Солнечный луч. О чем молчат боги

– Я очень устала.

– Ты сама хотела идти, – напомнил илгизит.

– Мое намерение осталось прежним, – ответила я. – Но ноги уже не держат.

И в подтверждение истинности своих слов, а я не особо-то и лукавила, мученически покривилась.

– И что же ты хочешь? – спросил пятый подручный с любопытством.

– Понеси меня, – предложила я, не забыв подкрепить просьбу милой улыбкой.

– Я тоже устал, – усмехнулся Рахон.

– Но ты шагаешь бодро, а я уже не могу ступить и шага, – возразила я. – Или остаемся здесь, или неси меня дальше. Сама я идти не в силах. А ты, если еще помнишь, обещал обо мне заботиться. Вот Танияр как-то нес меня на руках почти от земель кийрамов и до Иртэгена. Впрочем, ты, конечно же, не он…

– Я не слабей твоего мужа, – высокомерно фыркнул пятый подручный и подставил свою спину.

Дальше я ехала верхом на илгизите и наслаждалась видами окрестностей, которые почти не замечала из-за усталости. И скажу, положа руку на сердце, они показались мне чудесными. О голых скалах даже не осталось воспоминания. Мы шли среди буйного цветения по малоприметной дороге. Рахон не повел меня там, где могло быть оживленное движение, но об этом я и не жалела. Любопытных взглядов мне совсем не хотелось, не от илгизитов.

Подобное я прощала моим дорогим тагайни, находила их любопытство милым и даже порой забавным. А вот общаться с илгизитами и читать им проповеди, призывая к терпимости, не видела смысла. Мы верили в разных духов, потому говорили на разных языках. Хотя… нести здесь слово Создателя было бы даже интересным, особенно пользуясь покровительством самого махира и защитой его пятого подручного. А вдруг и вернула бы несколько заблудших душ к истинной вере…

Представив себе то, о чем подумала, я весело рассмеялась. Да уж, ситуация вышла бы презабавная.

– Над чем смеешься, Ашити? – ровно спросил меня мой «скакун».

– Да так, – отмахнулась я. – Просто вспомнилось.

– О чем?

– Это личное, – ответила я. – То, что касается только меня и моего мужа. Об этом я говорить не буду.

Мы еще немного помолчали, и илгизит вдруг спросил:

– Что бы сказала ты, если бы была моей сестрой?

Я с удивлением посмотрела на затылок пятого подручного. Поняла, о чем он спрашивал, просто не ожидала этого вопроса. Впрочем, тут я могла быть откровенной, потому ответила:

– Во-первых, я бы не стала задавать тебе вопросов с порога и при незнакомом человеке, которого привел ты, мой брат. Я не была в путах, не несла оружия, да и вообще не создавала видимой угрозы ее дому, благополучию и жизни. К тому же рядом была махари, а это уже повод сделать вывод, что опасности во мне нет. И тогда, во-вторых, я бы приветствовала незнакомого мне человека, узнала его имя и представилась бы сама. После пригласила в дом и уже тогда, и это в-третьих, отозвала бы тебя под благовидным предлогом туда, где нас не услышат, и задала все терзавшие меня вопросы. Но даже если бы мне не понравилось то, что ты сказал, я бы осталась вежливой с гостем. Может, была бы прохладна, но своего достоинства не уронила, показывая собственную неучтивость и тем самым унижая брата, который надеялся на мое гостеприимство и дружелюбие.

– Я не ощутил себя униженным, – возразил Рахон. – Только когда мне пришлось бежать за тобой.

– Вот как? – спросила я его именно тем тоном, который только что помянула, – прохладно-вежливым. – Выходит, тебе безразлично, что твои родные выставили тебя лжецом?

Илгизит приостановился и полуобернулся:

– Объясни.

– Ты сказал, что нас ожидает отдых, лихур, еда и чистая одежда. Ты дал мне надежду, и я поверила. Однако, когда мы вошли во двор, твоя сестра не спешила впустить меня в дом, то есть показала, что твои слова пустой звук. А это недоверие тебе, а не мне. Но в таком случае это уже твоя ошибка, Рахон. Зная, что тебя могут выставить в неприглядном свете, тебе следовало оставить нас за воротами и войти одному и спросить дозволения привести гостей, сразу пояснив, кто среди них находится. Тогда не выйдет неловкости, когда споры начнутся уже с порога.

– Моя сестра уважает меня, – сухо ответил пятый подручный. – И ты получила бы всё, о чем я говорил. Нужно было только дать мне ответить.

– Я не позволю каждому встречному унижать моего достоинства, – также сухо ответила я.

– Я тебя услышал, Ашити, – произнес Рахон.

– Благая весть, – усмехнулась я.

А потом мы вышли к маленькому селению, за которым текла обещанная река. Я и вправду услышала ее раньше, чем увидела, и это меня несколько насторожило. Илгизит остановился и велел непререкаемым тоном:

– Слезай.

– Мне удобно, Рахон, не переживай, – отозвалась я.

В этот момент я была занята попытками разглядеть реку и понять, что нас ожидает дальше: мост или нам придется сесть в лодку. Против последнего я не возражала, но вот шум воды вовсе не вдохновлял на водную прогулку. Течение на звук казалось быстрым, перекаты по камням, похоже, имели место, а это, знаете ли, вызывало здоровые опасения в безопасности передвижения. А так как на спине пятого подручного я была выше, чем стоя на собственных ногах, то спускаться мне не хотелось, пока не найду ответы на свои вопросы.

– Что скажут люди, когда увидят, что меня оседлала тагайни? – строго вопросил илгизит.

– Они скажут, что ты необычайно добрый человек, – заверила я, еще больше вытянув шею.

– Слезай, – повторил пятый подручный, и я фыркнула:

– Очень мило. Стало быть, твоя опека так велика, а плечо столь надежно, что зависит от того, что скажут о тебе люди? Весьма мило. Так вот, дорогой мой недруг, напоминаю, что я не набивалась тебе в попутчики. Это ты утащил меня из Айдыгера. Вот уж где знают, что такое крепость слова. Моему супругу было плевать, кто и что о нем подумает, если он проявит обо мне заботу. Слова Танияра тверже камня, а ты… – Я спрыгнула на землю и договорила: – Ты, Рахон, соришь ими впустую. Отныне я больше не стану обманываться на твой счет. – И, развернувшись к нему спиной, первой направилась дальше, не забыв бросить на ходу: – Бахвалиться может каждый, но лишь тот, кто знает, что такое честь, не отступится от своих обещаний. Но это не ты, илгизит.

Я успела пройти всего несколько шагов и охнула, потому что Рахон подхватил меня на руки и сердито зашагал в сторону селения. Лицо его было непроницаемым, но глаза потемнели, и на скулах ходили желваки – мои слова задели пятого подручного. Он был зол, я довольна. Во-первых, мне вновь не надо было идти на уставших ногах, а во-вторых… Во-вторых, я прекрасно понимала, что хотел сказать илгизит, когда просил меня спуститься на землю, а мне хотелось, чтобы так и вышло. Да! Я очень хотела скомпрометировать пятого подручного, потому что через него я компрометировала самого великого махира. Поэтому, когда мы вошли в селение и люди, узнав Рахона, начали поворачивать головы нам вслед, я подняла руку и приветливо улыбнулась.

– Милости Белого Духа вам, добрые люди, – радушно произнесла я. – Да не оставит вас Отец своим благоволением.

Ответом мне стала мертвая тишина, мгновенно нависшая над селением. Рахон впился мне в лицо тяжелым взглядом окончательно ставших черными глаз. Его пальцы сжались, причинив мне боль, и с языка сорвалось шипение:

– Что ты делаешь?

Я отчеканила в ответ:

– Пыталась быть дружелюбной. – После прикрыла губы кончиками пальцев и округлила глаза, «осознав»: – Ох, прости, я сказала то, что мне привычно. Это всего лишь оговорка. – И добавила сварливо: – Незачем щипаться, можно было попросту напомнить, что я уже не на землях, где почитают Создателя и Отца всего сущего. Грубость унижает самого грубияна.

– Ты всё это сама хорошо знаешь, – ледяным тоном произнес пятый подручный и поставил меня на землю.

Мы уже прошли селение и оказались с другой его стороны, так нигде и не остановившись. Нужно ли нам было туда заходить вообще, осталось для меня загадкой. Но дело было сделано, и даже синяки, оставленные пальцами илгизита, не могли поколебать удовольствия при воспоминании, как вытянулись лица отступников.

– Зачем ты это сделала?

Рахон рывком развернул меня к себе, он был всё еще зол. Я заглянула ему в глаза и улыбнулась, теперь чуть смущенно. Затем взяла за руку и произнесла:

– Ну, прости. Хватит дуться, или ты лопнешь, и тогда некому будет отвести меня к Алтааху. Я просто забылась.

Илгизит опешил от новой метаморфозы, произошедшей со мной. Однако с оторопью он справился быстро и ответил хоть сурово, но уже без прежней злости:

– Ты не забылась, Ашити. Ты это сделала нарочно.

Вздохнув, я кивнула:

– Верно. – А затем проворчала: – Ты меня разозлил. Пока никто нас не видит, я – дорогой гость. Но стоит появиться кому-то, как ты начинаешь беспокоиться, как бы не подумали, будто я и вправду дорога. Это, знаешь ли, обесценивает твое доброе отношение ко мне. – И пока он не ответил, я подняла вновь свободную руку и спросила: – Мир?

Чуть поколебавшись, Рахон поднял руку в ответ и сжал мою ладонь. Я сама порывисто прижалась к нему и замерла, ожидая, что он сделает дальше. Пятый подручный поднял вторую руку, она зависла рядом с моим плечом. Но вот доверчивый илгизит решился и обнял меня. Я отсчитала про себя до трех, выдерживая паузу, и, отстранившись, с улыбкой посмотрела ему в глаза. Затем стрельнула взглядом за плечо подручного – зрители никуда не делись.

Они там стояли и смотрели на нас с тех пор, как мы покинули селение, и всю эту «нежную» сцену видели. А вот Рахон их не заметил, потому что стоял к людям спиной.

– Куда дальше? – спросила я пятого подручного, беря того под руку.

– К реке, – ответил он с улыбкой.

– Значит, к реке, – не стала я спорить.

– Больше так не делай, – строго велел илгизит, когда мы зашагали дальше. – Я буду оберегать тебя – мое слово крепкое. Но там, куда мы направляемся, даже я могу оказаться бессилен, если ты будешь поминать Урунжана.

– А куда мы направляемся? – живо заинтересовалась я.

– Увидишь, – как-то хитро и даже весело подмигнул Рахон, и я преисполнилась любопытства. – Хорошо, что сейчас обошлось спокойно. Тебя могли обидеть. Наши люди не любят тагайни и не терпят тех, кто прославляет Урунжана.

Я подняла взор к небу. Ты даже не представляешь, мой дорогой враг, как закончилась моя выходка, за которую не последовало никакого наказания. А раз так, то разговоры о потворстве прислужников Илгиза наглой тагайни непременно пойдут. А если прибавить мое выступление в доме Геншеле, а после то, как послушно Рахон последовал за мной, то разговоров должно стать еще больше. К тому же он так мило держал за руки и обнимал женщину, посмевшую во всеуслышание помянуть Создателя на землях, где Его принято презирать, что это не могло пройти мимо внимания поклонников Илгиза.

Разумеется, доверия к махиру и его подручным это не подорвет. Два события – слишком мало для сомнений, но ропот вызовет. А если духи будут милостивы, то, возможно, я успею оставить следы еще где-нибудь, кто знает. И я отвернулась от своего спутника, чтобы спрятать новую улыбку. Впрочем, она тут же сползла с моего лица, потому что я увидела реку.

Она и вправду была стремительна. И рокотала так, что я заткнула уши. Но более всего меня повергло в уныние отсутствие моста. Я повертела головой, даже вытянула шею, но мост появляться в поле моего зрения не спешил. А последнюю надежду на то, что он все-таки есть, убил пятый подручный.

– Река только здесь кажется такой быстрой, потом ее течение станет спокойней. Не бойся, я много раз переправлялся отсюда.

– Но мост?! – воскликнула я, ни в какую не желая расставаться со святой верой в наличие надежной переправы.

– Его уже давно не ставят, – перекрывая рокот реки, повысил голос илгизит. – Сносит по весне. Идем.

– Куда? – округлила я глаза.

– Туда, – ухмыльнулся пятый подручный и, сжав мою ладонь, потянул за собой.

Я следовать за ним не желала, и вскоре наше продвижение могло бы, наверное, кого-то довести до колик, если бы нашелся такой зритель. Но рядом с рекой никого не было видно, и потому наша молчаливая, но упорная борьба проходила никем не замеченной. Я упиралась пятками в землю, Рахон продолжал меня тащить, потому за нами оставались две борозды – земля была тут мягкая и рыхлая. Я в остервенении лупила илгизита по руке, пытаясь вырваться, его хватка оказалась железной.

Поняв, что застопорить наше продвижение не могу, я вывернулась и потянула подручного в обратную сторону. Но и эта попытка провалилась с треском. Рахон наконец с силой прижал меня к себе и ускорил шаг.

– Не хочу! – возопила я, глядя в ужасе на бурлящую реку.

– Всё будет хорошо, – как-то вовсе не успокоил меня илгизит. – Доверься мне, я много раз это делал.

– Ни за что! – категорично ответила я, для верности мотнув головой.

– Эти пороги ненадолго, – снова попытался уговорить меня Рахон.

– Идем до моста, – вцепившись ему в плечи, взмолилась я.

– До темноты будем идти. Ночью опасно, – воззвал он ко мне, но я снова замотала головой. – А с мужем бы села в лодку?

Я перевела взгляд с реки на пятого подручного, потом снова на реку и поняла – будь на месте Рахона Танияр, села бы. Даже если бы боялась до дрожи, всё равно бы села. Но это же Танияр! С илгизитом я погибать не желала. В конце концов, я обещала мужу, что мы однажды встретимся, а нарушать свое обещание мне совсем не хотелось. Он вернулся ко мне, выстоял против объединенного войска, так неужели же я могу себе позволить быть размазанной по камням, словно масло по хлебу?! Нет!

– А-а-а! – завизжала я изо всех сил.

Пользуясь моей минутной заминкой, проклятый илгизит толкнул меня на дно лодки. Она была вытащена из воды, и Рахон не мешкая налег на нее, столкнул в воду и запрыгнул сам. Через мгновение в его руках уже было весло, и пятый подручный повел нас к верной гибели…

Глава 5

– Ашити.

Я не отозвалась. За моей спиной послышалось хмыканье, но и на это я тоже не обратила внимания.

– Ашити, хватит дуться. Если ты лопнешь, то кого же я приведу к Алтааху?

Полуобернувшись, я все-таки мазнула по негодяю хмурым взглядом – он использовал мою фразу, и опять отвернулась. Пороги остались давно позади, он и вправду справился с ними без особого труда, но я всё никак не могла забыть своего страха, простить его илгизиту тем более. Когда наша лодка неслась по перекатам, я раз, наверное, тысячу успела проклясть Рахона и пожелать ему всех тех гадостей, какие только могла себе вообразить. И даже когда пороги закончились и река замедлила свой бег, я продолжала ненавидеть пятого подручного всей своей перепуганной душой. Выдохшись же, отвернулась от него и замолчала.

Молчание тянулось уже не менее полутора часов, и что-то менять я не желала. Илгизит, то ли заигрывая со мной, то ли просто желая развлечь, некоторое время кружил нашу лодку, но меня это вовсе не веселило. Ужас, пережитый мной за то время, пока он тащил меня к реке, а после боролся со стремительным течением и порогами, не подразумевал быстрого успокоения, прощения и легкой беседы под темнеющим небом, на котором зажигались звезды.

– Я же говорил, что много раз это делал, – примирительно произнес илгизит. – Ашити… – Я отмахнулась, и пятый подручный негромко рассмеялся: – Ты забавная.

– Отстань от меня, – буркнула я, впервые нарушая молчание.

– Хочешь, расскажу про Даас? Или про харат Дэрбинэ? Может, хочешь послушать какую-нибудь из наших легенд? Они интересные, а я знаю много историй.

Я заткнула уши и некоторое время сидела так, но вскоре руки опустила и спросила прохладным тоном:

– Долго еще плыть?

– Нет, – ответил Рахон. – Впереди река делает поворот, после него и пристанем к берегу. Ты сама увидишь.

Кивнув ему, я продолжила скользить взглядом с одного берега на другой. Впрочем, растительность в этом месте была обильной, и всё, что я видела, – это луг, ухоженное засеянное поле, одно большое стадо мгизов да пару поселений, таких же небольших, как и то, где мы сели в лодку. Сели… Фыркнув, я медленно выдохнула и подумала, что неплохо бы знать о месте, куда мы направляемся. И, сделав над собой усилие, я милостиво разрешила:

– Расскажи про ваш харат.

За моей спиной снова усмехнулся илгизит, однако ерничать и иронизировать не стал.

– Харат начали строить еще наши прадеды, – заговорил пятый подручный. – Там стоят каменные дома. А дом йарга…

– Кого? – все-таки обернувшись, спросила я.

– Того, кто повелевает всем Дэрбинэ, – пояснил Рахон. – Твой муж – дайн. Бальхаш – йарг. – Я кивнула, он продолжил: – Дом йарга самый большой. Он возносит свою главу к самому небу. Крыша его и стены выложены раковинами, которые собирают на озере дальше в горах. Когда светит солнце, кажется, что дом переливается, и тогда невозможно отвести глаз.

– Хм… любопытно, – признала я. – Мы увидим дом йарга?

– Увидим, – ответил илгизит. – Но сейчас станет совсем темно, и его красоты уже не разглядим.

Я неопределенно пожала плечами. Не разглядим, и ладно. На Курменай мне поглядеть хочется намного больше, чем на дом йарга. А еще больше хотелось узнать, почему этот таган ушел далеко вперед от остальных. Хотя… Насколько далеко, можно было понять, только увидев его своими глазами. И все-таки он отличался от других таганов, и это было весьма любопытно.

А потом река свернула, и я поняла, куда направит нашу лодку Рахон. Там был причал – деревянный настил на сваях и лестница, которая вела вниз к длинному узкому пирсу. К низким перилам были привязаны лодки: большие и маленькие, весельные и с парусом. Туда же пятый подручный направил и наше суденышко. И пока мы подходили, я с интересом рассматривала пристань.

– У тагайни такого нет, – подмигнул мне илгизит.

Я пожала плечами и ответила:

– Это всего лишь обусловлено условиями жизни. Путь по суше короче, чем по воде. В лесах нет разбойников, никто не угрожает ни путникам, ни торговцам. Саулы покрывают большие расстояния за короткое время, другие ездовые животные медленнее, но и поездки редко бывают дальними. К тому же часть водного пути пролегает через земли племен, а раньше тагайни с ними не ладили, что создавало опасность передвижения водным путем. Однако, – я дождалась, когда Рахон подойдет к пирсу. Он выбрался на деревянный настил, привязал лодку и подал мне руку. Я отказываться от помощи не стала. И уже когда мы поднимались по лестнице, продолжила: – Однако это вовсе не означает, что тагайни не имеют лодок. Ты сам знаешь, у нас есть и парусники, и челны, и весельные лодки.

Да, всё это у нас было и пока использовалось по большей степени для рыбалки, но дружба с племенами открывала нам новые возможности. И возможности эти были несоизмеримо большими, чем утоление насущных нужд. Придет время, и Айдыгер обзаведется своей речной флотилией. Мы разовьем торговлю за пределами дайната и не только. Наши исследователи пройдут много дальше. У нас целый непознанный мир, который ждет своих картографов, ученых и мореплавателей, а море должно быть, непременно должно. И когда-нибудь айдыгерцы выйдут к нему. Но даже если море слишком далеко от нас, то речное сообщение остается нам доступным, и оно откроет секреты Белого мира, еще неизвестные нам. Пусть не в наше с Танияром правление, но потомки продолжат наше дело.

Впрочем, об этом я не стала говорить моему похитителю и собеседнику. Ему знать о наших намерениях было незачем.

– Мы уже давно используем реку, – несколько сухо произнес Рахон.

– Разумеется, – кивнула я. – Вам она облегчает путь там, где по земле идти опасно, тяжело и долго. Люди всегда и везде подстраиваются под условия существования.

Он что-то буркнул себе под нос, явно в очередной раз недовольный моим равнодушием. Меня переживания илгизита не тронули, гораздо больше я хотела увидеть внутреннее устройство харата Дэрбинэ, где обитал неведомый мне йарг Бальхаш. Кстати…

– Тебя чем-то можно удивить? – спросил пятый подручный, едва я открыла рот, чтобы задать свой вопрос.

Усмехнувшись, я кивнула:

– Покайся, Рахон, признай свои заблуждения и вернись к истокам истинной веры. Вот тогда я буду искренне изумлена, а может, даже испытаю восторг и восхищение.

– Моя вера истинна, – заносчиво ответил илгизит. – Ты не убедишь меня, что я ошибаюсь. Но я попробую показать, насколько щедрей и милостивей наш Покровитель.

– Ты знаешь, что я думаю о его щедрости, – отмахнулась я.

Харат был обнесен каменной стеной, и стояла она шагах в ста от реки. Были ли на стене воины, я пока не видела, только свет факелов окрашивал ее край оранжевыми бликами. Но, к моему удивлению, ворота были открыты, несмотря на поздний вечер.

– Они не закрывают ворота?

– Нет, не закрывают, – ответил Рахон. – Только когда грозит опасность. Йарганы надежно охраняют Дэрбинэ.

– Йарганы… воины йарга?

– Верно, Ашити… – улыбнулся илгизит. – Идем.

– Рахон, – позвала я его, и пятый подручный снова остановился. – Как называется ваше государство? Я знаю, что равнину вы называете Дэрбинэ, как и харат. Но что это? У тагайни – таган, теперь появился дайнат. А у вас?

– Йарганат, – ответил Рахон.

– И велика ли рать йарганов?

– Велика, дайнани, – прохладно произнес илгизит. – Больше вашего воинства ягиров. Особенно после недавней войны. Даже с теми, кто встал с Танияром, вас всё равно меньше.

– А махир с подручными тоже воины?

– Махир не воин, он великий мудрец.

Я кивнула, больше не настаивая на ответах. Главное я услышала – подручные могут участвовать в боевых действиях, а это уже нехорошо. Если язгуйчи мы теперь наберем немало, то против чародеев нам выставить некого. И вот это сильно огорчило и заставило задуматься. Надо будет больше узнать о возможностях подручных.

А пока я размышляла над услышанным, мы вошли в ворота. И вот тут я увидела этих таинственных йарганов. На них были надеты доспехи, очень похожие на халын ягиров, только шлемы имели остроконечную форму. На поясе висел клинок, но ленген это или что-то иное, я сказать не смогла бы. Для этого нужно был подойти и вытащить оружие из ножен, но мне вряд ли позволили бы это сделать. Еще в их руках были копья, которые скрестились, преградив нам дорогу, едва мы переступили границу ворот.

– Рахон из Дааса, – коротко произнес пятый подручный.

Копья с нашего пути убрали, и мы прошли дальше. И больше пока впечатлений не было. Дома в харате стояли деревянные, каменных я пока не увидела, и стилем очень напоминали хорошо знакомые мне жилища тагайни. Впрочем, в этом-то ничего удивительного не было. Илгизиты принесли свои знания из прошлого, когда еще их предки илгизитами не были. И пока мы шли, я могла бы подумать, что мы всё еще бродим по таганам, если бы вдруг подвела память и я позабыла, что меня похитили и привезли в горы. В йарганат Дэрбинэ.

– А как называется жена йарга? – полюбопытствовала я. – Йаргани?

– Жена йарга, – ответил Рахон. – Женщины живут в дартане… Это часть дома, где живет жена йарга и другие его женщины. Жена управляет дартаном, и никто не смеет перечить ей. Она выбирает, кто из женщин будет ублажать йарга. Если он не желает наложницу, то призывает жену.

– Вот как, – хмыкнула я. – А как обстоят дела с наследованием?

– Только дети от жены.

– А если она не родила сына?

– Если йарг будет милостив, он прогонит эту жену и выберет другую. Может взять наложницу, а может жениться совсем на другой женщине.

– А если не будет милостив? – я остановилась и развернулась к илгизиту.

– Казнит, – пожав плечами, ответил тот.

– Какое варварство, – я удрученно покачала головой и продолжила путь. – Бедные женщины.

– Женщина йарга не может достаться другому, – строго пояснил мне Рахон, и я усмехнулась.

– Разумеется. Ему целый дартан, ей удавку. Восхитительный обычай! Кстати, – тут же заинтересовалась я. – А дозволены ли у вас отношения между мужчиной и женщиной до свадьбы?

– Нет, – коротко ответил пятый подручный. – И костров у нас не жгут, где бы молодые спаривались без разбора.

– Зато у йарга дартан, – усмехнулась я. – Полагаю, и у других мужчин имеются свои дартаны?

– Только у тех, кто благословлен Покровителем. Но они меньше, чем у йарга.

– Ну, разумеется, – покивала я. – А что с наказанием за неверность?

– Секут до смерти. Мужчину тоже секут, если он бросил семью, но до полусмерти, потому что он должен заботиться о жене и детях.

– Как мило! – воскликнула я. – А если надругательство? Если он взял женщину силой? Как тогда? Пальцем ему погрозят или снова ее до смерти?

– Тихо, – прервал меня Рахон. – Потом поговорим, мы уже пришли.

Всё еще полная негодования, я посмотрела в ту сторону, куда указал илгизит. Мы вновь стояли перед каменной стеной, и за этой стеной черной громадой возвышался дом, тоже каменный. Рассмотреть его толком я сейчас не могла, но была уверена, что это дворец йарга, потому что перед закрытыми воротами и на стене стояли воины. И это был пока единственный каменный дом на весь харат, который городом можно было назвать с великой натяжкой. Впрочем, я могла изначально неверно истолковать это слово – харат, и под ним подразумевалось просто большое поселение.

– Помни, что ты обещала, – шепнул Рахон. – Ни слова об Урунжане и его милости. Моя власть здесь невелика.

– Ни слова, – подняв руку, шепнула я. – Клянусь моей верой в Создателя.

– Аш-шити, – зашипел пятый подручный.

– Я же шепотом, – ответила я укоризненно. После подняла руку и сделала жест, будто закрываю рот на ключ.

Илгизит с минуту сверлил меня пристальным взглядом, а после повел к воротам. Я шла рядом и размышляла. Зачем Рахон притащил меня сюда? Ни за что не поверю, что не было иного места поближе, где мы могли бы остановиться на постой. Но мы прошли еще половину равнины, промчались по порогам и оказались еще дальше от цели нашего путешествия, точнее, моего похищения. Зачем было вести меня во «дворец» йарга, где влияние пятого подручного невелико, рискуя не исполнить волю махира?

– Рахон из Дааса принес весть от великого махира, – надменно произнес Рахон, глядя мимо стражей, стоявших у ворот.

Я перевела на него изумленный взгляд. Весть от махира? Да откуда бы ей взяться, если мы идем из Айдыгера? Или же есть какой-то способ передачи сообщений между Алтаахом и его подручными? Но тогда вот он и ответ на мои предыдущие вопросы. Мы всего лишь… Стоп! Я потерла переносицу. Не вяжется.

Изначально мы шли к сестре Рахона, и он вряд ли собирался оставлять меня там, чтобы отправиться к йаргу. Если бы махир собирался что-то передать правителю, то для этого у него полный Даас посыльных. Это проще и логичнее, чем направлять в столицу моего илгизита, который идет издалека. И тогда он… солгал?

– Кто с тобой? – спросил один из стражей.

– Гостья великого махира, – ответил пятый подручный.

– На ней платье тагайни…

О, как же величественен был сейчас Рахон! Этот поворот головы, этот взгляд свысока, эта поза, слегка вальяжная, но полная собственного достоинства!

– Алтаах позабыл спросить у тебя, кого приглашать к себе в гости? – ледяным тоном спросил илгизит, и йарган упал на одно колено:

– Велик махир, и мудрость его безгранична.

– Покровитель не оставит тебя своей милостью, – произнес Рахон, простерев руку над головой стража. – Идем, дайнани.

И вновь я смотрела на него в изумлении – пятый подручный обратился ко мне сообразно титулу. Ну, раз дайнани… И я вздернула подбородок, расправила плечи и зашагала рядом, в один миг превращаясь в истинную супругу властителя. Только вот мне всё равно было любопытно, что творится в голове моего похитителя. Если никакого послания на самом деле нет, то что он скажет Бальхашу, когда тому доложат о причине появления Рахона? А так как никто не мог мне ответить на мои вопросы, кроме самого илгизита, приходилось ждать развития событий.

А пока мы подходили к дому йарга. Масляные светильники, расставленные по дороге от ворот до входной двери и вдоль каменных стен, не позволяли увидеть то, о чем говорил мне Рахон. Однако и этого света хватило для того, чтобы я приостановилась и заскользила взглядом по фасаду, потому что ракушки все-таки мерцали. Таинственно и притягательно. Но вот пятый подручный чуть подтолкнул меня, и я пошла дальше.

В молчании мы вошли в высокие деревянные двери, обитые металлическими полосами. Пока новых впечатлений не было. Мрачноватые стены без украшений, по крайней мере я их не разглядела в сумраке, царившем на первом этаже. И лестница, по которой мы поднялись наверх, не имела никаких изысков. Я даже успела подумать, что фантазии архитектора и обитателей дома хватило лишь на ракушки.

А потом Рахон уверенно толкнул дверь еще неизвестного мне помещения, и вот тут рот мой открылся. Не в прямом смысле, разумеется, внешне я осталась невозмутима, но изумление оказалось велико. Мы вошли в небольшую комнату, которую я могла бы назвать гостиной. Стены ее оказались задрапированы! И не просто обтянуты тканью, но ткань эта была искусно выткана изображением цветущего сада. Не то чтобы создавалось ощущение, что вы попали в сад, но по стенам тянулись тонкие черные ветви, покрытые пышными цветами розового цвета. Местами с них облетали лепестки, где-то сидели птицы, и всё это на фоне скал. Потрясающе!

– Вот ты и удивлена, – негромко произнес Рахон.

Я перевела взгляд на своего похитителя и снова заскользила им по стенам, продолжая рассматривать вытканное полотно. Сад тянулся по обеим сторонам, а по центру, на стене, стоявшей напротив двери, от него переходили лишь несколько цветущих веток. Зато там были скалы, а еще мужчина, сидевший на вершине, скрестив ноги. Он раскинул руки и глядел на вошедших спокойным взглядом черных глаз. Одежда его тоже была черной, долгополой, и она развевалась на ветру, как и черные волосы мужчины. По платью его шел затейливый орнамент, и в волосы были вплетены белые бусины вроде жемчужин.

– Кто это? – спросила я тихо, пользуясь тем, что мы всё еще были одни.

– Наш Покровитель, – с улыбкой ответил Рахон.

– Потрясающе, – признала я. – Очень хорошо.

– Вот ты уже и не кривишься при его упоминании, – заметил пятый подручный, и я отмахнулась:

– Я говорю о работе. Великолепно, просто великолепно. Тот, кто это вышивал, настоящий мастер. Я поражена изяществом.

– У тагайни такого нет, – тут же ввернул илгизит, и я скептически хмыкнула.

– Полагаю, что нечто подобное можно встретить в Курменае, – сказала я. – Этот таган наиболее развит. Не удивлюсь, если и мастер, который это сотворил, тоже из Курменая.

– У нас есть свои мастера, – буркнул Рахон.

Я спорить не стала. Почему нет? У нас тоже талантливые вышивальщицы. Если заказать им что-то подобное, сделают не хуже. А пока мы всё еще были в одиночестве, я продолжила осмотр, но теперь разглядывала обстановку. Ее почти не было. Ни кресел, ни стульев, ни лавок. Зато имелся широкий помост, покрытый шкурами. На нем стоял невысокий столик и лежало множество подушек. Имелись еще светильники, ну и, пожалуй, всё.