Лекарь. Стихотворения

Иллюстратор Дарья Ханеданьян

© Терентiй Травнiкъ, 2020

© Дарья Ханеданьян, иллюстрации, 2020

ISBN 978-5-0051-7599-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Лекарство от одиночества

Новая книга стихов поэта Терентия Травника составлена из произведений 2019—2020 гг. На этот раз читателя приглашают не в «словолабораторию», где он бывал уже неоднократно, а в тайную комнату, где хранит свои чудесные снадобья Лекарь. Мастер в словолаборатории гранит драгоценные стихи; но именно в каморке Лекаря обыкновенный человек обретает силы быть Поэтом и находить в окружающем мире Прекрасное, чтобы сохранить его и принести читателю.

Терентий Травник в последние годы намеренно пишет «простые» стихи. Конечно, он не отказывается от традиционных приемов (например, анжамбемана), придумывает новые слова («Чу-че-ли-ра»), бросает по сторонам ироничные взгляды, подбирая к увиденному соответствующие выражения («Вниз по Верхней Масловке», «Клёво»). Однако творческий метод зрелого поэта – в этой самой мнимой простоте языка, ибо мысли, которые поэт несёт читателю, рождены завещанным душевным трудом; они не нуждаются в украшении, но требуют столь же глубокого душевного внимания от своего адресата.

Стихи, включённые в сборник, знакомят нас с лирическим героем, «обычным человеком», который, как некогда греческий мудрец, ищет в современном мире «обычные» вещи: верность и простоту. «Я буду с тем, кому я нужен» – кредо этого человека, для которого главная потребность – быть нужным, тогда можно справиться и с нездоровьем, и хандрой, и приходом старости. Пронзительные строки «В больницах умирают старики…» – об истинном одиночестве, когда рядом отсутствуют те, кто нуждается в тебе. Стихотворения, написанные весной 2020 года, в разгар первой волны пандемии, также подчёркивают отчуждённость людей на фоне всеобщей беззащитности. Нетрудно понять, особенно тем, кто хорошо знаком с творчеством поэта, что невнимание к старшему поколению свидетельствует о глубокой болезни общества, имя которой – бездуховный, безрелигиозный индивидуализм. Несмотря на то что в этом сборнике духовная лирика почти отсутствует, мысль о необходимости поиска божественного присутствия в каждодневной жизни красной нитью проходит через всю книгу.

Однако заметить Бога в повседневности удаётся, лишь упростив, насколько возможно, свою жизнь. В своё время меня удивил отрывок из романа Генри Миллера «Биг Сур и апельсины Иеронима Босха». Стоя над океаном, обозревая бескрайний горизонт и открывающуюся красоту, этот бунтарь, который лучшие годы провел в парижских кутежах, осознал, что, будь он смелее и свободнее, ему следовало бы окончить свою жизнь здесь и сейчас, ибо ничего прекраснее в мире быть уже не может. Мне показалась странной эта готовность расстаться с жизнью, но мне было чуть больше 20-ти тогда. Сегодня я, хоть по-прежнему не разделяю возглас Миллера, признаю, что суета цивилизации скрывает от человека истинный смысл бытия. Так и Травник: вряд ли и он, проведя большую часть жизни в путешествиях по России, разделяет тот сиюминутный порыв американского прозаика. Но он, безусловно, соглашается с ним, когда пишет, что «душа в покое вызревает». Увы, этого не понимает та часть современного человечества, которая высокомерно оценивает качество материальных благ, а не богатство души. И от этого снобизма, пластических операций, удручающей нечуткости и невежества обычный человек сбегает в свой личный Биг Сур, где нужно просто быть поэтом, а не доказывать право на творчество.

Атмосфера, в которой творит Поэт, спокойна и размеренна, вневременна и проста. «В манере посткаминности», «Поэтическое сибаритство», «Вне времени, но в пространстве», «Мой Боже», «С ленты ТАСС» – в этих и других стихах, описывающих поэтический быт, звучит тема отрешённости от мира, озабоченного личностным ростом. Для творчества, объясняет Травник, требуется камерность, полусвет, приглушенные звуки, чтобы не знать, а угадывать происходящее за дверью словолаборатории. Но куда больше поэту требуется Родина. Это не только вечный источник вдохновения или конфликта: она «огромна, как и дача, только на сотки не пересчитать» и «хранит от всяческих потерь».

В 2019—2020 гг. поэту, как и всем нам, пришлось открывать страну с новых ракурсов. Здесь нет ярких стихов, посвящённых средней полосе России, которые любят цитировать в различных пабликах в интернете. За долгой осенью 2019 г. пришла короткая зима, которую сменили весна и лето 2020 г., проведенные в условиях жесткого карантина. Поэтому и в стихах стоит та же ноябрьская удрученность, декабрьское отчаяние от несезонного тепла, январские порывы найти зиму хотя бы в трех соснах, февральские туманы, но при этом распустились «тополиных веток почки», а значит

 
Много ль надо, чтобы вечность
Распустилась на окне!
 

Однако в марте начинается эпидемический кошмар, и уже в апреле поэт делает пометку в своем дневнике:

 
И мир становится чужим,
И мир становится больным.
Одни от немощи вопят,
Другие в немощи сидят.
 

От этого есть снадобье, которое хорошо знает Лекарь, ибо сам давно спасается им. Поэт неоднократно сообщал об этом в других своих стихах:

 
Дождь успокаивает душу:
Коль заболел – лежи и слушай
Все дни и ночи напролёт,
Как-дождь-и-дёт, как-дождь-и-дёт…
 

Так постепенно приходит лето, проведенное в привычных заботах и делах, однако осень, которая и в 2020 году не торопится со двора, все еще не приносит привычного вдохновения:

 
С годами осень разлюбил,
В особенности золотую:
В любимчики не претендую —
Нет ни возможностей, ни сил
Наведываться к ней и толком
Не получается писать.
 

Год завершается усталостью. Вряд ли это удивительно: уже не одно десятилетие читатели шлют в редакцию издательства «Светецъ» письма со словами благодарности. Многогранное творчество Травника исцеляет физические и душевные недуги, помогает найти предназначение в жизни и раскрыть свои таланты. Однако, помогая другим, принося высшую Любовь в их жизнь, Лекарь, как герой новеллы А. Доде «Легенда о человеке с золотым мозгом», раздаёт драгоценные крупицы своего дара, при этом оставаясь одиноким, избегая толпы, восполняя розданное и утраченное в тишине своей лекарской каморки.

Что же помогает ему? Только Любовь. На этой «дороге без начала и конца», куда однажды вступил Поэт, его поддерживают Вера и Любовь, – в том числе, любовь к Женщине. Великая задача, – писать для тех, кто не умеет писать стихи, – стоит и перед Терентием Травником. Женский образ в этой книге стихов – порывистая, юная душой, но мудрая женщина, в присутствии которой поэту открывается радость повседневности («Открытие года»). Ей поют последние оставшиеся менестрели; в ее присутствии материальный мир теряет свою плотность и становится прозрачным, нежным, весенним («Легче воздуха»). Женщина и Любовь – это весна, и даже среди зимних и осенних стихов, которые высятся, как тяжёлые грани Зазеркалья, нет-нет и проскальзывает то истинное, что составляет жизнь, наряду с простотой и верностью.

И так, набираясь сил, излечивая хандру и преодолевая физическую немощь и жизненные невзгоды, Поэт – он же обычный человек, Лекарь и последний менестрель – посылает завет всем, кто замер в нерешительности, задумав вступить на путь творчества. «Напутствие начинающим волшебникам», «Читай», «Искать и находить», «В день Игоревской иконы Божьей Матери», «10 000 шагов», «Такое кино» – в этих стихах особенно ярко выражено творческое кредо Терентия Травника. В его мире поэтическое творчество – это не сор, из которого «растут стихи, не ведая стыда». Это постоянный, повседневный труд, и пусть автор относится к своей душе совсем не так жестоко, как Заболоцкий, но опасность душевной лености он понимает ничуть не хуже. Между тем леность эта проистекает из трусости, из работы с оглядкой на ближнее и дальнее окружение, и так многие авторы сегодня, независимо от возраста, нарушают заповедь Пастернака. Примечательно поэтому, что некоторые из «поэтических заветов» ритмом и звучанием напоминают лучшие стихи поэтов Серебряного века и советского периода. Очевидно, что именно из этих периодов (а также лучших произведений мировой поэзии) Поэт предлагает своим последователям черпать вдохновение:

Любители, скромники и дилетанты,

Неспециалисты со всех волостей,

Врубайтесь, вгрызайтесь зубами в талант свой!

А ну, барабанщик, походную бей!

Пишите, рисуйте неверию даже,

Схватившему вас за грудки, вопреки:

Пишите, рисуйте, а время покажет,

А время рассудит, а время докажет

И ваши полотна, и ваши стихи!

В современном поэтическом потоке трудно найти стихи, которые были бы по-настоящему живыми и «не отличались от лица» автора. Многие сдаются под натиском жизненных неурядиц, общественного мнения. Но, как знает любой врач, а особенно Лекарь от поэзии, компромиссов в творчестве не бывает. Оно не может быть полностью оторванным от жизни: в нем неизбежно и обязательно должны отражаться современные поэту события, переживания, которыми отмечена жизнь тех, кто также выбрал это время и эту страну для своего прихода. Но «чистота» творчества состоит в максимально возможной независимости от исторической и цивилизационной конъюнктуры, когда творец постигает глубинные механизмы поведения людей, их истинные стремления и надежды и, подобно мудрому Лекарю, дает единственно верное снадобье, которое возвращает человеку душевное, духовное здоровье.

Так беритесь за кисти, хватайтесь за струны,

Открывайте миры на путях к мудрецам.

Есть особый приём у капризной фортуны:

Он для тех, кто решился идти до конца!

Иллюстрации к книге выполнены талантливой молодой художницей Дарьей Ханеданьян. Первым результатом совместного художественно-поэтического творчества Терентия и Дарьи стала книга «Штрихи к портретам» (М., «Светецъ», 2019), в которой цветные иллюстрации Дарьи дополнили афоризмы Терентия Травника, переведённые на английский, французский и испанский языки. В 2020 году увидела свет книга Лейлы Забавиной и Терентия Травника «Влюбился в женщину Поэт», цветное оформление которой также выполнено ею. Для сборника стихов «Лекарь» художница выбрала графику: перед нами – растения из волшебных туесов и гербариев Лекаря, на лепестках и листах которых застыли то ли капли росы, то ли утренние звезды…

Юлия Н. Шувалова

Поэт, переводчик

Москва, 6 ноября 2020 года

Решение принято

 
Всё! Становлюсь хорошим человеком:
Великодушным, добрым и простым.
Ни суета, ни годы – не помеха,
Ни разочарований горьких дым.
 
 
Всё! Становлюсь хорошим человеком,
А коли так – знать, вверенному быть:
В подходе к делу буду, как аптекарь.
С энтузиазмом взявшийся за нить —
 
 
Расстанусь с ворохом нелепых пересудов,
От гнусных мелочей освобожусь
И накопившихся по ходу фактов дутых —
Ото всего, над чем в свой век тружусь:
 
 
Отвергну и подгоны, и привязки,
Сведу печати с призывных страниц
И буду следовать той правильной подсказке,
Учась обыкновенности у птиц.
 
 
Всё! Становлюсь обычным человеком
И ничего не требую взамен:
Обычным-преобычным человеком
С его безмолвным тихим житием.
 

21 ноября 2019

«Встаньте, дети, встаньте в круг…»

 
Вроде как не зима, только хочется снега,
Чтобы шёл бы и шёл он с утра до утра,
Чтобы с ним по-другому бы нам, человекам,
Предложили б услуги свои мастера.
 
 
И в загадочных швальнях, углах и шарашках
Кустари всех мастей, засучив рукава,
Заварили бы зимнюю кашу-малашу
И зима наконец бы вступила в права.
 
 
Это как-то по-русски, когда много снега:
Много снега и вьётся дымок из трубы.
Это как-то по-русски, когда человеку,
Заметая следы, не уйти от судьбы.
 
 
Потому нужен снег, что не пишется больше
Без его ворожбы ни стихов, ни картин,
Что нет мочи погудку отыгрывать дольше,
Чем тебе позволяли и должность, и чин.
 
 
Приуныли поэты без согласований
Между миром души и пространством вокруг,
Нет ни бренных утех, ни привычных терзаний,
Не встают дети лиры в назначенный круг.
 
 
Не скользит, не искрит,
не хрустит под ногами,
Не съезжает по скатам скучающих крыш,
Не идёт на работу с утра вместе с нами
Этот снег, потому, знать, и ты всё хандришь,
 
 
Всё пытаешься вынудить душу поверить,
Что с Покровом он всё же в Москве побывал,
Что под вечер укутанным в белый был берег
Там, где мост упирается в старый вокзал.
 
 
Всё пытаешься точки над чем-то расставить
Из того, с чем поладить смогли бы деньки,
Что сумело б найти исключенье из правил
И склонить… Нет, сподобить тебя на стихи!
 

22 ноября 2019

Кто не успел, тот опоздал

 
Мой друг остался на перроне:
Не захотел, что тут сказать,
Трястись в удушливом вагоне,
Но согласилась вдруг тетрадь.
 
 
Теперь мы с ней в одном флаконе —
Подругой мятенькой моей,
А друг остался на перроне,
А другу – всё до фонарей.
 
 
Он будет медленно, но верно
Денёчки наши забывать
И станет выражаться скверно
И так же, видимо, писать.
 
 
Мой друг остался на перроне:
То ль сдрейфил, то ли просто так,
При форме, в галстуке, в короне —
Не согласился – во чудак!
 
 
И с каждым днём все дальше время
Разносит, раздвигает нас,
Работая по верной схеме,
Без уготовленных прикрас.
 
 
И больше нет его в законе
И даже нет в поправках дня.
Он где-то на пустом перроне,
А значит, там, где нет меня.
 

28 ноября 2019

Вниз по Верхней Масловке

 
Под утро потеплело: мороз сменила слякоть —
Проваливалось тело с душою в эту мякоть.
И вкусный, как арахис, запечатлённый в сдобе,
Столичный гешефтмахер в откутерьёвой робе
Казался непривычным для среднего момента:
Казался очень личным, почти экспериментным.
 
 
Трудяга-рукотворец, как пролетарский ткач,
Московский многоборец, а попросту – ловкач,
В тепле преобразился, почувствовав кураж,
Помылся и побрился – и стал совсем не наш.
 
 
Но мне какое дело до деловых особ,
Я тоже вроде с телом и, может статься, сноб:
Вышагиваю стильно по Масловке с утра,
А Масловка цивильна, как бюргера сестра:
 
 
Движенье, как по маслу, что сверху, что внизу,
Как будто цензор застлан: идёт без показух.
Невольно вспомнишь мэра и поблагодаришь
За стиль от Эсэсэра, где гладь на всё да тишь.
 
 
Свернул на Ленинградку, а там – по Беговой:
Ах, до чего же сладко, когда ты в доску свой!
Когда со знаньем дела твой ежедневный труд,
Когда душа и тело по мякоти бредут.
 
 
По ходу из портфеля стаканчик достаю:
Заметь, не для портвейна – я в нём цикорий пью!
И наскоро приходит удачная строка,
Когда поэт в народе – похож на игрока.
 
 
Ход сделан, карта бита – спецом, а не пронырой,
Товарищи-писатели ЛИТО «Сиянье лиры».
А впрочем, ждать не буду: не для того я здесь:
По-горьковски, я – «в людях», а там сбивают спесь!
 
 
Иду до Белорусской, а дальше по Ямской:
Беру билет с нагрузкой до улицы Тверской.
Москва, цени бродягу, готового с листа
Играть стихи: бумага и ручки – по местам!
 
 
С двучетвертного ямба вступаем, ан-момент!
Отлично, только я бы не проявлял акцент,
Но дал вечерним скрипкам
пьяниссимо сыграть,
Но дал возможность снегу попасть
ко мне в тетрадь…
 
 
Тетрадь под снегом выспится
и оживёт к весне,
А что не так, домыслится: булавкой на стене…
Нашкрябаю, как можется, я первую строку,
Коль кожица да рожица в ней будут – всё смогу!
 

30 ноября 2019

Верой и правдой

 
Я буду с тем, кому я нужен —
Я с ним останусь на века:
Рабом, носильщиком и служкой…
Плечо и локоть, и рука
 
 
Не подведут мои, не бросят,
Я не из тех, кто даст отбой,
Когда о помощи попросят…
Обыкновенный – не герой,
 
 
А потому не жду награды,
Быть нужным – вот уже она
Дана и в радость, и в усладу
На все пути и времена.
 
 
Пою любовь и славлю дружбу,
Как берега свои – река.
Я буду с тем, кому я нужен —
На час, на год и на века!
 

декабрь 2019