Меж тем "Москвич" замедлил ход и притормозил у калитки, за которой зеленел чудесный яблочный сад. В глубине сада Стасик увидал милый маленький домик, ничем не выдающий скрывающегося в нём ужаса. Солнечный день и красота этого места настолько контрастировали с тем кошмаром, который происходил сейчас, что Стасик не мог даже заплакать.

– Не ходите туда! – прошептал он еле слышно.

– Да ты не бойся, она сейчас уйдёт! – рассмеялся отец.

– Ну, пошли же, трусишка! – смеясь, мать взяла одну из сумок в руку, а другой рукой взяла стасикову ладошку.

– Она меня давно знает, пошли, познакомитесь! – рассмеялся в последний раз дед Паша, выгружая из багажника вещи.

Стасик не знал, как объяснить деду, что он напрасно доверился Бабе Яге, которая в любой момент (сегодня, СЕГОДНЯ!) могла изменить свои планы и сотворить с ним всё самое ужасное.

Они открыли калитку и (словно в жутком сне, в котором нельзя убежать, как бы ты ни хотел) двинулись по залитому оранжевым солнечным светом саду. Дедушка Паша повозился с замком, открывая дверь. Из-за спин взрослых была видна прихожая и дверь в комнату (ту самую комнату!), где должен был сидеть коварный и безжалостный "сторож".

Беспечные взрослые прошли внутрь, Стасик вырвал ладонь из маминой руки, и дверь закрылась, отделив его от взрослых. Стасик стремглав побежал вспять по узкой дорожке к автомобилю и, раскрыв заднюю дверь, забился в угол вниз лицом на сиденье, покрепче зажмурив глаза.

Надо было думать о чём-то другом, чтобы Яга не унюхала его здесь по скачущим в голове мыслям, от которых за версту несло его душным страхом. Он, чтобы быстрее отвлечься, вспомнил нынешнее утро, деда, сидящего на колоде и механический садик у его ног. Слёзы фонтаном прорвали его немоту.

***

Лидия Тимофеевна и Наташа нашли рыдающего Стасика в автомобиле.

Невнятные слова о Бабе Яге и беспечных взрослых ничего не объясняли. В дом идти Стасик наотрез отказался, закатываясь в истерике и тряся из стороны в сторону головой. Зайдя внутрь дома, женщины не обнаружили там ни души. О том, что сегодня здесь были, говорили лишь незапертая дверь и вещи, которые родители Стасика и дед привезли с собой. Сумки, во главе с дедпашиной гармошкой беспорядочно валялись у раскрытой двери в маленькую комнату, где на журнальном столике в лучах оранжевого послеполуденного солнца на стопке газет лежали непонятно откуда взявшиеся чёрные солнцезащитные очки с серповидными стёклами.