Читать книгу: «Несносные дочери леди Элизабет», страница 3

Глава 7

Дорога петляла между поросших вереском холмов, то ныряя в тенистые рощи, то выбегая на солнечные пригорки, откуда в ясную погоду можно было разглядеть далекую синеву залива. Прибрежный ветер доносил солоноватый запах моря, смешанный с ароматом диких трав, а в кронах деревьев то и дело мелькали яркие перья прылов, залетавших так далеко от побережья в поисках добычи.

С каждой минутой движение на тракте становилось все оживленнее – мимо то и дело проезжали груженые телеги, запряженные мохнатыми солтеррийскими тяжеловозами, славящимися своей выносливостью. Верховые на резвых скакунах обгоняли медлительные караваны купцов, чьи повозки были доверху нагружены тюками с товаром. Пешие путники с заплечными мешками жались к обочинам, уступая дорогу конным и груженым телегам. В воздухе стоял гомон множества голосов, говорящих на разных наречиях – певучем солтеррийском, резком северном и мелодичном южном.

– Похоже, все куда-то спешат, – задумчиво произнесла Амели, наблюдая за очередной повозкой, где между корзинами с яблоками виднелись характерные бочонки с морской солью – главным богатством прибрежных районов Сольтерры.

– До ярмарки в Мерхольме добраться хотят засветло, – пояснил возница проезжающей мимо телеги, на которой восседала дородная женщина в ярком платке, расшитом традиционным солтеррийским узором из волн и морских звезд.

– В Мерхольме? – переспросила я, заметив, как загорелись глаза дочерей при упоминании ярмарки. После трех месяцев заточения в замке, где каждый их шаг отслеживался соглядатаями Хейли, даже простая прогулка казалась им настоящим праздником. А Мерхольм был известен как один из крупнейших торговых городков северного побережья Сольтерры, куда дважды в месяц съезжались торговцы со всей страны.

– Ох, такая ярмарка! – всплеснула руками женщина, и её круглое лицо, покрытое веснушками от солнца и морского ветра, расплылось в улыбке. – Купцы со всей Сольтерры съезжаются, да и с севера корабли приходят. Чего там только нет – и ткани заморские из самого Дерлата, и пряности диковинные с Острова Мот, и травы целебные с горных склонов. А уж какие там рыбацкие сети плетут! Говорят, в них сама морская дева Нерайя узоры вплетает – рыба сама в такие сети идет. А еще местные мастера привозят свои поделки из лортовой кости, да ботарь с северных берегов…

При упоминании трав Амели тотчас подалась вперед, а её глаза загорелись исследовательским блеском, и я знала этот взгляд, он всегда появлялся у младшей дочери при возможности пополнить свою коллекцию редких растений. Лорен же с плохо скрываемой надеждой посмотрела на меня, наверняка думая о знаменитых солтеррийских клинках, чья сталь, закаленная в соленой воде под особым заговором, славилась по всем прибрежным королевствам.

– И правда, госпожа, – негромко произнесла Рут, придвинувшись ближе. – Может, стоит заглянуть? Провизию пополним, да и девочкам развеяться не помешает.

– А далеко ли до Мерхольма? – поинтересовалась я у словоохотливой попутчицы. Старая служанка была права – мы могли бы не только порадовать себя, но и запастись всем необходимым для путешествия.

– Да что вы, всего-то час пути! – охотно отозвалась женщина, поправляя выбившуюся из-под платка седую прядь. – Мы с Томсом как раз туда направляемся. Можем показать дорогу – там на развилке у старого маяка легко ошибиться. Многие приезжие по привычке сворачивают на южный тракт, а нужно держаться морского берега.

– Будем рады попутчикам, – проговорил тот, кого назвали Томсом, приветливо нам улыбнувшись. – В здешних местах одиноким путникам лучше держаться вместе. Особенно сейчас, когда в горах видели след морского ящера.

– Благодарю за предложение, – кивнула я, принимая решение. – Думаю, нам действительно стоит заглянуть на ярмарку. Кто знает, когда еще представится такая возможность.

Дочери тотчас просияли, а Говард, понимающе хмыкнув, придержал коня. И даже вечно хмурая в последнее время Рут одобрительно улыбнулась – она лучше других знала, как тяжело девочкам далось вынужденное заточение в родных стенах, где каждый их вздох отслеживался соглядатаями Хейли. Так что возможно, этот небольшой праздник поможет им хоть ненадолго забыть о пережитых невзгодах…

Томсон и его супруга Мирта оказались приятными попутчиками. За разговорами о местных обычаях и легендах время пролетело незаметно. Мирта, оказавшаяся знахаркой, увлеченно обсуждала с Амели целебные свойства прибрежных трав, а Томсон, бывший корабельный плотник, развлекал нас историями о морских приключениях. И вскоре до нас донеслись звуки волынок и барабанов, играющих традиционную солтеррийскую «Песнь прилива», а следом – многоязычный гомон торговой площади. А через несколько минут дорога нас вывела на широкую поляну у самого берега, где раскинулась ярмарка во всем своем великолепии. Пестрые шатры и палатки выстроились ровными рядами, напоминая причудливый городок.

Пристроив нашу телегу у новенькой коновязи и заплатив парнишке пару медяков за догляд, мы поспешили в самую гущу, где пряный аромат свежей выпечки, смешивался запахом водорослей и терпким духом вываренной в рыбьем жире кожи. А сладковатый запах медовых лепешек с морской солью переплетался с дымком очагов, на которых готовился традиционный прибрежный суп из трех видов рыбы. Тут и там виднелись лотки с копченой стерлядкой, связки сушеных водорослей и бочки с маринованными морскими гребешками.

– Ох, мам, посмотри какие ножи! – восхищенно выдохнула Лорен, останавливаясь у прилавка оружейника. Её глаза тотчас заблестели при виде искусно выкованных клинков, разложенных на темном бархате. – Говард, как думаешь, это настоящая солтеррийская сталь? Та самая, что закаляется в полнолуние в соленой воде?

– Похоже на то, – отозвался капитан, с видом знатока разглядывая лезвия. – Узнаёшь этот узор на клинке? Такой можно получить только при особой закалке в морской воде, собранной во время отлива. А эти метки вдоль лезвия – руны удачи, которые наносят под пение старинных баллад. Говорят, клинок с такими рунами никогда не подведет хозяина в бою.

– Присмотри за ней, – тихо попросила капитана, оставляя увлёкшуюся Лорен у прилавка, я направилась к рядам, где торговали специями. От прилавков с пряностями исходил такой дурманящий аромат заморских специй, что кружилась голова – здесь были и острый перец с Островов, и пахучая корица из далеких южных портов, и редкие травы с прибрежных скал.

– Взгляните, госпожа, какой шафран! Прямиком с Архипелага Тысячи Островов! – зазывала дородная торговка. – А эта корица особенная – собрана под красной луной в садах Моултана. А вот взгляните на этот имбирь – его выращивают монахи в горных монастырях. Говорят, если добавить щепотку в чай, можно увидеть будущее в чайных листьях…

– Угу, – кивнула, с интересом разглядывая прилавок, где в медных чашах, отполированных до блеска, высились горки разноцветных пряностей: золотистый шафран, коричная кора, свернутая в тугие трубочки, россыпь черного перца, похожего на крошечные жемчужины. Каждый мешочек был искусно перевязан шелковым шнуром с узелками-оберегами, а на каждой бирке красовалась печать торговой гильдии – три волны и звезда.

После трех месяцев унылой пищи в замке, где Бертолле намеренно издевался над нами, подавая прогорклую похлебку и заплесневелый хлеб, возможность купить настоящие пряности казалась невероятной роскошью. И вдохнув пряный аромат, мне на миг показалось, что я снова на кухне родного замка, где наша кухарка колдует над праздничным обедом, добавляя щепотку то одной, то другой приправы в булькающие котлы…

– Это же не простой вереск, а слезы террианы! – вдруг донесся до меня восторженный голос дочери и тряхнув головой, прогоняя наваждение, я нашла взглядом Амели. Ее щеки пылали от возбуждения, а её глаза сияли, как у кошки, увидевшей редкую добычу. В руках она бережно держала пучок необычных цветов с лепестками цвета морской глубины, которые, казалось, сверкали собственным мягким светом. – Он растет только на прибрежных скалах, где в полнолуние поют террины, и цветет всего три ночи в году, когда море светится серебром! Из него получаются самые сильные целебные отвары. Я дам вам серебряный с профилем старого короля – такие монеты высоко ценятся…

– Два серебряных, и ни монетой меньше, – упрямо качал головой травник, поглаживая седую бороду. – Я три дня карабкался по склонам, чтобы собрать эти цветы…

– Что?! Да за два серебряных, я найму дюжину парней, что принесут мне не меньше мешка слез террианы, – возмутилась Амели. Я же невольно улыбнулась, наблюдая за дочерью – когда дело касалось редких трав, она становилась такой же упрямой, как её старшая сестра. Лорен тем временем уже примеряла изящный кинжал, одобрительно кивая словам Говарда о балансе клинка. Рут и Тина тоже не теряли времени даром – они уже нагрузились корзинами с овощами и фруктами, а теперь придирчиво выбирали окорок у румяного мясника.

– Дерт, ты только взгляните на эту парчу! – раздался прямо над головой визгливый голос длинной как жердь особы, что указывала такому же высокому и тощему мужчине на роскошный отрез ткани, чей глубокий синий цвет напоминал море в час заката. По краю ткани серебряной нитью были вытканы морские коньки и диковинные рыбы, а в центре переплетались волны и звезды, образуя затейливый узор, который, казалось, двигался при каждом движении ткани. – Такой красоты я отродясь не видывала. Говорят, такие узоры могут ткать только в Моултане, где мастерицы учатся своему искусству у монахинь.

– Прямиком из-за Лазурного моря, благородная госпожа! – тотчас произнес купец, статный мужчина в богатом камзоле, с массивной серебряной цепью гильдии торговцев, заметив их интерес. – Соткана в священном месяце Морской Девы, когда прилив приносит к берегам жемчужную пену. Только взгляните, как искусно вытканы узоры – каждая нить заговорена на удачу! А как чудесно переливается на солнце… Видите этот отблеск? Так сияет только настоящая морийская парча, в основу которой вплетены нити из сольфийских волос.

– И сколько просите за локоть? – поинтересовалась я, украдкой ощупывая кошель. Ткань была и правда чудесной, и мне хотелось порадовать дочерей новыми нарядами.

– Для вас, госпожа, особая цена – всего три золотых за локоть, – ответил купец, почтительно коснувшись серебряного амулета на груди, что означало клятву честного торговца. – Это же настоящая морийская парча, такую даже при дворе его величества нечасто встретишь. А уж какие свойства она имеет! Говорят, платье из такой ткани приносит своей хозяйке благословение морских богов…

– Два золотых, – твердо произнесла я, заметив краем глаза, как к нам через толпу пробираются Лорен и Говард.

– Но госпожа… – начал было торговец.

– Один и этого более чем достаточно, – отрезала, понимая, что за такую цену торговец отличную ткань не продаст, я, гордо вскинув голову, устремилась к условленному месту…

– Славная получилась прогулка, – тихо произнесла Рут, когда мы выбрались за пределы шумной ярмарки. – Давненько я не видела девочек такими счастливыми.

Я кивнула, бросив украдкой взгляд на дочерей – лица обеих светились радостью. Амели бережно прижимала к груди сумку с целебными травами, а Лорен то и дело поглаживала рукоять нового кинжала. Действительно, этот короткий миг беззаботности стоил потраченных денег. Пусть впереди нас ждала неизвестность, но сейчас, глядя на сияющие лица дочерей, я понимала – мы справимся. Ведь главное наше сокровище – не золото и драгоценности, а то, что мы вместе.

Глава 8

Неделя пути прошла на удивление спокойно. Мы дважды останавливались в придорожных тавернах, где нас принимали за обычных путешественников – семью небогатого торговца. В остальное время делали привалы в укромных местах, подальше от оживленного тракта. Лишь однажды нашу уединенную стоянку разделила семья с двумя мальчишками-погодками. Неугомонные сорванцы сразу покорили сердце Лорен своим искренним восхищением её боевыми навыками. К концу вечера она уже обучала их основам фехтования деревянными палками, терпеливо показывая правильные стойки и простейшие приемы.

И вот утро восьмого дня застало нас у подножия прибрежных холмов. Согласно карте и рассказам местных жителей, за следующим перевалом должен был открыться вид на Солхейвен – портовый городок, где располагалось поместье баронессы Марши, моей бабки по отцовской линии.

Я никогда не встречалась с баронессой лично, хотя возможность представилась, когда мне было десять. Тогда отец, движимый надеждой на примирение, привез меня в её поместье. До сих пор помню величественный особняк из серого камня, увитый диким виноградом, и просторный холл с галереей фамильных портретов. Я стояла там, завороженно разглядывая строгие лица предков, пока отец пытался убедить несговорчивого дворецкого устроить нам аудиенцию. Но гордая баронесса, не простившая сыну ни брака с моей матерью, ни отъезда из Сольтерры, сослалась на внезапную мигрень и отказалась нас принять.

И на протяжении всех этих лет баронесса Марша оставалась для меня загадочной фигурой, известной лишь по рассказам моего отца. Её суровый нрав и высокомерие вошли в легенды среди местной знати. Она так и не смирилась с выбором младшего сына, предпочевшего любовь титулованной невесте из соседнего графства. В её глазах брак с иноземкой, пусть и благородных кровей, оставался непростительным поступком. Тем удивительнее оказалось её последнее решение – завещать поместье и прилегающие земли мне, внучке, которую она так ни разу и не пожелала увидеть при жизни…

– Любопытное место, – прервала мои воспоминания Лорен, когда перед нами открылся вид на Солхейвен. Черепичные крыши домов спускались небольшими террасами к бухте, где покачивались на волнах рыбацкие лодки и торговые суда. Над портом кружили чайки, а на узких улочках, насколько можно было разглядеть с холма, царило оживление, характерное для прибрежных городков. – Как думаешь, мама, почему она все-таки завещала поместье тебе?

– Возможно, – задумчиво произнесла я, разглядывая возвышающуюся над городом старинную башню маяка, – в конце жизни она все же пожалела о своем упрямстве. Или это своеобразное извинение перед отцом… в любом случае первым делом нам необходимо заверить документы у бургомистра. Без этого завещание не будет иметь законной силы.

– А если он откажет? Ведь мы не подданные Сольтерры. По местным законам он вправе передать наследство баронессы любому горожанину.

– В таком случае придется искать пристанище в другом месте, – произнесла, ободряюще улыбнувшись дочерям. – Но прежде нам стоит хоть издали взглянуть на поместье, возможно, идти к бургомистру нам и не придется…

Дом баронессы стоял в отдалении от городка, возвышаясь на небольшом утесе, откуда открывался великолепный вид на гавань. Чтобы попасть к нему, требовалось обогнуть поросший вереском холм по старой, давно неезженой дороге. Отец часто вспоминал, как в годы его детства здешние поля золотились подсолнухами – дед был убежден, что солтеррийская земля идеальна для их выращивания. В те времена огромные амбары гудели от работы прессов, выжимающих душистое масло, которое затем развозили по всему побережью. Но после смерти деда некогда плодородные земли пришли в запустение, а в мой первый приезд я видела лишь, как на полях колыхалось море сорных трав, среди которых изредка все еще можно было заметить одинокие головки одичавших подсолнухов, упрямо тянущихся к солнцу…

– Как странно… – задумчиво протянула Амели, разглядывая сорванный цветок с характерными лиловыми лепестками и темной сердцевиной. – Разве выращивание кубрана не под строжайшим запретом в Сольтерре?

– Да, кажется, запрещено, – нахмурилась я, окидывая взглядом аккуратные ряды цветущих растений, простирающиеся до самого леса. Их серебристые стебли слегка покачивались на ветру, а воздух был напоен сладковатым дурманящим ароматом. – Когда мы были здесь с отцом, эти земли стояли заброшенными.

– Мама, можно я сорву несколько веточек? – с надеждой спросила Амели, бережно касаясь серебристых стеблей. – В старых травниках говорится, что даже капля настоя из свежего кубрана способна излечить самую тяжелую желудочную хворь.

– Сорви, – рассеянно кивнула я, натянув поводья, останавливая телегу возле двух молодых работников, расположившихся в тени старой яблони. Их корзины были доверху наполнены свежесрезанными стеблями, источавшими характерный пряный аромат. – Скажите, любезные, кому принадлежат эти поля?

– То мы не знаем, лейна, за сбором лейр Блез надзирает, – простодушно ответил веснушчатый парнишка с копной огненно-рыжих волос, но тут же охнул от тычка своего товарища. – Ой, то есть… запамятовал я. Бобби хозяин и полей, и растений, точно вам говорю.

– Благодарю за ответ, – произнесла я, отметив про себя эту странную оговорку и торопливое исправление. И, тронув поводья, я направила лошадь дальше по узкой дороге, решив все же взглянуть на поместье, пусть даже издали.

Час пути между благоухающими полями кубрана привел нас к цели. Старинный особняк, сложенный из серого камня, до сих пор впечатлял своей монументальностью. Стены, увитые одичавшим виноградом, казались единым целым со скалистым утесом. Массивные ворота из морёного дуба, украшенные бронзовыми накладками с морскими коньками – родовым гербом баронессы, наверняка и сейчас внушали уважение каждому, кто приближался к этому зданию.

Но величие особняка явно поблекло – ставни на верхних этажах покосились, черепица местами осыпалась, а некогда ухоженные дорожки заросли пыреем. Лишь небольшой огород за садом, где еще угадывались очертания клумб и аллей, говорил о том, что дом не полностью заброшен. Среди грядок виднелись аккуратные ряды капусты и моркови, а вдоль низкой изгороди тянулись кусты смородины с уже наливающимися ягодами.

– Здесь красиво… было, – задумчиво промолвила Лорен, соскальзывая с седла. – И вид потрясающий. Представляю, как величественно выглядел дом в дни своей славы.

– Да, вид действительно чудесный, – согласилась я, невольно залюбовавшись бескрайней морской гладью, где белыми точками двигались рыбацкие лодки. А внизу волны с мерным рокотом разбивались о каменистый берег, оставляя на камнях кружевную пену.

– Смотрите! – вдруг воскликнула Амели, указывая на старую беседку, почти скрытую разросшимся шиповником. – Кажется, там кто-то есть.

Действительно, в тени полуразрушенного сооружения промелькнул силуэт, но когда мы пригляделись внимательнее, там уже никого не было.

– Что ж, – произнесла я, поправляя сбившийся платок, – нам пора возвращаться в город. Нужно побеседовать с бургомистром о завещании, но прежде выясним, кто такой этот загадочный лейр Блез и почему на землях баронессы выращивают запрещенный кубран.

Обратный путь показался короче. Полуденное солнце заливало окрестности ярким светом, а морской бриз приносил соленую свежесть и крики чаек. Спускаясь по извилистой дороге, мы то и дело оглядывались на величественный силуэт особняка, который, казалось, провожал нас задумчивым взором пустых окон…

Городок встретил нас привычной дневной суетой. Из распахнутых дверей таверн доносились аппетитные запахи тушеного мяса и свежего хлеба, по мощеным улицам спешили по своим делам горожане. В порту царило оживление: загорелые грузчики перетаскивали тюки с товаром, скрипели канаты, пока трехмачтовик медленно швартовался у причала, а над всем этим кружили крикливые чайки, выпрашивая у рыбаков свою долю улова.

Рыночная площадь тоже встретила нас пестрым многоголосьем. Длинные ряды прилавков под навесами тянулись, насколько хватало глаз. Торговцы нахваливали товар на разные лады, покупатели увлеченно торговались, а между рядами сновали юркие разносчики с корзинами, источающими аромат свежей выпечки. В воздухе смешивались запахи копченой рыбы, заморских пряностей и пучков целебных трав, развешанных под навесами. А в рыбных рядах, уложенная на влажные водоросли, поблескивала чешуей утренняя добыча – серебристые макрели, радужные форели и пятнистые камбалы.

– Простите, как пройти к ратуше? – окликнула я пожилого торговца с куцей седой бородой, который неторопливо раскладывал связки темно-зеленых морских водорослей.

– А вон туда, – махнул рукой старик в сторону просторной площади за торговыми рядами. – Увидите высокое здание с часовой башней, на ней еще флюгер в виде корабля. Только телегу здесь придется оставить – на площадь с повозками не пускают.

– Спасибо, а вы не знаете, кто такой лейр Блез?

– Как не знать, – хмыкнул старик, расправляя спутавшиеся водоросли. – Помощник бургомистра. Но если вам надо решить вопрос с местом на рынке, то уж лучше к самому бургомистру идите. Сегодня как раз приемный день, к полудню обычно народу немного.

– Благодарю, – задумчиво протянула я, возвращаясь к дочерям, которые с интересом разглядывали лоток со сладостями, где горкой лежали медовые пряники, посыпанные орехами, и румяные булочки с корицей.

И, коротко обсудив план действий, мы оставили телегу у ворот рынка под сенью старого платана, чьи раскидистые ветви давали приятную тень. Рут и Тина вызвались остаться присмотреть за нашим скарбом, а мы с дочерьми в сопровождении неизменно собранного Говарда направились к ратуше пешком.

Пока мы шли к ратуше, в голове теснились тревожные мысли. Раз лейр Блез служит помощником бургомистра, значит городской глава наверняка осведомлен о незаконных посадках кубрана. А раз так, то едва ли он согласится заверить наши документы на наследство. Слишком велик риск, что новые владельцы поместья начнут задавать неудобные вопросы о происходящем на землях баронессы.

Я украдкой взглянула на дочерей, увлеченно беседующих о чем-то своем. На их лицах все еще сияли улыбки после утренней прогулки, а глаза светились предвкушением… И Рут с Тиной, что не побоялись последовать за нами в изгнание, и верный Говард, молчаливой тенью следующий за нами… Все они доверили мне свои судьбы. Я не имела права отступить не попытавшись. Даже если шансы получить наследство были призрачными, я должна была использовать любую возможность обеспечить безопасное будущее для тех, кто пошел за мной.

К тому же если бургомистр откажет, у нас останутся драгоценности, что Лорен вынесла из замка. Их должно хватить, чтобы начать новую жизнь где-нибудь в другом месте, но сначала нужно было узнать наверняка – действительно ли поместье потеряно для нас, или еще есть надежда обрести здесь новый дом.

С этими мыслями я решительно направилась к высоким дверям ратуши, где уже начинала собираться небольшая очередь из горожан, желающих попасть на прием к бургомистру.