Здесь было холодно. Это место напоминало старую заброшенную тюрьму. Холодные, грязные стены, полумрак и только свет люминесцентных ламп, который пробивался через слой грязи, освещал наш путь. Мы знали, что искать, но не знали, где. Это место сводило с ума. Порой мы забывали, где мы, и ощущали лишь страх, когда сердце начинает бешено колотиться, дыхание ускоряется, мышцы напрягаются до предела.

Оберег, что дал нам Эрик, сделал нас невидимыми для них. Но, Боже правый, те бедолаги, поддавшиеся его искушениям… Я видел молодую девушку, запертую в камере, которая билась в агонии, пыталась дотянуться до заветной чашки с водой, но не могла из-за цепей, что держали ее. Я хотел бы ей помочь, но не сейчас. Сейчас мы бессильны. В другой камере я видел мужчину, полного и голого, и тварь, что стояла над ним и, присосавшись огромным червеобразным хоботом к его рту. Руки человека были плотно прижаты худощавыми руками твари, ее физиономия была искривлена, будто череп твари специально измяли. Огромные три глаза, серые, как пепел, уставились в глаза беспомощного человека, а тот, в свою очередь, широко раскрыл их и, не моргая, смотрел на тварь, что присосалась к его рту. Я и представить не мог, что испытывал этот человек. Он не мог пошевелится, хотя было видно, что пытается, его кулаки были сжаты и дрожали. Его широко раскрытые глаза видели перед собой неизбежную страшную смерть, но он не переставал предпринимать хоть какие-то попытки спастись. В мгновение ока с мерзким бульканьем тварь начала высасывать из человека внутренности. Он моментально похудел, глаза впали в череп. Тварь просто встала над дергающимся пустым телом и издавала какие-то звуки своим хоботом. Видеть нас оно не могло, так что мы пошли дальше. Меня стошнило. Мои нервы сдавали, я больше не мог видеть смерть и страдания узников. Мы добрались до какой-то старой ржавой тяжелой двери и открыли ее. Перед нами возникли они. На секунду я испугался, но вспомнил про оберег. Его силы должно было хватить, чтобы мы добрались до нужного места. Но когда твари посмотрели на нас, я понял, что оберег больше не работал.

Глава 1: Тогда все было хорошо

Эта история началась, когда мы были детьми. Я не помню, как я познакомился с Вадином и Олафом, да и не нужно мне это помнить. Достаточно лишь того, что я знаю, а знаю я, что они в корне изменили мою жизнь. Возможно, точкой отсчета можно считать день нашего знакомства, но я бы предпочел считать день, когда я познакомился с Амилией. Да, лучше начать сначала. С самого начала.

Я жил с мамой и бабушкой в одном маленьком, непримечательном и бесперспективном городке, совершенно обыкновенном, на первый взгляд, но чтобы понять суть вещей, иногда нужно смотреть глубже. Бабушке было 60 лет, а маме 28, в то время как я был мелким шкетом восьмилеткой. Бабушка работала бухгалтером в администрации городка, и хоть ей давно пора было на пенсию, она любила эту работу и не желала уходить оттуда. После работы у нее даже хватало сил заниматься огородиком, на котором летом всегда можно было найти разные овощи. Но на что я всегда обращал внимание – это ягоды и фрукты. Малина, клубника, вишня, абрикос, все что душе угодно. Особо любил я ягоды по большей части не от вкуса, а от того, кем они были выращены. В летнее время я возвращался с улицы, уставший и грязный, и после ванны и ужина всегда видел старческие руки, аккуратно и ласково держащие пару ягод. Улыбка оголяла пожелтевшие зубы, а морщин становилось больше. Такие моменты хочется держать в памяти вечно. Мама же, вылитая бабушка, только молодая и с темными волосами, вместо седых, работала в детском саду, я в свое время был в ее группе. Отца я не видел никогда, но заботы матери и бабушки мне хватало. Нельзя сказать, что я был «выращен женщинами», они учили меня быть самостоятельным и мужественным, как умели. Их стойкость в шатком финансовом положении нашей семьи – вот что было настоящим мужеством. Случалось, что они могли не есть неделями, но отдавали мне все. Порой, мы не могли купить теплые вещи к зиме, и бабушка ночами вязала нам свитера.

Что касаемо меня, я, как и все, ходил в самую обыкновенную школу, где, возможно, и познакомился с Вадином и Олафом. Возможно… А возможно – это случилось на улице, так как жили мы не так далеко друг от друга. Я старался учится хорошо, делал домашние задания, не прогуливал уроки, а как их прогуливать, если дома мама могла устроить «вечер подсчета пауков в углу». В моем классе у меня было много друзей, в детстве я был общительным, но время шло, и после моего уезда из городка друзьями остались лишь Вадин и Олаф. Кстати о них. Олаф был старше меня на год, а Вадин был старше Олафа на год. Если бы меня попросили описать их по моим детским воспоминаниям, то про Олафа сразу на ум пришло бы «заика». Да, мой друг заикался из-за испуга в детстве. Насколько я помню, это было связано с собакой. Помимо этого я назвал бы его влечение ко всему необычному и хорошо развитую фантазию. Для меня он всегда был, эдаким, сказочным персонажем, потому что его белые волосы и немного выпученные глаза в совокупности с заиканием делали его более интересным, чем он был на самом деле, благодаря этому он мог легко и надолго отпечататься в памяти любого. Вадин был самым старшим и невольно своеобразным лидером нашей шайки, хоть я всегда считал нас всех равными, несмотря на возраст. Он был выше меня, был спортивным, обожал футбол и все что с ним связано. Но больше всего ему нравились компьютеры и видеоигры, он мечтою было стать программистом. Вадин был похож на классического футболиста: жилистый, всегда коротко стриженные, черные, как уголь волосы, с виду весь такой серьезный, но в то же время добрый, любящий подурачится, честный и всегда готовый заступиться за нас, более младших. Как можно было заметить, нас объединяла любовь к фантастике и всякой необычной сказочной ерунде.

– Это куст? Вон там под столбом в тени. Да нет, это какой-то монстр, но он один, а нас трое, берите палки и сразим его!

Многие дети нас не могли понять, но атмосфера нашей компании имела для нас огромное значение.

Втроем мы часто приходили к Вадину в гости и играли в его старенький компьютер, в игры, которые он мог запустить. А когда такой возможности не было, была придумана лучшая компьютерная-некомпьютерная игра. Суть заключалась в том, что один из нашей компании становился героем одного из вымышленных сценариев Вадина, а двое других – самим сюжетом, всем, что только в нем может быть. Ужасный монстр, солдат космического десанта, да хоть компьютер. Окружающая местность была ландшафтом, а фантазия и палки-стрелялки делали остальное. Получалась такая вот игра, только игрой и игроками были мы сами.

Помимо таких развлечений, мы часто ходили на озеро, что было рядом с городом, купались, иногда рыбачили. Когда было настроение, ходили туда, куда ходить, мягко говоря, нельзя. Веселились и проводили детство как надо. Так мы росли, наша дружба становилась все крепче, и наша компания стала настолько сплоченной, что влиться туда не мог никто, а порознь мы чувствовали себя неполноценно. Но в один день случилось так, что наша компания приняла нового человека.

В школе я познакомился с девочкой. Жизнерадостной, веселой, но скромной. Она любила прятать милое лицо за копной темных кучерявых волос. Однажды зимой я зашел в школьную библиотеку, искал что-нибудь почитать на каникулы и увидел ее, она рассматривала книгу Толкиена «Властелин колец», я это хорошо запомнил. Я подошел.

– А ты будешь ее брать? – спросил я.

– Не знаю, странная какая-то, кто такие хоббиты? – тихо спросила она, по привычкЕ закрывая лицо волосами и разглядывая хоббитов на обложке.

– Не знаю, может гномы какие-то. Меня Дэниел зовут.

– Я Амилия, – ответила она смущенно.

– Хочешь, могу показать еще интересных книг.

Так мы познакомились. Сначала просто здоровались в школе, потом стали общаться ближе, я узнал, что живет она не далеко от меня, и вот тогда я познакомил ее с нашей компанией. Ребята приняли ее с радостью, и нас стало четверо. Девочка она была очень закрытая, но со временем нас удалось вытащить наружу ее нутро. Она оказалось такой же выдумщицей, но больше всего нас поражала ее жажда путешествий. Иногда мы сидели на берегу озера и вглядывались в противоположный берег, за которым к небу поднимался высокий зеленый холм. Она мечтала побывать на той стороне, увидеть что там за холмом, побывать в большом городе, побывать в дремучем лесу, на берегу моря.

Конечно, где-то побывать ей не удавалось, ввиду малой обеспеченности ее семьи, но мы обещали, что когда-нибудь вместе с ней переберемся через озеро и заберемся на вершину холма.

– Можем взять лодку у моего деда, – говорил Вадин, – он для рыбалки недавно купил новую, с веслами.

– Нас поругают, – отвечал я, – представь, что с нами сделают, если поймают.

– М-м-м-м-можно через д-д-д-дамбу, – заикаясь, говорил Олаф, – т-т-там можно пройти п-п-п-п-п…

– По ней? – завершил я.

Возможно, это не правильно, но тогда у меня была плохая привычка заканчивать за Олафа фразы, который он не мог закончить. Но Олаф к этому привык и просто не придавал этому какое-то значение.

– Да, – согласился он.

– Ребят, не надо нам в это ввязываться, – сказала Амилия, – нам всем попадет, особенно мне, сами знаете.

Проблема Амилии не сразу стала нам известна. Только когда мы пришли к ней всей компанией и звали гулять. Она вышла на крыльцо в одной только майке, которая была ей до колена, грязная и порванная. Она как обычно закрывала лицо, но было видно, что лицо ее красное, а волосы растрепанные.

– Я не пойду, – тихо проговорила она, – не отпускают.

Наше веселое настроение резко изменилось. По пути к ее дому мы смеялись и шутили, а тут стоим, как вкопанные, и не понимаем, что к чему. Из дома доносились крики и ругань.

– Ты где, скотина?! – проревел кто-то невнятно.

– Я тут, папа! – закричала Амилия и моментально пропала с крыльца.

Послышались визг и крики. Мы лишь испуганно ушли оттуда. А на следующий день в школе Амилия говорила со мной опустив голову и прикрывая лицо еще сильнее. Я помню ее кучерявые немытые волосы, которые слиплись из-за черной запершейся крови.

Позже она рассказывала нам, что родители часто пьют и бьют ее в эти моменты. Не передать, как нам было жаль ее, мы даже думали забрать ее переночевать к кому-нибудь из нас, но она отказывалась и говорила, что будет только хуже.

Однажды, мы гуляли все вместе по нашей улице. Она была очень широкая, такая, что в ее центре могли поместиться дома, но вместо этого там росло огромное старое дерево. Оно было не особо высоким, но его ствол мы не охватили бы, стоя вокруг него, держась за руки. Довольно часто мы гуляли около этого дерева и играли там в игры, придуманные по нашей системе. Рядом была детская площадка, так что «ландшафта» для выдумок было уйма. В тот момент я вновь был главным героем на какой-то космической станции, и вот Олаф схватил Амилию и потащил ее к качелям.

– Б-б-б-бросай пушку! – хрипел он, будто инопланетный монстр.

Я нацелил на него свое «оружие», доску, которую нашли под этим самым деревом, и вдруг происходит что-то непонятное. Тогда я не понял, что произошло, и только через 10 лет я смог это понять. За спиной Олафа возникла черная фигура, вокруг нее даже воздух чернел. День был солнечным и теплым, но фигура эта будто пронзала воздух. Она была выше любого взрослого человека, очертания были расплывчатыми, но я мог разглядеть глаза, хотя нет, это были простые линии, будто глаза у азиата, но еще тоньше. На том месте, где должен был быть рот, зияла дыра, широкая и глубокая, но потом она исчезла, и фигура посмотрела на Вадина, сидевшего на детской горке и целившегося в Олафа из такого же «оружия». Я не мог сказать ни слова, не мог двигаться, друзья тоже не шевелились. Фигура смотрела на Вадина, я слышал крики.

– Б-б-брось пушку! – вновь захрипел Олаф.

– Тыщ! – выкрикнул Вадин, – ты убит! Джонсон, – Вадин обратился ко мне, а я стоял как вкопанный, – Джонсон, скорее к пульту управления!

Я пришел в себя, и мне показалось, что все, что я видел было моментальным видением, просто показалось, очертания фигуры стали меркнуть в моей памяти, и я с трудом тогда мог вспомнить, что я только что видел.

– Амилия идем! Корабль скоро взорвется, – крикнул я и схватил Амилию за руку. Мы побежали к качелям. Я уже забыл про фигуру, точнее на тот момент она вылетела у меня из головы.

Глава 2: Странно-страшные времена

Ночью того же дня я не мог заснуть, что-то тревожило меня. В комнате царил мрак, было жарко, но я боялся вылезти из-под одеяла. На секунду мне показалось, что кто-то наблюдает за мной. На тот момент я не помнил фигуру, но было что-то на подсознательном уровне, будто память стерли, но отпечаток оставили. Я смотрел в коридор. Напротив комнаты, где я спал, был зал, направо по коридору – развилка, далее справа – кухня и слева – комната, где спали мама и бабушка. Если выйти из моей комнаты и пойти налево, то там бнаходился выход в темную кладовую и далее на улицу.

Я лежал неподвижно, от любого моего движения старая кровать на пружинах скрипела. Я лежал, смотря в коридор и ожидая появления чего-то. Я не мог отвести взгляд, не мог закрыть глаза, а когда я делал это, то я чувствовал, что что-то стоит прямо возле меня. Было ощущение, что кто-то стоит. Страх объял меня тогда. И вот я смотрю в коридор и вижу, будто что-то появилось из-за угла. Сердце провалилось в пятки, тьма сгущалась, я открыл глаза как можно шире, чтобы видеть лучше, но становилось только темнее, или мне так казалось. Но что-то явно торчало из-за угла. Черное, абсолютно черное, что, казалось, даже свет не способен разогнать эту тьму. Так продолжалось очень долго, будто целую вечность. Что-то торчало из-за угла, а я смотрел, не отрывая взгляда, и пытался разглядеть очертания знакомых предметов, чтобы успокоить себя, но не мог. Оно попросту не было похоже ни на что. Тут мне пришла в голову мысль. Оно выглянуло из-за угла и увидело, что я не сплю, что я вижу его, и поэтому остановилось. И теперь оно ждет, пока я закрою глаза и тогда… Я долго смотрел в одну точку, и глаза начали смешивать образы, все поплыло, а когда вновь все стало на свои места, я заметил, что «это» вылезло из-за угла еще больше. Показалось мне или нет, придумал я это или нет, но так и было. Его стало больше видно. Тут перед глазами пронеслись воспоминания с фигурой, что я видел днем. Все как наяву, оно смотрит на Вадина и пропадает. В ушах зазвенело. Звон становился сильнее, сильнее и потом я понял, это не звон, это крик, крик не то женский, не то детский. Он не имел ни пола, ни возраста, он вообще мало походил на человеческий. Что-то стукнуло в окне, и я резко обернулся. Пусто, лишь ночное небо, усыпанное звездами. Но когда я повернулся обратно, в дверном проеме стояла та самая фигура, высокая и черная, но глаза ее были открытые, огромные, выпирающие из орбит, окровавленные белки и черные зрачки. Оно неподвижно смотрело на меня целую вечность, а я просто замер от страха. Оно смотрело и произнесло:

– Спи.

Я проснулся утром. Не в том положении, что лежал, глядя на это существо, и мне оказалось, что это был сон. Я глубоко вздохнул и успокойся. Да, сон, это был только сон.

Было желание рассказать все друзьям, но я не мог. Не могу объяснить почему, просто не мог.

В тот день мы снова собрались вместе и пошли домой к Амилии. Мы стали звать ее, но она не выходила. Слышались звуки из дома, невнятные и мы решили зайти во двор, чтобы постучать во входную дверь.

– Давай ты, Вадин, – сказал я, – ты старше.

– А почему это я? Твоя идея. Давай ты.

– М-м-м-м-может в-в-в-в…

– Вместе? Да, давайте.

Мы вместе зашли во двор и направились к двери. Подходили тихо, потому что боялись. Тут послышались истошные вопли и Амилия выскочила на крыльцо, а за ней ее отец, который явно был пьян.

– Я тебе что говорил, сучка? Что я тебе говорил, мразь? – он бросил дикий взгляд на нас, и тут я испугался еще хлеще, чем ночью. Мы попятились назад, а Амилия рыдая ползла к нам.

– Вы что тут делаете? А ну пошли вон!

Мы выскочили со двора, а отец схватил Амилию за волосы и потащил в дом, она брыкалась, а отец еле стоял на ногах.

– Ах ты мразь! – рявкнул он и схватил кусок арматуры, что валялся в куче хлама. – Я тебя научу…

Он замахнулся и ударил Амилию. Она закричала еще сильнее, а он только поволок ее в дом и захлопнул дверь. Мы просто стояли и смотрели, а когда пришли в себя, Вадин решил действовать.

– Нужно кого-то позвать, а если он ее убьет?

– Мой дом ближе всех, – сказал я, – бежим скорее.

Мы побежали ко мне. Мама была на кухне и что-то готовила, бабушка была на работе. Я забежал на кухню и пытался привести дыхание в норму.

– Что случилось? – спросила Мама.

– Там… Амилию… подругу нашу… папа ее бьет… она там плачет…

– Успокойся! Успокойся! Давай по порядку.

Я вывел маму на улицу, и там мы все вместе рассказали, что произошло. Она незамедлительно зашла в дом и позвонила в полицию.

Через пятнадцать минут мы все были у дома Амилии и рассказывали полицейским, что видели. Что меня больше всего испугало, так это то, что там была скорая и кого-то из дома вынесли и загрузили в машину. Отец Амилии оказывал сопротивление, но его затолкали в полицейскую машину.

Я не виделся после этого с друзьями неделю. От мамы я узнал, что Амилия жива, но у нее серьезные проблемы со здоровьем, и что скорее всего, ее заберут в детский дом. Мне стало грустно, я понимал, что возможно больше не увижу ее. Но потом стало еще хуже. Мама сказала, что договорилась с сестрой, которая живет довольно далеко, что та может взять меня к себе, что я могу учится в хорошей школе и потом поступать в хороший университет. Я был просто убит этим. Тогда я больше не увижу Вадина и Олафа. Мама сказала, что в противном случае, я стану как отец Амилии.

– В большом городе больше возможностей, тетя поможет тебе, чем сможет. Ты чудом не попал под руку этого алк… отца бедной девочки, здесь опасно и нет никаких перспектив.

– А я смогу приезжать?

– Мы с бабушкой сами к тебе приедем, но только позже, как тут дела закончим.

– То есть, я больше не увижу Вадина и Олафа?

– Сынок, у нас и так денег не много, мы собираем уже несколько месяцев, чтобы ты мог уехать.

За пару дней до уезда, я сообщил эту новость друзьям. Сказать, что мы были разбиты – ничего не сказать. Наша компания, всегда целостная, всегда нерушимая лишиться теперь еще одного.

– Учитель сказала, – говорил Вадин, – что Амилия вернется через несколько месяцев, она в какой-то больнице, в городе. Далеко отсюда.

– Попрощайтесь за меня с ней.

– О-о-о-обязательно, – сказал Олаф, – а ты приедешь к н-н-н…

– Не знаю, Олаф, мама говорит, что нет, но я бы очень хотел.

В день отъезда друзья, Мама и бабушка вышли к единственной автобусной остановке в городке, чтобы проводить меня.

– М-м-м-мы будем скучать, – проговорил Олаф и мы с друзьями обнялись.

– Удачи, – похлопал меня по плечу Вадин, со слезами на глазах, – приезжай, как только сможешь, мы будем тебя ждать.

Я не смог ничего ответить, ком стоял в горле, и слезы наворачивались. Я лишь кивал. Я обнял маму и бабушку.

– Удачи, внучек, все будет хорошо, ты обязательно нам звони, и передай тете привет.

– Хорошо, – кое-как выдавил я.

Подъехал автобус, я сел в него. Смотря в окно я видел силуэты мамы, бабушки и друзей, что удалялись, возможно навсегда. Они махали мне и плакали. Так закончилось самое лучшее время моего детства.

Глава 3: Предупреждения

Я долго не мог смирится с уездом, плакал ночами, не мог никак сосредоточится на учебе в новой школе, а завести друзей было еще труднее. Время тянулось бесконечно долго. Спустя пол года жизни у тети я наконец пришел в себя, адаптировался, нашел друзей, с которыми мне было легче пережить уезд родного городка. Но все равно, эти друзья были другими, совершенно другими. У них не было того огонька в глазах. Но у меня выбора не было, и, сказать по правде, я стал вливаться в городскую жизнь, стал меняться, и больше не было старого Дэниела. Я убедил себя, что тут, у тети, лучше, ведь у меня больше возможностей, я даже мог сходить в компьютерный клуб после школы. А когда через год к нам переехали Мама с бабушкой, у меня не осталось той былой печали, скорее теплые и далекие воспоминания. Я узнал у мамы, что Амилия получила серьезную травму и больше не сможет ходить. Сейчас она в детском доме, в том же городке, а от друзей мама передала мне целое письмо. Оно было от Вадина.

«Дружище!

Тебя уже год нет, и мы очень соскучились, с письмом я передаю тебе мой номер, позвони обязательно! У нас все по-старому. Ну, почти все. Что-то произошло с Олафом месяц назад. Он стал каким-то нервным, у него началась паранойя, но он никому не рассказывал почему, только сказал, что придет время, и я все пойму. Может он так переносит твой уезд… Знай, мы будем ждать тебя и никогда не забудем. И да, тебе привет от Амилии, мы навещаем ее иногда. Когда она узнала, что ты уехал, то очень огорчилась. Не забудь позвонить!

Вадин»

И я позвонил. Момент был очень волнующий, как никак я целый год не видел и не слышал его.

– Привет, дружище! – радостно воскликнул Вадин.

– Привет! Как я рад тебя слышать!

– Я тоже, я тоже! Слушай, ты приедешь к нам летом?

– Боюсь не получится, – я сказал это и сам себе не поверил. Возможность у меня была, если постараться, но я сам этого не хотел. Не могу обьяснить почему, будто жизнь здесь меня затянула, будто там, в родном городке меня ничего больше не держало. Я это понимал это в глубине души, но врал сам себе, что возможности нет. – Я бы рад, но скорее всего не получится. Извини. Что там случилось с Олафом? Ты писал в письме.

– А… жаль что ты не сможешь. Я не знаю, Олаф стал каким-то другим, он не говорит, что произошло. Ты помнишь старую заброшенную хлебопекарню в поле, недалеко от города?

– Конечно.

– Мы ходили туда, просто посмотреть, ничего особенного, обгоревшие стены, кучи хлама, но Олаф после этого похода изменился. На следующий день он стал сам не свой и не говорил, что произошло, лишь твердил: «Когда придет время, все все узнают».

Не знаю почему, но в этот момент я вспомнил свой давний кошмар с той темной фигурой. Ее образ уже успел померкнуть в моей памяти, но те ощущения я никогда не смогу забыть.

– Странно, может увидел там что-то…

– Извини, мама зовет, – протараторил Вадин, – но мы еще созвонимся, хоть сегодня вечером.

– Да, я буду ждать звонка.

– Пока!

От нашего разговора мне не стало ни лучше, ни хуже. Я положил трубку и смотрел около минуты на телефон. Я понимал, что то время уже ушло, что меня оно больше не держит, но я врал себе, что это не так. Врал долго. Сначала мы с Вадином разговаривали часто, потом все реже и реже, потом он перестал звонить, да и я не звонил. У меня появились новые друзья, в определенный момент даже девушка, но воспоминания не оставляли меня. Более того, с годами они приобрели новые очертания.

Кошмар с фигурой стал посещать меня минимум раз в месяц. И хоть мне уже было к тому моменту 15 лет, я каждый раз вздрагивал и включал свет чуть ли не во всей квартире, проверяя каждую комнату. В лице своей девушки я видел Амилию, даже не смотря на то, что они вообще были не похожи. Чем старше я становился, тем сильнее на меня действовали воспоминания. Они будто звали меня обратно, но было понятно, что в то время не вернутся и остается только жить дальше.

Я закончил школу хорошо, сдал экзамены на неплохой балл и планировал поступать в местный университет.

Мы с друзьями праздновали окончание школы. Все было как надо: уютная квартирка, девчонки, алкоголь, кое-что потяжелее… Тогда я впервые попробовал неизвестные мне таблетки. Друзья говорили, что нужна хорошая атмосфера, чтобы «не словить бэд-трип». Это ситуация, когда психоактивные препараты не улучшают настроение и «раскрывают» мозг, а вызывают приступы страха и паники. Если вкратце. Я выпил таблетку, и вот уже через мгновения все вокруг приобрело новые очертания. Краски стали ярче, сам воздух был словно красочный кисель. Я увидел, как один из моих друзей уводит за руку мою девушку из комнаты, но в тот момент мне было все равно. Смех стал громче, вообще все звуки стали громче. И вдруг перед глазами возникла фигура. Та самая темная фигура из кошмаров. Это было расплывчатое мимолетное видение, но я знал, что это была она. Краски стали темнеть, звуки стали тише, фигура начинала приобретать очертания. В этих очертаниях я увидел Амилию, Вадина и Олафа, такими, какими я их помнил. Фигура поманила меня рукой, и я встал. Все вокруг поплыло, очертания привычных предметов размылись, я будто был Фродо, который надел Кольцо Всевластия. Я подошел к фигуре, но понял, что не приблизился к ней, она стала еще дальше, еще менее ощутимой. А потом я увидел глаза. Глаза той самой фигуры, глаза, что не давали мне покоя в кошмарах. Огромные, выпирающие из орбит, черные зрачки… Фигура лишь смотрела на меня и произнесла:

– Вернись.

И внезапно у меня началась паническая атака. Я упал на пол и начал рыдать. Весь мир потерял смысл и какую либо радость, в тот момент я хотел лишь умереть. Через несколько часов этого ужасного состояния я успокоился.

– Что было? – спросил я своих уже пьяных друзей.

– Что, бэд-трип словил, что. Мы думали ты окочуришься.

– Я и сам так думал.

После этого случая я не баловался психоактивными веществами. А видения скинул на препараты. Это всего лишь мой мозг слегка сдвинулся с места.

Тем летом я подал документы в университет, что был в моем городе, но вот незадача, мне не хватило баллов для бюджетного места, а коммерцию потянуть было трудно нашей семье. Тем более, когда нужно было ухаживать за бабушкой. Мама работала продавцом в торговом центре, а тетя там была кем-то вроде администратора. Зарплаты нам хватало на жизнь, но вот университет мы бы не потянули. Я и сам старался подрабатывать то тут, то там. Раздавал листовки, бегал курьером, но хватало мне этого только на себя и свои какие-то мелкие нужды.

Назрел серьезный вопрос – куда поступать? И тут маме рассказали на работе, что есть университет с таким же факультетом, как и у нас, а именно IT-технологии. Только город этот был довольно далеко, но что меня моментально воодушевило, что городок, где я раньше жил, находился в полусотни километров от этого города.

Я сказал маме, что не против поступления туда, что уезжать из родных мест (а мой город стал для меня родным за эти годы) мне уже будет легче, тем более я уже немаленький. Так я подал туда документы. Я горел желанием вернутся в мой городишко и увидеться с Вадином и Олафом, если через столько лет они вообще меня помнят.

В ночь после подачи документов мне снова стали сниться кошмары. Та фигура. Сначала в городке, когда я видел ее на улице, потом, когда не мог заснуть пол ночи, потом на вечеринке. Она звала меня куда-то, но я не шел, я боялся. Возможно, меня бы и смутили эти сны, эти странные ведения, но я выработал для себя обыденное объяснение. Ведь наш мозг стремится все объяснить, в противном случае человек начинает сходить с ума. Я решил, что видение фигуры впервые раз было вызвано бурной детской фантазией или перегревом на солнце. Ночью я видел сон, а последующие кошмары – это просто отпечаток на подсознании.

Через месяц пришел ответ, и я был зачислен в университет, и мне предоставили общежитие. Не долго думая, тем более что оставался месяц до начала занятий, я собрал вещи и был готов к отъезду. За день до этого Мама решила устроить семейную вечеринку. Мы выпивали вина и ели замечательную курицу гриль. В кругу семьи было приятно и атмосферно.

– Вот ты снова уезжаешь, – тихо говорила мама, вытирая слезы.

– Да не переживай ты так, мам, все к лучшему. Твоя мечта, что я поступлю в хороший университет, сбылась.

– Да не могу я не переживать… вот будут у тебя свои дети – вспомнишь меня.

– Внучек, – подала голос бабушка, сидя в своем инвалидном кресле, – не отвезешь меня до туалета, пожалуйста?

– Давай лучше я, – тетя встала из-за стола.

– Нет, все нормально, в конце концов, я уезжаю на целых пол года, – ответил я, выкатывая бабулю из кухни.

– Внучок, – заговорила бабушка, в ее голосе было слышно волнение, – я хочу тебя поросить…

– Да, бабуль?

– Я тут узнала, что город, куда ты едешь поступать, находится недалеко от нашего, ну, где мы жили. Так вот, не мог бы ты пообещать мне, что ты туда не поедешь?

– В университет?

– В тот городок, дурень ты, в наш городок. Нельзя туда возвращаться.

– Но почему? Я хотел увидеться с друзьями…

– Нет, нельзя. Там… опасно, ну, всякие маньяки, алкаши.

– Бабуль, я немаленький, так что справлюсь.

– Прошу тебя, просто выполни прю просьбу.

– Хорошо, – согласился я, прекрасно понимая, что я поеду туда.

– Надеюсь, ты меня не обманешь.

– Нет конечно, ты что, бабуль.

На следующий день меня вышли проводить Мама, тетя, бабушка и только один из моих друзей. Чем-то это походило на прощание с городком, в котором я провел все детство, но в более извращенном виде. Я вспомнил тот день, и снова мне стало грустно.

– Вернешься зимой, обязательно соберемся, бухнем, – сказал тот самый единственный из друзей, кто пришел меня проводить, он стоял, постоянно поглядывая в свой телефон. Я знал, что он общается с теперь уже моей бывшей девушкой, но мне было все равно. Я расстался с ней на днях и не жалел. Она изменяла мне тогда на вечеринке, да и прощать ее при том, что я уеду на пол года – такая себе идея.

– Конечно, дружище, – ответил я, и понял, что сказал слово «дружище», точно как и Вадин.

Я попрощался с бабушкой, тетей и мамой.

– Звони, как только доедешь, звони постоянно, держи нас в курсе.

– Хорошо, мам, обязательно.

– Какой ты взрослый стал.

– Ма-ам, ну не надо.

Я обнял всех родственников и сел в автобус. Женщины стояли и махали, а мой друг уже уходил с остановки. Так я вновь пережил уезд из родного мне места в неизвестность.

12 3 След.

Другие книги автора

Текст

Тайлер Калхун

Джакарта

Проект «LARANDEX»