Читать книгу: «Матильда. Любовь и танец», страница 5

Глава 8

В день выпускного экзамена по танцу Матильда проснулась рано. Она волновалась. Но не из-за того, что боялась за своё выступление, а потому, что на экзамен должны были прибыть все члены императорской семьи, включая царя с царицей и, конечно, наследника. Матильда входила в число лучших учениц вместе с воспитанницами-пансионерками Рыхлаковой и Скорсюк, и, по традиции, им троим было предложено самим выбрать танец для экзамена. Маля остановилась на па-де-де из балета «Тщетная предосторожность». Этот танец был полон утонченного кокетства, и Дзукки, исполнявшая эту роль в спектакле, совершенно покорила в своё время Матильду.

«Я смогу станцевать не хуже! – сразу решила она. – У меня получится!». Партнером был определен лучший выпускник этого года Рахманов, с которым она однажды так сладко целовалась, и Матильда радовалась, что ей в пару дали именно его. Он был влюблён в неё до сих пор, но она уже совершенно остыла к юноше. Связывать свою судьбу с танцовщиком она не желала, но то, что танец у них получится великолепно, Маля не сомневалась.

В театральной костюмерной ей подобрали голубое платье, украсили его букетиком ландышей, на волосы прикрепили короткую мантилью из нежных тонких кружев, и, оглядев себя с ног до головы перед большим зеркалом, Маля осталась очень довольна тем, что там увидела. Из некогда хорошенькой маленькой девочки она со временем превратилась в очаровательную девушку. Матильда не относилась к разряду красавиц, но была стройной, изящной, женственной, и её маленький рост, метр пятьдесят два сантиметра, не был ей помехой в завоевании сердец. Он был идеален для партнера по сцене и трогателен в жизни.

Подготовка к выпускным экзаменам по танцу началась почти с самого начала последнего года обучения. И вот, наконец, всё было готово, и этот торжественный день, которого все учащиеся так ждали и так боялись, наступил.

Сначала выпускники драматического курса должны были играть свой спектакль, а уже после них выходили на сцену выпускники балетного отделения.

Закулисных гримерных в этом маленьком учебном театре не было. Ученики готовились к выходу в примыкающих к сцене классах. Вдруг разнеслось, что император с семьей уже в зале. Всем захотелось немедленно его увидеть, и около маленькой дырочки в занавесе началось настоящее столпотворение.

– Ну, что там? Дай посмотреть! – пытаясь пробиться к единственному глазку в зал, шептал один выпускник другому.

– Император и императрица садятся в самом центре на первом ряду, – отвечал счастливец, занявший выгодную позицию.

– Дайте же и мне посмотреть, – толкалась выпускница драмы Маруся Пуаре. – А наследник приехал?

– Быстро покиньте сцену, – раздался строгий приглушенный голос старшей воспитательницы Ирины Леонидовны, и все сразу бросились врассыпную.

Зрительный зал учебного театра вмещал в себя только три ряда кресел. Но зато сцена была самая настоящая: с рампой газового освещения, декорациями и занавесом.

Пока выпускники волновались за кулисами, в зале уже расположился император Александр III с императрицей Марией Федоровной. Рядом с отцом устроился в креслах первого ряда наследник Николай. Были здесь и родные братья государя Владимир, Сергей, Алексей и Павел Александровичи. Все они были со своими женами, среди которых особо выделялись супруга великого князя Сергея Александровича своей красотой и жена великого князя Павла Александровича своим большим животом, так как была на восьмом месяце беременности. Кроме них приехал посмотреть на выпускников училища и великий князь Михаил Николаевич Романов со своими сыновьями. Их у него было четверо. Все они по родству приходились дядями наследнику, но по возрасту почти не отличались от него. Мало того, великий князь Сергей был даже младше Николая, поэтому отношения между наследником и братьями Михайловичами были скорее дружеские, чем напоминали бы отношения между дядями и племянником.

Места в зале заняли также Директор Императорских театров Всеволожский, главный балетмейстер Мариус Иванович Петипа и несколько ведущих актёров Императорских театров Петербурга, получивших на это специальное разрешение от дирекции. Среди них был и Кшесинский. Он посещал выпускные экзамены каждого из своих детей и, конечно, не мог пропустить выпуск из училища своей принцессы. Удобно устроившись в положенном для артистов последнем ряду, Феликс Иванович с удовольствием любовался мощным затылком императора, пока не подняли занавес и выпускники драмы не начали водевиль.

За сценой было слышно, как весело зрители принимали спектакль и как громко хлопали в конце. Выпускники балетного класса терпеливо ждали своего часа.

Антракт оказался не долгим.

Чем ближе был выход на сцену, тем становилось всё волнительнее. У Мали даже слегка пересохло в горле, и она попросила обслуживающую их горничную принести воды. Сделав несколько глотков, девушка отставила стакан и, встав на пуанты, проделала несколько батманов сначала правой, а затем и левой ногой. Перова, глядя на Матильду, тоже стала разогреваться, приседая в плие.

– Я так волнуюсь! – дрожащим голосом проговорила она. – Даже ноги дрожат.

– Я тоже волнуюсь, – призналась Маля. – Только у меня ноги не дрожат. Я, наоборот, полна сил! Это волнение – как вдохновение!

– Чудная ты, Маля, – проговорила Перова.

Соня Перова была девушкой очень спокойной и уравновешенной, прекрасно пела красивым контральто, и многие считали, что ей надо было заканчивать не балетное, а актёрское отделение, где она быстрее бы сделала карьеру, выступая в водевилях. В своё время так поступили с Марией Савиной. После второго года занятий балетом, обнаружив у неё на уроках вокала необыкновенный по тембру голос, девочку перевели на актёрское отделение, и теперь она уже много лет была одной из самых знаменитых актрис Александринского театра. Но родители Перовой не слушали этих доводов. Они считали, что танцевать в балете благороднее, чем исполнять всякие там водевили, а потому и воспротивились переводу дочери. Матильда слегка завидовала голосу Сони, а та, в свою очередь, завидовала успехам Матильды в танце. Вот и сейчас Перова восхищённо смотрела, как, крепко стоя на пуантах, Матильда легко кидала батманы на девяносто градусов.

В класс заглянула старшая воспитательница.

– Кшесинская! Вы готовы?

– Да, Ирина Леонидовна! – ответила Матильда и вышла в коридор, ведущий к сцене.

Вот оно! Сейчас будет её звездный час.

Занавес подняли, и при первых же музыкальных аккордах, ощутив необыкновенный прилив сил, с очаровательной улыбкой, осветившей всё её лицо, с блестящими от восторга глазами, она сделала своё первое «па». Танец был выстроен на кокетстве с влюблённым в неё юношей. Сыграть это состояние для Матильды было легко, тем более с таким партнёром, как Рахманов! А о технике она вообще не думала. Все движения давались ей без труда.

Когда всё было позади и девушка, кланяясь, присела в реверансе, она посмотрела на первый ряд, прямо в лицо императрице, потом императору и затем уже перевела взгляд на наследника. Она впервые увидела его близко. «Какое приятное лицо», – подумала она. Матильда ощущала расположение к себе всей царской семьи и хорошо видела, что они ей хлопали не так, как она это наблюдала раньше, то есть слегка прикасаясь пальцами одной руки до пальцев другой, а по-настоящему! В третьем ряду она заметила сияющие глаза слегка привставшего с места отца. Феликс восторженно отбивал свои ладони и, если бы было можно, наверняка закричал бы ей: «Браво, принцесса!» Маля и сама чувствовала, что танцевала на таком эмоциональном подъёме, что это не могло не передаться залу.

– Какая прелестная девушка, – сказал император, когда занавес закрыли. – У неё такая радостная детская улыбка и столько грации!

– Да, у этой девушки большой актёрский талант, – согласилась императрица.

– Напомните нам её фамилию, – обратился император к дирекции.

– Кшесинская, ваше величество, – тут же отозвалась наставница женского отделения балетных классов мадам Лихошерстова. – Матильда Кшесинская.

Феликс Иванович гордо выпрямил спину и огляделся. Мол, все слышали, что о моей принцессе сказали Их Величества! Вот так-то!

* * *

После экзамена всех собрали в зале большого репетиционного помещения для представления каждого из выпускников лично царским особам. Они стояли в костюмах, в которых выступали на сцене. Вероятно, так императору было легче вспомнить, в какой роли он их только что видел. Согласно традиции, сначала должны были представить воспитанниц-пансионерок драматического и балетного отделений, которые проучились все восемь лет на средства императора, потом приходящих учениц, коей была Матильда, а потом в той же последовательности выводили на поклоны мальчиков. Зная, что она будет представлена самой последней среди девушек как приходящая ученица, Маля не удивилась, что мадам Лихошерстова поставила её во второй ряд, где она со своим маленьким ростом совсем скрылась за спинами выпускниц. Все стояли, замерев в ожидании царской семьи. Стояли на изготовке и преподаватели во главе с директором.

Войдя в зал, император огляделся и вдруг звучным голосом, нарушая все традиции, недоуменно спросил:

– А где же Кшесинская?

Это было полной неожиданностью. Девушки, недовольно оглядываясь на Матильду, расступились. Мадам Лихошерстова, быстро соображая, каким образом теперь поменять всё построение представления, взяла её за руку и подвела к императору:

– Матильда Кшесинская, ваше величество.

Государь протянул руку для поцелуя. Маля с дрожащими от страха коленками, присев в глубоком реверансе, коснулась губами его крепких и толстых пальцев, на одном из которых красовался массивный перстень с крупным топазом, окруженным сверкающими бриллиантами.

– Мадемуазель, вы будете красой и гордостью нашего балета, – произнес император, приветливо улыбаясь.

Маля была настолько счастлива и ошеломлена этими словами, что с трудом понимала, что происходит вокруг. Как представляли других учеников, что говорили им император с императрицей – всё для неё прошло как в тумане.

Затем всех повели в столовую. Там для торжественного ужина вместе с царской семьей уже были накрыты три длинных стола. За столами тоже все места для выпускников были расписаны. С одной стороны государя должна была сесть лучшая выпускница драматического класса, чтобы красивым и громким голосом прочитать молитву перед ужином, а с другой стороны руководство училища решило посадить отличницу пансионерку балетного отделения Скорсюк, и та уже несколько дней хвасталась перед всеми этой привилегией. Но император, войдя в столовую, опять нарушил распорядок.

– Где мадемуазель Кшесинская? – громогласно спросил он, усаживаясь во главе центрального стола. – Я хочу, чтобы она сидела рядом со мной.

Скорсюк передвинули. Но рядом с Матильдой император велел посадить цесаревича Николая, и Скорсюк ещё раз передвинули.

«Как в сказке!» – подумала Маля, сидя между государем и наследником престола.

– Только не очень-то флиртуйте, – обращаясь к сыну и выпускнице, сказал император.

Маля боялась поднять на наследника глаза. Она впервые чувствовала себя скованной рядом с молодым человеком. Перед всеми сидящими за столами стояли приборы для ужина и белые кружки из дешевого белого фарфора для чая.

– Наверно, дома вы не пьете из таких кружек? – вдруг спросил её цесаревич.

– Нет. Не пьем, – ответила Маля и посмотрела ему в глаза. Глаза у него были голубые-голубые, а взгляд проникал прямо в душу. Наследник улыбался, и эта улыбка была настолько обворожительна, что Маля просто утонула в её лучах. Она сразу же забыла о субординации. Скованность как рукой сняло. – Я сегодня тоже буду впервые пить из этих кружек, как и вы, ваше высочество, – кокетливо поведя глазами, добавила она.

– Как?! – воскликнул наследник. – Так эта «шикарная» посуда предназначена только для ужина с императорской семьей?

– Что вы! – залилась своим заразительным смехом Матильда. – Просто я не живу в училище. Я приходящая ученица. Я живу дома, а потому этой столовой не пользуюсь.

– Теперь я знаю, почему вы лучше всех танцуете.

– Почему? – заинтригованно спросила Маля.

– Потому что вы не пьете из этих чудовищных кружек, – выпалил наследник уже не в силах сдерживать смех.

Они оба расхохотались до слез над этой шуткой. Им теперь было всё смешно и стало так хорошо вдвоём, что они никого не замечали.

Члены царской семьи переходили от стола к столу, меняясь местами, чтобы никого ни за одним столом не обделить своей благосклонностью, и только цесаревич просидел весь вечер рядом с Матильдой.

– В первый раз я увидела вас, когда вы были ещё совсем мальчиком, вы с братом смотрели в театре балет «Конек-Горбунок», – сообщила она ему. – Я сидела тогда под колосниками в актёрской ложе. Оттуда зала не видно, так я чуть не вывалилась из неё, чтобы вас разглядеть!

– Сколько же лет вам тогда было? – улыбнулся наследник.

– Шесть. А вот уже потом, во время учёбы в училище, я видела вас на всех премьерах. Ведь нас часто занимали в ролях маленьких фей и пажей. К этому времени вы уже повзрослели, стали наследником престола и превратились в настоящего принца, о котором может мечтать любая «спящая красавица».

– Кстати, я был на премьере «Спящей красавицы», – воскликнул наследник, польщённый словами девушки. – Если не ошибаюсь, это произошло в январе этого года?

– Совершенно точно, ваше высочество.

– А кого вы изображали на сцене в тот раз?

– Красную Шапочку.

– Так это были вы?! – удивился и обрадовался наследник. – Мне этот танец очень понравился! Вы танцевали с Серым Волком и были просто очаровательны. Я хорошо помню ваши испуганные глазки и вашу изящную маленькую фигурку, – Николай снова с интересом взглянул на Матильду. – Да, теперь я вижу, что это были действительно вы!

Когда подали чай, цесаревич отпил из своей чашки и внезапно протянул её Матильде.

– А чай в этих кружках очень даже вкусный. Я попробовал. Теперь вы.

И хотя Матильде налили точно такой же, она, как завороженная, взяла из рук наследника престола чашку и сделала несколько глотков с той стороны, где только что отпил он.

– Очень вкусный, – тихо произнесла она. Сердце её билось так сильно, как будто хотело выпрыгнуть из груди. Было полное ощущение, что губы их соприкоснулись.

– Ну, вот видите, я не обманул вас, – наклонившись к ней, проговорил наследник.

– А разве вы можете?

– Что?

– Обмануть? – пытливо спросила Матильда, глядя ему прямо в глаза.

В этот момент к ним подошел император и, положив свои мощные руки, которыми, по слухам, мог гнуть подковы, на плечи сына, произнёс:

– Нам пора. До свиданья, мадемуазель. Будем ждать ваших выступлений на сцене. Уверен, что вы нас ещё порадуете.

Когда царская семья покинула училище, всех выпускников отправили в дортуары, как назывались спальни пансионеров, а Малю в большой карете, на которой развозили учениц на спектакли и репетиции в театр, отвезли домой.

Похвала императора и возможность сидеть рядом с ним привели Матильду в такое радостное возбуждение, что в ту ночь она долго не могла заснуть. Кроме того, перед ней всё время был образ Николая и в ушах звучал его голос.

– Он просидел рядом с тобой весь ужин? – с интересом расспрашивала Юляша младшую сестру. Ей тоже не спалось и, удобно устроившись в постели, она слушала восторженный рассказ Матильды.

– Да. Император переходил от стола к столу, к нам подходили другие члены царской семьи, а наследник ни разу от меня не отошёл. Никуда! Мы с ним всё время говорили, говорили…

– О чём?

– Не помню. Ерунду всякую. Но почему-то было очень весело, и мы всё время смеялись!

– А потом?

– А потом, когда мы прощались, мне показалось, что я его знаю давно-давно. У него такие необыкновенные глаза! Голубые-голубые! А улыбка… Если бы ты видела, как он улыбается! И вообще, он такой красивый!

– Маля, ты что? Ты говоришь так, как будто влюбилась…

– А что, нельзя?

– Конечно, нельзя! – испугалась Юляша. – Забыла, кто он? Наследник престола! А кто ты? Это для папы ты принцесса, а для них – никто! Актриса – и всё!

– Это я-то никто? – выпрыгнула из своей постели Матильда и, навалившись на Юляшу, стала шутливо бить её своей подушкой. – Это я-то никто? Да ты знаешь, что мне сказал сам император? Он сказал, что я буду красой и гордостью русского балета! Вот кто я! «Краса и гордость»!

– Сдаюсь, «краса и гордость»! – отбиваясь, смеялась Юляша. – Сдаюсь!

Юляша и сама была влюблена. Вот уже почти полгода, как она встречалась с бароном Зедделером, офицером Преображенского полка. Девушка знала, что родители барона никогда не дадут разрешения на их брак. Кроме того, вступать в брак офицерам разрешалось только после двадцати девяти лет, а барону исполнилось всего двадцать один. И ко всем этим препятствиям барон был ещё и на три года её младше. Правда, это её мало волновало. Замуж она и сама пока не собиралась. Но вот Матильда со своей влюблённостью в наследника испугала Юляшу не на шутку. Наследник – это не просто какой-то там богатый дворянин или офицер, а старшая сестра очень хорошо знала свою младшую. Она знала, что та будет во что бы то ни стало добиваться своей цели. А ведь на этот раз всё может кончиться плачевно. Как уберечь упрямую сестру от этой катастрофы, Юляша ещё не знала.

Глава 9

Выпускницам-пансионеркам балетного отделения в эту ночь тоже не спалось. Как только девушки улеглись по кроватям, они тут же стали возбужденно обсуждать прошедший экзамен и встречу с императором. Больше всего они были потрясены вниманием государя к Матильде и теперь от зависти обмывали ей косточки. Особенно старалась обиженная своим передвижением за столом отличница Скорсюк.

– Её посадили рядом с наследником, и ему ничего не оставалось, как только общаться с ней, – сплетничала она. – Кшесинская так старалась! Строила ему глазки, заливалась своим кошмарным смехом, никуда его от себя не отпускала. И наш будущий император просто растерялся от такой наглости танцовщицы, возомнившей себя бог знает кем! Он даже ни разу не поднялся, чтобы пообщаться ещё с кем-нибудь. Наверно, решил, что мы все такие же безмозглые кокетки, как она.

– Но, ты же сидела рядом с ним с другой стороны? Почему же ты не поговорила с наследником? Не показала свой ум? – спросила, как всегда, спокойным голосом Соня Перова.

– Так разве она даст! – возмутилась Скорсюк. – Всё время что-то трещала.

– А о чем они говорили? – поинтересовалась Рыхлакова.

– Я ничего не поняла, то про какие-то чашки, то наследник рассказывал ей про бал-маскарад во дворце. Я не могла толком уловить, но они всё время громко смеялись. Эта Кшесинская знает, чем подкупить молодых людей!

– Чем же? – тут же заинтересовались девочки.

– Своими игривыми глазками и дурацким смехом! – зло ответила Скорсюк.

– А император-то почему её выделил из всех? Тоже за игривые глазки? – возмутилась Ольга.

– Конечно! Она с ним заигрывала во время поклонов. Я всё видела. Я стояла в кулисе и наблюдала, как она с государя глаз не сводила, – подлила своего яду Миркович.

Матильда на следующий же день ощутила это общее отторжение и завистливые взгляды, но она уже была заранее подготовлена отцом к подобному отношению.

– Ты будешь всегда вызывать чувство зависти, – учил он её. – Старайся не обращать на это внимание. Ты талантлива, трудолюбива, хороша собой. И если тебе будет сопутствовать успех, то за твоей спиной будут постоянно следовать сплетни одна нелепее другой.

– Но почему?

– Люди в театре, принцесса, только с виду добродушные. На самом деле они не прощают успех других. Они ревнивы и злы. Воспитывай в себе внутреннюю защиту от сплетен. Улыбайся в ответ на колкости! Создавай эту броню, а то будешь много страдать от несправедливости.

Несмотря на то что экзамен по танцу уже прошел, занятия балетом не прекращались ни на один день, вплоть до выпускного вечера. А до этого знаменательного дня был ещё целый месяц. Ведь предстояли экзамены и по всем другим предметам, кроме танца.

На следующий день после своего триумфа Матильда с утра приехала в училище.

– Посмотрите на Кшесинскую, боже, как она растолстела после вчерашнего торжественного ужина, – вдруг воскликнула Скорсюк, когда все находились в гардеробной комнате и переодевались к занятиям по танцу.

– Это ей, наверно, кто-то сказал, что наследник любит полненьких, вот она и расстаралась. Хочет понравиться не только своими глазками, но и формами, – поддержала её Миркович.

Девушки громко рассмеялись.

– Вы на себя посмотрели бы! У вас от зависти уже рты набок скособочились и глаза из орбит повылезали, – набросилась на них Оля, защищая подругу.

– А у тебя ноги кривые, и ты на всю жизнь обречена только в кордебалете влачить своё жалкое существование, – закричала ей отличница Скорсюк.

– А ты, курица, сейчас без волос останешься, – вцепилась ей в голову Оля, у которой ноги действительно были слегка кривоваты.

– Девчонки! Вы что? – стала растаскивать их Рыхлакова и при этом с удовольствием исподтишка сильно ущипнула Ольгу за ляжку.

– Ах, ты так?! – взвилась девушка и со всей силы пнула Рыхлакову ногой. Та полетела на скамейку, на которой аккуратно сложенная лежала снятая выпускницами одежда.

– Оля! Так ведь и покалечить можно! – вмешалась Соня Перова, бросившись на помощь Рыхлаковой и пытаясь поднять её с пола. Но та запуталась в чьем-то платье и лежала с задранными вверх ногами, пока, наконец, не встала, опираясь на Соню и держась за ушибленное бедро.

– Что тут у вас происходит?! – прибежала на крики воспитательница. – Вы уже взрослые девушки, а за вами надо, оказывается, смотреть как за маленькими? Что вы не поделили? Скорсюк, почему вы стоите такая растрепанная? Причешитесь немедленно. А с вами что, Рыхлакова? Почему вы держитесь за бедро? Почему скамейка с одеждой перевернута? Если немедленно не объясните, что тут произошло, всех отправлю к Варваре Ивановне! И тогда посмотрим, кто из вас и с какими успехами окончит училище!

– Ничего страшного не случилось, – спокойно улыбаясь, ответила молчащая до сих пор Матильда. – Девочки вспоминали вчерашнюю встречу с императором. Рыхлакова хотела сделать Скорсюк прическу как у императрицы. Встала на скамейку, чтобы удобнее было, а она вдруг перевернулась. Вот Рыхлакова и упала, а так как в это время в её руках были волосы Скорсюк, она больно за них потянула. Скорсюк закричала, Рыхлакова, падая, тоже закричала, ну и мы тоже испугались и закричали.

– Хорошо, – осталась удовлетворена ответом воспитательница. – В следующий раз постарайтесь не устраивать таких катавасий. А вам, – обратилась она к Рыхлаковой, – не следует заниматься парикмахерским искусством. У вас это плохо получается, – строго добавила она, взглянув на лохматую Скорсюк, и вышла.

Все стояли молча, от стыда боясь смотреть друг другу в глаза. Вдруг Матильда громко рассмеялась.

– Ты чего? – удивились девушки.

– Когда я ещё была маленькая, отец рассказывал, как на сцене подрались две солистки, – сквозь смех ответила Маля. – Они таскали друг друга за волосы, а Петипа их разнимал. Мне так сильно захотелось увидеть, как это происходит, что я попросила отца непременно взять меня на следующий день на репетицию, а он рассмеялся: «Танцовщицы дерутся не каждый день». Я ужасно расстроилась, а вот сейчас всё-таки увидела подобную сцену! Забавно.

– Кто же это тогда таскал друг друга за волосы? – заинтересованно спросила Скорсюк, поправляя свои растрепанные кудри. – Какие две солистки?

– Я не помню.

– Ой, девочки, а представляете, как их разнимал Петипа? – вдруг рассмеялась Рыхлакова, нафантазировав себе эту картинку. И все девушки рассмеялись следом за ней, воображая важного усатого Мариуса Ивановича, оттаскивающего танцовщиц друг от друга.

На сегодня инцидент между ними был исчерпан, и все снова «дружили».