В каждом городе мира есть свой символ, вид на который делает жильё в разы дороже. В Москве – это Кремль, в Ереване – гора Арарат, ну а в Париже конечно башня Эйфеля.

Джулия и Элен буквально ахнули.

– Какая шикарная панорама.

– До башни рукой подать. Даже и ходить никуда не надо.

Жасмин упивалась восторгами сестры и племянницы.

– Вы любуйтесь, а я сейчас приду.

Сказав так, она исчезла в своей спальне, но скоро вернулась.

– Вот надень это.

Жасмин протянула Элен бриллиантовый кулон на золотой цепочке.

– Что это? – изумилась девушка.

– Это подарок тебе на 18 летие.

– Так оно ещё не наступило. Моё день рождения завтра.

– Не беда, завтра и оденешь, но уже вместе с этими серёжками.

Жасмин показала недостающие предметы к комплекту украшений.

Восторг панорамой башни сменился изумлением от неожиданного и дорогого подарка. Первой заговорила Джулия.

– Жасмин, дорогая – это чересчур шикарный подарок.

– Я её родная тётка имею полное право.

– Она слишком юна, чтобы носить подобные вещи. У неё даже уши не проколоты.

Жасмин усмехнулась и собственноручно повесила подарок на шею племянницы.

Великолепный кулон ярко засверкал на белоснежной девичьей груди. Чистейший бриллиант начал старательно преломлять белый свет на все цвета радуги, выставляя свою новую хозяйку в радужном ореоле.

– Кто–нибудь ещё сомневается в правильности моего подарка? А уши проколоть – вовсе не проблема. Справа от нашего дома, за углом находится ювелирный салон. Завтра с утречка пойдёшь туда и сделаешь дырочки.

Вечером все трое отдыхали в знаменитым ресторане «Мулен Руж».

– Было время, когда я тут пела песенки, – сказала Жасмин.

– Ты тут пела? – удивилась Джулия.

– Представь себе, что да. В промежутках между голыми ляжками и задницами. Ведь зритель устаёт от постоянного мелькания ажурных чулок и лифчиков и потому эту «клубничку» надо иногда разбавлять лирикой, в виде моего пения.

Элен этих слов не слышала. Её внимание было полностью поглощено представлением на сцене.

Жасмин не могла налюбоваться племянницей, воплощением её молодости. Ей на память пришёлся тот момент, когда эти украшения были одеты богатым поклонником на её молодое тело. От таких воспоминаний стало на душе тепло.

Утром следующего дня за завтраком Элен объявила:

– Сегодня вечером я оставляю вас одних.

– С чего бы это?

– Я сегодня приглашена в ресторан «Максим», что на улице Рояль.

– О как? Кем, позволь полюбопытствовать? – забеспокоилась мама Джулия.

– Его зовут Поль. Он работает в том ювелирном салоне, что за углом нашего дома. Я с ним познакомилась, когда прокалывала уши.

Джулия от неожиданности не знала, что и сказать.

– Я знаю этого парня, – разрядила обстановку Жасмин, – чистенький, обходительный юноша и совсем не хиппи.

– И очень симпатичный, – добавила Элен.

Джулия вопросительно уставилась на сестру.

– Не многовато ли для первого дня?

Та прищурила один глаз и одобрительно махнула рукой, давая понять, мол – всё нормально, в порядке вещей.

– Видать богатенький этот Поль, раз пригласил в такой дорогой ресторан? – предположила на американский манер Джулия.

– Вовсе нет, – ответила вместо племянницы Жасмин, – просто увидел улыбающуюся юную красавицу с богатыми украшениями, вот и решил пригласить в дорогое заведение. Наверное, наскрёб деньжат отовсюду, чтобы не ударить лицом в грязь. Значит хороший парень, не подпорчен. Можем не волноваться.

Ближе к вечеру сёстры всячески наряжали Элен на свидание. Жасмин достала своё самое шикарное платье. В ней, наряду с украшениями девушка выглядела просто божественно.

– Ну, вот и упорхнул птенчик из гнезда, – грустно резюмировала Джулия.

– Ну, что ты беспокоишься как наседка. Рано или поздно это должно было произойти.

– Не слишком ли рано?

– Для Парижа это нормально, – успокоила ушлая тётка.

Ближе к полуночи Джулия опять забила тревогу.

– Элен не возвращается.

– Нечего беспокоится. Она вместе с хорошим парнем, в достойном месте.

– Откуда ты знаешь, что он хороший.

– Успела днём навести справки в ювелирном салоне, – хитро улыбаясь, ответила Жасмин, – заодно и фейс- контроль устроила этому Полю.

– Ну и каков был результат? Прошёл он твой фейс –контроль?

– Вполне.

– И всё таки давай прокатимся туда. Посмотрим одним глазком.

– Ну что мне с тобой делать? – устало вздохнула Жасмин, – одевайся и пошли.

Доехали они быстро, благо ресторан «Максим» на улице Рояль был недалеко.

Не заходя в помещение, Джулия принялась разглядывать сквозь огромное витринное окно.

– Её здесь нет! – воскликнула она.

– Да вон она. Я её вижу.

– Где?

– Поёт на сцене.

Элен действительно стояла на сцене ресторана и пела.

– Вся в свою тётку, – с довольным видом резюмировала Жасмин, – моя кровь. Пошли, послушаем, а заодно и Поля тебе покажу.

Сёстры зашли внутрь и уселись в сторонке, оставаясь незаметными.

Элен кончила петь и спустилась со сцены под бурные аплодисменты. Больше всех восторженно хлопал Поль.

– Ну что сестричка, успокоилась? – спросила Жасмин.

– Вот теперь успокоилась.

– Тогда пошли домой. Не хочу, чтобы они нас видели. Чай не детский сад.

Всю обратную дорогу Жасмин ехала с улыбкой на губах.

– Надо её показать учителям по вокалу. Я уверена из неё выйдет толк. Быть ей такой же певицей, как её тётка.

Джулия с восторгом посмотрела на сестру.

– Ты так думаешь?

– Я это чувствую, – ответила Жасмин и, положа руку на сердце, добавила, – она же моя кровь.

С этого дня их кампания разделилась: сёстры гуляли по Парижу вдвоём, а Элен и Поль были предоставлены самим себе.

Но однажды Элен пришла домой поздно, впопыхах приняла душ и легла в постель.

Сёстры даже не успели с ней перекинуться пару слов.

– Это случилось, – коротко, но ясно резюмировала Жасмин.

Джулия хотела что то произнести, но сестра закрыла ей рот рукой.

– Молчи! Всё идёт своим чередом, всё под контролем. Ложись спать.

Джулия, которая уже привыкла к менторному тону своей сестры, так и поступила.

Самоуправство половых клеток.

– Боже мой! Как ты здесь оказался?

– А чему ты удивляешься?

– Как ты сумел пробраться через резинку?

– Резина не предохраняет на все 100. В 2% случаев бывают пропуски.

– И тебя угораздило попасть в эти 2%

– Так уж вышло, я не виноват и раз уж я тут оказался, то давай смешивать генетику.

– Я тебе дам смешивать. Ей нельзя беременеть, она ещё очень юна.

– Ну что поделать? Такая ей судьба дана.

– Прекрати демагогию. Судьбой ей дано стать знаменитой певицей. Ей никак нельзя сейчас рожать.

– Тогда сделает аборт.

– Ты так легко это говоришь. Мать хозяйки, да и её тётка этого ни за что не позволят.

– Ну, и что ты предлагаешь нам сейчас делать? Ведь если сольёмся единым хромосомным набором, то быть новому организму по умолчанию.

– Я знаю что мы сделаем?

– Интересно что?

– Мы соединимся и останемся в маточной трубе.

– Как это останемся?

– А вот так. Не перекатимся в матку, а зацепимся тут.

– Но это ведь гарантированная внематочная беременность?

– Ну и что? Это намного правильней, чем искусственное прерывание, на которое не согласятся ни моя хозяйка, ни её мать, ни её тётка.

– А думаешь, на внематочную беременность согласятся?

– А куда они денутся. Не оставят же хозяйку умирать от внутреннего кровотечения.

Наступило молчание.

– Ну чего молчишь, шустренький? Без вариантов, давай соглашайся.

–Эх, знал бы мой хозяин, что всё так выйдет!

– Не стал бы тебя сюда запускать, верно? Ты это хотел сказать?

– Да пойми ты! Они любят друг друга.

– Охотно верю. Так сильно любят, что это любовь прёт через резину.

– Ну, не знаю. Ты толкаешь меня на преступление.

– А делать аборт не преступление?

Опять наступило молчание.

– Ладно, не переживай. Современная медицина творит чудеса. Всё обойдётся, малой кровью.

Был тихий парижский вечер, и сёстры коротали время у телевизора, когда в дверь, кто- то тревожно постучался. На пороге стоял Поль бледный и растерянный..

– Что случилось, где Элен?

– Она в больнице, – только и смог проговорить он.

– Как в больнице! В какой?

– А ну молодой человек. Объясни внятно, что случилось? – вмешалась Жасмин.

– Мы сидели в кафе и спокойно беседовали.

– Так.

– Вдруг Элен внезапно схватилась за живот и стала терять сознание.

– Господи, какой ужас!

– У неё началось кровотечение.

– Откуда?

– Снизу.

Все трое примчались в клинику и ворвались в приёмный покой.

– Её сейчас оперируют. Сядьте и ждите, – объявили в регистратуре.

Они уселись и принялись ждать.

– У вас это было свободно? – спросила Жасмин Поля, – я имею ввиду, вы не предохранялись.

– Конечно, предохранялись. Как же без этого? – смущённо ответил юноша.

– Ясно, – коротко резюмировала Жасмин и посмотрела на Джулию, которая сидела с бледным как мел лицом.

Вышел доктор.

– Вы родственники Элен?

Все трое вскочили с мест.

– У Элен была внематочная беременность, разрыв фаллопиевой трубы, – доложил доктор, – слава Богу, обошлось без большой кровопотери. Этот славный малый вовремя её доставил. Даже не понадобилось переливать кровь.

– Как она сейчас?

– Операция прошла успешно, кровотечение остановлено. Её жизни больше ничто не угрожает.

– Доктор, она сможет рожать?

– Конечно, сможет. На повреждённой трубе мы сделали аутопластику, а вторая труба вполне нормальная. Так что будут у вас внуки, и один и даже два.

– Доктор! Можно нам её повидать?

– Можно. Она молодец, хорошо держалась, так что через час, полтора вас к ней проводят.

Всё время пока Элен поправлялась, Поль не отходил от неё ни на шаг.

– Горячо влюбился, – заключила тётка, – ухаживает за ней как за родной. В меня никто ещё так не влюблялся.

– Он ей достойная пара, – с удовлетворением отметила мать, – с ним она будет счастлива. Но и ты не зарекайся раньше времени. Наступит день и в тебя влюбятся так же горячо.

– Ну дай то Бог. Глядя на них, я тоже не теряю надежды.

– Мне этот парень чем то напоминает моего отца. Он тоже был без ума влюблён в мою мать, – мечтательно сказала Джулия.

– Ты хотела сказать – нашего отца? – поправила сестру Жасмин, – хотя я сомневаюсь, что он так же любил мою мать как твою.

– Об этом надо спросить у неё. Нам ничего же неизвестно про их love story.

– Так уже она тебе расскажет эту историю своими расстроенными мозгами.

– Давай навестим твою мать, – предложила Джулия, – она же недалеко от нас находится. Ведь с тех пор как ты вернулась из Америки, ни разу её не видела.

– Не видела, но знаю, что с ней всё в порядке.

– Неужели не хочешь её увидеть живьём?

– Ладно, убедила, поехали, но давай заранее с тобой договоримся, что не будет её ни о чём спрашивать.

– Договорились, не будем.

Сладкая парочка.

Они выехали из Парижа рано утром и быстро доехали до пансиона.

– Как моя мать?– спросила Жасмин врача.

– Без ухудшений, – ответил он, – и это считается хорошим результатом. Мы стараемся поддерживать её мозговую деятельность всякими мероприятиями: играми, осмотром телепередач.

– Она опять забывает лица и события?

– Короткая память – слаба, но события, произошедшие давно, помнит отлично. Это характерный признак при деменциях. Где предпочитаете с ней пообщаться? В помещении или на открытом воздухе?

– Желательно на воздухе.

– Тогда ожидайте в саду. Мы выкатим её к вам.

– Видишь, Джулия. В прошлый раз она вышла своим ходом, а сейчас уже выкатывают. Совсем ослабела, значит.

Миру медленно выкатили к сёстрам. Фигура Миры с той поры не претерпела изменений. Всё та же худышка, но уже со старушечьим лицом. Увидев сестёр, она наивно заулыбалась.

– Интересно, она узнает меня? – забеспокоилась Жасмин.

Мира и вправду силилась узнать кто из них её дочь. Но, видимо уж очень сёстры были похожи, и старушка, наконец, устав, грустно опустила голову.

– Мама, ты не отчаивайся, – решила её поддержать Жасмин, – мы и вправду с сестрой очень схожи.

– У тебя нашлась сестра? – заулыбалась Мира, думая, что её хотят повеселить.

– Ладно. Рассказывай, как ты себя чувствуешь?

– Хорошо, доченька. С подружками телевизор смотрим, в карты играем. Кофе с круасанами пьём.

– Ну, вот и отлично. Хорошо тебе здесь?

– Да, грех жаловаться.

– А со стариками не общаешься?

– Общаюсь, а как же. Есть тут один толстячок, меня постоянно обхаживает.

– Как его зовут?

Лицо Миры напряглось. Было ясно, что она хочет вспомнить имя.

– Ладно, не бери в голову. Не помнишь и не надо.

– Вроде на М начиналось?

– Случайно не Мирон? – загадочно спросила Жасмин.

Лицо старушки прояснилось, будто что- то всплыло в её памяти.

– Мирон? – загадочно произнесла она, – какой Мирон?

– Жасмин, прекрати, – вмешалась Джулия, которой стало жаль больную женщину, – мы же ещё в Америке условились, что не будем её спрашивать об отце.

– Ничего с ней не случится, а приятные воспоминания – только на пользу пойдут.

– Ну как знаешь. Тебе виднее.

– А чего ты боишься?

– Боюсь разрушить нашу сказку.

– Не бойся. Наша сказка даже без её признания давно стала былью.

– Ну, раз так, тогда давай, дерзай.

– Мать. А ну вспоминай: 44 год, город Кан, немецкая оккупация.

– Да трудное было время, голодное, – поморщилась Мира.

– Немецкие солдаты вас не поддерживали продуктами?

– Поддерживали. Без них мы бы все с голоду подохли.

– А когда пришли американцы? Они вас не подкармливали? – вмешалась Джулия.

– Нет, – ответила Мира, поморщив лоб, – с американцами было хуже.

– Погоди, Джулия. Ты её так только запутаешь. Надо её память на немцев навести.

Тут Жасмин решилась на то, чему сама же была против. Она достала из сумочки фотокарточку Мирона в форме немецкого ефрейтора и показала Мире.

– Мама! Посмотри внимательно. Не этот ли немец тебе хлеб и тушёнку приносил?

Лицо Миры исказила гримаса страха.

– Я с немцами не сотрудничала, уверяю вас, не было этого.

Сёстрам стало ясно, что в ней заговорила, засевшая в памяти послевоенная фобия – результат жестокого обращения французов с собственными соотечественниками, побывавшими в немецкой оккупации.

– Ладно, мама, успокойся. Забудь всё, – не на шутку забеспокоилась Жасмин, – давай просто прогуляемся.

Дочь стала её медленно катать по парку.

– А это женщина, что с тобой пришла, кто она?

– Это Джулия. Она приехала к нам из Америки погостить.

– Она так на тебя похожа. Будто твоя родная сестра.

– Она и есть моя сестра, мама, – ответила Жасмин, и весело подмигнула Джулии.

Мира на этот раз ничего не ответила, только призадумалась.

– Этого немца звали Мирон, – вдруг неожиданно и медленно произнесла она.

Жасмин и Мира замерли на месте.

– Мама. Что ты сейчас сказала? А ну повтори. Как звали немца?

– Мирон. А что тут удивительного? Я его хорошо запомнила. У него одна рука протезом была. Он её снял, когда раздевался.

Жасмин встала впритык напротив коляски и опять достала фотокарточку.

– Мама! – произнесла она строго, – посмотри внимательно. Прошло 50 лет. Это он?

– А что тут смотреть? Он конечно. У твоей матери крыша не настолько поехала, чтобы не запоминать лица.

Жасмин прильнула губами к фотокарточке Мирона.

– Сегодня я, наконец, дождалась своего отца, – произнесла она, и слёзы покатились по её лицу, – мы- сёстры и это уже окончательно.

– Неужели ты до сих пор сомневалась?

Жасмин посмотрела на неё загадочно.

– Я тебе потом всё расскажу, а пока отвезём маму обратно.

Возвращались они в смешанных чувствах, посматривая друг на друга, и постоянно улыбаясь.

– Ну, и что же ты хотела мне сказать?

– Погоди, ещё не время. Надо Элен сообщить. Поехали прямо к ней.

Элен их встретила в вестибюле клиники.

– Меня сегодня выписывают. Жду Поля.

Подошёл врач, прооперировавший Элен.

– Доктор, скажите, что надо сделать, чтобы это не повторилось?

– Мне нечего вам посоветовать. Живите в удовольствие, поменьше стрессов и спазмов. Вот и всё. Медицине до сих пор не ясно по какой причине плодное яйцо не скатывается в матку, а задерживается в фаллопиевой трубе? К счастью происходит это редко, но ни одна женщина в мире не гарантирована от подобной напасти.

Явился Поль и они, поблагодарив доктора за благополучное исцеление Элен, все вместе отправились домой.

– Поль! Сегодня у нас радостный день. Оставайся с нами, – предложила Жасмин.

– Avec grand plaisir, – ответил юноша.

– Правильно, – заметила Джулия, – отныне будем поступать так, как доктор прописал. Никаких стрессов и спазмов. Только сплошные удовольствия.

Поль и Элен уединились, оставив сестёр наедине.

– Знаешь Джулия, мы с мамой всегда жили одни. Ни братьев, ни сестёр, да и мужей у нас никогда не было. Сегодня сбылось моё страстное желание – конец одиночеству, я буду всегда жить в семье.

– Только сегодня? То, что мы сёстры, ты узнала об этом ещё в Америке.

– Тогда у меня были предчувствие и интуиция.

– А тесты?

Жасмин лукаво улыбнулась.

– Ты же сама относила наши волосы в лабораторию генетической дактилоскопии.

Жасмин продолжала молча улыбаться.

– Что? Не было никаких тестов?

Жасмин покачала головой.

– Ты нам лгала?

– Не вам, а только тебе.

– А Элен?

– Элен была в курсе.

– Вы оба меня обманули! – с возмущением сказала Джулия.

– Джулия, милая сестричка. Не сердись. Это был не обман.

– А что же по твоему?

– Это были наши хотелки. Ну, очень мне хотелось иметь такую сестру как ты, а Элен такую тётку как я.

– Значит и бумаги с тестами были фальшивыми?

– Ну, сама подумай. Откуда в Лос-Анджелесе может быть современная лаборатория генетической дактилоскопии? В Америке её ещё только, только хотят создать. Зато типографское дело у вас настолько развито, что можно состряпать любой документ.

Джулия обиженно отвела взгляд в сторонку.

– Ну чего ты дуешься? После встречи с мамой всё решилось само собой. У нас общий отец – это уже ясно как божий день.

– Я об этом знала и без сегодняшнего визита в пансион.

– Но теперь и я с Элен в этом окончательно убедились. Ошибка исключается. Мать даже вспомнила, что у отца был протез. Настолько они были близки.

– Интересно насколько? Вот бы узнать, да спросить теперь не у кого. Отец умер, а мать едва вспомнила его лицо. Уже не у кого узнать подробности моего созидания, – произнесла Жасмин.

– Теперь об этом могут рассказать только половые клетки слившие твой генетический материал воедино, – заключила Джулия.

– Попробуй их теперь отыщи, – весело ответила Жасмин.

– Они сидят в тебе и всё про тебя помнят, – подхватила шутку Джулия.

Рассказ половых клеток.

– Как ты пролез через презерватив?

– А его и не было.

– Как это не было? Моя хозяйка не любительница рожать детей и уж попусту беременеть.

– Ну, не знаю, моё дело маленькое.

– Ну, уж если пролез, то расскажи кто таков, чьих кровей будешь? Кстати кого принёс с собой девочку или мальчика?

– Девочку.

– Фу! Значит ещё одну шлюху, как моя хозяйка!

– Ну зачем ты так? Может будет талантливой красавицей.

– Это от неё то? Не рассказывай мне сказки. От шлюх одни шлюхи рождаются.

– Если мой хозяин на неё позарился, значит, нашёл что- то хорошее. А иначе я бы тут не оказался.

– Известно, что искал твой хозяин.

– А разве не интересно тебе послушать как всё это произошло?

– А слушать тут нечего. Деньги вперёд, трусы вниз и все дела. Но, не скрою, тебе я рада. Давненько моя хозяйка свободно с мужиками не жила.

– Смешивать генетику будем?

– А зачем? Всё равно на аборт пойдёт или выкидыш устроит. Хотя чёрт её знает? Ладно, рассказывай, как ты тут очутился, а я послушаю. Хоть польза какая-нибудь будет.

После того как немцы покинули Ростов Мирон более туда не возвращался. Фашисты уводили его с собой всё дальше на Запад, и он потерял всякую связь с центром. О нём будто забыли, и это было не мудрено. Большая война – большая неразбериха. Миллионы людских масс перемещаются в разные стороны и судьбы отдельных индивидуумов подобно песчинкам в океане, теряются безвозвратно. Подобное на этой войне случалось часто. Даже дотошные немцы не были гарантированы от подобных казусов.

Несколько раз Мирон хотел бежать и каждый раз передумывал ввиду бессмысленности этого поступка. Если даже бы удалось чудом оказаться у своих, он был бы воспринят в лучшем случае перебежчиком, к которому отнеслись очень подозрительно и доказать, что ты не предатель и не шпион было почти невозможно. Он знал, что в Советских войсках начала действовать новая организация под названием СМЕРШ (смерть шпионам). Для них поставить к стенке подозрительное лицо, было намного легче, чем разбираться в огромном хаосе войны.