Читать книгу: «Сердце из света и тьмы. Огненное дитя», страница 2

Денаш и Елена первые вышли к гостям и поприветствовали их. Они по-прежнему смотрелись прекрасной парой, хоть пыл их любви угас по мере взросления неродного сына. Король смотрел на некогда любимую и самую красивую женщину в его жизни с грустью, которую могла распознать лишь она сама, но королева всегда отводила свой взор в сторону и улыбалась, будто чем-то была смущена. Ее привычная кроткая улыбка стала такой же частью придворного этикета, как и поклоны. Также ее мужу улыбались проститутки, когда он не брезговал к ним заходить. Но стоит ли ему вспоминать об этом сейчас?..

В красивом позолоченном кресле восседал Дениз, уже повзрослевший и сочетавший в себе лучшие качества отца и матери. Он был похож на Денаша своими черными как крыло ворона волосами, задумчивым взглядом зеленых глаз и легкой щетиной, которая покрыла его щеки и подбородок. Дениз Мехран был красив и удостаивался заинтересованных переглядок от дам, но они были наравне с жалостью, написанной на их миловидных личиках. Родители предлагали ему жениться, но тот лишь скромно отвечал, что не хочет быть обузой еще и для жены. Он выбрал свой путь, не желая просиживать время зря. Дениз за короткое время сумел стать одним из членов совета, и в этом его инвалидность никак не мешала. Он несбыточно мечтал однажды оказаться на поле боя, ведь он за все годы изучил военную литературу и хорошо разбирался в стратегических вопросах. Но Денаш был мирным правителем, и его армии лишь однажды за все годы царствования своего короля пришлось ненадолго взять в руки меч, оспаривая южную границу с Зиарой. Поэтому его старший сын чаще всего продумывал выгодные маршруты для торговли и безопасные пути для гонцов.

В это же время, облаченный в черное Маркус проявлял внимание к невестам. Одну из простолюдинок ему удалось пощупать за зад, другой же за поцелуй наобещать несбыточного. Принц насмехался над обычными безродными девушками и не желал брать в жены подобную им, как это сделал Денаш Мехран. Если с ним и будет рядом женщина, то она будет знатной, как и он сам. Так он полагал.

Взгляд Маркуса пал на принцессу Трианского королевства. Помимо стройности и роскошных черных волос она была горделива и почти не смотрела в его сторону. Так было даже интереснее.

– Ваше высочество, – чуть кивнул головой Маркус, когда приблизился к ней. – Все ли вам по душе?

– Музыка слишком унылая, но это ведь ваш праздник, – хмыкнула она и принялась обмахиваться веером. – И в зале душно и плохо пахнет. Этого можно было ожидать, раз здесь собрались крестьяне.

– Можем выйти на балкон, там тихо и свежо, – предложил Маркус в попытке угодить барышне.

Принцесса ничего не ответила, а молча направилась к дверям. Им открылся прелестный вид на реку Крес и осеннее убранство деревьев.

– Мне предстоит выбрать себе невесту, но девушек слишком много, чтобы остановиться на одной. Что думает об этом ваше высочество?

– В Трианском королевстве никогда не понимали желания орландских правителей выбирать себе в супруги кого попало, – не сбавляя высокомерия, призналась принцесса. – Разве деревенская девка сможет стать королевой?

– Тут я с вами соглашусь. Я бы не хотел видеть рядом с собой простолюдинку.

– Так выбирайте себе под стать. Чего мелочиться?

Девушка взмахнула пышной юбкой своего платья и намеренно задела ей принца. Пальцами она пробежалась по ожерелью, которое подобрали ей служанки к заметному наряду, и направила взгляд своих хитрых карих глаз прямо в Маркуса. Она нетерпеливо ждала, когда же он пообещает одарить ее подарками и будет умолять стать его женой, но младший Мехран молчал. Он пользовался этим моментом как своим преимуществом перед принцессой и хотел заставить ее нервничать.

– Королевна из Гаарских земель и дочь шиарского посла весьма хороши и при этом титулованы, – с ухмылкой произнес он в наслаждении от того, как приоткрылся рот принцессы.

– Какое нахальство обсуждать кандидаток в присутствии другой женщины! – возмутилась она.

– Ну, тише-тише. – Маркус протянул к лицу принцессы свою руку, и девушка с ужасом отпрянула от принца.

– Что с вами? Вы больны проказой? Я слышала, она распространена на южных территориях!

Маркус взглянул на свои руки и понял, что именно напугало принцессу. Его пальцы были черными как ночь. Воспоминание нахлынуло внезапно, как давно забытый кошмар.

Тот день в лесу.

Восьмилетний принц, задыхаясь от ярости и обиды, бредет сквозь чащу после голодной ночи в поисках ягоды. В животе сводит от голода, а в груди от ненависти к отцу. И тогда он видит его – тощего волчонка, зажатого в железных тисках капкана. Серый комок дрожал.

«Помочь?», мелькнуло в его детской голове.

Но в ответ – оскал и рычание. Волчонок не подпускал к себе Маркуса и отчаянно кусал его пальцы, которые тянулись, чтобы спасти.

– Меня никто не любит! – крикнул он и в желании отомстить за боль наступил на сломанную волчью лапу.

Хруст костей. Визг. И – о, этот звук! – сдавленный скулеж, от которого по спине бегут мурашки восторга.

Руки сами тянутся к пасти зверя. Пальцы впиваются в окровавленную шерсть.

Хруст.

Теплота на ладонях. Любопытство.

Он засовывает руки внутрь, щупая еще трепещущую плоть, но…

«Слишком просто. Слишком скучно».

Маркус оставил умирать волчонка от мучений. Это показалось намного интереснее, чем быстрая смерть.

Когда стражники нашли его. Мальчик вытирал руки о мох с пугающим спокойствием. Внутри него все притихло. Только одно чувство гудело: он нужен отцу, раз его искали.

– Мой господин, что…

– Он напал первым, – без тени волнения ответил принц.

Елена долго отмывала сына. Мыло, травы, святая вода – ничто не помогало. Чернота въелась под кожу, как пятно на душе. Лекари ходили из стороны в сторону и советовали делать припарки, но ничего не помогало. От черноты было не избавиться, и все вокруг смирились с этим.

И теперь, глядя на испуганную принцессу, Маркус впервые понял – эти руки никогда не смогут нежно обнять, заботливо прикоснуться. Они созданы только для хруста костей и трепета жертв.

«И разве это плохо?», промелькнуло в голове, заставляя краешек губ дрогнуть в подобии улыбки.

– Не беспокойтесь, это незаразно, – тихо ответил он.

– Что это тогда? Выглядит омерзительно! – Рот принцессы противно скривился, и Маркусу очень захотелось влепить девушке пощечину.

Никто не смел так себя вести с ним. Подумаешь, черные пальцы. Это ведь было сущим пустяком. Вот голос, который он начал слышать после этого, пугал. Он звучал как будто из глубины мира мертвых и называл Маркуса владыкой. Но он ни с кем об этом не говорил, чтобы его снова не начали лечить.

– Ваша реакция мне также омерзительна, – парировал Маркус. – Может, в замке и собралось много простолюдинок, но им хватает воспитания вовремя закрыть свой рот. Не огорчусь, если вы покинете замок немедленно, и я больше не увижу ваше пресное лицо.

Рот принцессы снова открылся от изумления, но в этот раз она молчала. Маркус оставил ее на балконе, а сам нашел слугу и приказал принести ему охотничьи перчатки. В них он почувствовал себя увереннее.

В отместку пренебрежению трианской принцессы он поспешил собрать вокруг себя несколько юных прелестниц. Маркус предложил устроить для них экскурсию по замку, и те радостно согласились. Они нарочито хихикали после каждого слова принца и стреляли глазками, пытаясь переиграть всех соперниц, но королевский сын был одинаково холоден к ним ко всем. Его голубые как лед земель Рхевлифа глаза не выражали даже толику интереса к невестам, но он все же был готов к тому, чтобы остановить свой выбор на одной из них.

Послушно следуя за Маркусом, девушки остановились возле большой двери, на которой были изображены резные человеческие черепа.

– Что ж, милые дамы, – воскликнул он и повел тонкими бровями. – Не терпится показать вам комнату развлечений, чтобы замок не показался слишком скучным.

– Развлечения? – медленно протянула дочь посла из Шиарских земель, накручивая на палец прядь своих светлых волос. – Мы будем бесконечно рады посмотреть на это, наш любезный принц!

– Это достойно вашего удивления, юная леди. – Маркус притронулся губами тонкой белой кожи руки девушки с обеих сторон и крепко сжал ее пальцы, что заставило ее нежные щеки забагроветь юношеским румянцем.

Да, она вполне могла бы на какое-то время скрасить будни Маркуса, не пытайся она вести себя столь глупо, думал он. Кожа у нее как бархат, такие как она точно никогда не касались чего-то грубого и не были обременены трудом. Неженка, одним словом!

Тяжелая дверь отворилась двумя стражниками, и перед взорами в темноте предстали клетки, в которых сидели люди. Дверь за спиной принца в ту же секунду закрылась.

– Здесь собрано все отребье Орландского королевства. От мелких воров со сгнившими конечностями до жестоких убийц, которые мечтают вонзиться в прекрасные шейки прелестниц или переломать по одному все ваши тонкие пальчики.

Все девушки как одна вжались в дверь, кроме дочери шиарского посла, ведь ее руку схватил Маркус, да так крепко, что бедной красавице было невозможно вырваться.

– Это не то зрелище, которое стоит нам видеть, лучше пойдем обратно к столу, – предложила дочь пекаря, нервно теребя розочку на подоле своего платья.

– Ну что же вы? Не отказывайте животным во внимании, – попросил принц, подмигивая красавицам, будто прилипшим к двери. – К ним так редко заходят в гости, дайте им полюбоваться собой, покажите свои наряды.

И он подтолкнул дочь посла вперед, и к ней словно по команде потянулись уродливые покалеченные конечности преступников. Девушка вскрикнула от ужаса и неловко качнулась. За ее длинное платье тут же ухватились руки заключенных, и она поползла от них в сторону принца, моля его о помощи, а тот лишь громко смеялся – происходящее явно очень забавляло его. И все же Маркус протянул ей ладонь в черной кожаной перчатке, помог подняться и произнес:

– Хм, увы, будущей королевы из вас не выйдет… Я так понимаю, больше нет желающих отважно пройти вперед?

Вздрагивающие девушки с ужасом на лицах покачали головой и еще сильнее прижались к двери как к единственному спасению.

– Весьма огорчен, но не будем портить праздник. Думаю, пора возвращаться в зал, нас уже заждались.

***

Элис оценила неудобство седла в первый же день путешествия. Недолгие конные прогулки, которые она периодически совершала, не шли ни в какое сравнение с путешествием, которое только началось. Джозеф убедил ее, что лучше не останавливаться и скакать до наступления темноты, поэтому девушке сложно было скрыть негодование от того, как затекла ее спина и зад, и как укачивает от бесконечного передвижения. Когда на небе появилась почти полная луна, брат все же предложил свернуть с тропинки и остановиться на поляне. Напоив лошадей родниковой водой и сменив компресс для больной ноги, Элис неспешно отправилась собирать по округе еловые ветки для ночлега и хворост для костра, пока Джо искал кроличьи норы. Возле одной из них он соорудил нехитрую ловушку, состоящую из веток и затягивающейся петли. Не раз Джозефу доводилось ловить кроликов в лесу недалеко от дома, когда он задерживался до ночи и хотел есть. Он приносил матери шкурки, из которых Маргарет позже шила жилетку для маленькой Элис. Девочка никогда не интересовалась, чей мех она носит.

Когда Джозеф принес задушенного кролика в этот раз, в ее глазах отразилось неприятное понимание. Она молча сглотнула и отвернулась, чтобы скрыть прорывающиеся наружу слезы и не видеть, как брат будет разделывать мертвое животное. Элис не любила охоту, но относилась с пониманием к тем, кто это делал. Вот и им нужно было есть, а значит, нужно и охотиться.

– Знаю, зрелище не из приятных, – с сожалением произнес Джозеф, когда прикрепил над костром освежеванную тушу. – Но когда поджарится – обещаю, вкус перебьет весь этот ужас.

– Все в порядке, в обморок не упаду, – отмахнулась Элис.

Он присел рядом с сестрой и достал из заплечного мешка пожелтевшую от времени карту. Он пальцем бороздил по Владании, пока не остановился на северной точке.

– Смотри, от Калума нас отделяет где-то пятнадцать дней дороги, если будем передвигаться на лошадях и делать короткие остановки.

– Можем выбрать путь покороче, – щелкая орешки, ответила она и перехватила карту из рук брата. – Если мы поедем не через деревню, а решимся без сопровождения пойти через Сугурский лес, то двенадцати дней нам вполне хватит.

– И ты такая у нас всезнайка? – передразнивая ее, спросил Джо.

– Я всю жизнь грезила о путешествиях, неужели ты думаешь, что я не изучила все карты вдоль и поперек?

– Вряд ли на твоих картах написано про опасных обитателей Сугурского леса. Ты и медведя-то видела лишь на деревенских ярмарках, – усмехнулся Джозеф, щелкнув девчонку по носу.

– В Сугурском лесу водятся лишь белки да хорьки, если ты не знал. Все крупные животные покинули лес, когда сугурскую древесину стали использовать для продажи в другие страны. А вот тропинок там точно должно быть много, и можно заплутать.

– И правда – всезнайка.

Джозеф потер подбородок и сложил карту.

– Хорошо, тогда завтра с утра двинем через лес. Только учти, что если поздно ляжем и встанем, то придется снова ночевать в лесу.

– Я не боюсь. Только… – Элис придвинулась ближе к брату и спросила: – Скажи, как мама согласилась отпустить нас? Ей никогда не нравилась сама мысль о путешествиях, и мне даже не разрешали выходить за пределы деревни, а тут мы едем к границе – ну надо же! Это совсем непохоже на нее.

– Сестренка, этот разговор – как тени леса: рано или поздно они накроют нас, но лучше встретить их на рассвете, а не в темноте.

– Почему?

– Придет время, и я все тебе расскажу. Обещаю… Но боюсь, что правда может сломать в тебе то, что дает силу двигаться вперед.

Она нахмурилась.

– Так, меня это уже начинает доставать. Я не знаю, куда мы держим путь, почему нас отпустила мама, и отчего ты такой вредный. Не слишком ли много загадок для Элис Грэмс?

Живот Джозефа сжался в тугой узел при одной лишь мысли о предстоящем разговоре с сестрой.

Как подобрать слова, чтобы рассказать о том, что их мать мертва? Что она погибла, защищая Элис? Что теперь их прежней жизни пришел конец?

Гнев подкатывал к горлу едкой волной. Он был зол – на мать, на себя и на Элис. Он мечтал об обычной жизни, продолжить дела отца, построить большой дом, завести семью и доживать свой век в спокойствии.

Но…

Мечты рассыпались как труха. Теперь вместо этого – бегство, опасности и кровь.

Но когда Джозеф подумал о том, что Маргарет жертвовала собой ради дочери, то выпрямил спину.

«Я не могу изменить произошедшего, мне остается только вести».

Он не имел права подвести живых и мертвых.

Элис еще немного пытала расспросами брата, но сытый желудок, тепло костра и темнота разморили ее, и вскоре она задремала. Во сне к ней пришел запах яблок и голос матери. Но когда она протянула руку, впереди была лишь темнота. А вот Джозеф долго ворочался, стараясь найти удобное положение. Но не только колкие иглы ели и треск догорающих веток мешали уснуть. Назойливая боль в груди превратила все его тело в судорогу, и как бы он не отгонял все свои чувства и мысли прочь, они разом нахлынули.

Джо всегда хотел быть как отец.

Кристофер Грэмс был достойным человеком, и его любили все, кто хоть немного знал его. Когда что-то у кого-то ломалось, все знали, что нужно идти к Кристоферу. Он помогал не только своими золотыми руками, но еще и дельным советом. Кристофер Грэмс учил своих детей всему тому, что пригодилось бы им в жизни. С ранних лет Джозеф ловил рыбу, да настолько отменную, что во всей округе обращались именно к нему. А Элис чуть ли не с пеленок отправлялась с отцом в лес, кропотливо изучала травы и могла с легкостью составлять травяные сборы для лечения болезней. Но когда отца стала забирать неизвестная хворь, и ни одна настойка и целебная мазь не спасала, его дочь перестала ходить в лес за травами. Смерть долго подбиралась к нему, и когда, наконец, настигла, то принесла с собой тяжелые времена. Тогда Джозеф чувствовал, что беззаботному детству пришел конец. Скорбь не оставила ему места и дала парню понять, что теперь он главный мужчина в их семье. Маргарет изо всех сил старалась не подавать виду, насколько тяжело ей приходится. Она наладила продажи излишков урожая, приобщила дочку пасти соседских овец, а с сыном начала мастерить деревянные игрушки, которые на ура расходились среди местных детей. Все четыре года они ни разу не прочувствовали голод, холод и безденежье. Труд спасал их в самые нелегкие времена.

Но теперь… Джозеф лишился и матери. Никто больше о них не сумеет позаботиться, и вся ответственность за сестру теперь лежит только на нем.

Ох, как же он боялся оставить отчий дом! Больше не было такой простой и понятной деревенской жизни. Их с Элис ждал путь в никуда. Он лишь знал, что сестру надо спрятать и защитить, а где это самое лучшее и безопасное место, где ее не найдут, – он не имел понятия. Пока родители были живы, у него словно была невидимая инструкция, что, как и когда делать. Даже будучи взрослым и готовым к созданию собственной семьи, Джозеф всегда знал, что сможет прийти к матери и попросить совета. А теперь… Существовал лишь долгий путь, расстилающийся перед ними.

Глава 3

Услышать правду

– Что ты себе позволил, мелкий мерзавец? – Денаш Мехран смерил сына строгим взглядом и остановился напротив него. – Королевская семья ни за что не отмоется от подобного позора в виде тебя!

– Мой господин, прошу, не опускайся до грубостей, – вступилась за Маркуса Елена, едва дотронувшись белоснежной шелковой перчаткой до руки мужа, чтобы смягчить его гнев. – Юные дамы всего-навсего не поняли шутки и выставили нашего сына в неправильном свете. Такое у молодых случается сплошь и рядом.

– Шиарский посол объявил, что его государство закроет нам торговый путь, – негромко сообщил король и посмотрел на жену. – Елена, ты хоть представляешь, чем это может обернуться? Он сказал, что рассматривает «шутку» этого подонка как оскорбление чести его страны, и считает, что это было сделано намеренно. Его дочь до сих пор не смогла отойти и продолжает заикаться и шарахаться от каждого резкого звука… Полсотни лет мы поддерживали этот союз, а этот сучий выродок…

– Мой господин, леди действительно не поняли меня, – с насмешкой ответил Маркус отцу, развалившись в удобном кресле. Если он и хотел оправдаться, то выражение его лица и поза выдавали, что искренности в его словах еще придется поискать. – Я как гостеприимный хозяин провел экскурсию по замку и поведал им о том, что порой короне приходится иметь дело с преступниками. Хотел узнать – хватит ли у них духу взглянуть в лица тех, кто уже далек от человечности, но ни одна из них не справилась с этим. И как мне из таких неженок выбирать себе будущую королеву?

Елена покачала головой и посмотрела на сына.

– Дорогой Маркус, им это вовсе ни к чему. Я за все годы брака с твоим отцом так и не спускалась в темницу. Тебе действительно не стоило подвергать дам опасности, тем более при первой же встрече.

– «Не стоило»? И это все твое порицание, Елена?

Король бросил гневный взгляд на жену, чувствуя, как закипает. Та лишь громко выдохнула, чем еще больше разозлила мужа.

– Я больше не в силах молчать… Ты разве не видишь? В этой твари нет ничего ни от тебя, ни от меня! Я так долго закрывал глаза на его поведение, но больше не смогу, ведь речь идет о чести королевства, Елена, о его судьбе, о том, кого оставим после себя властвовать…

– Что ты хочешь этим сказать, Денаш? Хочешь назвать нашего сына недостойным? Но он еще ребенок, в нем нет мудрости предков, потому что он юн и…

– Сына? – Денаш свысока посмотрел на Маркуса и усмехнулся. – Я повторю – в нем нет ничего от нас. Наш сын умер, а этот – найденыш, и я жалею о том, что притащил его в замок. Пожалела овца волчонка…

В груди словно что-то оборвалось. Плечи Маркуса приподнялись, а спина напряглась как в ожидании удара плетью от монахини. Елена оказалась напротив распыленного мужа, загородив собой сына.

– Денаш, послушай. Ты можешь меня не любить. Можешь даже не любить сына. Но я ни за что не допущу злую ложь, что ты скажешь в сердцах. Остановись, пока еще можешь это сделать.

– Это не злая ложь, это правда, которую я таил пятнадцать лет, не желая причинить тебе боль.

Маркус в недоумении отбросил кресло позади себя, обошел мать и приблизился к королю. Лицо юноши выражало отчаяние, а в ледяных глазах показались слезы, и он не мог молчать, ему нужно было услышать то, чего он жаждал.

– Что это значит? Отец? Скажи, что таким образом наказываешь меня, но не придумывай, что я не твой! Я – Мехран! Я твой! Целиком и полностью! Твоя кровь и плоть! Прошу!

– Елена, уведи его, – негромко попросил Денаш, но не удостоил жену взглядом. Его глаза вперились в Маркуса, обиженного и сломленного.

Королева послушно взяла сына за предплечье, но тот вырвался.

– Пусть сейчас же скажет правду! Я никуда не уйду!

– Стража! – выкрикнул король, игнорируя Маркуса. На его клич в зал вошли три бугая в блестящих доспехах. – Уведите его в свою комнату и проследите, чтобы он не покидал ее. Приставьте к нему монахиню, лучше старую Хенгильд, она задаст ему стоящую порку.

– Пустите! Я твой сын! Слышишь, Денаш Мехран? Я твой! Я жил ради твоего одобрения, я искал твоей любви… И ты не смеешь!

Маркус бился и кричал, но крепкие руки крабовых рыцарей знали свое дело, и вскоре эхо в коридоре затихло.

Денаш подошел к застывшей Елене и хотел обнять ее за плечи, но женщина выскользнула из объятий мужа.

– Не надо, – холодно ответила она. – Пусть для всех я останусь твоей королевой, дабы не позорить семейство Мехран, но забудь о том, что я тебе жена.

– Елена…

– Ты несправедлив к Маркусу, и своим желанием обидеть его ты задеваешь меня. Как ты посмел говорить подобное?

Денаш молча выдохнул, и его спина согнулась как у старца.

– Та насечка на его сердце, что ты сегодня нанес, достаточно глубокая, и стоит обратить на нее внимание.

– Моя госпожа…

– Как же ты не понимаешь, он не простит тебе этого. И я не прощу. Не смогу. Я не просто вынашивала его – я молилась за него ночами, когда не чувствовала шевелений. Ты отнял у меня сына, а теперь отнимаешь и веру в нас. Неужели ты забыл, как долго мы ждали нашего мальчика? Скольких страданий нам стоило его появление на свет?

Зал наполнился рыданиями женщины, которых никогда не видел Денаш. По трогательным поводам Елена могла проронить несколько слезинок и бережно собрать их платком, но она прежде никогда не рыдала при нем.

– Ты хочешь, чтобы это была ложь. Я тоже. – Король выдохнул из себя тяжелый воздух и вперил в жену уставшие глаза. – Но это – правда. Мы потеряли его… Я слышал плач – в саду. И принес тебе чужого младенца. Потому что не мог выжить без надежды.

– Ты мне лжешь, Денаш, этого быть не может. Я рожала Маркуса, он – Мехран, я чувствую своего сына!

– Могу поклясться своей жизнью, всем, что есть у меня, что ничего не выдумал. Я солгал лишь тогда, лгал, зная, что ты не вынесешь горя по ребенку. Это убило бы тебя.

– Так почему признаешься сейчас? Думаешь, что годы сотрут боль об утрате, и я справлюсь? – Елена прижала руку к сердцу и прикрыла глаза. – Я все равно не верю тебе.

– Ты мудрая женщина, Елена, и пусть это нелегко, но в тебе найдутся силы поверить мне. Нашему умершему малышу я велел построить прекрасную тюрбе, я отведу тебя туда.

От услышанного у Елены закружилась голова.

– Я плохо помню ту ночь… Мне не дали моего сыночка, а сразу унесли повитухи, а потом…

Она не успела договорить, как Денаш взял жену под руку и повел по темным улицам Орландо. Они все дальше удалялись от замка и города, и вскоре оказались у ротонды, где встречались тайком, пока были молоды. Тропинка поднималась к холму, на котором Елена уже успела разглядеть здание с круглым куполом. Она не видела его прежде. Приблизившись к тюрбе, королева ахнула от количества красных роз и остановилась. Денаш впустил свою королеву внутрь, где лился приятный свет от почти полной луны. Она подсветила надпись «Маркус Мехран».

Голова Елены упала на плечо мужа, и женщина горько заплакала. Ее вера пошатнулась, она знала, что Денашем правит не гнев, а остатки той любви, которая однажды заставила их встать против всего мира.

– Даже если бы я знала о том, что он не родной, я бы все равно любила Маркуса. Это мой сын, даже если не по крови, – сквозь слезы твердила она.

– Знаю. Я знаю твое доброе сердце, моя прекрасная госпожа… И поэтому я прошу тебя, помоги мне принять это решение.

– Какое решение?

– Назначить после меня следующим королем Дениза, а Маркуса отречь от престола.

– Но… как Дениз справится?

– Я хочу верить, что нашему сыну болезнь не помешает стать достойным правителем. Проблема в Маркусе. Его с детства растили в будущем предназначении, и он уже почувствовал вкус власти. Ему будет сложно отказаться от этого и прожить самую обыкновенную жизнь.

– Думаю, Маркус сможет, – ответила Елена. – В обмен на то, что ты его примешь как сына. Как бы тебе ни хотелось, но мальчик видит в тебе отца, ты ему нужен. Так стань же отцом для своего приемного сына, раз однажды ты нарек его Мехраном.

***

На утро Элис почувствовала все прелести сна на свежем воздухе: из-за еловых иголок одну сторону тела будто парализовало, лицо было покрыто комариными укусами, а одежда впитала в себя запах костра. Джозефу удалось поспать лишь под утро, и он чувствовал себя разбитым. Он вложил в руку девушки фигурку, которую мастерил полночи.

– Что это? – спросила она и раскрыла ладонь. В ее руке оказалась маленькая деревянная птичка с распахнутыми крыльями, готовая вот-вот взлететь. Элис бережно провела по ней указательным пальцем и с благодарностью взглянула на Джозефа. – Она чудесная, брат.

– Рад, что тебе понравился мой подарок. Пусть он всегда будет рядом с тобой как оберег.

Она улыбнулась на это и спрятала фигурку в свой заплечный мешок. Пересмотрев попутно вещи, лежащие внутри, Элис обратилась к Джозефу, который потирал виски.

– Мы в такой спешке собирались, что ничего нужного с собой не взяли, – причитала она. – Как хочешь, но сегодня мы отыщем болотную мяту и мелиссу, и пока их не найдем, ни о каком путешествии не может быть и речи. Еще одной ночи с комарами мы не переживем.

– Да уж, в твоих любимых книжках наверняка ни слова не было о комарах, – подшучивал Джо, придерживая рукой больную голову.

– А ну цыц!

Сестра сорвала цветки ромашки и зверобоя, росшие неподалеку от их ночлега, и бросила их в кипящую воду в котелке. И пока травяной чай настаивался, она отправилась к ключу, смочила лоскуток ткани в холодной воде и вернулась к Джозефу, чтобы приложить компресс к его лбу.

– Ох, – громко вздохнул он от прикосновения. – Спасибо, сестренка.

– Сейчас настоится чай, выпьешь и вот тогда поблагодаришь. С тяжелой головой мы долго не проскачем.

Предрассветную тишь прервал стрекот птиц. Было достаточно светло, чтобы продолжить путь, и Элис с Джо согрелись горячим чаем и отправились дальше. Как и приказала сестра, они собрали полезные травы, проезжая мимо болот, и ей словно стало легче с этим арсеналом.

Впереди вдалеке располагалась маленькая деревушка, которой на карте даже названия не дали. Уже виднелся дым из печных труб, постепенно с пробуждением природы просыпались и люди.

– Набрось-ка на голову капюшон, – сказал Джозеф.

– Это еще зачем? – спросила Элис, но все же прикрылась плотной коричневой тканью плаща.

– Вдруг в этой деревне не любят рыжих, – вроде в насмешку ответил он, но взгляд оставался серьезным.

– Тогда тебе следовало бы держать язык за зубами, безмозглых везде не особо жалуют.

Это место, где они оказались после двух часов утреннего пути, сложно было назвать деревней – чуть больше десятка дощатых домов на склоне и большой ангар, в котором были сложены необтесанные бревна сосен и ели, между домами стоял покривившийся колодец с ржавым ведром на цепи.

– Чего-й ищите-то, молодые люди? – раздался позади них хриплый мужской голос. Они обернулись и увидели старика, опирающегося на толстую палку. Судя по его виду, ему было неприлично много лет, видневшиеся через седые космы и непрочесанную бороду черты лица с возрастом вытянулись и заострились.

– Добрый день, господин, – вежливо произнес Джозеф, наклонился и, не слезая с лошади, протянул пожилому мужчине руку для приветствия. – Хотим прогуляться по Сугурскому лесу.

– Выходит, вы на верном пути-то. Только там уже ничегось не осталося-то для любопытных глаз. Так-то слава о древесине пошла далеко, и наша деревня-то превратилася в пристанище для работяг с лесопилки. Природа-то покорилася человеку и его деньгам.

– Ну это вряд ли, – вмешалась в разговор Элис. Ей явно не пришлись по нраву слова старика. – Природа не способна покориться человеку. Если люди без зазрения совести берут и наивно полагают, что за это ничего не будет, то они ошибаются. Рано или поздно все мы станем удобрять почву на славу природе.

– А девчонка-то не глупа! – рассмеялся старик.

– Да, порой она выдает, – кивнул Джо и направил лошадь в сторону леса. – Спасибо, господин, нам пора.

– Доброго пути вам. – Мужчина явно хотел что-то еще сказать, но лошади уже мчали путников вверх по песчаной тропе.

Сугурский лес был светел, и несмотря на большое количество троп в нем сложно было заблудиться. Особенно, когда он поредел. Ни вечно снующих белок, ни пения птиц, лишь звук пилы и сладковатый запах смолы и спиленного дерева. Вековые сосны и ели здесь были живыми мертвецами, они будто замерли в предвкушении резни.

Элис почувствовала на душе необъяснимую тревогу, словно она стала свидетелем чего-то вероломного.

– Так не должно быть, – выдохнула она. – Эти прекрасные деревья столько времени здесь росли, а люди их вырубают, ничего не оставляя кроме низких пней.

– Таково устройства мира, сестренка. Строительство городов, кораблей, мостов и дорог необходимо для жизни, поэтому время диктует свои правила.

– Через несколько лет этого леса не будет…

– В наших землях много лесов. Думаешь, стоит переживать из-за одного?

– Стоит. Что будет с остальными лесами однажды? То же, что и с Сугурским? А с животными, которые здесь живут? Что станет с растениями? Мне жаль видеть, что взрослые люди настолько беспечные и не думают о об этом.

– Так, юная любительница книг и природы, давай сосредоточимся на важных для нас вещах. Лучше сверься с картой, правильно ли мы идем.

Элис недовольно вытащила из кожаного чехла бумажный сверток и раскрыла его, проведя кончиком указательного пальца по уже пройденному пути.

– Еще пару миль, и повернем налево, – сказал Джозеф, заглядывая в карту. – Ты молодец, что подсказала эту дорогу. Мы здорово сократили маршрут, поменяв направление. Если припустим лошадей, можем успеть до вечера оказаться в Далере. Там уже спокойно перекусим и заночуем.