умолкли, лишь порывы ветра протяжно завывали в темноте. Заморосил холодный дождь. Его капли впивались в древнее захоронение, как – будто выполняя просьбу мертвых – пить.

В деревне попадали иконы. Местные знали, что это дурной знак. Свет в домах моргнул, и ударила молния. Тяжелый вздох раздался из-под земли.

После клуба они разбрелись под утро по домам. Родители не обращали внимания на их внешний вид, они давно уже к этому привыкли, да и ругать своих детей за что-либо, здесь было не принято, оттого и росли тут будущие бандиты.

Дома обстановка была достаточно спокойной. Жители по-прежнему занимались заботами по дому, а скот мирно пасся на поле.

Под вечер в дом к маме Андрея пришла соседка. Она была встревожена и чем-то напугана.

– Здравствуй, Зина, – произнесла соседка.

– Здравствуй, Нюра. Что ты такая взъерошенная. Случилось че?

– Да не спокойно на душе, Зинаида. Давече сон видала, с тех пор и покоя нет.

– А что за сон то?

– Приснилось, что дома я одна и никого нет из моих: ни мужа, ни Антошеньки моего. Чувствую, холодно мне. Стою я в пустой комнате, мебели вот совсем нема, окно раскрыто и ветерок только занавеску трепет. И стою я и мою полы в этой комнате. Так весь сон и промыла.

– Да… Не хороший сон, ох, не хороший… У меня у знакомой моей такой сон приснился, так у нее муж умер.

– Ой, батюшки! Я ж теперь за мужа переживать буду. Он у меня уже, как год болеет, хоть бы не случилось чего.

– Да может и обойдется, Нюра, даст бог. Эх, у тебя хоть муж есть, а я своего Алешеньку все одна воспитываю.

– Да, тяжело тебе пришлось, Зинаида.

Зина грустно отвела глаза в сторону.

– А тут еще вчера икона упала. Я в се́нцах (холодном коридоре) была. Слышу грохот. Прихожу, а она на полу лежит. Я ее подняла и обратно под рушник повесила.

– Как?! У тебя тоже икона упала?! – удивилась Зина.

– И у тебя выходит.

– А во сколько?

– Да часов может в двенадцать где-то. Мне еще не спалось. Да и как тут уснешь. Алешка мой уйдет, а у меня и сердце не на месте. Не натворил бы чего. А то сколько раз за ним уже участковый наш приходил.