Ведьма в лесу. Ведьма 1.0

5. Фотографии

Кирилл был терпелив и настойчив, но к полудню дошел до исступления. В справочнике забытого Ритой телефона было около сорока номеров. Двадцать четыре оказались телефонами разных компаний. Вежливые секретарши понятия не имели ни о какой Рите. Риты у них не работали. Точнее, трех Рит он все-таки нашел, но они оказались совсем не теми Ритами. Три номера были выключены или вне зоны действия.

Двадцать восьмой номер был его собственный. Записанный под обозначением SKV.

Борясь с желанием раздолбить чертову коробочку о стену, Кирилл набрал двадцать девятый номер, названный TLP. Ответил вежливый голос, от которого веяло холодом и раздражением:

– Рита, чего ты добиваешься? Я ясно выразился – у меня нет времени на твои глупости. Займись своими делами и перестань меня дергать. Между прочим, сейчас рабочее время, и я занят решением важных проблем.

Вот урод. Кирилл поймал себя на остром желании найти этого придурка и въехать ему по морде. Неужели это чмо имеет значение для Риты? Мысль была нестерпимой. Нет, этого не может быть.

– Простите, но я не Рита. Она оставила у меня свой мобильник, и я хотел бы с ней связаться, чтобы вернуть его. Вы не подскажете, как я могу ее найти?

– Молодой человек, прежде чем звонить по всем подряд номерам, следовало бы подумать о том, что некоторые могут оказаться приватными, для экстренных случаев. И не предназначенными для идиотских звонков вроде вашего. Прежде чем приводить к себе подружку, можно было бы получше узнать ее, верно? Тогда не пришлось бы разыскивать ее таким нелепым образом.

Трубку повесили.

Энергично побоксировав воздух минут пять, Кирилл принялся методично звонить дальше. И снова объясняться с секретаршами.

Третий номер от конца – XNA – оказался недействительным. Повезло на предпоследнем номере – ZOV.¹ Ответила девушка, которая, вникнув в ситуацию, устроила журналисту небольшой допрос. Но и удовлетворив свое любопытство, Изабелла (так представилась телефонная незнакомка) не смогла дать никаких координат Риты. По ее словам, телефон был единственной ниточкой, связывавшей Риту с миром. Адреса девушка не знала. Электронной почтой и прочими нормальными средствами связи Рита не пользовалась. Единственное, что удалось Изабелле, это процентов на 75 убедить Кирилла в том, что Рита хорошо запоминает номера. И уж точно догадается позвонить на собственный телефон, как только обнаружит его отсутствие. Это могло произойти не так скоро, но зато наверняка.

Узнав полное имя подружки – Маргарита Евгеньевна Рогальская, Кирилл сделал несколько тщетных попыток найти о ней что-нибудь в интернете. Зато выяснил кучу самых разных фактов об авторе книжки, которую Рита забыла у него в машине. Не было никаких сомнений, что именно этот занудный тип, приходящийся Рите отцом, скрывался под загадочным обозначением TLP.

Системы в обозначениях по-прежнему не просматривалось, но жить стало немного веселее. Ради интереса, он обзвонил оставшиеся номера. Один не отвечал, а еще два опять же были телефонами компаний.

Резюме оказывалось не слишком веселое. Безликая работа. Странная подружка. И скучный папаша, читающий Рите нотации. Ничего, разберемся.

В конце рабочего дня телефон ожил, выдав замысловатую серию трелей. Мягко грассирующий голос сообщил, что ждет Риту сегодня же, потому что получившиеся фото превзошли все самые смелые ожидания. Кирилл объяснил, что завладел телефоном по стечению обстоятельств, а потом, вдруг решившись на маленькую авантюру, сообщил, что постарается подъехать вместе с Ритой. Но даже если он ее и не перехватит, то приедет один, так как не может усидеть на месте, зная, что фото все-таки готовы.

Записав адрес и на всякий случай списав с определителя номер телефона фотографа, Кирилл бросился узнавать все, что можно было узнать про Дениса Шкуркина. Знания оказались разнородными и противоречивыми. И остаток времени до встречи с фотографом в голове Кирилла бились самые невероятные предположения.

До шести вечера Рита так и не позвонила. Кирилл отправился к фотографу один. Денис оказался совсем не тем человеком, которого он ожидал увидеть. Но фотографии превзошли все его самые смелые ожидания. Он весь день боялся, что может не узнать ее. Представляя девушку, он осознал, что хорошо запомнил только ее серые глаза и пленительную линию рта с мягкими губами. Но увидев первую же фотографию Риты, он понял, что теперь вряд ли сможет забыть это выразительное лицо. Денису удалось схватить разные оттенки эмоций девушки: на снимках она то чуть печалилась, то хмурилась с раздражением, то весело улыбалась. И везде Рита завораживала.

Денис отложил в отдельный конверт около десятка фотографий, затем вытащил из пачки бумаг на столе еще один конверт и протянул оба Кириллу:

– Отдай Ритуле. Здесь, во втором конверте, ее мать. Я думаю сделать к зимней выставке серию «Пересечение времен». Не знаю, парень, насколько ты в курсе истории с усыновлением, но я думаю, что Риту крупно обманули. Она очень похожа на ту, которую считает только приемной матерью. Без общих генов тут не обошлось.

Кирилл сделал было попытку открыть второй конверт, но Денис его остановил:

– Эй-эй, не сейчас! Потом посмотрите. И еще, скажи Рите, что я смогу использовать снимки для рекламы. Отказов не приму. Я знаю, для нее лишних пара-другая тысяч на дороге не валяются.

После беседы с фотографом Кирилл окончательно убедился в том, что его девушка совсем одинока. Мама умерла, отец – напыщенный идиот, не желающий разговаривать с дочерью. Друзья – чокнутая с суицидальными наклонностями и экзальтированная спелетница, не знающая, где Рита живет и чем в жизни занимается. Если Кирилл и тешил себя легкой надеждой, что внезапное наваждение схлынет, стоит только удовлетворить страсть, то теперь ему ничего не оставалось, как признаться самому себе в том, что он влюбился по уши в таинственную ведьмочку.

6. Средний брат

Разумеется, на работе меня ждал строгий выговор за незапланированный отгул, но чтобы мне там не высказывала хозяйка, я глупо улыбалась, вспоминая чудесный вечер с Кириллом. Этим я ее окончательно расстроила. Да и пусть себе побесится, ей полезно.

Забеспокоилась я только к вечеру. Кирилл не звонил. И только после работы я сообразила, что отсутствие звонков – прямое следствие отсутствия телефона. Молодец, кто бы еще так быстро догадался.

Набирая номер Кирилла в автомате, я немного волновалась. Долгие гудки уже почти меня расстроили, когда милый голос нетерпеливо спросил:

– Рита?

– Я у тебя забыла телефон.

– Ты где?

– У Красных ворот.

– Я недалеко, сейчас приеду.

Как с ним просто. Вскоре я удобно устроилась в кресле огромной машины и с удовольствием вглядывалась в проносящийся мимо ночной город, полный огней и спешащих людей. Здорово положиться на судьбу и не загадывать ничего вперед…

Два дня я пребывала в счастливо-законсервированном состоянии, когда плевать на все горести мира, потому что не существует никаких горестей, их не может существовать в этом прекрасном мире. И я щедро тратила драгоценное время на работу, сон, магазины и мелочи вроде уборки, не подозревая, что это маленькое счастье выпало мне в момент разворота корабля судьбы носом к шторму.

Потом зазвонил мобильник. И Акела поставил меня в известность, что прибыл в первопрестольный град, и поэтому мне надлежит срочно бросить все свои дела и приступить к решению его проблем.

Брата Сашу всегда тянуло к приключениям. Он зачитывался всеми мальчишескими романами и выдумывал игры с участием понравившихся героев. В период увлечения Киплингом и миром джунглей он стал называть себя свободным волком Акелой. Костя, разумеется, превратился в мудрого Каа. Малявке Рите нужно было бы стать умной и сильной Багирой, но, увы, оба брата сошлись на том, что до Багиры пятилетняя я никак не дотягивала. Мимолетно придуманные прозвища прижились настолько, что и до сих пор братья называли друг друга не иначе, как Акелой и Каа. А вот я как была просто Ритой, так и осталась. До гордой и гибкой Багиры по-прежнему не дотягивала.

С обоими братьями у меня были сложные отношения. Костя предпочитал отмахиваться от факта нашего совместного воспитания и общих приемных родителей. Я не была его сестрой – и точка. Саша, наоборот, всегда подчеркивал факт родства, что не мешало ему изображать избалованного мальчика, которому сестра должна то, да се, да вот это, тридцать пятое.

На этот раз Саша преподнес мне замечательную новость: я должна немедленно достать ему пару билетов на завтра, на самый модный и популярный спектакль. Он, видите ли, решил дать Изабелле еще один шанс.

Изабелла была моей второй и малозначащей подругой. Я долго считала ее третьей лишней в треугольнике девчачьей дружбы я – Осинка – Изабелла. Но, в конце концов, мне пришлось признать, что и я, и Белла составляем лишь пару катетов к гипотенузе – Осинке.

Одним из цементирующих наше трио вещей стала великая любовь Изабеллы к Акеле. Забавно, но изначально это он положил на нее глаз. Однако после двух лет страстей, взаимных обвинений, истерик, хлопаний дверьми и бурных примирений в постели Саша однажды собрал свои вещи и ушел. Изабелла быстро перешла от роли королевы к партии несчастной служанки, и этого, как ни странно, хватило еще почти на год. Но к текущему моменту обе стороны находились в состоянии глубокого непонимания, чего же они хотят друг от друга…

Вы когда-нибудь пробовали объяснить брату, что вы уже большая девочка? Акела, услышав о том, что мчаться к нему в гостиницу немедленно я не собираюсь, воспринял это практически как повод к дуэли с моим коварным похитителем. В былые времена он непременно уговорил бы меня бросить все и рвануть к нему. Но теперь у меня был Кирилл. И Саша приехал к нам сам, снедаемый любопытством и желанием поруководить моей жизнью. С моей стороны это оказалось ошибкой, потому что он так и завис у нас на все три дня.

Пожалуй, Кирилла следовало все же заранее предупредить о внешности брата. Саша не просто красавец, у него та красота, от которой у женщин открываются рты и подгибаются ноги, а у мужчин проявляются худшие качества собственников и ревнивцев. Открытый высокий лоб, тонкий нос, выразительный рот и глубоко посаженные синие глаза. Такого необычного синего цвета без примеси серого или зеленоватого. Сапфиры. Коротко постриженные, чуть вьющиеся каштановые волосы разбавлены седой прядью. Добавьте сюда высокий рост и тренированное тело профессионального военного. Если мой брат подмигнет девушке на остановке, она полдня будет считать себя счастливицей.

Немудрено, что в течение первого часа знакомства Кирилл смотрел на себя в зеркало не меньше семи раз, выполнив недельную норму обращений к отражающему стеклу. Полагаю, что очень многие в компании моего брата чувствуют себя не слишком уверенно. Даже молодые талантливые журналисты. Хотя надо отдать должное и Кириллу – освоился он быстро. Буквально на следующий день вел себя как обычно. Не каждому это удается с моим братом.

Мой внезапный интерес к маме Акелу сначала несколько удивил, но потом он разговорился:

– Мама была чудесной. Никогда не ругалась, не злилась. Куришь, сыночек? Кури, только покупай хорошие сигареты. Пиво пьешь? Пей, только не в подворотне, а дома или в приличном баре. С девочками гуляешь? Гуляй, только побеспокойся о своей безопасности. Ни у кого из моих друзей не было таких понимающих родителей. Никаких подростковых комплексов, никакого излишнего контроля. Но в то же время я всегда знал, что она поможет, поддержит. И боялся ее огорчить. Может, от этого и не вляпался ни разу по-крупному.

– Что-то я не помню, чтобы ты вообще вляпывался. Ты всегда был паинькой.

– Не совсем. Помнишь гопоту, с которой я лет в четырнадцать связался? Дружки те почти все потом сели. А мама в ведомстве по образованию работала и всегда на мою сторону вставала. C ней не спорили, спускали все на тормозах. Мне стыдно было, что я ей вру, а она мне верит. Поэтому никогда дальше мелочей не шел.

– По-моему, ты сгущаешь краски. А Костя? Мама его тоже баловала?

– Еще как. Все эти железные дороги и модели самолетов, которые она ему покупала по первому слову. Думаешь, у наших друзей было столько подарков и игрушек?

– Как ты думаешь, я на нее похожа?

– Ты о фотках, которые тебе чудак фотограф сделал? Думаю, он тебе польстил.

– Но мы действительно похожи.

– Да, только на тебе дурацкий парик, а глаза и губы специально подведены так, чтобы старые фотки напоминать. Грим для того и придумали, чтобы простаков обманывать. К тому же мама на фотках – настоящая, а ты – кривляка, сразу видно, что аж из себя выпрыгиваешь, чтобы нечто неповторимое изобразить.

– Спасибо, поддержал.

– Умей принимать здоровую критику. Кстати, мама никогда даже голос не повышала, только иногда чуть укоризненным тоном высказывала отцу свое мнение. Он тогда бледнел и терял дар речи, а я в угол кровати забивался, пока она меня не обнимала и не целовала. Она часто нас обнимала, правда?

– Наверное. Я размыто все помню. Помню, было состояние спокойствия, мира. А потом раз – все кончилось, и я уже оказалась совсем в другом измерении. Ты помнишь, как тебя усыновили?

– Нет, но я знаю, что в самом раннем детстве я испытал какой-то ужас. Иногда мне снятся кошмары, и, проснувшись, я понимаю, что видел что-то оттуда, из самого изначального своего времени. Но не могу тебе даже обрисовать, что это. Остается только ощущение глубокого страха и отчаяния.

Я вздохнула и без особого разбега нырнула в опасную глубину:

– А вдруг она была моей настоящей матерью?

Акела одарил меня грустной улыбкой:

– Ты, Ритка, неисправимая фантазерка. И все еще малышка. Ты впитала в себя ее манеры, ее интонации в голосе, ее жесты и прочее, и поэтому ты на нее похожа. Я знаю, ты была очень одинока после ее смерти. Тебе ее не хватает, даже сейчас, а может, именно сейчас. Но заполнить эту пустоту никто не сможет, сестричка. Будь она хоть приемной, хоть биологической матерью – она ушла навсегда.

Зря я боялась, что Саша будет злиться из-за моего сумасшедшего предположения. Может, и следующий вопрос обойдется без отповедей:

– Я все никак не могу понять, почему она столько лет с отцом прожила?

– Ты все еще не наплевала на него, верно? Но это только ты его раздражаешь. А маму он боготворил. На руках носил, цветами задаривал, в любви объяснялся. Словно они не были женаты двадцать лет, а застряли в конфетно-букетном периоде. Думаю, все вокруг ей завидовали. Они красивой парой были, а когда он еще и комплименты ей расточал – люди вокруг как в романтическом фильме оказывались. Я никогда больше таких отношений не видел.

– Странно, что о его великой любви все знают. Особенно после ее смерти. А она любила его?

Акела несколько раз моргнул, потом неожиданно обнял меня и прижал к себе:

– Прости меня, Ритка, прости, сестренка.

Так мы вроде не ссорились?

– Да я и не сержусь, Саша. Правда. Что это на тебя нашло?

Мощные руки только стиснули меня покрепче в объятиях. Я слышала гулкие удары большого сердца лучше, чем приглушенные сбивчивые оправдания брата:

– Я должен был после смерти мамы позаботиться о тебе. Я должен был понять, что ты останешься совсем одна. Мама всегда говорила, что мы должны помогать друг другу, что кроме нас самих мы ни на кого не можем рассчитывать. Я подвел ее. И тебя. Мы ведь могли бы что-то придумать вместе.

– Саша, да успокойся ты, никого ты не подвел. Ты ничего не знал и ничего не мог сделать. Пусти, мне дышать нечем.

Акела лишь немного ослабил хватку, только чтобы я смогла поднять голову. Его синие глаза требовательно искали в моем ответном взгляде что-то успокаивающее, хорошее. Странные все же существа мужчины, склонны к порывам чувств тогда, когда этого меньше всего ждешь. Несколько лет назад я от таких слов была бы неделю на седьмом небе. Но сейчас все было пережито и забыто. К чему теперь эти объяснения…

– Ритка, я, может, спятил, но у тебя все хорошо? Я знаю, тебе много плохого пережить пришлось, но сейчас ведь все наладилось? Ты ведь никогда раньше не говорила о маме, а теперь вдруг решила, что похожа на нее. Если тебе что-то надо, ты мне только скажи. Тебя журналист обижает? Ты несчастна?

– Акела, у меня все хорошо, и журналист – отличный парень. С чего ты вдруг заволновался? Я что-то не то спросила?

– Поклянись, что ты интересуешься мамой, что ты не думаешь о… смерти. О ее смерти.

Я определенно чего-то недопонимала. Почему Саша связывал мой интерес к матери со смертью? Пока я быстро перебирала в голове варианты, он вдруг легко отодвинул меня от себя и резко спросил:

– Ты не знаешь?

– Наверное, нет. Что я должна знать?

Брат отвел от меня взгляд и уставился в какую-то интересную точку на откосе окна. Я молча ждала. Он вздохнул и тихо признался:

– Говорят, что ее смерть не была несчастным случаем, что мама покончила с собой.

Я попыталась представить слетающий с дороги автомобиль, но образ ускользнул, хотя осталось смутное ощущение неправильности. Я не поверила словам брата. Потому что он ошибался? Или потому, что я не хотела в это верить?

– Акела, я хотела поговорить с тобой о маме. И я не собираюсь сводить счеты с жизнью, если ты вдруг предположил, что это единственная причина моего интереса.

– Я глупо себя веду, да? У меня какое-то дурное предчувствие…

– А ты женись на Изабелле. Она тебе по утрам будет про Вангу рассказывать, в обед гороскоп на завтра зачитывать, а вечером вы будете обсуждать новые явления апостолов на святых местах. Вот тогда от предчувствий и топором не отмахаешься.

Акела снова стиснул мои плечи руками:

– Черт с ней, с Беллой, обещай, что в случае чего позовешь меня на помощь.

– Да, братик, всенепременно.

Только в качестве самой последней надежды, когда ничего другого не останется.

7. Родные и близкие

В субботу у нас получилась импровизированная вечеринка. Кроме нас с Кириллом в маленькую квартирку набились еще и Акела с Изабеллой, Мигель с симпатичной подружкой Анютой, а также пара приятелей Кирилла по редакции.

Посиделки были веселыми, но для меня утомительными. Слишком много пустых разговоров и попыток произвести впечатление. Формально я была хозяйкой вечера, но я переложила свои обязанности по обслуживанию гостей на милую Анюту, хотя и испытывала легкие укоры совести, наблюдая за тем, как она время от времени носится на кухню. Акела с Мигелем затеяли вечный спор военного и пацифиста, Изабелла кокетничала с редакционными деятелями, Кирилл немногословно, но веско подводил итоги тех или иных обсуждений. Мне же спустя час-полтора уже хотелось выбраться прочь из душной атмосферы всеобщего братства и любви.

Скуку и легкое уныние сняло как рукой, когда я вдруг заметила быстрый, но пристальный взгляд, которым синие сапфиры брата одарили Анютку. Застенчиво взлетевшие ресницы приоткрыли лукавые светло-карие глаза девушки и тут же спрятали их вновь. Странная компания. Маленький перекресток времени и пространства. И узелок в плетении Мойр, связавший две ниточки воедино. Ни Изабелла, ни Мигель еще не догадываются, что два неровных дыхания только что попали в такт. Я присмотрелась к открытому лицу Анютки. Простая, веселая, милая – никаких экзальтаций и разыгрываемых страстей. Может, Акеле это и нужно для счастья?

Я представила себе один из скверов Питера. Красивого мужчину, так уставшего от внимания претенциозных и светских женщин, и веселую девушку, которой не так уж важна его красота, она влюблена не в красоту, а в хорошего парня. Он кружит ее на руках, а она доверчиво прижимается к нему упругой грудью.

Замечтавшись и увлекшись разглядыванием фигуры новой знакомой, я не сразу заметила, что расстановка фигур изменилась в результате рокировки. Теперь Акела громил двух журналистов на пару с Мигелем, Анюта скромно сидела рядом со своим кавалером, а Изабелла что-то втирала Кириллу. Ее прямо распирало от эмоций, Кирилл явно произвел на нее самое лучшее впечатление…

Надо признаться, раньше я понятия не имела о том, что такое ревность. Теперь, видимо, моя психика решила компенсировать это недопонимание за все прошедшие годы. Так сказать, доставить товар оптом.

Дура патлатая, что ты ему глазки строишь? Думаешь, ему твои ужимки интересны? Бестолковая дрянь, придвинулась вплотную, бедро к бедру. Ты ему не нужна, ротозейка. Так тебе и надо, чтобы Акелу у тебя из-под носа увели. Но моего Кирилла ты взамен не получишь, я тебя в порошок сотру, гадина… Изуродую, что мама родная не узнает… И руки, что ты распустила, повыламываю…

Словно в тумане я вышла на кухню и прижалась лбом к холодному окну. Нужно взять себя в руки, нужно успокоиться, включить мозги. Ничего же не произошло. Все сидят, разговаривают. Изабелла просто сидит рядом с Кириллом. Внутри снова вздыбилась волна злости.

Акела подошел сзади и положил руки мне на плечи. Наваждение схлынуло.

– Мне не померещилось, Ритка? Ты ревнуешь. Ты, правда, влюбилась в журналиста по уши. Никогда не видел тебя такой.

Я резко развернулась и попыталась задеть его словами:

– Да ты вообще меня мало видел.

Брат улыбнулся до ушей.

– Хвала небесам, а я-то боялся совсем другого. Давай, Ритка, злись, сердись, нападай. Хочешь, даже поколоти меня. Я рад за тебя, сестричка. Ты вылезла из норы посмотреть, что мир не так уж плох. Готов Весенину памятник за это поставить.

– Его эго будет счастливо. Отстань от меня. Все в порядке.

– Да, теперь точно в порядке.

Саша, кажется, и вправду считал, что моя влюбленность вправит мне мозги. Увы, кажется, все обстоит ровно наоборот. До сих пор я никогда не испытывала желания сломать кому-нибудь руки.

Словно специально, улучив момент, Изабелла затерла меня в углу кухни и сочла необходимым поделиться восторгами относительно моего приятеля:

– Ритуля, он полный отпад! Обаятельный, интеллигентный и не бедный, судя по всему. Милая, скажи мне, где ты откопала такого принца? Яс ума схожу от того, что такие мужики ходят рядом и без присмотра.

Нахлынувшее чувство оказалось слишком… бесконтрольным. Ручки сломать – это мелочи. Надо что-то такое, чтобы ты, курица, визжала до седьмого пришествия.

Спасло Изабеллу вмешательство самого Кирилла. Собственнически обняв меня сзади, он чмокнул меня в макушку и весело заметил:

– Девочки, кончайте обсуждать нас, сильный пол. Давайте споем?

И мы спели. А потом и сплясали.

В воскресенье вечером мы, наконец, спровадили Александра восвояси.

Но выспаться мне все равно не удалось. В половине седьмого утра понедельника начал надрываться дверной звонок. Я надеялась, что мы сможем притвориться, что нас нет. Или я на правах гостя смогу не выбираться из теплой постели еще затемно. Но, увы, пока я придумывала речь для препирательств, любимый спихнул меня с кровати. Выгонять гостей явно предстояло мне.

За дверью оказалась невысокая и полная женщина с макияжем толщиной в сантиметр. Брючный костюм безобразно обтягивал все складки расплывающегося тела, отчего гостья казалась гусеницей, неловко задравшей передние лапки. Моя избыточно вежливая речь, кажется, ее шокировала:

– Чем могу быть Вам полезна, мадам?

– Ты кто такая?

– Я – Рита. А Вы?

Гусеница бросила презрительный взгляд на мой наспех накинутый прозрачный халатик, доходящий только до края попы, и перешла в наступление. Я не ожидала ее чисто физического напора и была вынуждена отступить ввиду явного превосходства массы противника. Женщина ворвалась в комнату и завопила:

– Кирюша! Как ты мог?! Хочешь себя погубить?

К моему удивлению, звук голоса Гусеницы сподвиг Кирилла на необыкновенную прыть. Выскользнув из кровати, он в течение буквально нескольких секунд оказался одет в спортивные штаны и толстовку. Галантно полупоклонившись, он вытянул руку и с нарочитой елейностью произнес:

– Представляю тебе, о моя почитаемая матушка, прекраснейшую из женщин, волшебный цветок из долины царицы Семирамиды, заветную драгоценность из сокровищницы Сулеймана Великолепного – Риту Рогальскую.

Вот незадача. Тетка, которую я мысленно назвала Гусеницей, оказалась мамой Кирилла. Причем мамой уважаемой и любимой. Немного недалекой, но оттого только более очаровательной в его глазах. А еще очень трогательной в беззаветной и беспощадной материнской любви.

– Рита, это моя мама, Елена Афанасьевна, прошу любить и жаловать.

Гусеница поджала губы, строго оглядывая меня с головы до ног. Я поняла, что этот экзамен мне не выдержать никогда. Мама Кирилла будет довольна только идеально красивой и очень умной подругой сына, которой вдобавок можно будет немного манипулировать.

Честно говоря, я пока не собиралась знакомиться с чьими-либо родителями. И предпочла бы более торжественную обстановку. Для начала хотя бы оделась соответствующе. Заметив растерянное выражение лица Кирилла, я сообразила, что и он никак не ожидал подобной встречи.

С максимальной почтительностью (и удержавшись от книксена) я поприветствовала Гусеницу:

– Рада познакомиться, Елена Афанасьевна.

Раскрашенная маска скривилась в гримасе неодобрения:

– А я не рада. Совсем не рада, потому что много чести для всякой дряни со мной знакомиться. Собирай свои манатки и проваливай, чтобы духу твоего здесь не было.

– Мама! Перестань!

Я послушно, но не торопясь, начала одеваться и складывать немудреные пожитки в большой пакет. Хорошо, что я в целом за практичный подход в одежде. Не так уж много шмотья накопилось. Кирилл вскочил с кровати и попытался мне помешать. В его чудесных карих глазах светилась любовь:

– Рита, перестань, не уходи. Это недоразумение.

Я чмокнула его в щеку:

– Я вернусь. Сейчас тебе нужно поговорить с мамой. Без меня.

– Мы без твоих советов обойдемся, шалава!

– Мама, прекрати!

Глупо ревновать сердечного друга к его маме? А я снова не по-детски злилась. Меня распирало от всяких дурацких мыслей. Укоротить бы ей поганый язычок, чтобы впредь думала, прежде чем пасть разевать.

Вот напасть, моя крыша едет быстро и без всякого шуршания. Если засунуть башку в морозильник – поможет?

Закрывая за мной дверь, Гусеница нарочито громко высказалась напоследок:

– И как не совестно навязываться женатому мужчине?

Хм, глупо с ее стороны так сразу выкладывать козыри. Я умею держать удары.

– Нет, Елена Афанасьевна, не совестно. У меня нет совести.

Дверь захлопнулась, позволив мне в одиночестве справиться с бурей чувств, вызванных словосочетанием «женатый мужчина». Может, успокоительных попить, откуда такие непредсказуемые реакции?

Вместо успокоительных я устроила себе День Ударника. Хозяйка отнеслась к моему рвению подозрительно, но это и понятно. В ее восприятии ждать от меня хоть какого-то проблеска мысли значило бы признать, что я такое же существо, как и она сама, а этого не допускало ее самомнение жены мелкого банкира. Кого-то такой подход, наверное, обижал, а меня только развлекал. Чем тупее были рассуждения этой мадам, тем веселее проходил день, а чего еще желать от трудовых будней?

Кирилл позвонил после обеда и сказал, что заедет за мной вечером. Я остаток дня придумывала в уме сложные конструкции диалогов, позволяющих нам обоим разобраться в ситуации, но так, чтобы ни в коем случае не задавать прямые и непростые вопросы. Вся эта мыслительная деятельность свелась к тому, что едва я плюхнулась в машину, мой рот раскрылся сам по себе с вопросом:

– Ты женат?

В карих глазах блеснула лукавая улыбка, и в тон мне Кирилл ответил:

– Был. А ты замужем?

– Нет.

И тема оказалась закрыта за очевидным отсутствием сколь-либо интересного содержания. Добравшись домой, мы устроили себе роскошный ужин. Потом, развалившись на кровати, решали, какое кино посмотреть на сон грядущий. Под мерцание экрана мне уже стало казаться, что впереди сплошная счастливая жизнь.

И тут зазвонил телефон. (Кто говорит? Слон??)

– Здравствуйте, Маргарита Евгеньевна. Это из оперативного отдела ОВД «Хрипаново» вас беспокоят. Мы бы хотели побеседовать с вами об обстоятельствах отравления Олеси Блюнтер. Приезжайте завтра, к 11 часам.

Здорово. Моей работодательнице предстоит отличный сеанс психотерапии за мой счет. Думаю, она самое малое дня три будет беспрепятственно поносить меня как самое ленивое, безответственное и тупое существо на свете. Через минуту зазвонил телефон у Кирилла. Оперативный отдел хотел видеть и его тоже.