Качели

Глава 16. Разборка с Чубастым

– Алинка! – крикнула Аня, выйдя из машины и увидев подругу, припарковавшуюся в соседнем ряду.

– Привет! – крикнула Алина. – Сейчас, захвачу сумку.

Она залезла на заднее сиденье и достала покрытый белыми блестками маленький клач.

– Вау! Ну ты даешь! Красота, да и только! – сказала Аня, когда подруга подошла поближе.

– Правда нравится? – спросила она. – Если честно, я сегодня полдня переодевалась. Хотела вообще пойти в джинсах и кофте, но потом вспомнила твои наставления – «Главное, не стесняйся, надевай все самое красивое и открытое, но не вульгарное, конечно. Идем на поиск приключений!» – и оделась как положено.

Алина была в красном кожаном мини-платье с длинными рукавами. Густые волнистые каштановые волосы сбоку были закреплены белым цветком. Карие большие глаза украшены темно-синими с блестками тенями, на губах горела алая помада. Из-за высокого каблука на красных туфлях казалось, что ноги у нее – от ушей. Алинка сегодня была в роли королевы страсти.

– Ты – просто огонь! – воскликнула Аня.

– А ты похожа на русалку. Опять не смогла удержаться от покупки синего? – рассмеялась подруга.

– Есть такое. Каждый раз примеряю какой-нибудь другой цвет, но все равно покупаю синий. Хоть бы его в магазинах не было, что ли.

– Ну, ты – красотка в любом наряде и прекрасно это знаешь! Только…

– Что такое?

Они уже прошли несколько метров от парковки, как Алина остановилась и посмотрела куда-то вниз перед подругой.

– Что это? – спросила она, указывая на Анины ноги.

Аня посмотрела вниз и увидела свои офисные чоботы.

– О боже! Забыла переобуться! – воскликнула она и побежала обратно к машине, сопровождаемая Алинкиным хохотом.

Наконец подруги подошли к лестнице, ведущей ко входу. Устланная синим ковром, она как будто уводила приглашенных в небо. Некоторые гости подъезжали прямо ко входу и отдавали машину в валет-парковку, чтобы эффектно предстать перед остальными. Другие же, как Аня с Алиной, скромно оставили свои авто на огромной парковке и шли лишние сто метров.

Подруги поднялись по лестнице, рассматривая крыльцо и фасад усадьбы Доктора Виновского. По слухам, ее построил известный архитектор, следуя традициям архитектурных течений Западной Европы восемнадцатого века. Огромное полукругом стоящее здание было песочного цвета. Заходящее солнце, казалось, бросило в крепость пару своих огненных лучей, превратив теплый персикового цвета фасад в кричащий апельсиновый. Широкие колонны были увиты плющом, откуда то тут, то там проглядывали нагие тела холодных скульптур.

Поднявшись на крыльцо, можно было увидеть бесконечные холмы. Они, как толстые великаны, прилегли понежиться под лучами заходящего солнца, выставив позагорать кто живот, кто бок. На холмах зеленело море виноградника. В одном месте оно было покрыто зелеными, в другом – темно-синими гребешками.

– Ставлю сто баксов, что это Каберне-совиньон, – сказала Аня.

– Шутишь? Я с тобой даже спорить не буду. Ты же ни одного выпуска Wine Spectator не пропустила. А я совсем вино не очень. У меня от него голова болит.

– Это ты просто плохое вино пила или много. Наверняка тебя кто-то хотел напоить. Рассказывай! – подмигнув, сказала Аня.

– Скажешь тоже. Это бывает только в моих снах, – со вздохом ответила Алина.

– Ничего, сегодня обязательно найдем тебе жаркого парня!

Они поднялись по ступенькам. Около входа, по левую сторону от толстенной и высоченной деревянной двери, стоял амбал.

Ростом под два метра, он, казалось, состоял из груды мышц. Несоразмерно маленькая красноватая лысая голова, как вишенка на мороженом, украшала эту живую крепость.

Рядом с ним стоял прозрачный по сравнению с громадой мужчина в элегантном черном смокинге, с черными тонкими усиками и черным чубом, который кудряшкой спадал ему на лоб. Большой нос торчал пятаком и постоянно двигался, как бы пытаясь что-то вынюхать. Маленькие узенькие глаза щурились, то ли от солнца, то ли пытаясь рентгеном пройтись по телу гостей, запримечивая запрещенные к проносу предметы.

Он кланялся каждому гостю и спрашивал его имя, чтобы сверить со списком приглашенных. Бугай же стоял не шевелясь. Пришла очередь подруг.

– Сударыни, добрый вечер! Прошу вас представиться, – попросил мужчина, склонив в приветствии голову.

– Анна Великая с подругой, – сказала с гордостью женщина.

Работник пролистнул свои списки. Видимо, искал фамилии, начинающиеся с буквы «В». Кажется, нашел и стал пробегать взглядом по столбикам то вниз, то вверх. Прошло около минуты, но Ане казалось, что целая вечность.

– А под другим именем вы не можете быть? – спросил обладатель смокинга.

– Не думаю… – растерянно сказала женщина. – Хотя попробуйте «Сергей Самураев».

Сзади скопилось несколько пар. Какой-то женский голос хмыкнул. Аня почувствовала, как ее лицо краснеет от смущения и досады.

– Сергей Самураев есть, но вы же не Сергей.

– Я – его жена и он передал свои билеты мне, так как не смог сегодня приехать.

– Извините, но билеты именные. Их нельзя передать, – безучастным тоном твердо сказал Приветственный.

– Аня, пойдем, – потянула ее за руку Алина, повернувшись в сторону лестницы.

– Подожди, – отрезала она. – Я бы хотела увидеть менеджера, – обратилась Аня к обладателю смокинга.

– Извините, у нас просто такие правила. Мы не пускаем репортеров и журналистов без приглашения, даже таких симпатичных, – подмигнув, работник элегантным движением откинул свой чубчик назад.

Ане казалось, что она побагровела и надулась от возмущения. Сзади нее, уже не стесняясь, перешептывались девицы.

– Но мы – не журналисты! Я требую, чтобы вы привели менеджера, – твердо сказала Аня.

На этих словах улыбка спала с лица чубастого, и он спокойно произнес:

– Тогда нам придется помочь вам найти вашу машину.

В этот момент бугай как будто услышал волшебные слова, ожил и повернул свою маленькую красную голову по направлению к подругам.

Аня, не обращая внимания на участившиеся дергания за руку от Алины, набрала в легкие побольше воздуха, чтобы с новым напором пойти на обнаглевшего дворецкого или кем тут этот тип работает. И вдруг в дверях произошло замешательство, и показался какой-то франт в шляпе.

– Это мои гостьи, Христофор. Пропустите, пожалуйста, – сказал незнакомец.

– Ммм… Конечно, мистер Греческий, – сказал каким-то смиренным голосом наглый дворецкий.

Вдруг все затихло. Ане показалось, что все замерли, и только она и этот франт продолжают двигаться, дышать и чувствовать. Франт улыбался ей какой-то странной, даже пугающей улыбкой. Она пристально всматривалась в его лицо и не могла понять, знает ли его. Это продолжалось пару секунд, а потом все снова зашевелилось, зажило вокруг нее. Аня подумала, что это ее воображение разыгралось после трудной недели.

– Проходите, леди, – обратился к подругам новоиспеченный спаситель.

– Спасибо. – Женщина взяла за руку находившуюся в ступоре подругу и повела за собой.

Глава 17. Усач

Они вошли в огромную высокую залу с большой хрустальной люстрой.

Стены были увешаны картинами и предметами охотничьих достижений. Рога с полметра, головы лис и медведей, мрачно глядевшие на гостей, шкуры всевозможных животных, как дыры, зиявшие на белоснежных атласных обоях стен.

– Ненастоящие, – шепнула Алина, – а то до этого Виновского обязательно уже добрался бы «Гринпис».

– Наверное, – ответила Аня, все время пытаясь понять, почему этот парень, только что спасший их с Алиной от позорного спуска вниз по лестнице, ей так знаком.

А франт шел рядом с дамами и раскланивался с гостями.

– Вы что, с ними со всеми знакомы? – прервала паузу Аня.

Только незнакомец собирался ответить, как к ним подошел щеголеватый мужчина с красивыми усами. Как у Д'Артаньяна, честное слово.

– Саня, тебе двух красоток не многовато? – обратился он к франту.

– Эти девушки уже устроили скандал при входе, почти вызвав сердечный приступ у нашего бедного Христофора. Так что, если ты готов к приключениям, выручай меня! – с воодушевлением сказал молодой человек.

– Леди, позвольте представиться, – склоняя голову, проговорил усатый. – Меня зовут Ричард. И сразу добавлю: я не англичанин, просто моя мама обожала это имя, – он улыбнулся обворожительной искренней улыбкой.

– Меня зовут Аня, – сказала Аня. – А… мою подругу – Алина, – добавила она, так как увидела, что подруга стоит, улыбаясь, и не может выговорить не слова.

– Очень рад знакомству, – сказал усатый и посмотрел на Алину, как преданный пес.

«Так, – подумала Аня. – А теперь надо бы разобраться со спасителем». И сказала:

– А вы не хотите нам представиться? Все-таки мы вам обязаны тем, что попали сюда.

Лицо франта изобразило удивление.

– Мы с вами уже знакомы, Анна, – сказал с усмешкой он.

Женщина удивленно взглянула на него.

– Если только я вас встретила на маскараде в честь Хэллоуина, вы были в маске и лица вашего я не видела. Иначе я бы вас обязательно запомнила, у меня хорошая память на лица, – сказала она.

В то же время этот мужчина казался ей знакомым, но она не могла понять, где его встречала.

– Жаль, что вы так быстро забываете знакомства недельной давности, но ничего страшного, познакомимся еще раз. Александр, – сказал он, слегка наклонив голову.

У Ани перед глазами пробежала прошлая неделя, и она вспомнила парня с яхтой и предложение коктейля.

– Ааа, теперь вспоминаю. Вы так преобразились за неделю, что вас и не узнать, – слегка покраснев, пролепетала она, удивляясь своей забывчивости.

– Терпеть не могу ходить в этом, – Александр постучал по цилиндру и щелкнул белую бабочку у себя на шее. – Но обещал дядюшке выглядеть, как он любит.

– Дядюшка? Только не говорите, что Доктор Виновский – ваш дядюшка! – воскликнула вдруг очнувшаяся Алина.

– Да, это так, – с какой-то обреченностью в голосе сказал Саша.

– Вау!!! Как круто!!! Почему же вы так грустно об этом говорите? – спросила подруга.

– Постоянные вечеринки, на которых надо развлекать публику, знакомство с винным бизнесом… Я много часов потратил на винограднике, подвязывая гроздья, копаясь в земле или борясь с жуками.

– Не вижу в этом ничего плохого, – не отставала Алина.

– В общем-то, ничего плохого в этом и нет, просто это – не мое. Я люблю свободу и море. Хочу сесть на лодку и плавать всю жизнь. Приставать к разным уголкам света и изучать, как живут люди в тех местах. А может, я открою новый остров и назову его в вашу честь.

И он посмотрел на Аню.

– Анна Великая – так, кажется, вас зовут.

– Да, так, только это слишком много чести для меня.

– Аня, не отказывайся, – рассмеялась Алина.

Тут к ним подошел официант и спросил, не желают ли гости протестировать вина вечера. Александр кивнул. Через несколько мгновений непонятно откуда взявшийся мужчина в темно-сером костюме раздавал каждому из компании по браслету.

– Что это? – спросила Алина.

– Это биометрические винные часы, – важно отвечал работник. – Когда вы пробуете вино, они определяют изменения, которые происходят с вашим организмом, и показывают на циферблате, нравится ли вам это вино и как оно на вас влияет. После этого часы предложат вам вино, которое будет для вас идеально именно в данную минуту. Улучшит ваше настроение или, наоборот, добавит грустные нотки, если вам хочется погрустить.

– Вот это здорово! – сказала подруга.

– Да, помогает в выборе однозначно.

– Давно вы изобрели эти часы? – спросила Алина.

– Они находятся на стадии производства и будут выпущены в продажу в следующем месяце.

К группе стали подходить официанты с многочисленными графинами, бокалами и закусками. Вся компания принялась пробовать вина и разбираться в часах.

Анино любимое было темно-бордовое каберне с нотками черного шоколада, поджаренного миндаля и черешни. Алине понравилось дубовое шардоне. Ярко-желтое, как кусочек солнца, оно переливалось в бокале. Франт и усатый отказались от вина и пили виски.

После окончания винной дегустации всех приглашали в соседний зал, где играла более танцевальная музыка. В разных местах этого зала притаились люди, переодетые в животных. Подруги бы их не заметили, если бы, проходя мимо черного фортепиано, Алина не вскрикнула. Черная пантера положила ей на плечо свою лапу и хвостом обвила ее талию.

Усатый грозно посмотрел на пантеру – и она в ту же минуту опять слилась с пианино.

– Очередная дядина шутка, – сказал Александр.

Усатый пригласил Алину на танец, а франт предложил Ане прогуляться.

Они вышли на балкон. Широкий и длинный, он тянулся вдоль всего дома.

– Пойдем, я покажу тебе мое любимое место, – сказал Саша.

– Мы уже на «ты»? – спросила Аня.

– Надеюсь, ты не против, – широкая улыбка франта завораживала молодую женщину.

– Конечно нет.

Он взял ее за руку и повел вдоль окон дома, из которых лились свет и музыка, в темноту.

Глава 18. Побег

Минут пять они шли по балкону, слабо освещенному фонарями. Потом Саша повел Аню вверх по узенькой винтовой лестнице. Потом еще немного – вдоль темных окон верхнего этажа. Вдруг он остановился и свернул за угол. Женщина шагнула за ним и остановилась. Этот вид был… прекрасен.

Полная луна нарисовала себе дорожку к замку на зыбком океанском полотне. Она находилась так близко, что кажется, можно было дотронуться рукой.

– Красиво, правда? – сказал мужчина.

– Безумно, – прошептала Аня.

– Покачаемся? – и Саша показал рукой в угол балкона.

Женщина пригляделась. Из глубины ночи проглядывал силуэт качелей. Аня подошла и села. Сиденье было довольно широким, и Саша присел рядом со своей спутницей. Мужчина медленно раскачивал качели, которые, словно маятник, двигались взад и вперед.

– Я здесь прятался от людей, когда приезжал погостить к дядюшке, – продолжил рассказывать франт.

– Ты любишь одиночество?

– Иногда. В моей жизни слишком много непонятных людей. Мои родители погибли давно, и я воспитывался многочисленными дядями и тетями, у многих из которых не было своих детей. Поэтому меня всегда опекали, окружая чрезмерной заботой. А это надоедает.

– Понимаю, – сказала она. – Хотя у меня было немного наоборот. Отца я почти не видела дома. Он постоянно был на работе.

«Иногда он действительно работал, а в остальное время просто пил», – добавила про себя молодая женщина.

Музыка, доносившаяся из танцевального зала, притихла и стала играть другая, до боли знакомая, от которой сжималось в груди.

Глава 19. «Лунная соната»

Ее отец лежал на кровати. Худой скелет, обтянутый кожей, немощный, с посеревшим лицом и ввалившимися глазами. Таким она нашла его всего через месяц после того, как в очередной раз гостила тут у родителей. Четвертую стадию рака определили очень поздно, и химиотерапия не помогла. После полугодовой борьбы и лечения ее отец сдался.

Что-то сжалось в ее сердце, и слезы приготовились хлынуть из глаз. Как же так? Ведь ему всего пятьдесят шесть лет и он только начал по-настоящему жить. Жить без выпивки, без агрессии похмелья, без постоянных ссор с матерью, а с ясным умом и радостями обычного человека. Но это произошло слишком поздно, и счастливое время длилось всего лишь пару лет. Но мама и этому была рада. Она простила все и была счастлива, а Аня… не могла.

Старшая дочь приехала ухаживать за больным отцом и каждый день проводила все время около его постели, читая книги, рассказывая разные истории из жизни или просто молча лежа рядом. Она все это делала, а в памяти возникали образы из прошлого. Пьяный отец засыпает в кресле, пьяный отец сидит в ванной в мокрой форме, пьяный отец… Аня пытается прогнать эти образы и начинает рассказывать родителю что-нибудь веселое, переламывая в очередной раз себя.

Уже прошло дней двадцать с приезда дочери. Ане каждый день хотелось начать разговор. О том, что отравило ей детство. О том, что сломало, убило, изменило что-то в ней. Но она никак не могла начать. Ей было как-то… неудобно.

Прошло еще двадцать дней, и отец уже не говорил, почти не ел и в основном либо спал, либо лежал с закрытыми глазами. Аня понимала, что это конец, и как-то раз, лежа рядом с ним, она сказала ему все, но не так, как хотела – с обидой и горечью, а просто сказала, что прощает его. Может быть, было уже поздно, а может, отцу было уже все равно, а может, ему всегда было все равно. Он не отреагировал на слова дочери, а Ане не стало легче.

Средних размеров комната. Вдоль стены – диван, на котором сидит сама Аня, только лет пятнадцать назад. Рядом Настя с полными слез глазами смотрит перед собой. Справа от дивана – кресло, напротив которого стоит телевизор. Возле кресла – окно, на подоконнике лежит телефон, из динамика звучит «Лунная соната». Полная луна своим холодным белым светом слегка озаряет комнату. Свечи, расставленные в углах комнаты, чуть лучше помогают видеть очертания предметов.

В середине комнаты – четыре деревянные табуретки, на которых стоит большой деревянный гроб. В нем лежит Анин отец. Он умер вчера, шестого числа. Протянул руки вверх, как будто хотел кого-то обнять там, наверху, пошевелил губами, прощаясь с этим миром или здороваясь с тем, другим, испустил последнее дыхание и умер.

Сестры в то время не было. Отец ее очень любил и, кажется, специально умер тогда, когда она ехала на вокзал встречать тетю, приехавшую попрощаться с умирающим. Как бы защитил свою маленькую от картины, которая стоит перед Аней каждый день с того момента.

Похороны будут через два дня, и покойнику положено лежать дома, пока его душа летает рядом, прощаясь с родными людьми, местами и миром.

Аня и Настя сидят, держась за руки, и вспоминают истории, связанные с отцом. Это веселые истории, в которых папа смешил, разыгрывал их, что-то рассказывал. Такое ведь тоже было. Просто надо приложить усилие и покопаться в памяти. Память укладывает хорошие воспоминания ровным слоем, и он гармонично сливается с другими положительными воспоминаниями. Плохие же воспоминания, угловатые, шероховатые, с открытыми ранами, все еще кровоточащими, лежат на поверхности, скидывая с себя все остальные.

Отец лежит в своем лучшем праздничном черном костюме. Аня отчетливо помнит его худое лицо, измученное болезнью. Длинный нос стал еще длиннее. Глаза впали. Кожа посерела и обтянула выдающиеся скулы. Выражение лица – строгое, но смиренное и спокойное. Он принял свою долю, пересмотрел свою жизнь, понял и простил, попросил прощения у матери и ушел, оставив всех родных с их собственным багажом воспоминаний о нем.

Анин отец в последние дни своей жизни попросил, чтобы, пока он будет лежать дома перед похоронами, играла «Лунная соната». Ане казалось очень жутким и неестественным, что человек знает, что сегодня он здоров и ничего в его организме не говорит о сбоях, кроме смертельного приговора врача, а завтра что-то страшное начнет поедать его изнутри, и через неделю или максимум месяц от живого существа останется ходячий скелет, который еще через несколько недель умрет. Анин отец был здоровым человеком, если не учитывать постоянную пьянку.

Он был обычным государственным служащим с бесконечными проверками подвластных ему территорий и отчетов начальству. Метр девяносто пять, хорошо сложенный, он выделялся из толпы других служак. Большие аккуратные усы украшали его лицо.

Аня никогда не видела отца без усов, только на своих детских фотографиях. Отец держит ее на руках, в глазах – любовь. Один и тот же орлиный нос, овал лица, рот. Аня была очень похожа на своего родителя внешне. Мать очень любила своего мужа и Аню, ведь она была зеркальным его отражением. Если бы не эта пьянка, у них в семье все было бы по-другому. Может быть, они и не сидели бы сейчас с сестрой около гроба, слушая треск свечей и «Лунную сонату».

Аня отгоняет от себя эти мысли, но они, как гадюки, заползают ей в голову. Копошась, они разрывают немного зажившие душевные раны от бесконечных пьяных и агрессивных сцен. Чувство беспомощности маленькой девочки, которая росла в постоянном страхе и боли, в переживаниях за мать, за сестру, за себя.

Аня помнит, как ей хотелось, чтобы мать ушла от отца куда-нибудь. Лишь бы не видеть стеклянных отупевших от пьянки глаз, лишь бы не слышать ругани. Господи…

Четверо мужчин подняли гроб. Они напряглись под его тяжестью, на их лбах появилась испарина. Еще двое поспешили на помощь. Казалось, в гробу несут не человека, а его дела, поступки, воспоминания, мысли, переживания, раскаяния и просьбы о прощении. Весь тот груз, который он накопил за свою жизнь.

Аня смотрит, а слезы давят ей грудь. Ее взгляд коснулся табуреток, и она увидела на каждой из них – где-то на ножке, где-то на торце, на сиденье – цифру шесть, день смерти отца. «Как странно, – подумала Аня, – словно этот день давно уже был прописан в книге жизни, и ничего нельзя было изменить или отсрочить».

Когда гроб выносили из дома, свет в коридоре стал мигать. Аня подумала, что это отец дает о себе знать. Это его последний прощальный знак им в стенах дома.

Вскоре мама с сестрой переехали в новую квартиру в другом районе города, а Аня уехала обратно к мужу в другую страну. Они перевернули новую страницу своей жизни, где их было уже трое – она, мама и сестра.

Слезы текли по Аниным глазам. Всю ее била мелкая дрожь.

– Что с тобой?

Аня невидящим взглядом уставилась на луну. Казалось, это она задает вопрос.

– Тебе плохо? – донеслось громче и откуда-то сбоку.

Аня очнулась. Повернулась в сторону, откуда раздавался голос, и увидела Александра, едва различимого в тусклом свете луны.

– Ты в порядке? – спросил Саша.

– Да, – смахнув слезы, ответила Аня. – Что-то попало в глаз.

– Ясно. Слушай, пойдем танцевать. Или еще вина?

– Хочу спать, если честно. У меня была чертовски тяжелая неделя на работе. Прости, что компания из меня сегодня не очень.

– Ничего страшного. Я понимаю. Пойдем найдем нашу сладкую парочку.

– Какой ужас! Я и забыла про Алину! Она, наверное, обыскалась меня уже! Пойдем скорее! – испуганно сказала Аня.

– На твоем месте я бы не переживал. Она в отличных руках!

– Твои слова меня пугают еще больше. Этот твой усач наверняка еще тот ловелас!

– Не такой уж он распутник, как ты думаешь, – рассмеялся Саша и, взяв Аню за руку, повел обратно в мир жизни.