Возрождение Марии Ивановны

Написано с огромным уважением к Льву Николаевичу Толстому и его творчеству. В частности, к рассказу «Смерть Ивана Ильича», который и вдохновил меня на написание данного произведения.

– Где я? Что это за место? Я не хочу здесь быть!

Болезнь всё-таки вытолкнула душу Марии Ивановны из тела. Выкинутая из удобной и привычной обстановки, боевая душа этой женщины начала возмущаться и сражаться. Сражаться было тяжело – точнее не с кем. Какая-то невидимая сила тянула её по тёмному зданию (во всяком случае ей это место показалось каким-то огромным зданием). Люди, которых выкидывают за шиворот из баров или выставляют из собственных домов за долги, знают кто их тянет и даже могут расцарапать этим исполнителям чужих воли и приказов морды. А она не знала… Кто её тянет и куда. Но она точно этого не хотела. Она хотела назад – в привычное и тёплое тело, к уютной и устроенной жизни.

Мария Ивановна – точнее её душа, – стала громко кричать:

– Да что же это такое? Думаете управы на вас не найду? Да вы день проклянёте, когда родились! Я до самого верха дойду! Благородную женщину тащите, как какую-то шваль! Хамы!

В таком духе она продолжала ругаться, не останавливаясь ни на секунду. Ей нравилось, что она не устаёт – её больное тело не позволило бы ей столько кричать и волноваться.

Попутно она упиралась, сопротивлялась всей своей сущностью этой наглой невидимой силе, так бесцеремонно тянущей её неизвестно куда.

Энергия её души и огромная тяга к жизни, в конце концов, застопорили работу этого мрачного конвейера. Он практически встал на месте. Но проклятия и ругань не прекращались ни на секунду.

– Что же это такое? – воскликнул наконец управляющий этим конвейером по переправке душ в потусторонний мир, повторив восклицание Марии Ивановны.

Двое его подчинённых – один худой и длинный, другой толстый и короткий, – стоявшие рядом, пожали плечами.

– У нас цари, разные богатые и известные люди, которые просто обожали эту жизнь и страшно не хотели с ней расставаться, так не упирались и не орали, – продолжал управляющий. – Они, конечно, возмущались, ругались – но чтобы остановить конвейер!

Главный почесал затылок.

– Кто эта женщина? Кем она была? – спросил он, после названного выше действия, у подчинённых.

– Обычная среднестатистическая особь, – начал худой подчинённый. – Не из верхушки общества, но и не из низов.

– Спасибо! – нахмурил брови начальник. – Очень помог мне.

– Пожалуйста! – сказал не уловивший или сделавший вид, что не уловил сарказма, подчинённый.

– Балбес! Ты вообще не помог! – крикнул шеф. – Что ещё о ней известно? Почему она так хочет обратно? В свою жизнь?

– Она только что умерла от остановки сердца, – вставил толстый работник.

– Внезапно? Без болезни?

– Нет. Она долго болела. Но не соблюдала никакого постельного режима. Последнюю неделю только уже настолько ослабла, что вынуждена была лежать.

– И что, болезнь не подготовила её к смерти? Не смирила с мыслью?

– Абсолютно нет, – ответил опять толстый. – Даже в день своей смерти она переговорила с пятью людьми вживую и с пятнадцатью по телефону. Веселилась и смеялась. Она и умерла, общаясь по телефону, чем сильно напугала свою собеседницу. Скорая помощь, вызванная последней, уже приехала и констатировала её смерть.

Шеф улыбнулся:

– Вот это живчик! Что ещё известно о ней?

– Сплетницей она была и сводницей, – выкрикнул худой. – Про всех в своём районе знала, все новости стекались к ней. Кто сколько зарабатывает, кто кому должен, какие у кого «скелеты» в шкафу. Просто талант в этом деле. Муж по струнке у неё ходил… Да что муж – весь подъезд, весь дом без её ведома «чихнуть» боялся. Сгусток энергии просто.

Повторно пришлось почесать голову шефу:

– Вот те на! А что же Смерть нам таких живчиков отправляет? Конвейер наш хочет испортить?

– Она пренебрежительно высказывалась о разных болезнях и самой Смерти, – сказал толстый. – Вот та и обиделась, решила проучить.

– Пусть по-другому проучивает, – выпалил босс. – А вы отошлите эту душу обратно, запишите её, и чтоб ближайшие пятьдесят лет я её здесь не видел!

*****

– Она же дышит! Дышит! Смотрите!

Алексей – сын Марии Ивановны, – вцепившийся мёртвой хваткой в мать и обильно поливающий её слезами, был вне себя от счастья.

Врач скорой помощи неохотно подошёл к кровати, чтобы показать молодому человеку, что желаемое часто выдаётся за действительное. Не получилось… В этот раз желаемое и было действительным.

– Но как это возможно? – спросил он у своего коллеги. – Когда я приехал, она уже была без пульса и холодная…

– Не знаю, не знаю. Не всё можно объяснить в этом мире.

А Мария Ивановна уже всё слышала. Слышала, но никак не могла отреагировать – тело ещё не слушалось её, оно восстанавливалось после пережитой смерти.

Мысли её были спутанные и какие-то необычные. То она ощущала себя здесь – в комнате, на кровати, – то видела себя на каком-то огромном красивом лугу с порхающими бабочками, потом переносилась на весёлый карнавал, потом… Картин было много. Её мысли и чувства летали между реальностью и грёзами.

*****

Два дня лежала она так, пытаясь собрать свои мысли и волю в кулак. Мозг уносил её в сказочные места, бросал её в весёлые, пышущие жизнью и энергией скопления людей. Он мешал ей думать о том, о чём она хотела думать, не позволял ей этого. Наверное, это было нужно ему для полного восстановления после пережитого стресса. Он не мог допустить, чтобы бурная мыслительная деятельность, переживания и страхи нарушили процесс заживления.

Слова, постоянно шушукающихся возле её постели близких, которые с лёгкостью улавливали её чуткие уши, мозг встраивал в сновидения, раздаривал эти реплики разным фантастическим персонажам. Единственное время, когда Мария Ивановна могла выстроить какие-то логические цепочки из высказываний находящихся рядом близких людей, были минуты реального ощущения себя в комнате, на кровати. Но как только она понимала, кто и о чём говорит у неё над ухом, мозг тут же уносил её в страну грёз.

Это ей совсем не нравилось, и она пыталась бороться. До того сильными и энергичными были её попытки взять бразды правления над собственными сознанием и мыслями в свои руки, что мозг сдался не через месяц, как он и планировал, как и получилось бы у всех других людей, а уже на третий день. На третий день Мария Ивановна уже сама решала, стоит ли ей погрузиться в прекрасные грёзы или лучше остаться здесь в комнате и слушать всё, что происходит. Её воля диктовала. Когда в комнате никого не было, она погружалась в мягкую перину сказочных снов. Когда кто-то заходил в комнату и начинал шептаться, и она видела, что персонажи сновидений стали вести себя по-другому, говорить какие-то странные фразы – взятые мозгом из реального мира, – она тут же возвращалась из волшебных приключений, чтобы послушать.

Полный контроль над сознанием к концу третьего дня она вернула. Но физическое тело всё так же отказывалось слушаться. Она не могла шевелить конечностями, губами, языком. Открыть глаза представлялось каким-то неудобным, неестественным действием, для которого у неё не было нужных рычагов и механизмов.

«Но я жива! – думала она. – Я живее всех этих врачей, которые подходят ко мне и умничают. ««Не знаем, сколько ей ещё быть в таком состоянии», «В любом случае она будет очень слабой, даже после того, как придёт в себя» – передразнила она их мысленно»». Да вы за всю свою жизнь столько энергии не ощущаете, сколько ощущаю я, даже сейчас, даже «в таком состоянии»».

*****

Мария Ивановна поняла, что родные не согласились отдать её врачам. Необходимое оборудование было доставлено к ней в комнату и подключено. Все знали, что она терпеть не могла больницы, и никто не хотел брать на себя ответственность за отправку её туда.

Когда врачи стали убеждать её семью в необходимости перевозки, муж Игорь, сыновья Алексей и Александр, дочери Надежда и Анастасия стали совещаться. В ходе этого совещания выяснилось, что грозного вопроса Марии Ивановны после пробуждения: «Кто упрятал меня в больничку?» они все боятся примерно одинаково сильно. Можно было рассеять гнев на пятерых… Но даже одной пятой этого урагана никто из них не хотел ощущать.

В общем, семья заслужила одобрительную улыбку Марии Ивановны. Мысленную – физически улыбаться она ещё не могла.

*****

На пятый день Игорю позвонили на сотовый, когда он был в комнате жены. Чуткие уши Марии Ивановны расслышали, как приятный женский голос произнёс в трубке:

– Привет, милый! Я соскучилась…

– Привет, зачем ты звонишь? – зашептал муж, вскочив со стула. – Я же сказал, что только я могу звонить. Да, в коме. Да кто его знает…