Перевёртыши. Часть 2

Глава 1.

Сегодняшнее заседание Совещательного Совета было самым угрюмым за последние десятилетия. Господин Цак – Глава Купеческого Совета – несколько раз срывавшийся до постыдных скандалов на предыдущих заседаниях, в этот раз словно уксуса в рот набрал. Его глаза быстро перебегали по лицам присутствующих, будто выискивая, на кого бы выплюнуть тот самый уксус. Но встретившись с тяжелым взглядом Главы Военного Клана, Господин Цак лишь скривился еще больше и отвел взгляд. «И правильно, помолчи. Все равно, ничего путного ты не скажешь» – Военный Глава тяжело засопел, стараясь погасить закипающее раздражение. Два дня назад были похищены брикеты, которые перевозились в столицу для городской казны. По договору, охрану в таких случаях предоставляет Военный Клан, но охранники в этот раз не были опытными бойцами, за что и поплатились своими жизнями. Сейчас старший сын Военного Главы, Северный Генерал, подписавший этот договор, стоя у карты, докладывает о произошедшем Совету. Слишком издалека и подробно докладывает, пряча за многословием свою растерянность. Бросив въедливый взгляд исподлобья на Хранителя Печати, Воевода досадует – лицо правителя совершенно бесстрастно, лишь застывшие желваки выдают напряжение, но он не останавливает излишне пространный доклад.

Военный Глава рассеянно потер ноющее колено и с раздражением покосился на пустующее кресло Верховной Хранительницы. «Старуха опять не явилась на Совещательный Совет. Конечно, в ее возрасте давно пора отдыхать от дел в Обители Старейшин, но пока девчонка не подрастет, ей придется нести это бремя. Сколько сейчас девчонке? Двадцать? Тогда ей осталось протянуть только год». Когда погибли прежняя Хранительница и Префект, то Главу Законников заменили его первым помощником, а Верховной пришлось остаться. Трехлетняя Айю́, как единственная наследница, получила титул Советницы, без Обряда Испытания, а дочь Военного Главы, – вдова Префекта, – которая метила в это кресло, так и не смогла простить ей это. Воевода раздраженно посмотрел на Советницу – руки в белых перчатках аккуратно сложены на столе, голова опущена, кружевная вуаль закрывает все лицо – не разберешь, то ли спит сидя, то ли внимательно слушает. Эта пигалица с малых лет вертела отцом, как хотела. Правитель потакал всем ее капризам – подарил гостиницу ее садовнику и даровал дворянство его детям. А в шестнадцать лет наследница изъявила желание присутствовать на Совещательном Совете, хотя до тех пор никто из скрывающих лица сюда не допускался. Но Верховная поддержала ее. И теперь Военный Глава старается по-реже встречаться с собственной дочерью – прошло четыре года, а она до сих пор плюется ядом в спину наследницы. «Глупая! Она даже не подозревает, от какого бремени он избавил ее, согласившись тогда с таким раскладом. Титул Главы Дома дает ей немалые привилегии и избавляет от огромной ответственности за всю страну. Хотя… Кто знает, может, будь Верховная помоложе, такого не случилось бы?»

Последние два года с государственной казной происходят странные вещи – непонятным образом стали пропадать то средства, предназначенные на выплаты служащим, то товары для государственных учреждений, хотя по бухгалтерским книгам сделки проходили успешно, но вот на склад товар не попадал. Брюзгливый Глава Купеческого Совета превратился в злобного склочника, требуя чтобы Купеческий Клан одновременно и защитили, и оставили в покое. Законники проверяли каждую сделку в поисках зацепок, но ничего не нашли. Префект почернел от недосыпания, пока не объявились таинственные помощники, которых чернь прозвала «Тени». Закутанные в темные одежды, они неслышно проникали в дома чиновников и находили подложные накладные или тайники с товаром. Хвала Создателю, Военный Клан не ударил в грязь лицом – раскрутили крупнейшую, многолетнюю аферу с контрабандой, причем она оказалась тесно переплетена с этими махинациями. Правда, самого главаря пока не нашли, но щупальца ему обрубили. Трое чиновников и восемь купцов отправились чистить горшки, остальные притихли. Верховная залатала бреши, частично из имущества осужденных, частично из личных средств, частично перераспределив доходы ведомств. Глава Купцов стал еще более въедливым, а Префект напился так, что несколько дней не мог прийти в себя – не то от радости, что сам не попал на переработку, не то от стыда, что его ведомство оказалось бессильно. И вот теперь новая беда, и задета честь Военного Клана.

Военный Глава прислушался – кажется, генерал наконец-то добрался до сути.

– Нападение произошло вот в этом районе. Дорога с одной стороны ограничена скальной стеной, с другой стороны лесной массив, где, очевидно, и пряталась засада. Это государственные охотничьи угодья, так что встретить людей там маловероятно. Погибли все пять охранников и сопроводитель. Водильщик самохода был ранен, потерял много крови, но пришел в себя. Сказал, что успел увидеть только черные тени, все случилось слишком неожиданно. Судя по следам, брикеты они перегрузили на лошадей охранников и ушли в лес. До ручья они даже не пытались скрывать следы, но дальше след пропал. Мы ищем следы и вверх и вниз по ручью, но пока ничего.

Генерал помедлил, затем, глядя в глаза Хранителю Печати, сказал: – Есть одна странность.

– Говорите.

– Лошади охранников были из городской конюшни. Сегодня выяснилось, что все лошади на месте. Кто и когда вернул лошадей вряд ли удастся выяснить. Строгий учет там не ведется, конюхи выдают лошадей каждому, кто предоставляет нужную бирку, а принимают и вовсе без учета.

– По каким биркам можно получить лошадь?

– Знак работника Дворца, знак Стража, знак государственного Лекаря.

– Выходит, под подозрение попадает вся дворцовая охрана и городская стража?

Генерал молча кивнул. Хранитель недолго подумал, затем повернулся к Секретарю.

– С завтрашнего дня, в конюшне будет вестись книга учета: номер лошади, кто и когда взял, когда вернул. Для городской стражи обязательны книги: кто вышел на смену, когда ушел, по чьему указанию, когда пришел. Генерал, вы получите мою бирку на опрос Старших смен дворцовой охраны. Глава Строителей, мне нужны самые подробные карты охотничьих угодий и всех прилегающих строений. Военный Глава, список складов, где нужно будет взять резервные брикеты, вы получите от Верховной Хранительницы лично. Продолжайте искать, генерал.

Советница подняла ладошку над столом.

– Да?

– Неучтенные брикеты…

Хранитель кивнул.

– Глава Купеческого Совета, прошу вас выделить людей в помощь для проверки отчетности по брикетам. Еще есть советы? Тогда на сегодня все.

Хранитель подошел к карте и изучал ее, пока зал не опустел. Кроме него остались

только Секретарь и Советница. Она подошла к отцу.

– Говори.

– Возможно, это не просто сделать. Во всяком случае, не сразу. Но что, если на подковы каждой лошади наносить особый знак, ну, или ее номер? В будущем это даст дополнительный контроль, хотя ничем и не поможет сейчас.

Хранитель улыбнулся Секретарю: – Тебе придется подумать над этим.

– Да, Господин Хранитель Печати.

Правитель положил руку на плечо парня: – Мы здесь одни, давай без надоедливого этикета.

– Хорошо, дядя. У меня есть похожее предложение. Если на брикетах ставить не только печать, но и дату, и место упаковки? Достаточно будет объявить в розыск одну партию. Не нужны будут дополнительные проверки всех складов, чтобы отследить украденное.

– Да, Кан, это хорошая идея. Продумай ее до конца, потом мне расскажешь. А что вы думаете об этих «тенях»? Кто они? Зачем им столько брикетов? Похоже, вы оба думаете, что это нападение не последнее.

Девушка покачала головой: – Не думаю, что это те же Тени. До сих пор они никого не убивали. И наоборот, помогали раскрыть махинации. Скорей, чиновники стали бояться брать взятки, и заговорщики перешли на кражу брикетов, которые проследить будет гораздо сложнее. Кан, это прекрасная идея! Можно для каждого цеха назначить свой цвет печати, и опознавать их будет еще легче.

– Согласен, Айю. Дядя, меня очень беспокоит это настойчивое расшатывание Основ. Зачем? Ведь Обряд Испытания совсем скоро. И пусть Старейшины выбирают достойного.

Хранитель стал прохаживаться по комнате. Он вообще не любит сидеть на месте, а особенно, как каменное изваяние, как того требует от него этикет.

– А вы уже слышали, что Военный Клан, как и Купеческий, не стал отправлять избирательные корзины?

– Что? О Купеческом Клане я слышал, но Военные… Почему?

– Рас отказался проходить Испытание.

– Отказался? Вот ведь! – Кан крепко сжимает кулаки. Известие, которое должно бы обрадовать его, только раздосадовало.

– Мне доложили, что Расу пришлось перенести страшный скандал, но он не отступился. Смириться пришлось Главе Клана.

– Ого! Воевода в гневе молнии из глаз пускает! – Айю поежилась, вспоминая тяжеловесный взгляд Военного Главы. – И он смирился?

– Вот именно. – Хранитель остановился возле дочери и племянника. – Трудно поверить в такое смирение. Конечно, Рас был лучшим кандидатом от Военного Клана, но третий сын Воеводы еще не женат, и ему только тридцать два. Он тоже имеет право на Испытание.

– Но корзины…

– Да. Корзины для голосования остались в Крепости. Это может означать, так же, что они хотят отдать Печать тому, кого Совет Старейшин не выберет. Это либо отец Раса, либо второй сын Военного Главы. И нас ждет военный переворот.

– Но погибли люди из Военного Клана! Это не логично…

– Зато под подозрение попали сразу и дворцовая охрана, и городская стража. Одной стрелой в две шеи.

Кан опустил глаза, но продолжает возражать.

– Я не верю, что Военный Клан так легко отдал жизни своих людей. Это не похоже на них.

– У тебя есть другое объяснение?

– Нет. Пока нет.

– … Хорошо. Ты получишь мою бирку для собственного расследования. Но будь осторожен. – Хранитель вглядывается в лицо Кана – достаточно ли он понимает серьезность положения? – Кан, не забывай историю своего Клана. Пока Военный Клан занимается только обороной страны, государство процветает. Нельзя подчинять все ресурсы страны только военным целям, это всегда приводило к обострениям. Ты думаешь, Главное Правило возникло по прихоти древних Хранительниц?

Кан вздыхает: – Основы незыблемы и постоянны, потому, что это – Основы. Я помню.

– Я знаю, Кан, что тебя не радует предстоящее назначение, но это твоя ноша, и ты должен быть достоин ее. – Хранитель собирался сказать племяннику что-то еще, но вошел слуга, и поставил на стол резную шкатулку.

– Что ж, вы можете идти. Кан, я жду твои выводы.

Правитель теперь явно тяготился их присутствием, и молодые люди поспешили выйти. В холле девушка повернулась к парню: – Кан, ты не был у меня с тех пор, как вышел из лекарни. Я скучаю по нашим разговорам. Я знаю, ты очень занят, но может, найдешь немного времени для сестры?

– Я был у вас всего пять дней назад. Вы весь вечер музицировали и вам было явно не до меня. – Кан старательно подчеркнул «вас, вы, вам» интонацией.

– Прости! Не сердись! – девушка схватилась за его рукав, и говорит «печальным» голосом. В детстве это действовало на него безотказно. – Это… это был не очень удачный день и… мне не хотелось делиться с тобой плохим настроением.

– Не думаю, что у тебя это получилось – все-таки улыбнулся Кан.

– Не сердись! А если ты предупредишь меня заранее, я приготовлю для тебя самые лучшие сладости! Ты придешь?

– Боюсь, что теперь это не скоро получится. Но я обещаю прийти, как только все разрешится.

Девушка отпустила его рукав и печально вздохнула: – Да, конечно. Я подожду. Желаю тебе удачи.

Кан немного постоял, глядя как удаляется Советница со своими телохранителями, и вздохнул – ему тоже не хватало того тепла и открытости, что были между ними в детстве.

Когда погиб его отец, Старший Префект Законников и родной брат правителя, они с матерью перебрались во Дворец. Ему было семь лет и Кан тогда только начал учиться. Когда каждый девятый день учеников отпускали по домам, Кану приходилось возвращаться в незнакомый двор, полный чужих людей. Пока матушка предавалась горю, мальчик в одиночестве бродил по улицам Дворца. То, что официально называется Дворцом, на самом деле походит на маленький городок со множеством строений и своей, особой, жизнью. Однажды, проходя мимо пруда, Кан заметил, маленького ребенка, бесстрашно прыгнувшего в воду. Он успел, и вытащил хлебнувшего воды малыша.

– Ты зачем туда полез? Утонуть захотел?

– Я… Я хотела достать свою туфельку.

Волны отгоняли от берега детскую туфельку все дальше и дальше. Кан посмотрел на босые ноги малышки: – А теперь ты потеряла и вторую.

Малышка кивнула: – А теперь я потеряла и вторую. Ладно, пусть туфелька остается там и станет домиком для птичек.

– Птички не станут жить в твоей туфельке.

– Почему?

Наверное, именно ее любимое «почему» и сдружило их. Она могла задать миллион вопросов, но ему нравилось быть старшим и находить на них ответы. А может, Кан просто почувствовал себя очень нужным хоть кому-то. Он узнал, что мамы у девочки «уже нет», а собирать мозаику с няней ей неинтересно, поэтому она «ходит погулять» одна, пока кто-нибудь из взрослых не возвращает ее домой. Теперь, каждый свой выходной он приходил к пруду и всегда встречал там малышку. Каждую встречу Кан втыкал в землю девять палочек, а она каждый день вытаскивала по одной, чтобы знать, когда он сможет прийти в следующий раз. А потом его матушка приняла титул Главы Дома, и Кан был официально представлен Хранителям как член семьи. Торжественная церемония была сорвана, когда трехлетняя Советница спрыгнула со своего высокого кресла и побежала ему навстречу. Это очень позабавило Господина Хранителя Печати и здорово разозлили матушку, для которой эта церемония была первой, подготовленной ею в новой должности. Она требовала от всех, и особенно от сына, неукоснительного соблюдения дворцового этикета. Но правитель первым нарушил правила, попросив называть его дядюшкой, когда они остаются одни. Дядя всегда был в курсе его дел и часто «ненароком» встречался с Каном, когда тот шел от пруда после встречи с Айю, чтобы вместе прогуляться по саду и поговорить о «мужских» делах. А иногда они собирались втроем, смеялись и рассказывали друг другу то, что казалось им интересным. Да, дядя и в самом деле постарался заменить ему погибшего отца. С наследницей соблюдать этикет было еще сложнее. Когда Кан впервые назвал ее «дайна Советница», она посмотрела на него печальными глазами, и заявила, что обязательно заболеет, если он еще раз так ее назовет. Так жизнь Кана разделилась на разные части. В одной части он учился, обретал новые знания и друзей, и был маленьким зернышком в общем колосе. В другой части у него были любящие сестра и дядя, всегда готовые поддержать его и подумать вместе с ним над любым вопросом, который его занимает. И в третьей части жизни Кана была матушка, требовательно подчеркивающая его высокий статус и никогда ни в чем не сомневающаяся.

Пока Кан учился, у маленькой Айю появились новые друзья – дети дворцового садовника. Но Кан не захотел знакомиться с ними, сославшись на этикет. На самом деле, он просто побоялся стать лишним в жизни девочки. Та почувствовала его неприязнь, сделала свои выводы, и больше никогда не рассказывала Кану о других частях своей жизни, по прежнему, посвящая каждый десятый день ему. Когда Айю исполнилось семь лет и она стала учиться, матушка, как Глава Дома, заявила, что Советница – официальное лицо, и до достижения совершеннолетия, обязана носить вуаль везде, включая Дворец, открывая лицо лишь перед Хранителями. Довольно трудно было привыкнуть видеть только глаза Айю при разговоре, лишь догадываясь, что вот сейчас она забавно морщит носик, собирая вместе золотые брызги веснушек, или, от нетерпения, сердито покусывает губу. Когда Кан перешел в лицей, он стал меньше времени проводить во Дворце, и больше с друзьями-подростками. Но по-прежнему, каждый десятый день он приходил к пруду, чтобы оставить короткую записку Айю и забрать подробное письмо от нее. Когда Айю перешла в женский лицей, она спрятала под вуалью все лицо и ее характер стал портиться – иногда она встречала его с радостью и засыпала вопросами о его жизни, а иногда вела себя слишком скованно и отмалчивалась весь вечер. А потом у Кана появилась еще одна часть его жизни.

Горный массив в Саккаре был довольно крутой. И хотя не так-то просто было добраться до плато с древней крепостью, даже потайная тропинка хорошо охранялась. Четырех путников в одежде дворцовой стражи всю дорогу сопровождали птичьи трели, от начала подъема и до ворот крепости. Когда Старший Охраны, единственный из всех с открытым лицом, подошел к воротам, он даже не поднял руки, чтоб постучать. Окошко в дверце открылось, охранник долго изучал закрытые лица спутников Старшего, но те даже не пошевелились, чтобы показать лица. Дверца открылась без единого слова, и путники вошли. Все жилые и подсобные помещения крепости были вырублены в скале, а относительно ровная площадка была превращена в полигон для отрабатывания боевых навыков. И сейчас молодые люди в темно-серой одежде с черными разводами, группами по пять человек отрабатывали разные приемы под присмотром Наставников. Здесь правило скрытого лица соблюдалось предельно строго – открывать лицо при общении допускалось только с Наставником и своей пятеркой. Никто не стал отвлекаться на прибывших, когда они поднялись по подвесной лестнице в комнату Старшего Школы. Гости вошли не постучавшись, поздоровались молчаливым поклоном. Старший Охраны опустился на стул: – Есть новости?

Старший Школы открыл ключом толстую дверцу шкафа, взял один из свитков. Все подошли к столу.

– Вот здесь мы обнаружили небольшое заброшенное поселение. Охраняется военными. Подходы мы пока ищем. Я расставил наблюдателей вот здесь, здесь, и здесь. Ближе пока не получилось – мы обнаружили посты и не стали тревожить их охрану. Вчера приезжал самоход, водильщик показал бирку, по которой его пропустили. Похоже, привез продукты.

– Самоход? Наблюдатель сможет опознать водильщика?

– Вряд ли, далеко было. Но он точно был в желтом сюрко.

– Работник Дворца. Даже если мы найдем его – он ничего не скажет.

Один из охранников спросил: – А здесь есть еще какие-нибудь поселения? Может кто-нибудь «заблудиться» и «случайно» выйти на них?

– Слишком опасно. – Старший Охраны покачал головой. – Если они причастны к похищению, то будут настороже и могут убить его просто, чтобы не рисковать.

– Вдоль дороги спрятаны три поста, «случайно» пройти мимо них не получится. – Подтвердил Старший Школы. – И еще. Военные обыскали охотничьи угодья, но следов не нашли. Либо не особо искали, либо…

– Либо есть тайный проход. Военные ушли из леса?

– Еще рыщут.

– Что ж, не густо. И опять следы ведут во Дворец.

Глава 2.

Эрим поднял с земли скомканный лист бумаги и быстро сунул его в карман. Как всегда, он с телохранителями бродил по городу, заглядывал в торговые лавки и ремесленные мастерские. Смотрел. Расспрашивал. Но чаще просто слушал. Особенно охотно зиндарийцы собирали сплетни о жизни Дворца. Хотя богатым уловом все-же похвастаться пока не могли. Свой интерес они объясняли желанием встретиться с управляющим Верховной, предложить прямые поставки дорогих изысканных тканей для правителей и свиты. Ответ всегда был один – им советовали обратиться в Купеческий Дом, что на Городской площади. Но чтобы обратиться к Купеческому Клану, не нужно было пересекать океан, саккарские купеческие представительства есть в каждом большом городе Зиндарии.

В этот раз прогулка зиндарийцев оказалась довольно короткой. Сегодня весь город гудит – ночью кто-то обклеил всю рыночную площадь листовками. Городская стража поспешила их сорвать, но без особого успеха – перед каждым приклеенным листком собиралась толпа, которую приходилось расталкивать, так что многие успевали прочесть написанное. Вдобавок, листовки были не только приклеены на стены лавок, но и разбросаны по всему городу. Люди подбирали их, прятали, и зачитывали вслух, как только стража отходила на приличное расстояние. Из того, что понял Эрим, листовки призывали всех на Главную площадь, требовать отставки Верховной Хранительницы Мудрости. Говорилось, что она слишком стара и давно потеряла память, но Хранитель Печати скрывает это, чтобы не расставаться с властью. Советница слишком молода и легкомысленна, именно ее ошибки привели к постоянным дырам в бюджете. Как итог – народ должен выбрать новую Верховную Хранительницу и сформировать новое правительство.

Люди повсюду обсуждали прочитанное. Одни соглашались, что в последнее время были сбои с государственными выплатами, другие вспоминали о чиновниках, отправленных на переработку, как свидетельство хорошей работы правительства. Третьи доказывали, что при мудрой Хранительнице взятки у чиновников невозможны, и Верховную стоит заменить, но Хранителя менять, до обряда Испытания, все же не стоит. Четвертые вспоминали, что «Основы незыблемы и постоянны, ибо это – Основы», а переворот внесет хаос и ухудшение жизни. В общем, рыночная площадь гудела, бурлила, о торговле забыли даже купцы. Зиндарийцы вернулись в гостиницу.

Эрим собирался отправить Исака к хозяину гостиницы с просьбой о лошадях, как вдруг увидел поспешно спрятавшуюся между хозяйственными постройками девушку. Ина закрывала лицо руками, и гость заподозрил неладное. Когда Эрим подошел с стене, за которой пряталась девушка, он увидел ее вздрагивающие плечи, и услышал тихие всхлипы.

– Что с тобой? Что случилось?

Ина быстро вытерла слезы и постаралась улыбнуться.

– Да, дайн. Вы что-то хотели? – Предательская слезинка покатилась по щеке и девушка опять отвернулась, стараясь взять себя в руки.

Эрим заметил в ее руке скомканную листовку.

– Ты из-за этого так расстроилась? – Гость подобрал пустой ящик от овощей, поставил его вертикально и усадил на него девушку, сам присел рядом. – Исак, принеси воды.

Исак выглянул во двор гостиницы, встретился глазами с Атаром, жестом показал, что пьет воду, и вернулся на свое место, за спиной лорда.

– Похоже, что люди правы, когда говорят, что ты очень близка с принцессой. Это волнение чем-то может грозить и твоей семье?

– Какой принцессой?

– Прости, в моей стране наследницу правителя называют принцессой.

– Советница вовсе не глупа и легкомысленна, да и Верховной далеко до маразма. Может, физически она и слаба, но умом очень даже крепка. Не стоит верить тому, что здесь написано.

– Тем более, не вижу повода так расстраиваться.

Девушка вздохнула: – Я подумала о том, как обидно будет Советнице прочитать такое. Дайн, я вас очень прошу, не говорите моим родным…

– Прости, но я вынужден тебя огорчить, – подошедший Атар подал девушке чашу с водой. – Все уже успели прочитать листовки, хотя и старательно делают вид, что ничего не знают.

Девушка вздохнула: – Пожалуйста, не говорите моим родным, что я тоже читала.

Эрим подождал, пока девушка выпьет воду, и неожиданно сказал: – Услуга за услугу. Я спрячу тебя в своей комнате, пока не сойдет краснота с глаз, а ты расскажешь мне, как служанка могла подружиться с принцессой. Это ведь не может быть государственной тайной!

В комнате Эрим бережно усадил девушку в кресло, а сам сел напротив нее прямо на пол. Девушка немного подумала, и наконец, решилась.

– Вы правы, государственной тайной это не может быть, но говорить об этом все же не принято.

– Клянусь! Ни одно твое слово не выйдет из этой комнаты.

Ина еще раз вздохнула, собралась с мыслями, мягко покивала головой, и начала свой рассказ.

– Я расскажу вам то, что на самом деле случилось много лет назад, чтобы вам не пришлось собирать досужие домыслы.

Эрим смущенно опустил глаза – о связи хозяина гостиницы с семьей правителей они услышали на рынке, в самой гостинице никто даже не заикался об этом.

– Когда теперешней Советнице было три годика, ее мама носила титул Госпожа Хранительница. В это время она была беременна, и после рождения сына титул Верховной Хранительницы Мудрости должен был перейти от свекрови к ней. Титул Советницы прочили жене старшего брата правителя, который носил титул Старший Префект Законников. Да, дайн, в нашей стране не обязательно старший брат наследует Печать. Он сам отказался от титула, и Совет Старейших принял его отказ. При этом, отношения между братьями остались самыми теплыми, они часто собирались вместе, играли в мяч. Возле игровой площадки росла огромная древняя пиула, в тени которой любила отдыхать Хранительница. Мой отец был тогда простым садовником во Дворце, и он несколько раз предупреждал, что пиула сгнила изнутри и ее нужно срубить.

Но правительница смотрела на зеленую крону, не верила ему, и не разрешала трогать дерево. Так вот, в тот злополучный день, братья играли в мяч, а Хранительница направилась в тень к любимому дереву, наблюдать за игрой. Вдруг раздался громкий треск, и половина ствола с огромной кроной стала падать прямо на женщину. Она растерялась, плюс большой срок беременности не добавлял ей сноровки. Мужчины бросились к ней, и старший брат, который был ближе, закрыл ее собой. Он погиб сразу. Толстый ствол, упавший с большой высоты, расколол его голову, как ореховую скорлупу. Правительница выжила, но упав, сильно ударилась и у нее начались преждевременные роды. Очень тяжелые роды, которые она не пережила. Недоношенный мальчик родился слишком слабым, и не смотря на все усилия лекарей, через два дня тоже скончался. Вот так трухлявое дерево унесло сразу три жизни. Такая неожиданная и нелепая смерть столь значимых людей принесла хаос в жизнь Дворца, и маленькая девочка оказалась почти без присмотра. Она бродила по Дворцу где придется, пока случайно не забрела в дом садовника, наполненный разновозрастными детьми. Она играла с ними до вечера, пока стража не нашла ее. Тогда и выяснилось, кто она такая. А на следующее утро она пришла опять. Так повторялось много раз, пока нянька девочки не решила пожаловаться Верховной на садовника, сманивающего наследницу в свой дом. Верховная расспросила всех о ситуации, уволила няньку и назначила жену садовника Кормилицей наследницы. И раз моя матушка считается Кормилицей наследницы, то и мы с ней считаемся назваными сестрами. Хотя матушка и не кормила грудью наследницу, но зато любит она ее искренне, как родную дочь.

– Значит, люди на рынке не врут, когда говорят о вашей близости?

– Не врут. Но очень сильно преувеличивают.

– Ина, прости, что вынужден просить об этом. Ты могла бы передать наследнице мое письмо?

– Нет.

– Это всего лишь письмо. Оно ни к чему не обяжет…

– Нет. Наследница не занимается закупками. Всем, что необходимо для Дворца, занимается Глава Дома и ее управляющий. А с ними, как вы понимаете, я вместе не росла.

– Прости, я подумал…

– Что мы продолжаем постоянно видеться с Советницей? Не будьте столь наивны. Вспомните, какая разница между нами. У Айю сейчас второй ранг, а у моей семьи – седьмой. И тот получен лишь благодаря ее стараниям. Да, наследница практически жила с нами – до семи лет, когда она пошла в училище. Поначалу она забегала в дом садовника в каждые выходные, потом реже. После четырнадцати лет у нее появилось много новых обязанностей, ей уже не до детских привязанностей. И мы уже не живем во Дворце. Нет, она, конечно же, помнит о нас, и любит. Но сейчас ей самой не просто приходится.

– От чего же?

– Вы ведь иноземец, и плохо разбираетесь в наших традициях… То, что Айю, осталась единственной наследницей – большая проблема для нее. Она не может получить титул Хранительницы, который получает жена Хранителя. Сейчас она носит титул Советницы, но в следующем году ей исполнится двадцать один, а Совет Старейшин должен будет объявить нового Хранителя Печати. И судьба нашей Айю будет полностью в его руках.

– Прости, может, это глупый вопрос, но если бы дерево не упало, но родилась девочка? Что тогда было бы со всеми этими титулами?

Ина пожала плечами: – Я не знаю, как это объяснить, но в нашей стране мальчиков всегда рождается больше, чем девочек. Приблизительно, пять к одной. Семьи, как моя, где есть две девочки, считаются благословенными самим Создателем, настолько это большая редкость. Но даже в моей семье на двух сестер пятеро братьев. Поэтому в Купеческом и Военном Кланах так много жен-иноземок. Ваши соотечественницы становятся здесь желанными женами – ведь за ними не тянется шлейф родственников, с которыми нужно считаться.

Эрим улыбнулся: – У меня три сестры и один брат.

Девушка округлила глаза: – Целых три сестры?

– Угу. Но шумят они, иногда, как все десять. Иногда мне кажется, что они могут заболтать человека до сумасшествия. И я просто от них сбегаю. Прости, я отвлекся. А если принцесса захочет выйти замуж?

– Ей придется захотеть того мужа, которого одобрит Совет.

– А почему нужно выбирать Хранителя? Ваш правитель уже настолько стар? Разве у него нет родственников, способных наследовать правление?

– Дайн, в Саккаре каждый Хранитель Печати может править не больше тридцати лет. Чаще всего, смена власти происходит лет через двадцать пять, когда старший сын достигает совершеннолетия. Тридцать – это чтобы дождаться совершеннолетия младшего.

– Но зачем? Если правитель вполне здоров и разумен…

– Древние считали, что только молодые правители горят идеей улучшить свою страну. Через двадцать лет воодушевление угасает, ответственность становится рутиной, а власти хочется все больше.

– Хм, а мне казалось – чем больше опыта у правителя, тем лучше.

– Так ведь бывшего Хранителя никто не гонит из Дворца. И титул Старшего Советника как раз подчеркивает его опыт.

– Но если всего через год будут выбирать нового Хранителя Печати, зачем сейчас призывать к смене Верховной?

– Да, это очень странно. У меня есть только одно объяснение – тот, кто рвется к власти, не уверен, что сможет получить ее законным путем. Возможно, надеется на помощь новой Хранительницы.

Военный Глава второй день в задумчивости мерил шагами комнату. Кому пришло в голову свергнуть старуху меньше, чем за год до Обряда Испытания? Он сам часто общался с ней и никаких признаков слабоумия или забывчивости не заметил. Наоборот, с возрастом она стала еще проницательней. С тех пор, как женился ее старший сын, Военный Глава всегда мысленно называл Верховную «старуха», хотя она была старше его всего на пять лет. Это была его маленькая месть за отвергнутую юношескую любовь. Тогдашняя Айю (внучке, по обычаю, досталось по наследству бабушкино имя) была не только ошеломляюще хороша, но еще невероятно умна и обходительна. Наставники по праву считали ее звездой своего Клана. Юный Гем был далеко не единственным, кто сбегал после отбоя из казармы, чтобы просто постоять под ее окнами. И не единственным, кто напился до беспамятства в день, когда она приняла титул Хранительницы. Как бы то ни было, Военный Глава, сопровождавший ворчанием любое ее решение, в глубине души бережно хранил память о прежней Айю и теплое к ней отношение.