Расследование в «Трэвэлерс Рефьюдж»

– В Стоунхейвене нам удалось убедиться, что преступник именно тот, кто впервые попал в наше поле зрения после убийства Глейзера и на кого позже указала важная деталь в разговоре с Коннорсом. Мы знаем, что обоих мужчин задушил один и тот же человек. Однако, если мотив убийства Терри нам известен, то в случае с Форестером мы до сих пор до него не добрались. Надеюсь, в этом нам поможет информация, которую мы ждём из главного полицейского управления. А сейчас мы должны побеседовать с миссис Форестер о прошлом её мужа.

Как и прежде, Райли решил обратиться за посредничеством к Дженнифер Коутс. Выслушав его, повариха заговорила своим резким голосом так, что трудно было понять, жалуется ли она на судьбу или выговаривает инспектору:

– Что же это за напасть такая? Я не один десяток лет живу в Кримсби, и ничего подобного в нашей деревне отродясь не случалось – даже воровства у нас никогда не было! А здесь сразу два убийства в одном месте и почти в одно время! И ведь подозреваемые-то все на виду у полиции, а преступник до сих пор не найден!

Последние слова женщины звучали явным укором, и детектив тут же поспешил вернуть камешек, брошенный в его огород:

– Да как же поймать преступника, если свидетели скрывают от следствия чрезвычайно важные факты?

Дженнифер можно было назвать грубой, но отнюдь не глупой: она сразу поняла, что Райли говорит о позднем визите её племянника к Форестеру в день убийства, о котором оба они пытались умолчать.

– Сейчас я узнаю у хозяйки, готова ли она встретиться с вами, – примирительно произнесла повариха и удалилась.

Милдред согласилась побеседовать с полицейскими в гостиной, сказав, что ей пока всё ещё тяжело находиться в кабинете мужа.

– К сожалению, дурная молва разносится быстро, – грустно проговорила женщина, устроившись в глубоком кресле. – Боюсь, что скоро в «Трэвэлерс Рефьюдж» никто не будет останавливаться. Просто не представляю, что я теперь буду делать!

– Не переживайте раньше времени, – попытался успокоить её инспектор. – Вы должны иметь ввиду, что человек – существо любопытное. Кто знает, что в людях одержит верх: страх или желание узнать подробности такого необычного дела с двумя убийствами. И может статься, что гостей в вашем пансионе будет даже больше, чем прежде.

– Благодарю вас за поддержку, мистер Райли. Я готова ответить на все ваши вопросы.

– Спасибо. Нам известны некоторые факты из биографии вашего мужа. Давайте поступим так. Сейчас я их вам изложу, а вы, пожалуйста, добавьте к ним то, чего я упущу. Итак, мать Брайана родилась в Шотландии и жила вместе со своими родителями до того, как вышла замуж. После замужества они с супругом перебрались в Девоншир, в город Эксетер, где и появился на свет Брайан. Когда он был ещё ребёнком, умер его отец. Через какое-то время мать снова вышла замуж, и у мальчика появился отчим. Однако, когда Брайану исполнилось девятнадцать лет, умерла его мать, и юноша уехал в Шотландию к деду. Уже позже он осел в Абердине и там познакомился с вами. Правильно?

– Да, всё верно, – Милдред утвердительно кивнула головой.

– Можете ли вы дополнить эту информацию ещё какими-то фактами?

Женщина задумалась.

– Ну, я не знаю, что конкретно вас интересует.

– Муж не говорил вам, из-за чего он покинул родной дом?

– Вообще-то, он не очень охотно обсуждал со мной эту тему. Он упоминал, что не ладил с отчимом, потому что тот был чрезмерно строгим и пунктуальным, и слишком много от него требовал. Когда мы только поженились, Брайан говорил, что правильно сделал, покинув родительский дом. Тем более, он каким-то образом узнал, что через несколько лет после смерти его матери отчим женился вновь, и в семье появился ребёнок. Но в последнее время муж жалел, что поступил так с отчимом. Он многое передумал и на многие вещи стал смотреть по-другому. С возрастом он сам превратился в пунктуального и исполнительного человека, поэтому начал понимать, что строгость отчима по отношению к нему вовсе не означала нелюбовь.

Милдред замолчала.

– Эндрю Морган говорил, что мистер Форестер сожалел о том, что давно не был на своей родине, в Девоншире, – заметил Райли.

– Да, он и мне говорил об этом. – Затем, после небольшой паузы, женщина произнесла слабым голосом: – Мне жаль, но я больше ничем не могу вам помочь. Извините, но сейчас мне нужно многое обсудить с Дженнифер, ведь завтра в деревне состоятся похороны Брайана.

Глава 15

К вечеру следующего дня небо затянуло тяжёлыми свинцовыми тучами. Они медленно ползли над крышами, едва не цепляясь за трубы домов и верхушки промокших деревьев. В окна монотонно застучал дождь, и его струи стремительно стекали по стёклам извилистыми потоками.

В гостиной в этот час не было ни одного свободного места: на всех креслах, диванах и пуфах расположились постояльцы пансиона, его хозяйка Милдред Форестер и работники.

Пространство комнаты наполнял приглушённый гул голосов: это собравшиеся тихо переговаривались друг с другом в ожидании развязки. На их лицах застыло любопытство, смешанное с испугом, и только два прибывших из Абердина констебля с непроницаемым видом стояли у двери.

Наконец, сержант Мэтью Невилл встал и обратился к присутствующим:

– Леди и джентльмены, в течение трёх дней инспектор полиции Майкл Райли и я вели расследование двух убийств, совершённых в «Трэвэлерс Рефьюдж». Я уполномочен известить вас о том, что оба дела закрыты, и сегодня будет произведён арест преступника.

По выступившему на лбу поту было видно, что сержант сильно волнуется. Он вытер лицо платком и продолжил:

– Признаться, это было первое убийство в моей полицейской практике, и поэтому мой вклад в поимку виновного весьма скромный. Инспектор Райли оказал неоценимую помощь полиции Абердина и, по сути, успешное завершение этих двух дел – его заслуга. Сейчас он сам расскажет вам, кто и почему решился на эти злодеяния, и как нам – вернее, ему, – поправился он, – удалось их раскрыть.

В гостиной царила полная тишина, и только усилившийся дождь продолжал настойчиво барабанить по окнам. Райли встал и быстро окинул глазами собравшихся. Он заметил, как нервно протирал очки Роберт Чендлер, как крепко впился руками в подлокотники кресла Крис Вуд, и как надменно взирали на всё происходящее Харперы. В глубине комнаты, прильнув головами друг к другу, сидели погрустневшие Ламбертсы, а рядом с ними с безучастным взглядом расположилась на диване Синтия Эйлинг.

Инспектор заговорил:

– Леди и джентльмены, как вы знаете, в ночь на восьмое августа в своём кабинете был задушен Брайан Форестер. Поскольку все двери и окна пансиона до утра оставались закрытыми, никто из посторонних не мог попасть в дом и совершить это преступление. Вне всякого сомнения, убийца находился в «Трэвэлерс Рефьюдж». Таким образом, под подозрением оказались миссис Форестер, горничная Дорис Хейли, проживающая в пансионе, мистер Морган и девять туристов – себя я из этого числа, по известным причинам, исключил. Мы также добавили в список повариху Дженнифер Коутс и бывшего шофёра Кевина Гиббса, который был зол на хозяина за увольнение.

Миссис Коутс не оставалась на ночь в «Трэвэлерс Рефьюдж», но у неё имелся ключ от пансиона. То же самое относилось и к Гиббсу: он не ночевал в пансионе в ту роковую ночь, но при желании мог раздобыть ключ через свою родственницу Берту Фейн, работающую здесь горничной.

Поскольку вы, леди и джентльмены, не являетесь специалистами в области криминальной психологии, я должен вам сказать, что подавляющее большинство преступлений в мире совершается из корыстных побуждений. Поэтому перед полицией встал вопрос, без которого крайне трудно продвинуться в расследовании: каков был мотив убийства? Кому смерть Брайана Форестера приносила выгоду?

После его смерти миссис Форестер становилась единственной владелицей «Трэвэлерс Рефьюдж». Однако это не улучшало её материального положения, так как всеми доходами от пансиона они с мужем, будучи одной семьёй, всегда распоряжались вместе. От миссис Форестер мы узнали, что Крис Вуд является внебрачным сыном Брайана, о чём она разрешила мне говорить во всеуслышание. Итак, чтобы обеспечить Криса, по достижении им двадцатипятилетия Форестер собирался сделать его совладельцем пансиона с долей владения двадцать процентов. На всякий случай Брайан выдвинул это условие в своём завещании, наряду с ещё одним: после смерти миссис Форестер «Трэвэлерс Рефьюдж» становится собственностью Вуда.

Следовательно, корыстный мотив в убийстве отца у парня отсутствовал, поскольку через три года он бы в любом случае получил свою долю владения. Однако причина убить Форестера у Криса всё же имелась. В течение этих трёх лет Брайан мог в любой момент передумать и изменить своё завещание не в его пользу, поэтому смерть отца гарантировала неизменность документа до достижения им двадцати пяти лет.

Райли сделал небольшую паузу и случайно взглянул на Дженнифер. Женщина сидела, подавшись вперёд всем корпусом и уперевшись руками в колени: её глаза смотрели на него враждебно, а ноздри раздувались от негодования.

Инспектор продолжил говорить ровным, спокойным голосом:

– Затем произошла неудавшаяся попытка отравления Милдред Форестер. Вне всякого сомнения, это было делом рук того же самого преступника – убийцы хозяина пансиона. Конфеты, которыми якобы собирались отравить женщину, были начинены мышьяком крайне небрежно. Настолько небрежно, что она сразу же заметила в коробке белый порошок. Это заставило нас склониться к мысли, что преступник хотел лишь навести подозрение на Вуда. Как нам стало известно, горничная Дорис Хейли, отвечая на вопрос мистера Коннорса о Крисе, заявила, что он якобы говорил ей, что скоро станет совладельцем «Трэвэлерс Рефьюдж», а в будущем ему будет принадлежать весь пансион. При этом присутствовали и другие постояльцы, поэтому преступник мог воспользоваться услышанной информацией и подстроить всё так, чтобы подозрение упало на парня. Ведь он единственный, кто был заинтересован в смерти обоих Форестеров.

Против виновности Криса также говорил и тот факт, что у него не было никакой срочности совершать второе убийство в то время, когда полным ходом ведётся расследование первого.

Таким образом, преступнику не удалось направить полицию по ложному следу: вместо того, чтобы превратить Криса в подозреваемого номер один, инцидент с отравленными конфетами снял с него всякое подозрение.

При этих словах Райли услышал звук, напоминающий вздох облегчения: это Дженнифер, наконец-то, расслабилась, и её грубое лицо смягчилось подобием улыбки.

– Разумеется, мы рассматривали и другие версии, например, месть или личную неприязнь. Нам стало известно, что несколько месяцев назад Форестер уволил своего шофёра Кевина Гиббса, который пришёл в ярость от такого решения хозяина. Но у Гиббса оказалось надёжное алиби, и подозрение против него было отклонено. Оставались постояльцы пансиона, но для того, чтобы у одного человека возникла сильная антипатия к другому, эти двое, как минимум, должны знать друг друга. Однако, как нам удалось выяснить, никто из разместившихся в «Трэвэлерс Рефьюдж» не был знаком с Форестером. Из этого следовало, что в случае мести или личной неприязни лучше других на роль убийцы подходил Эндрю Морган.

Райли не удивился, когда со всех уголков гостиной раздались неодобрительные возгласы: гид пользовался большим уважением среди туристов. Инспектор поднял руку, призывая собравшихся успокоиться, и сказал:

– К сожалению, такая у нас работа: иногда в интересах дела нам приходится быть чрезмерно подозрительными. Морган останавливался со своими подопечными в «Трэвэлерс Рефьюдж» много раз, а значит, больше остальных общался с Форестером. Следовательно, существовала вероятность того, что за время их знакомства между ними могла произойти размолвка, а значит, мог возникнуть и повод для мести. Однако после неудавшейся попытки отравления миссис Форестер мы сочли эту версию несостоятельной. Дело в том, что коробку конфет положили в холле уже после того, как вы, мистер Морган, уехали на машине Форестеров к родственникам вашей жены в Туррифф.

– А я и понятия не имел о том, что вы меня подозревали! – громко произнёс Эндрю, который слушал инспектора спокойно, с видом человека, уверенного в своей невиновности.

– Поверьте, если и подозревали, то совсем недолго, – ответил на его реплику детектив и продолжил:

– Мы с сержантом рассматривали и другой мотив – шантаж. Надо сказать, что этот род преступной деятельности, к сожалению, весьма распространён в современном обществе. Тем не менее, от этой версии нам тоже пришлось отказаться. Шантажист должен очень хорошо знать обстоятельства жизни своей жертвы: её слабые стороны и сокровенные тайны. Однако, как я уже сказал, Форестер не был знаком ни с кем из постояльцев, кроме Моргана.

Но вот произошло второе убийство. Преступник оказался не очень изобретательным и лишил Терри Глейзера жизни тем же способом, что и Форестера. Однако наше внимание привлекла одна весьма любопытная деталь – след от удара на голове убитого. Он был нанесён стеклянной пепельницей выше левого виска. По словам полицейского эксперта, удар не был смертельным, и жертва умерла от удушения. К подробностям, связанным с этим ударом, а также выводам, к которым они нас привели, я хотел бы вернуться немного позже. Сейчас лишь скажу, что именно тогда у нас появились первые серьёзные предположения относительно убийцы.

Был ещё один факт, который нас чрезвычайно заинтересовал: плёнка, исчезнувшая из фотоаппарата Глейзера. Накануне убийства Форестера Терри вечером заходил к нему в кабинет, чтобы отдать на проявку отснятую плёнку. Брайан сказал, что передаст её Крису Вуду, который выполняет в пансионе работу посыльного. Однако во время опроса Вуд утверждал, что не виделся с Форестером и никакой плёнки от него не получал.

Позавчера у нас появилась информация, что в день, а вернее, в ночь убийства Крис всё же встречался с Брайаном в его кабинете. Поскольку отрицать этот факт было уже невозможно, при повторной беседе Вуд признался, что действительно находился в пансионе с полуночи до половины первого, и что Форестер передал ему плёнку Глейзера. Но преступник-то об этом не знал! Вот почему после совершённого убийства он извлёк из фотоаппарата Глейзера новую плёнку, принимая её за ту, которую Терри отснял в предыдущие дни.

И тогда мы задали себе вопрос: зачем преступнику была нужна отснятая плёнка? Причём нужна так, что ради неё он пошёл на убийство. Найти ответ нам помогла Синтия Эйлинг – она кое-что нам рассказала. Когда вы, леди и джентльмены, ожидали в холле приглашения на беседу с нами, Терри делился с Синтией своими планами. Он говорил, что серии об английских туристах в далёкой Шотландии и об избалованных жителях больших городов в магазинах провинциального Стоунхейвена – только начало. И тогда вы, мистер Харпер, начали сердито выговаривать Глейзеру по поводу его бестактности.

Не успел инспектор закончить фразу, как Джеймс Харпер воскликнул:

– Я не позволю вам приплетать нас к этой отвратительной истории с двумя убийствами!

– Прошу вас сохранять спокойствие и не мешать мне излагать ход расследования, – пресёк его возмущение Райли. – По словам миссис Эйлинг, вы были злы на Глейзера за то, что он хотел запечатлеть вас на плёнку в каком-то магазине.

– А разве мы не правы? – перебила инспектора Эмили Харпер, но он оставил её вопрос без ответа:

– Связав инцидент в холле пансиона и плёнку, исчезнувшую из камеры Терри, мы пришли к выводу, что преступник слышал разговор Глейзера с миссис Эйлинг и испугался, что фотограф заснял его в такой ситуации, которая могла бы доказать его вину. Именно это и стало мотивом второго преступления: убийце нужно было уничтожить плёнку и устранить Глейзера как невольного свидетеля. Но, как я уже сказал, он не знал, что плёнку мы у Криса забрали и отвезли в фотолабораторию полицейского управления Абердина.

К сожалению, убийца испугался напрасно – ничего опасного для него в объектив Терри не попало. И всё же мы решили съездить в Стоунхейвен и пройтись по местам, в которых Терри делал свои снимки. Однако, прежде чем туда отправиться, у нас состоялась беседа с Альбертом Коннорсом. Сам того не подозревая, он упомянул одну деталь, которая помогла нам установить имя человека, совершившего эти жестокие преступления!

После этих слов в гостиной возникло лёгкое оживление, и в приглушённом свете настенных бра инспектор увидел горящие от любопытства глаза присутствующих. Леди и джентльмены начали перешёптываться и бросать взволнованные взгляды по сторонам, словно пытаясь вычислить злодея ещё до оглашения его имени инспектором.

– И вы назовёте нам убийцу? – тихо прозвучал голос Милдред Форестер.

– Не только назовём, но и арестуем, – уверенно ответил Райли.

В гостиной снова установилась тишина, которую нарушал лишь не унимающийся дождь за окном. Он ритмично выбивал дробь по стёклам, как бы поторапливая инспектора поскорее сорвать маску с преступника.

Майкл с минуту помолчал, но эта короткая пауза показалась леди и джентльменам почти нескончаемой. Наконец, в комнате вновь зазвучал его голос:

– Итак, я остановился на разговоре, который самым непредвиденным образом вывел нас на преступника. Когда мистер Коннорс вошёл в кабинет Форестера, он, как истинный знаток антиквариата, сразу же обратил внимание на настольные часы, доставшиеся Брайану от деда, и определил их возраст и ценность. Несколько позже я вспомнил чрезвычайно важную деталь. Вечером перед убийством к Форестеру в кабинет заходили по своим делам Эндрю Морган, Роберт Чендлер, Терри Глейзер и Шон Ламбертс. Но ни один из них не мог видеть часы на столе Брайана, поскольку их там тогда ещё не было! Часы вместе с пишущей машинкой вернул хозяину из ремонтной мастерской Крис Вуд, но принёс он их уже за полночь. На следующий день в кабинет никто из постояльцев не входил: после убийства там с утра работали криминалисты. Со всеми вами мы беседовали здесь, в этой гостиной. Следовательно, настольные часы в кабинете мистера Форестера мог видеть только тот, кто был там после визита Криса Вуда. И это были вы, Шон Ламбертс!

Обвинение, выдвинутое инспектором, было таким неожиданным, что на какое-то время показалось присутствующим даже нелепым. Их взоры устремились на супружескую пару, которая с самого начала вызывала у всех лишь тёплое чувство лёгкого восхищения своей трогательной привязанностью друг к другу.

– На мой вопрос, в какое время вы заходили в кабинет Форестера, чтобы спросить разрешения взять с собой журналы, вы ответили, что на его настольных часах было без пяти десять. Именно это время указано в блокноте сержанта Невилла. Однако вы не могли видеть часы, если только не находились в кабинете Форестера после визита Криса. А следовательно, это вы убили хозяина пансиона, затем попытались навести подозрение на Криса Вуда, а когда испугались разоблачения, лишили жизни Терри Глейзера.

– Что за чушь вы несёте?! – дерзко выкрикнул Ламбертс.

Через несколько секунд, оправившись от шока, он хрипловато произнёс:

– Впрочем, мы с большим интересом послушаем ваши выдумки.

От приятного выражения лица Шона не осталось и следа: он побледнел, его губы сжались в одну линию, а хищно сузившиеся глаза смотрели враждебно и холодно. Сидевшая рядом с ним Джойс тоже не казалась больше привлекательной: её взгляд стал колючим, а на заострившемся от напряжения лице появилось злобное выражение человека, загнанного в угол.

Леди и джентльмены растерянно переводили взгляд с Райли на чету Ламбертсов, а Майкл продолжал говорить:

– Однако ещё до того, как Коннорс, сам того не осознавая, предоставил нам доказательство вины Шона, Ламбертсы вызвали у нас некоторые подозрения. Они возникли у нас из-за удара, нанесённого жертве пепельницей над левым виском, и я обещал вернуться к этой детали. Тогда перед нами встал вопрос: при каких обстоятельствах Глейзер мог получить этот удар? Однако ни один из наиболее возможных вариантов не показался нам достаточно убедительным. Ему не могли нанести такой удар как добивающий, поскольку голова убитого лежала так, что было просто невозможно ударить по ней слева.

Если предположить, что преступник начал с удара пепельницей по голове, от чего Глейзер потерял сознание и упал на пол, то зачем ему переходить на другое орудие убийства? Не проще ли было продолжать наносить удары до тех пор, пока он не увидел бы, что жертва мертва? Если же представить, что Терри не потерял сознание от удара, и тогда убийца начал душить его, то прежде, чем он набросил бы на шею мужчины ремень, Терри успел бы закричать, застучать в дверь или даже выбежать из комнаты.

Таким образом, мы пришли к выводу, что существовала только одна возможность ударить мужчину по голове: нанести удар в момент, когда его душили, а это значит, что преступников было двое! Убийца сдавливал ремень на шее Глейзера, находясь сзади, а сообщник, видя завязавшуюся борьбу, взял в руки пепельницу и, стоя спереди, ударил сопротивляющуюся жертву выше левого виска.

Когда мы поняли, что у преступника был сообщник, то впервые подумали о парах, которые могли действовать сообща, а это супруги Харперы, Чендлеры и Ламбертсы.

– Позвольте! – нервно выкрикнула Эмили, но Райли не дал ей продолжить:

– Леди и джентльмены, убедительно прошу вас не перебивать меня и дослушать до конца!

Его твёрдый, уверенный голос подействовал на миссис Харпер как холодный душ. Она замолчала и недовольно сжала губы.

– Итак, когда Ламбертсы впервые появились на горизонте нашего расследования, я поймал себя на том, что только в самую последнюю очередь мог бы заподозрить в убийстве эту супружескую чету. «Почему? – спросил я себя. – Ведь как полицейский, я должен быть непредвзятым и беспристрастным». Ответ не заставил себя долго ждать: поглощённость Ламбертсов друг другом как будто изначально исключала их причастность к убийству! Их пылкая влюблённость отвлекала от них наше внимание и словно выступала в качестве алиби в глазах окружающих.

И тогда я вспомнил, как во время экскурсии в замок Бремар в моей голове промелькнула встревожившая меня мысль, которая тотчас улетучилась, но теперь я смог за неё ухватиться. В поведении Ламбертсов, в их чрезмерном внимании друг к другу и подчёркнутом безразличии ко всему окружающему было что-то театральное, наигранное. Возможно, это выглядело бы вполне естественно, отправься они в путешествие в свой медовый месяц. Но от Шона мы узнали, что они с Джойс женаты больше четырёх месяцев. Срок сам по себе незначительный, но всё же вполне достаточный, чтобы уже начать замечать и другие вещи вокруг себя. Вывод напрашивался сам собой: Ламбертсы намеренно создавали имидж счастливой пары, порхающей на крыльях любви, и, надо сказать, до поры до времени это срабатывало.

Также мы обратили внимание и на тот факт, что Шон и Джойс – единственные из группы, кто проживает на родине Форестера, в графстве Девоншир. Конечно, это могло быть простым совпадением, но на всякий случай мы всё же подали запрос в полицейское управление Абердина, и ответ уже у нас на руках.

Но вернёмся к нашей поездке в Стоунхейвен. Если вы помните, мы с сержантом собирались посетить магазины, в которых Терри Глейзер запечатлевал на плёнку туристов нашей группы. Поскольку Ламбертсы уже попали в поле нашего зрения, в первую очередь, мы отправились в магазин спортивных товаров и показали их фотографию продавцу. Он вспомнил вас, – обратился Райли к супругам, которые смотрели на него с едва сдерживаемой ненавистью. – Он сказал, что в тот день вы купили у него… скакалку! Ту самую скакалку, которая стала в ваших руках орудием убийства. Продавец добавил, что запомнил вас, потому что в их маленьком городке туристы не часто приобретают подобные вещи.

Находясь в спортивном магазине, вы не заметили, что Глейзер вас сфотографировал. А когда в холле пансиона услышали, как он назвал вас в числе тех, кого снимал в магазинах Стоунхейвена, вы решили убить его. Вы испугались, что он захватил вас в тот момент, когда вы держали в руках эту злополучную скакалку. Увидев фотографии, он мог обо всём догадаться и сообщить о вашей подозрительной покупке полиции; он также мог начать вас шантажировать. Ни один из этих двух вариантов вас, естественно, не устраивал.

– Терри не мог никого шантажировать, – не удержалась от замечания Синтия Эйлинг.

– Прошу прощения, но я говорю лишь о возможностях, не учитывая человеческих качеств убитого.

Ламбертсы неподвижно сидели на диване. Их головы были опущены, а бледные лица казались безжизненными: они поняли, что отпираться бессмысленно.

Райли взял со столика конверт и извлёк из него несколько снимков.

– Вот фотографии, из-за которых вы отняли жизнь у Терри Глейзера.

После небольшой паузы он продолжил:

– Вы зашли к нему в комнату под каким-либо предлогом, хладнокровно убили его, а затем извлекли плёнку из фотоаппарата.

– Да, да, да! – вдруг зло выкрикнул Шон. – Я сказал Глейзеру, что хочу купить такую же «Лейку-250 Репортёр», как у него. Он начал объяснять мне, как устроена эта камера, и я спросил, снимается ли с неё ремень. Он отстегнул его, я взял ремень в руки и…

– Ну что же вы остановились? Продолжайте: и начали душить жертву. В какой-то момент вам на помощь пришла ваша жена, ударив Глейзера пепельницей по голове.

– Причём здесь Джойс?! – рассвирепел Ламбертс.

– Причём? Ваша жена – не только соучастница в обоих убийствах, но и организатор этих преступлений, их идейный вдохновитель, если можно так выразиться.

В гостиной переглядывались и перешёптывались: такая развязка была полной неожиданностью для собравшихся. Когда Райли снова заговорил, все резко замолчали:

– Хочу вам напомнить, что мотив убийства Брайана Форестера по-прежнему оставался нам не известным. Не вызывало сомнений лишь то, что он был достаточно серьёзный, если Ламбертсы не могли ждать и решили действовать в столь рискованных условиях. Но прежде, чем перейти к мотиву, необходимо совершить краткий экскурс в прошлое Форестера. Когда Брайану исполнилось девятнадцать лет, умерла его мать, и, хотя финансовые дела отчима шли в гору, юноша покинул родной дом. Миссис Форестер рассказала нам, что её муж не очень-то с ним ладил. Ему казалось, что отчим слишком строг к нему. Что поделаешь, в юности даже самые справедливые требования родителей порой кажутся нам придирками. Однако с годами Брайан многое пересмотрел и понял, что отчим был строг с ним, потому что хотел воспитать его настоящим мужчиной. Он осознал, что многим обязан отчиму, и что такие качества, как трудолюбие и терпение, привил ему именно он. Форестер решил побывать на родине, но прежде собрался написать письмо отчиму. Он говорил об этом буквально за неделю до трагедии.

Сегодня утром мы получили ответ на полицейский запрос. Должен сказать, что не случайно наше внимание привлекло то обстоятельство, что Ламбертсы проживают в городе, в котором родился Форестер: именно это и оказалось ключом к разгадке убийства. Мы узнали, что девичья фамилия Джойс Ламбертс – Куинси, а её отцом является Дональд Куинси, отчим Брайана Форестера.

Коллеги из полицейского управления сообщили нам адрес и номер телефона мистера Куинси. К счастью, он оказался дома, и мне удалось с ним поговорить.

Этот разговор пролил свет на мотив преступления, после чего загадок в деле больше не осталось.

Куинси признался, что, к сожалению, предвидел нечто подобное, так как ничего другого от дочери не ожидал. Он рассказал нам, что через два года после смерти матери Брайана он женился вторично, и в этом браке родилась девочка Джойс. Повзрослевшая дочь стала приносить немало проблем родителям: её всегда тянуло на сомнительные знакомства, из-за которых она часто попадала в неприятности. В двадцать лет Джойс начала встречаться с молодым человеком, занимавшимся финансовыми махинациями. Отец пытался оградить дочь от его пагубного влияния, но никакие увещевания не помогали. К этому времени от сердечного приступа умерла мать Джойс, и Дональд Куинси снова овдовел. Девушка пообещала во всём слушаться отца, но надолго её не хватило. Вскоре она познакомилась с азартным игроком, проигрывавшим большие суммы в казино. Джойс удалось взять из сейфа дорогое ожерелье матери и передать его своему дружку. Когда знакомый ювелир изготовил для него копию драгоценности, Джойс незаметно вернула её вместо оригинала. Однако обман вскрылся, и отец был вне себя от гнева. Его терпение лопнуло: он приобрёл для дочери небольшое жильё, выделил ей скромное содержание и переписал завещание не в её пользу.

Дело в том, что Куинси не был счастлив во втором браке и всегда вспоминал свою первую жену, мать Брайана. Он сожалел, что они с пасынком не стали друзьями, и винил в этом себя. Дональд считал, что именно из-за него Брайан покинул родной дом. Поэтому Куинси решил оставить всё, чем владел, Форестеру в случае, если он даст о себе знать до его смерти. Дочери причиталась лишь малая часть его состояния, которой ей едва хватило бы, чтобы сводить концы с концами. Однако при условии, если Брайан так и не объявится при жизни Куинси, всё его состояние должно будет отойти к дочери.

Два года назад Джойс познакомилась с тренером по гольфу Шоном Ламбертсом, и они поженились. Отец не одобрил выбор дочери, потому что репутация Ламбертса была далеко не безупречной. До встречи с мисс Куинси Шон поддерживал отношения с обеспеченной женщиной, которая была намного старше его. Он не только без зазрения совести пользовался её деньгами, но и наглым образом обворовывал её. Тем не менее, Джойс и Шон поженились вопреки воле отца и спустя четыре месяца поехали в так называемое свадебное путешествие.

И вот здесь, в пансионе «Трэвэлерс Рефьюдж», Ламбертсы встречают Брайана Форестера. Конечно, узнать его Джойс не могла, ведь она знала о существовании сводного брата лишь понаслышке, да видела его на семейных фотографиях, где он был запечатлён в детском и юношеском возрасте. Я думаю, когда Форестеру стало известно, что Ламбертсы живут в Девоншире, между ними завязался разговор. Я прав? – спросил Райли, повернувшись к Шону.

Не поднимая головы, Ламбертс заговорил:

– Мы вселились в пансион в полдень. За стойкой стоял Брайан Форестер, и мы, действительно, сказали ему, что приехали из Девоншира. Он сразу оживился и ответил, что Девоншир – его родина. Спросил, в каком городе мы живём. А когда услышал, что мы из Эксетера, сказал, что родился там, но не был больше двадцати лет. Он сказал, что в Эксетере остался его отчим, Дональд Куинси, но он даже понятия не имеет, жив ли он сейчас. Это было для нас большой неожиданностью, почти шоком: мы поняли, что Брайан Форестер – сводный брат Джойс. Форестер рассказал нам, что уехал из дома после смерти матери, когда ему исполнилось девятнадцать лет, и что сейчас сожалеет об этом. Сказал, что в ближайшее время непременно напишет письмо отчиму.