Порядочная женщина

– Думаю, да. Но оно голубого цвета.

– Тем лучше! Уже тридцать лет все выходят замуж в белом – так предсказуемо и скучно! Миссис Бьюкенен для нашего предприятия не подойдет – она берет слишком дорого, и, если честно, слишком потакает вкусам своих клиентов-нуворишей, хотя, безусловно, никогда бы не подумала навязывать подобные вкусы миссис Астор. А поскольку люди из разных слоев общества не пересекаются, миссис Бьюкенен удается получить свое от каждой. Такова жизнь.

– На самом деле, я…

– Отнесите платье матери мисс Донован – это юная, но невероятно талантливая портниха. Ее мастерская находится на Принс-стрит. Передайте ей мои слова – «благородная простота». Она поймет, что нужно сделать. Что же касается миссис Бьюкенен – скажите ей, что из сентиментальности вы решили быть на свадьбе в платье своей покойной матушки, вы ведь выходите замуж первой из сестер. И тут же добавьте, что восхищаетесь ее работой и по возвращении из медового месяца закажете у нее (по совету своего дорогого друга мистера Макаллистера) весь зимний гардероб.

– Вы уверены, что так будет лучше? – усомнилась Альва.

– Вы ведь спросили моего совета?

– Да, конечно. Прошу прощения.

Мистер Макаллистер склонил голову и продолжил:

– В разговоре с обеими дамами обязательно упоминайте мое имя. В подобных случаях оно работает как волшебное заклинание. – Он взмахнул воображаемой палочкой. – Колдовство заключается в обыкновенной ловкости, однако зритель все равно ему верит.

Альве тоже хотелось поверить.

– Вы просто чудо. Я перед вами в долгу.

– Что же касается вашей ценности как невесты – у меня есть прекрасная идея. Если вы с вашим женихом не сочтете это слишком поспешным – все-таки он еще носит траур, – то я внесу вас в список своих гостей на февральском Балу Патриархов, где лично представлю вас миссис Астор.

– Вы в самом деле собираетесь это сделать?

– Совершенно верно.

– Но мне казалось, что ни я, ни мой жених не подходим…

– Милая, поверьте, я знаю, о чем говорю. Как вы изволили заметить – в подобных вопросах я настоящий эксперт.

– Да, разумеется, в этом я не сомневаюсь. Просто я и надеяться не могла получить от вас приглашение… Это именно то, что мне нужно. Уверена, родные моего жениха будут несказанно рады.

– Вот и превосходно. Сообщите ему эту новость поскорее – ему наверняка захочется обновить свой наряд для приемов. Вам же вновь рекомендую остановить выбор на скромном платье. – Мистер Макаллистер на секунду задумался. – И еще – миссис Астор любит, когда леди носят розовое. Опять-таки можете смело обращаться к мисс Донован. И не забудьте сказать, что действуете по моей рекомендации, а также, что желаете отложить оплату до апреля.

– Мистер Макаллистер, вы не представляете, как я вам благодарна. – Альва старалась не выглядеть чересчур эмоциональной.

Ведь в конечном счете, приблизившись к Вандербильтам, Макаллистер выиграет не меньше. Обычное деловое соглашение. Джентльмены заключают такие соглашения постоянно, и слезы при этом у них не закипают. Альва живо представила, как по тротуарам Уолл-стрит идут джентльмены, то и дело возводящие очи небесам и прижимающие к глазам носовые платки.

Мистер Макаллистер ответил:

– Помогать друзьям – мое любимое занятие. Угощайтесь, пожалуйста. – Он подал Альве блюдо с печеньями. – Возможно, теперь, когда волноваться больше не о чем, к вам вернется аппетит. Вы непозволительно исхудали.

Альва взяла печенье.

– Мой аппетит никуда не пропадал. Есть мне хочется постоянно, а похудела я только потому, что мы весьма стеснены в средствах. У нас нет денег, и я… – Ее голос дрогнул. Она попыталась взять себя в руки, но ничего не вышло – слезы бессильной злобы потекли по щекам: – Сегодня просто ужасный день. Меня ограбили.

– Ограбили? Это неслыханно! – Мистер Макаллистер предложил Альве платок. – Вы не пострадали?

– Пострадала только моя гордость. Хотя, конечно, родные пострадают от потери. Не нужно было выходить в город одной.

– Не корите себя. Я ведь вижу, у вас были благие намерения. Я попрошу своего бакалейщика прислать вам продуктов, потом закажете еще – за мой счет. И даже не вздумайте отказываться. Считайте это свадебным подарком. Вот, возьмите на извозчика, – сказал он, достав кошелек и отсчитав два доллара.

Собравшись с силами, Альва ответила:

– Вы просто подарок небес. Я вам все верну, при первой же возможности.

– Даже не думайте! – всплеснул он руками. – Я помогаю вам как друг. И не забывайте – одного вашего присутствия на балу недостаточно. Войну нельзя выиграть, победив в одной битве – для этого нужна стратегия. Поэтому считайте, что на Балу Патриархов мы готовим не штурм, а всего лишь первоначально наступление.

– Понимаю.

– Отлично. Можете обращаться ко мне по любому поводу. Вам наверняка пригодится совет, как вести домашнее хозяйство. Кстати, вы уже выбрали дом? Могу порекомендовать отличного агента по недвижимости.

– Отец моего жениха нашел нам дом на Сорок четвертой улице, рядом с Пятой авеню.

– Дальше Сороковой! Очень хорошо. Прекрасный выбор для молодых людей, которых не заботит преодоление больших расстояний. Это определенно входит в моду. Буду рекомендовать своим друзьям. Ну а теперь вам пора, – сказал мистер Макаллистер, поднимаясь. Альва тоже встала. – Ваш жених будет рад услышать приятные новости – возможно, настолько рад, что захочет жениться поскорее.

– Вы такой оптимист.

– Поверьте, мир прекрасен, совершенно прекрасен, если правильно на него смотреть.

Купив у булочника два «кошачьих язычка» в шоколаде, Альва взяла экипаж и по дороге к особняку Вандербильтов откинулась на спинку сиденья со вздохом облегчения – натертые ноги отдыхали, в животе больше не урчало, и сама жизнь как будто налаживалась.

Альве не терпелось рассказать о своих достижениях Консуэло. Хотя, возможно, будет лучше, если все посчитают, что она получила приглашение на Бал Патриархов только благодаря расположению мистера Макаллистера. Альва полностью доверяла подруге, однако событие окажет больший эффект, если никто не узнает (даже случайно) об усилиях, которые Альве пришлось для этого приложить.

Взмахни палочкой и произнеси заклинание.

Экипаж остановился у дома номер 459 на Пятой авеню. Альва поднялась к двери и позвонила:

– Доложите мистеру Вандербильту – Уильяму, – что его хочет видеть Альва Смит.

По дороге в гостиную Альва старалась скрыть от дворецкого свою хромающую походку.

Дворецкий указал на софу.

– Пожалуйста, подождите здесь.

Как только он отвернулся, Альва с облегчением опустилась на софу.

– Какой сюрприз! – воскликнул Уильям, присоединившись к ней.

Впрочем, как заметила Альва, приятным он этот сюрприз не назвал.

Ничем не выдав своего смущения, она произнесла:

– У меня есть новости, которые я посчитала необходимым сообщить вам лично.

– Надеюсь, новости хорошие?

Альва кивнула.

– Сегодня днем я случайно встретила мистера Макаллистера. Он хочет пригласить нас на Бал Патриархов.

– Он вам так и сказал?

– Да. Узнав, что мы женимся, он решил таким образом представить нас обществу. Мистер Макаллистер дружен с моей семьей с тех пор, как я была маленькой девочкой, – импровизировала Альва на ходу. – И очень рад возможности оказать мне услугу. То есть нам обоим. – Она заставила себя улыбнуться той улыбкой, какой улыбалась в тот вечер, когда он сделал ей предложение. Улыбкой, содержащей в себе все, что Тереза Фэйр не могла и никогда не сможет предложить.

– Это же отличная новость! – Теперь Уильям тоже улыбался. – А как обрадуются мои сестры! Вы знали об этой возможности?

– Может быть, – кокетливо ответила Альва.

– Останетесь на чай? Мамы и Лилы дома нет, зато Флоренс захочет узнать все подробности, и слушать меня ей будет совершенно неинтересно. – Он вызвал звонком служанку. – На кухне есть отличный салат из лобстера, повар подает его на тостах с маслом. Мама говорит, вам нужно побольше есть.

– Не хочу расстраивать вашу маму. Буду рада остаться.

Ночью, в постели, после неудачных попыток заснуть, Альва зажгла лампу и повернулась к Армиде:

– Проснись. Мне нужно кое в чем признаться.

Не открывая глаз, Армида проворчала из-под одеял:

– Альва, спи.

– Я решилась на это только из-за трудностей. Я хотела все исправить.

– О чем ты говоришь?

– Я потеряла украшения.

Армида открыла глаза и села в кровати.

– То есть…

– Да, сундучок с сокровищами. Только не начинай меня отчитывать, мне и без того тошно, а сделать уже ничего нельзя. Я собиралась сдать их в ломбард, по дороге случилась авария, там было много людей, и кто-то украл у меня шкатулку. Не вздумай рассказывать об этом девочкам. Потом, когда у меня будут деньги, я все верну.

– Но это будет не то! Это ведь были наши семейные реликвии…

– Значит, куплю что-нибудь еще красивее и с хорошей историей.

– Но это будет чужая история!

– Это все, что я могу сделать. Мне ужасно жаль.

Армида тяжело вздохнула:

– Я знаю.

Альва задула лампу, и они какое-то время лежали молча, хотя она чувствовала, что сестра тоже не спит.

– Как бы мне хотелось, чтобы он мне нравился больше.

– Кто?

– Уильям. Он хорош собой, очень мил, но… в общем, он не особенно интересный. Я всегда думала, что мой муж будет образованным, тонким и остроумным, что его будет интересовать не только спорт.

Армида повернулась лицом к Альве:

– Ты не обязана выходить за него. Мы сможем заработать себе на жизнь самостоятельно, даже если и придется жить поскромнее. Уговорим папу перебраться за город, заведем огород и…

– Что? Ни в коем случае! – Альва вспомнила все, что читала о пропавших урожаях, бродягах-мародерах и постелях, кишащих блохами. – Мне кажется, со временем он начнет мне нравиться. У него отличные зубы.

За два дня непрерывного снегопада дороги покрыл целый фут снега, и повозкам на смену пришли сани. Вечером перед самым Балом Патриархов снег прекратился, из-за облаков показалось усыпанное звездами небо. Альве нравились улицы Манхэттена, дышащие свежестью и белизной. Снег делал город по-настоящему праздничным. Отовсюду раздавалась перекличка бубенцов на упряжках. Извозчик Уильяма помог ей сесть в сани. Сам Уильям, укутанный в бобровую шубу, тоже забрался в сани и уселся рядом. Извозчик сел на козлы, взял в руки поводья, и сани тронулись.

Мистер Макаллистер посоветовал Альве приехать попозже – тогда у него будет возможность сразу представить их миссис Астор.

– Она должна увидеть вас прежде, чем о вас услышит. И помните – достаточно лишь добиться ее признания. Наша цель – небольшое вторжение на ее территорию.

Небольшое вторжение этим прекрасным снежным вечером, под руку с весьма привлекательным джентльменом. Джентльменом, который, судя по всему, до сих пор хотел взять ее в жены, который не собирался жениться на рыжеволосой наследнице серебряных рудников и, возможно, никогда этого не хотел, не катался на яхте Гордона Беннета и не сомневался, что Альва ему подходит. Так это или нет, мисс Лидия Рузвельт, сама того не ведая, оказала им большую услугу, внушив Альве сомнения на сей счет.

– Волнуетесь?

Альва кивнула:

– А еще я очень рада. Это ведь огромный вклад в наше будущее.

– Да! Вы бы видели, как суетилась Лила, – поправляла галстук, подбирала запонки…

– Она хочет, чтобы все прошло идеально, ведь от нашего успеха зависит и ее будущее. И будущее Флоренс и моих сестер. Я уверена, им когда-нибудь удастся составить прекрасную партию.

– И они должны благодарить за это вас, моя дорогая. Мне не терпится увидеть наши имена в завтрашней газете. Не удивлюсь, если отец повесит ее в рамке на стену.

Впервые мистер Макаллистер дал Бал Патриархов несколько лет назад. Он и группа нью-йоркских джентльменов составили список из двадцати пяти человек (включая их самих), чьи семьи входили в манхэттенское общество задолго до Британского вторжения 1776 года^[23] и доходы которых в настоящий момент достигали не менее миллиона долларов. Способы получения дохода джентльменами не обсуждались. Группа получила название «Общество Патриархов». Каждый член общества мог пригласить на бал, проводившийся в конце зимы, двенадцать гостей – из числа тех, чьи семьи жили в Нью-Йорке по меньшей мере в течение двух, а еще лучше – трех поколений.

Перед балом печатали пригласительные билеты, на которых патриарх (а чаще его жена или секретарь) собственноручно писал имя приглашенного. Назначалась тема бала. Гостям предписывалось прийти в парадном платье. Без пригласительного билета попасть на бал было невозможно, поэтому, как и надеялся мистер Макаллистер, они стали самой желанной добычей светской элиты. Запретный плод всегда сладок.

Последним штрихом стало предложение Кэролайн Астор стать лицом Общества, его формальным руководителем и символом превосходства. Лучший выбор и представить сложно – ее предки жили здесь во времена, когда индейцев на острове Манхэттен было больше, чем белых людей. Помимо того, Кэролайн считалась любимицей Макаллистера – с глазу на глаз он называл ее «моя мистическая роза». По крайней мере, так говорили.

С ростом числа богачей – новоявленных миллионеров, разжившихся на золотой и серебряной лихорадках, на биржевых спекуляциях, продаже земель или войне – Нью-Йорк захлестнула волна неотесанных, а частенько и вовсе неумытых крикливых нуворишей, которые считали, что непременно должны стать частью высшего общества. Большинство этих людей не знали разницы между суповой ложкой и десертной, совершенно не умели говорить по телефону, у них отсутствовало малейшее понятие о приличиях. В светской хронике нередко появлялись сообщения о том, что кто-то из них приходил в Академию музыки на громкие премьеры и требовал лучшие места. Получив отказ, они пытались выкупить ложи у их владельцев.

Альва понимала, что мистер Макаллистер считает сложившееся положение вещей не только увлекательным, но и выгодным для себя, ведь таким образом внутри общества создавалась определенная иерархия, а он помогал отчаявшимся матерям улучшить положение своих дочерей в свете – этот процесс сопровождался тратой тысяч долларов, от чего сам он немало выигрывал.

Мистер Астор, по обыкновению, бал пропускал. Каждую зиму он отправлялся на своей яхте во Флориду, к приветливым берегам Джексонвилла, и оставался там до самой Пасхи, когда приличия требовали его появления в церкви рядом с женой. Поэтому на всех балах Кэролайн Астор сопровождал мистер Макаллистер. Поприветствовав гостей, она, как правило, проводила остаток вечера, сидя на бархатном диванчике, стоящем на возвышении, окруженная избранным кругом приближенных. Оттуда она наблюдала за танцующими, роняя то хвалебные, то осуждающие реплики. Она выслушивала «новости» и высказывала свое мнение на их счет – леди, наносящие визиты знакомым, потом неделями разносили ее слова по домам лучших семейств.

Если Альве этим вечером удастся завоевать расположение миссис Астор (какой-то шанс на это все-таки имелся), она сможет расслабиться, пока данное расположение сохраняется. Возможно, на годы. А может быть, и навсегда. Ну, в самом деле, что помешает миссис Астор посчитать их с Уильямом достойными присоединиться к высшему свету?

Мистер Макаллистер не хотел, чтобы Альва питала слишком большие надежды, это понятно. Тем не менее во всем Нью-Йорке не найти более достойных претендентов, чем она и Уильям. А раз так, то миссис Астор, если она и в самом деле столь мудра и проницательна, как о ней говорят, должна с готовностью взять их под свое крыло.

К одиннадцати часам, когда прибыли Уильям и Альва, три сотни гостей наводнили бальный зал. По его периметру расставили стулья, а полы натерли до зеркального блеска. С узкой верхней галереи доносились звуки камерного оркестра. Гостей хватало и в салоне – там можно было насладиться изысканным ужином а-ля фуршет от шеф-повара Ранхофера.

Альва заметила мистера Макаллистера – тот с кем-то беседовал. Как и остальные джентльмены, он облачился в накрахмаленную белую рубашку с воротничком и белым шелковым галстуком, черный фрак-визитку и черный цилиндр. Однако, в отличие от прочих, выбрал бледно-желтый жилет – довольно неожиданно для столь консервативного мероприятия. Альва подумала – он не отказался бы припудрить лоснящийся лоб, щеки, подбородок и нос, как это делали дамы и французы в старые времена. При французском дворе он чувствовал бы себя как дома – хотя и здесь, в эрзац-монархии Кэролайн Астор, мистер Макаллистер справлялся прекрасно.

Он устремился поприветствовать новоприбывших.

– Доброго вечера вам обоим! – Отступив на шаг, он внимательно рассмотрел наряд Альвы: – Сама простота и элегантность! Цвет немного темнее, чем я предлагал, но, вынужден признать, гранатовый вам к лицу. Изысканная отделка в тон – я ведь говорил, что мисс Донован сделает все как надо. А это декольте – какая изящная линия!

Шлейф платья тоже был скромным, без воланов, и Альва просто перекинула его через руку.

– Мисс Смит, я вами горжусь – и вами тоже, сэр, – добавил мистер Макаллистер, обращаясь к Уильяму. – Вы производите прекрасное впечатление, мой юный друг. Просто прекрасное.

– Благодарю вас. За приглашение в том числе, – поклонился Уильям.

– Не стоит благодарности! Я подумал, что джентльмен, которому удалось завоевать самую прекрасную юную леди в Нью-Йорке, меня не разочарует – так и есть!

Альве хотелось его расцеловать.

– Вы сегодня тоже настоящий франт, – сказала она.

– Я заказал костюм у Мэтью Рока, выложил за него пятьдесят долларов – совершенно издевательская цена. В Лондоне с меня взяли бы вполовину меньше – хотя, конечно, мне для этого пришлось бы отправиться в Лондон, а у меня пока что совершенно нет времени на путешествия! Помимо подготовки приема у Марты Вашингтон, балов Старой гвардии и Французского общества, я полностью посвятил себя сегодняшнему вечеру. Как-никак, это главное событие зимнего сезона, я не мог доверить его посторонним людям. Но что же это я! Идемте, я представлю вас миссис Астор. У меня хорошее предчувствие: вино сегодня течет рекой – итальянский Пьемонт тысяча девятьсот пятьдесят второго года, если не ошибаюсь. Отличный был год для неббиоло, если верить господину Ранхоферу.

Мистер Макаллистер провел молодых людей к возвышению в центре зала, где расположилась Кэролайн Астор в компании госпожи Купер и госпожи Дрессер. Румянец, игравший на щеках госпожи Астор, и ее слегка рассеянная улыбка свидетельствовали о том, что вино ей пришлось по вкусу.

– Позвольте представить вам мисс Альву Смит и мистера Уильяма Киссэма Вандербильта, свадьба которых состоится этой весной.

Уильям поклонился, Альва протянула руку – а Кэролайн Астор, не удостоив их даже взглядом, обратилась к мисс Купер с вопросом:

– Дорогая, как вам понравился кофе в Калькутте? Одни его превозносят, другим же он кажется отвратительным. Что вы думаете на этот счет?

Альва почувствовала, как лицо ее становится пурпурным в тон платья. Она, разумеется, не рассчитывала на радушные объятия, но подобное обращение… Просто возмутительно! Так оскорбить ее, так унизить, и притом совершенно незаслуженно! Ее, Альву Смит, юную леди с безукоризненной репутацией, такую изящную, так прекрасно воспитанную, официально приглашенную на этот бал. И ее жених не уступал ей ни в чем. Альва уже собралась высказать вслух все, что думает, однако господин Макаллистер ловко подхватил ее под руку и увел в сторону, взглядом приказав Уильяму следовать за ними. На ухо Альве он произнес:

– Она нарочно ведет себя бестактно, не позволяйте ей себя спровоцировать. Я вас предупреждал, это будет вторжением на ее территорию. Оставайтесь выше этого, мисс Смит, пусть все убедятся в вашем благородстве. У вас есть прекрасная возможность продемонстрировать утонченные манеры.

Альва взяла себя в руки, приосанилась, улыбнулась жениху и произнесла громко и отчетливо, так, чтобы услышали все окружающие:

– Как жаль, что госпоже Астор начали изменять зрение и слух.

Господин Макаллистер не стал дожидаться реакции публики и потянул Альву к буфету, причитая на ходу:

– Святые небеса… Дитя мое, вы меня удивляете! Вынужден признать – те, кто умудряется заскучать в свете, просто невнимательны. Вот это драма – словно решаются судьбы империй!

Альве было нехорошо. Ее гордость снова оказалась сильнее. Она так надеялась на этот вечер, представляя, как они с Уильямом завоюют симпатию миссис Астор. Следовало внимательнее отнестись к словам мистера Макаллистера.

И все же на лице Уильяма она увидела неприкрытое восхищение. Стоящие вокруг смотрели на нее с таким же выражением.

– Только представьте, что будет с Командором и отцом, когда они об этом услышат! Позвольте, я принесу вам шампанского.