Читать книгу: «Лев Ильич», страница 2

Её преподавателем он стал летом, когда она поступила на филологический факультет. Если честно, то и поступила-то она с его помощью. В тот год был очень больший конкурс на бюджетные места. А она могла учиться только на бюджетном, платное образование было её семье не по карману. К тому времени она уже два года работала внештатным журналистом в одной местной газете и даже принесла на творческий конкурс толстую папку со своими публикациями. Льва Ильича она в тот день встретила в коридоре: «Какие люди!» «Здравствуйте, Лев Ильич!» «Поступаешь?» «Пытаюсь,» – она робко пожала плечами, но глаза её горели такой страстью и вдохновением, что он сразу понял: эта девчонка не выбирает, где учиться и кем стать, она следует за своим сердцем. «Куда подаёшь документы?» «На филологию,» – она сказала это с такой гордостью, как будто только что объявила себя королевой. «Отлично! Будем чаще встречаться!» Тогда она и узнала, что он тоже преподаёт на этом факультете. А его в тот день не покидало ощущение, что он стал свидетелем настоящего чуда: так светилась эта юная девочка, и как это она раньше не замечал, что она так светится?..

Пока шли экзамены, они часто встречались в коридорах. Он даже успел прочитать её публикации из толстой папки и убедиться, что у девочки настоящий талант. Она писала легко, грамотно, ярко и так эмоционально, что, когда читаешь, казалось, её голос звучит в твоей голове. Да и сама она была такой простой, такой искренней, такой светлой, что даже ему, старику, рядом с ней начинало казаться, что он – юноша, студент, полный сил, увлечённый этой жизнью также, как и она. Рядом с ней он молодел. В прочем, не только с ней, он молодел рядом со всеми своими студентами. Наверное, по этой причине он и работал в университете, чтобы всегда быть в гуще всех событий, всегда общаться с этими бескомпромиссными, требовательными, жадными до знаний и чувств людьми, у которых вся жизнь была впереди. От них он зажигался. От них он заражался идеями и проектами. От них вдыхал эту молодость и уносил её с собой, в свой мрачный кабинет, в свои серые будни, в свою двухкомнатную квартирку в хрущёвке, в свою жизнь, где была жена и уже взрослые дети.

В тот день, когда она завалила один из экзаменов, они тоже встретились. Точнее, она его не завалила, а получила всего на один балл меньше, чем должна была получить. Но при том конкурсе на бюджетные места это была катастрофа. Она не проходила по конкурсу. Не проходила точно, категорически и окончательно. Её мечта выскальзывала из рук, и она ничего не могла с этим поделать. Она сидела в зале приёмной комиссии, когда он вошёл. Она, не моргая, смотрела на толстую папку со своими публикациями, совершенно бесполезную папку. Он подошёл к ней и сел рядом. «Что случилось?» Она ничего не могла ответить. Комок подступил к горлу и не давал даже дышать. Он смотрел на эту девочку, конопатое солнышко, всегда такую жизнерадостную и приветливую, и чувствовал досаду, горечь, обиду. И в тот момент в нём, конечно, проснулся герой. Помните, герои просыпались во всех мужчинах, которые её встречали? Он смотрел на неё, когда по её щеке скатилась крупная единственная слеза. И этого он уже не смог вынести. Он взял из её рук папку и сказал: «Подожди меня здесь».

Вот с того дня и началась их дружба. Она не видела, как с этой папкой шестидесятилетний старик бежал по коридору между корпусами. Не видела, как он прорывался к ректору университета, без очереди и без записи. Не видела, как горели его щёки, когда он положил ректору на стол эту папку: «Она пишет, понимаете? Она всю жизнь пишет! Она уже публикуется! Её читают. Эта девочка – талант, самородок. Если не ей учиться на нашем факультете, то кому?» Она не видела, как ректор взял список студентов, зачисленных на бюджетное отделение факультета филологии и русской словесности, и своей рукой переписал её из списка заочников в список очников. Не видела, как заключался между этими пожилыми мужчинами негласное немое соглашение, одними глазами: «Она действительно такая, как ты говоришь? Она будет учиться? Она достойна?» Не видела, как решительно и твёрдо смотрел Лев Ильич на ректора, и как много было в его глазах благодарности, когда ректор сказал: «Скажи ей, она зачислена».

Она даже не видела, как он вбежал обратно в зал приёмной комиссии. По её щекам текли слёзы, и она вообще не понимала, где находится и сколько уже тут сидит. Он вбежал, сел рядом на краешек стула, положил перед ней бесценную папку, повернул её к себе за плечи: «Послушай меня. Ты зачислена, ты будешь учиться». Она, наверное, не сразу поняла, что происходит, да и никто на её месте не понял бы. «Я всё решил. Я показал ректору твои публикации. Ты будешь учиться, слышишь?» Она во все глаза смотрела на этого странного, взъерошенного, счастливого, взволнованного старика, который держал её за плечи и повторял ей какие-то нереальные слова. «Буду? Бесплатно? Очно?» – наконец-то она начинала понимать ситуацию. А он всё пересказывал ей свой разговор с ректором снова и снова. А она продолжала плакать, но уже от радости и благодарности.

В этот момент она обожала этого забавного старика. Всё его лицо было в глубоких морщинах. По этим морщинам можно было понять, какой добрый он человек и как часто он улыбается. У него была густая рыжая борода. И очень густые рыжие брови. А под этими бровями горели большие глаза – живые, жаркие, такие неподходящие для этого сухого, морщинистого лица. Глазам было не больше двадцати, а лицо соответствовало тому возрасту, который никак не укладывался у неё в голове. 60 лет, подумать только, бывает же с людьми такое!

С того дня они дружили, конопатая девочка-первокурсница, весёлое солнышко, и Лев Ильич, преподаватель, доктор наук, заведующий кафедрой. На парах они не встречались: на первом курсе ещё не было его дисциплин. Но она часто забегала к нему в перерывах между занятиями: выпить кофе (она обожала кофе! все «взрослые» должны обожать кофе), поделиться новостями, нарисовать мелом крохотную ромашку на доске в его кабинете. Вместе с ней в его мрачный кабинет влетала юность: смех, шутки, сплетни, страсти. Он любовался её веснушками, ситцевыми платьишками, тонкими руками, взъерошенными волосами. Она была как неуклюжий воробышек. Но самое главное, чем он любовался, была её искренность: она была настоящей, и каждый свой день жила как единственный.