Пусть говорят

Говорят, у Бога всего много. Не знаю. Может, и правда. Только мне он как-то неравномерно отсыпал. Красоты под самую завязку, а ума малую толику.

И не думайте, что это я такая умная, это люди так говорят. Я только слушаю. Ну, насчёт красоты – тут не поспоришь. Мужики надёжней зеркала. Так шеи и сворачивают при моём появлении. Зато стоит мне рот открыть – всё, обожателей как ветром сдувает.

Девчонки говорят, что я слишком серьёзна, слишком требовательна. Временами – чистая зануда, а временами ваньку валяю да ёрничаю. Язык как бритва. Подходить страшно. И так и так плохо. В общем, со всей своей красотой и правильностью я в конце концов так и останусь старой девой.

Тоже мне … предсказательницы.

Хотя… как посмотреть.

Танька, подружка моя наипервейшая, и на лицо кикимора, и по характеру не приведи Господь, а интрижки то и дело заводит. На меня же всё со стороны любуются. А я только ещё пуще суровость на себя напускаю, потому что сама так ни на кого за время учёбы глаз и не положила.

Честно сказать, мне учиться нравилось. Сам процесс получения знаний увлекал. Именно знаний, а не оценок. Мои оценки были приложением к знаниям, хотя я ни в лидеры, ни в отличницы не рвалась, просто училась в своё удовольствие и всё. Чему многие и удивлялись.

Танюха даже универ, где мы вместе парились, не закончила, а я и работать ухитрилась устроиться по специальности (пусть и не сразу), что в наше время совсем не просто.

Пока я гранит науки грызла, Танька в какие только истории не втюхивалась. Но Бог к ней милостив. Из любой передряги в родную общагу возвращалась. Я однажды ляпнула, что она как речка Пьяна из Горьковской области. Ох, и хохотала подружка:

– Когда это ты меня пьяной видела?!

– Тоже мне, острячка-самоучка! – фыркнула я. – Эта речка, между прочим, знаменитость. У неё исток и устье совсем рядом. Четыреста километров зигзаги выписывает, а в результате возвращается и впадает в Суру всего в тридцати километрах от места своего рождения. Ну и стоило бегать?!

– Я со знаменитостями не общаюсь. Привычек их не знаю! – заливисто смеётся Танька. – А речка – молодец! Сколько всего видела, пока бегала!

В общем, Танюхе палец в рот не клади. Откусит! И никакими разговорами её не проймёшь. В библиотеку никакими коврижками не затащишь. Скорее надорвёшься. Махнула я на неё рукой и только удивлялась, когда она в разнос шла.

Я-то диву давалась. А она…

У неё всё просто. Познакомилась с парнем вчера, а сегодня с ним на отдых укатила. И координаты не оставила. Скорее всего и сама их не знала. Ну, не дурища ли. И разговаривать с ней на эту тему бесполезно. Как глухая…

Я за неделю, пока её не было, чуть не поседела. Телефон не отвечает, где искать – не знаю.

Хорошо, сама нашлась, а то хоть розыск объявляй. Явилась тощая (и так худая, как вобла, а тут совсем высохла), грязная до ужаса, на голове не волосы, а лохмы спутанные. И те дыбом стоят. Прямо Медуза Горгона.

Спрашиваю: ну где тебя, дурища чёртова, носило? Я уж панихиду по тебе собралась заказывать! А она глазищи пучит да со вздохом так выдавливает: я ж, мол, не знала, что там просто хутор в лесу, а никакая ни турбаза, да ещё секта какая-то там окопалась, ладно бы просто деревенские жители. А так… Насилу вырвалась. До дороги двенадцать километров через леса да болота одним махом прочесала, на одном дыхании. А там – пока сориентировалась, пока попутку поймала… Нашёлся таки отважный, подвёз. Есть всё-таки Бог на свете…

Не знала она, видите ли! А если не знала, чего пёрлась?! С первым встречным -поперечным… Не знамо куда… А Бог, видать, и вправду таких блаженных любит, иначе давно бы я уже без подружки осталась. С её-то любовью к авантюрам.

Ладно, проехали… Это я так думала. А Танька …

За три дня отмылась, отлежалась, малость оклемалась и снова за своё: для начала в молельный дом попала (мало ей секты было), потом на какую-то конюшню с продвинутым конюхом, после с наркоманами чуть не влипла… А дальше ещё лучше: старому пердуну уже семьдесят два стукнуло (и не скрывает!), а он её не с внуком знакомит, а к себе в наложницы зовёт! И она ещё с ним кокетничает да хохочет!

Я уж и кричать на неё пробовала:

– Послушала б, что о тебе люди говорят!

А она знай отмахивается:

– Пусть говорят, если им заняться больше нечем.

И увещевать:

– Тань, даже если вокруг одно дерьмо, и то совсем не обязательно в него вляпываться. Ну посмотри хорошенько, сколько вокруг всего интересного! Чего тебя тянет незнамо куда?!

Только плечами пожимает. И на лице – сплошное недоумение. Дескать, сама не понимаю. Уродилась, видать, такая.

Ну что с ней сделаешь?! Слава Богу, предки что-то пронюхали, забеспокоились, плюнули на высшее образование, которое, честно говоря, Танюхе шло и ехало, да и домой дочушку забрали.

На пользу пошло. Замуж вышла, чадо завела и живёт, как все, от получки до получки. Мужа, естественно. Сама Танюха вряд ли способна хоть рубль заработать. Но жизнью вроде довольна. Хотя кто её поймёт.

А я решила карьеру делать. Причём самым банальным образом. В библиотеке засела. Пылью пропиталась – жуть, зато рот открывать стало совсем не стыдно.

Забыла, кто сказал: чем больше узнаю, тем сильнее убеждаюсь, как мало знаю. За точность слов не ручаюсь, не догадалась сразу записать, а вот смысл точно такой. Очень умно сказано.

Мне раньше казалось, что я и так вся из себя такая умная. Ну как же, столько книжек прочитала! Даже когда я одному знакомому, между прочим, военному, отказала (долго он меня уговаривал, замуж звал, и вся общага, как водится, была в курсе) и девчонки дружно меня дурой обозвали, всё равно была уверена, что не дура. Просто замуж мне ещё не хотелось. Рановато как-то. Столько всего кругом интересного, а где время на всё взять, особенно, если ещё и семья…

Меня всегда загадки природы увлекали. Разные. Интересовалась, кажется, абсолютно всем, что с природой хоть каким боком, читала всё подряд прямо взахлёб и чем больше читала, тем больше убеждалась, что девчонки правы. Дура я и есть. Временами то романтик, то прагматик, а дура всегда.

Вот кажется, всё в книжке ясно и понятно, а на самом деле… Даже в самом простом какой-нибудь секрет обнаружишь.

Однажды взяла я и на клумбу в одну летнюю цветочную композицию прямо в самую середину добавила несколько семян укропа. Сама не знаю зачем. Чисто спонтанно. Толкнуло что-то в самый последний момент. Оставила три самых сильных растения. Ветки шикарные получились да так отлично вписались в эту самую композицию, что не было ни одного взгляда, который бы мимо скользнул. Всех цепляли. Обычный укроп, а вот поди ж ты…

И вдруг в одно прекрасное утро листья на моих красавцах ни с того ни с сего начали менять привычную зелёную окраску, а потом и вовсе стали фиолетовыми. Дальше – больше. Скручивались, усыхали, чернели…

Я всю голову сломала. Что случилось?! Долго причину искала и нашла всё-таки, правда, поздно.

Оказывается, в сильные дожди глинистая почва, на которой расположилась моя композиция, уплотнилась до состояния асфальта средней крепости и корни укропа задыхались от недостатка кислорода. По краям почву рыхлили, а вот в середину забраться уже нельзя было. Растения разрослись и сомкнулись. Укроп погиб. А причиной его гибели оказалась сущая ерунда, мелочь.

Лишний раз убедилась, как точно сказано: век живи – век учись, а дураком помрёшь.

Я не сдавалась. Библиотека стала мне вторым домом, а походы в книжные магазины и Ботанический сад (слава Богу, он был в нашем городе!) – праздником. До женихов ли тут!

На работу устроилась быстро, но сначала не по специальности. Жить-то надо. Потом повезло. Правда, переехать в другой город пришлось, квартиру снимать, но ведь это мелочи по сравнению с любимым делом.

Приехала я в этот город на старенькой «копейке», которую отец после тридцатилетней бережной эксплуатации не сдал в музей, как я надеялась, а любовно обтёр тряпочкой на прощание и презентовал мне со словами:

– Тебе, доченька, машина нужнее. С твоей-то профессией на автобусе не поездишь. Так что бери и пользуйся на здоровье.

Я не стала спорить с драгоценным родителем (не так воспитана да и на самом деле по-настоящему люблю своих родителей и не хочу их огорчать лишний раз), а с неохотой приняла подарок.

У меня какие-то странные взаимоотношения с машиной. Я спокойно езжу по прямой и делаю правый поворот, не боюсь встречных на трассе, но стоит мне въехать в город, и машина кажется необъезженным мустангом, встречные – динозаврами с раскрытыми голодными пастями, куда я того и гляди влечу, а левый поворот наводит панический ужас.

Зная, что везти пожитки мне придётся сначала на собственном авто, а потом на собственном горбу, я старалась много не брать и заранее присмотрела стоянку на самом краю города. Там можно было спокойно оставить машину и добраться до квартиры на такси.

На стоянку я поворачивала и въезжала со скоростью двадцать километров в час, так как пришлось делать любимый левый поворот, и за рулём я была никакая.

По закону подлости мне навстречу выезжала машина. Какая-то крутая иномарка. Дорога была достаточно широкой, но не для меня. Я вся взмокла от напряжения, а парень из встречной машины, тоже сидевший за рулём с открытым окном по причине жаркой погоды, весело оскалился, разглядывая меня и моё транспортное средство, и с весёлым изумлением поинтересовался:

– Это ж откуда такие красавицы?!

Я посмотрела на него ничего не видящим взглядом, руки сами собой повернули руль в ту же сторону, изумление парня мгновенно перестало быть весёлым, его куда-то бросило вместе с машиной, и каким-то чудом мы избежали столкновения.

Последнее, что я услышала:

– Чёрт, смотри, куда едешь!

А чего смотреть?! Я и так знаю, что, куда смотрю, туда и еду.

Машину я благополучно поставила на стоянку и так же благополучно забыла о ней. Лишняя головная боль, а не средство передвижения. Транспорт на работе есть, а за руль я не рвусь. Пропади он пропадом!

Отцу хотелось, чтобы я научилась машину водить, вот и получила права, а из дому вырвалась и думать про них не хочу. Пешком ходить куда веселее. Руль мне как-то противопоказан.

Отработала на новом месте ровно три дня, и тут позвонила Танька. Надо сказать, мы все эти годы с ней регулярно перезванивались, даже иногда письма друг другу писали. И довольно подробные. Но в этот раз подруга меня удивила.

– Привет, – услышала я её голос в телефонной трубке и настроилась выслушать длинный рассказ о семейных радостях.

Правда, в её устах эти самые радости выглядели как-то сомнительно. Семейная сага в исполнении моей подружки звучала далеко не мажорно. Но в этом Танюха вся. Ей лишь бы похохмить. Правда при этом может быть где-то даже не посередине, а на самой обочине. Таньке такие мелочи, как правда, побоку. Такими рассказами она кормила меня на протяжении нескольких лет. Я как-то к ним попривыкла и особо не сопротивлялась словесному потоку. Даже радовалась. Соскучилась я по подружке. Всё-таки давно не виделись. Но на этот раз Танька оказалась на удивление краткой.

– Жди в гости, – обрадовала она меня.

– Всех? – уточнила я.

– Не-е-е, – проблеяла Танька с коротким смешком, – меня одну. Муж в отпуске, пусть дочь понянчит. Не маленькая, четвёртый год. Справится. Мне ж тоже отдохнуть когда-то надо.

– Пропадать не будешь? – снова уточнила я. – А то твой благоверный скальп с меня снимет, а мне моя шевелюра дорога.

Танька коротко хохотнула:

– Он может. До сих пор не пойму, чем я его так приворожила.

– Приезжай, – оборвала я подругу. – Не трать зря деньги на телефонную трепотню. Успеешь меня оглушить в натуре.

Не прошло и недели, как стихийное бедствие в лице любимой подруги обрушилось на меня.

– Как работа? Как шеф? – с порога поинтересовалась Татьяна, не дав мне даже дверь прикрыть. – Жизнью довольна?

– Что шеф?! – пожала я плечами. – Обложил меня… – я не успела закончить, как подруга возмущённо заорала на весь подъезд:

– Вот скотина! Работаешь всего ничего, а он уже нашёл за что обложить!

Я отъехала и некоторое время стояла, ошарашенная, изумлённо открыв рот, только глазами моргала. Потом всхлипнула от смеха:

– Тьфу на тебя! Орёшь, как одичавшая корова! Даже я испугалась. Хоть бы дослушала. Словарями он меня обложил. Сказал, чтоб правильно слова произносила, а то у меня в некоторых ударение хромает. И вообще, культурный уровень повышала. Сама знаешь, в нашем универе, чем дороже презент, тем лучше оценка. Чему сам научился, то у тебя в активе и будет. Но я не зря по библиотекам сидела, моими знаниями он вполне доволен.

– Будешь теперь богатеньким садочки разбивать?! – ехидно поинтересовалась подружка.

– Нет, сталь варить, – разозлилась я. – Сама ж на ландшафтника училась, только тебя выучить никаких денег и нервов не хватит. Мартышкин труд. Так что нечего нам, специалистам, завидовать.

Пока мы препирались, Танька успела в квартиру просочиться, сумку под вешалку в прихожей закинула (всегда была безалаберной) и на кухню попёрлась.

– По кофейку ударим? Я свой любимый привезла.

Я и не заметила, когда она банку из сумки достала, усмехнулась:

– Уже и кофеёк перебираешь? А помнишь, как денежки родительские по ветру пустишь за пару дней и сидишь на пшёнке да кипяточке весь оставшийся месяц.

– Было дело, – покладисто согласилась подруга, – ну да что было, то быльём поросло.

– А ты фотки дочкины привезла? – спохватилась я.

– Да привезла, – отмахнулась Танька. – Вот кофейку попьём, отдохнём и насмотришься на моё сокровище. На лицо – вылитый батя, в смысле – красавица. Хорошо бы ещё и характером не в меня.

– Хорошо бы, – от всей души согласилась с ней я. – Лучше ей твой авантюрный характер не наследовать.

Коротко рассмеявшись, и, заварив покрепче кофейку, мы пустились с ней в воспоминания. На это и ушёл весь вечер.

Утром я бегом рванула на работу. Чуть не проспала, потом подругу инструктировала, чтоб без меня никуда не высовывалась, а я попробую освободиться пораньше. Не каждый же день ко мне любимая подружка является.

На работе я вся измаялась, да и кто б не маялся, зная Танюху. Шеф сжалился, отпустил с работы на целых два часа раньше; правда, и я подсуетилась: чертежи участка с такой скоростью готовила, словно из пулемёта строчила.

Только войдя в квартиру, я поняла, как измучилась в ожидании неприятностей.

– Танюш, ты дома?! – крикнула я ещё с порога, разуваясь и беря тапочки.

– Ага, – донеслось безмятежно из комнаты, и я почувствовала, как от сердца отлегло. А зря.

На ходу обувая тапочки, я в полусогнутом положении ввалилась в собственную комнату (ну, не совсем собственную, так как квартиру я снимаю, но всё же…) да так и застыла.

В моём любимом кресле, развалившись, как у себя дома, сидело нечто невообразимое. Впрочем, пол я определила быстро. Это была явно мужская особь, правда, с длинным, перетянутым резинкой хвостом, тремя серьгами в одном ухе и замысловатой цветастой маечке, которая окончательно меня доконала. Это нечто громко, с причмокиванием жевало жвачку, равномерно двигая челюстями и широко открывая рот с крупными, лошадиными зубами.

Рот у меня непроизвольно открылся, глаза вытаращились, а сама я на какое-то время онемела, привалившись к косяку двери, но никого это не смутило. Я ещё и выпрямиться не успела, как Танька выпалила:

– Кофе хочешь? Мы уже выпили.

Я наконец-то перестала изображать завязанную узлом кочергу и превратилась в столб, но говорить по-прежнему не могла.

– Познакомься. Это Анатолий, – догадалась проинформировать меня подружка.

Парень радостно оскалился:

– Ага! Давай уже знакомиться. Да ты заходи. Чё стала?! Не боись. Не кусаюсь. Я тебя Ленусик буду звать. Клёвое имя. Отпадное. Угу?! – он причмокнул в очередной раз и снова осклабился:

– Ты это…Ленусик! Меня тоже можешь попроще – Толян. К чему нам китайские церемонии? Мы ж не узкоглазые.

Ну и фрукт! Откуда, интересно, он взялся?! А Танька?! Знает ведь, что я ненавижу, когда она называет меня идиотским именем Ленусик! Да ещё посторонним представляет меня этим мерзким словом. А я ещё собиралась играть роль гостеприимной хозяйки, чтоб не опозориться перед посторонним человеком. Была у меня такая мысль, мелькнула в то самое первое мгновение, когда я оправилась от шока.

С Таньки я живьём шкуру сдеру сразу, как только гость ретируется, – думала я, – а пока этикет придётся соблюдать.

Теперь мои намерения резко переменились. Фигушки вам, а не гостеприимство! Чихать я хотела на все подряд этикеты!

– А я ничего не имею против китайцев и их церемоний, – холодно произнесла я и поинтересовалась:

– Что вы здесь делаете, – я на секунду умолкла и ехидно закончила, – Толян? Я вас в гости не приглашала.

Танька подхватилась с дивана:

– Ну чего ты, Лен? Толик номером ошибся. Мы поболтали немного. О том, о сём. Мне скучно было, вот и пригласила его в гости. Он, между прочим, не-же-на-тый, – произнесла она по слогам.

– И что?! – вызверилась я и пригвоздила любимую подругу к полу злобным взглядом.

Танька озабоченно нахмурилась и заюлила:

– Ну-у-у, ты тоже не замужем, вот я и подумала…

– Мне не интересно, что ты подумала! – рявкнула я. – Думать – это не для тебя! Процесс такой сложности ты не успела освоить за прожитые годы. Тебе для этого ещё лет триста надо.

Испепелив подругу негодующим взглядом, я повернулась к незваному (уточню, не званому мною) гостю и гаркнула во всю мощь, на которую только оказалось способным моё горло:

– Подъём! И на выход! С вещами! Быстро!

Он заполошно вскочил и бросился к двери, на ходу выговаривая с заметным ужасом в голосе:

– Ясно, чего не замужем. Небось надзирательницей в тюрьме работаешь. Кому такая на фиг нада.

Закрыв дверь за сбежавшим несостоявшимся женихом, я вернулась в комнату.

Танька успела каким-то чудом приготовить кофе и, льстиво улыбаясь, несла мне чашку, приговаривая на ходу, как заботливая бабушка:

– Утомилась на работе. Попей горяченького. Отдохни. Тебе ж надо отдохнуть. После трудов-то праведных.

– Ты зачем, идиотка, кого попало в дом пускаешь?! – сходу отвергла я мировую. – Проходимцев пруд пруди. Люди решётки на окна ставят, а ты?! Ну, чисто дура деревенская!

Танька нисколько не смутилась, поставила кофе на столик и укоризненно посмотрела на меня:

– Сроду в деревне не была. Я о тебе, между прочим, забочусь. Вот уеду, а ты опять в пустой квартире одна. Я за день чуть не свихнулась…

– Чего тебе свихиваться, – перебила я подругу уже гораздо спокойнее, – ты от рождения чокнутая! А ко всяким аферистам тебя прямо магнитом тянет!

Зазвонил телефон. Я подпрыгнула от неожиданности, а Танька спокойно взяла трубку.

– Добрый вечер, – промурлыкала она. – Нет. Сегодня не надо. Дела у нас срочные. В командировку на пару месяцев уезжаем. Да-да, а лучше через три… Кто его знает, что там и как…

Я хлопала глазами, тщетно силясь понять, что происходит. Танька положила трубку, и я у неё спросила, подозрительно прищурясь:

– И кто это, интересно, в командировку уезжает? Ты, что ли?! И куда, если не секрет?! И кому это ты отчитывалась?

– А это уже я телефоном ошиблась, – беззаботно рассмеялась подруга. – Не бери в голову!

– И сколько раз ты ошибалась, пока на неженатого попала? – ядовито поинтересовалась я.

– Восемь, – хохотнула Танька. – На каждого!

Я тяжело вздохнула, посмотрела на подругу и серьёзно предупредила:

– Ещё раз прикоснёшься к телефону – убью.

– Ну не буду, раз ты такая нервная, – легко пообещала Танька. – Я ж хотела как лучше.

– А получилось – как всегда, – сделала я вывод и с тяжёлым вздохом взялась за кофе.

С каким удовольствием я накостыляла бы любимой подружке по шее, но…

Во-первых, я её люблю и рука моя на неё никогда не поднимется.

А во-вторых…

Обижаться на Таньку смысла нет. Впрочем, как и сердиться тоже. Она говорит, не думая, поступает так же и при этом смотрит на всех безмятежным телячьим взглядом, в котором никогда не бывает ни злости, ни неудовольствия, ни осуждения. Наверное, поэтому у неё и врагов нет. И никогда не было. Её любят все, кто её знает. За какую-то вселенскую доброту, за извечное, неиссякаемое желание помогать людям. Пусть её об этом и не просят…

Вот и сейчас как ни в чём ни бывало села рядом со мной на диван, подогнула под себя ноги (это её любимая поза, сколько её помню, всегда так садится и везде), потянулась и предложила:

– Сходим, что ли, куда-нибудь, а то я, как послушная девочка, весь день дома просидела. Хочется город посмотреть. Только поедим сначала, а то меня от голода шатает.

– А ты что, – ужаснулась я, – за весь день ничего не ела?!

– А что есть – то? – удивилась она. – Ты ж ничего не приготовила?!

– Ты хоть бы пельменей сварила! Две пачки в морозилке! Я уж не говорю о других продуктах.

– Вот ещё! – фыркнула Танька. – Делать мне нечего! Буду я у плиты торчать. Я и дома это дело не приветствую, а уж в отпуске и вовсе уволь.

– Чем же ты так занята была целый день?! Или надеялась, что женихи приедут тебе суп варить?!

– Хватит к людям цепляться, – вздохнула Танька, – хоть яичницу зажарь, а то я весь батон и сыр съела. Аж мутит от них. И кофе три литра выпила. Сделай чайку по своему рецепту.

Чертыхнувшись про себя, я поплелась на кухню. Чай у меня, действительно, отменный. Я его сама произвожу. Не могу пить покупную бурду. Собираю ягоды шиповника, ферментирую листочки иван-чая, сушу лист чёрной смородины, добавляю чуть-чуть мяты или душицы, завариваю всё вместе. Аромат обалденный, вкус ещё лучше. Правда, ягоды шиповника я обычно на ночь замачиваю в горячей воде, но сегодня и так обойдёмся.

Мой чай нравится всем без исключения, и раньше на чаепитие много народу сбегалось. А сейчас я переехала в другой город, где сняла квартиру и устроилась на работу, так что друзьями пока не обзавелась и приходить ко мне на чай пока некому. Таньку вот чёрт принёс, но я ей рада. Нас и впрямь связывает нежная дружба, хотя посторонним кажется, что мы с ней без конца собачимся. На самом деле у нас просто манера разговора такая. Очень уж мы разные. Правда, это нам не мешает, и в жизни мы друг за друга и в огонь и в воду.

Чай наконец-то был готов. Я достала свои любимые парадные чашки (мне на день рождения подарили парочку очень элегантных, из белого фарфора), поставила на стол вазочку с мёдом, потому что с сахаром пить такой чай непростительное кощунство, и коробку с зефиром.

Мы обе страшные сластёны, вполне можем обойтись без обеда, а вот перспектива остаться без сладкого приводит нас в ужас.

Только мы подошли к столу, как затрещал входной звонок. Живу я здесь всего ничего, понятно, что гостей пока не жду, но мало ли кто там может быть. Я поплелась открывать.

На пороге стоял незнакомый парень и держал в руках коробку конфет. Очень хороших, между прочим. Уж в конфетах-то я толк знаю.

– Вам кого? – удивилась я, потому что парень, которого я знать не знала, стоял и улыбался. А с чего бы ему улыбаться, как придурку, если адресом ошибся и к незнакомым людям невзначай припёрся.

– Вы Лена?! – радостно спросил придурок, не сводя с меня весёлых глаз, и улыбнулся ещё шире.

– А вы кто? – мрачно поинтересовалась я, уже сообразив, что передо мною, пожалуй, ещё одна Танькина ошибка.

Тут и Татьяна материализовалась в коридоре.

– Я Лёша! – опять чему-то обрадовался посетитель. – Я с вашей подругой сегодня разговаривал, а потом подумал, что лучше зайти вечером в гости, познакомиться не заочно. Что телефон?! Тем более Танюша так настойчиво приглашала, много о вас рассказывала. Вам, наверное, тяжело к чужому городу привыкать?

Я стояла столбом и моргала глазами.

– Заходи, – пригласила Танька. – Очень вовремя. Мы как раз чай пить собираемся, так что конфеты кстати.

Она взяла у парня коробку конфет и небольшой пакет, в котором оказались две плитки дорогого чёрного шоколада (именно такого, какой я люблю) и упаковка моего любимого зефира, и повела нового знакомого в кухню. Я молча поплелась следом, всё ещё немного не в себе от наплыва женихов, а Танька продолжала вещать:

– Чай у Алёнки – чудо. Нигде такого не попьёшь. Она вообще умница, всё умеет. Это я криворукая уродилась, вот и шляюсь к ней на чаёк.

Что она несёт?! – ужасалась я про себя. – И что делать с этим Лёшей? На работе устала, с Танькой толком поболтать не успели, а тут женихи, как горох из дырявого мешка, сыплются один за другим. Убью, заразу! – решила я про себя, имея в виду Таньку.

А подруга, не подозревая о том, что одной ногой уже на кладбище, и радуясь, что я помалкиваю, разливалась соловьём, расписывая мои достоинства. Даже я заслушалась. Надо же, как много хорошего, оказывается, я в себе до сих пор не обнаружила. Спасибо подруге, просветила, а то так бы и померла, ни о чём не догадавшись.

Лёша сиял как начищенный пятак, у Таньки рот растянулся до ушей, только моя унылая физиономия никак не вписывалась в картину общего веселья. А с чего бы мне радоваться?! Вместо того, чтобы после трудового дня поваляться с книжкой на диване или на худой конец с Танькой по городу поболтаться и язык почесать, извольте, мадам, скалиться в приветственной улыбке, развлекая чёрт знает кого.

Я потихоньку закипала, но тут наш гость повернул ко мне сияющее лицо и выдал:

– Мы с вами родственные души: вы ландшафтный дизайнер, а я свободный художник. Творческие натуры.

Я поперхнулась кипятком и с подозрением посмотрела на него. Лицо довольно выразительное, тут не поспоришь, а вот одет совершенно обыкновенно: тёмно-синие, почти чёрные джинсы, светлая футболка, даже нашейного платка нет и носки обычные, тёмно-серые. И стрижка простая. Короткая. И никаких прибамбасов нигде…

– Что-то вы не больно-то богему напоминаете, – подозрительно протянула я, предварительно выпустив пар, чтобы не взорваться, а он весело рассмеялся в ответ:

– А я к богеме никакого отношения не имею. Обычный домашний мальчик из хорошей семьи. Правда, выросший, но в душе всё равно ребёнок.

Он смущённо посмотрел на меня:

– Ну вот, я вам сразу все секреты и выболтал.

Мы встретились глазами, и у меня перехватило дыхание. «Я могу смотреть в эти глаза всю жизнь», – подумала я внезапно и сразу испугалась. Что за странные мысли лезут в голову?! Я же не Танька, у которой каждый встречный – друг наипервейший. Ещё имя не успеет спросить, а уже хи-хи, ха-ха разводит. Но мысли не собирались мне подчиняться.

«Это его ты искала всю жизнь, не размениваясь на мелочи. Искала и наконец нашла», – нашёптывал кто-то вредный и назойливый, как муха.

Я попыталась отмахнуться и… с трудом вернула себе умение дышать. Наверное, так влюбляются подростки. Ни с того ни с сего. И сразу. В одно мгновение.

Я поверила его словам и его взгляду. Не знаю, с какой стати. (И зачем я смотрела в его глаза?! Что я хотела там увидеть?! Что я знаю о нём?! Идиотка!) И всё же… Поверила. Поверила, что всё так и есть, как он говорил. И неожиданно для себя предложила:

– Давайте я ужин приготовлю. Или ещё чаю?

Татьяна тут же оживилась:

– Сначала ужин, потом чай, – но встать с места даже не подумала.

Зато поднялся Лёша:

– Давайте я вам помогу. Я люблю готовить.

И я не стала отказываться.

В четыре руки мы быстро приготовили незамысловатый ужин: салатик (у меня нашлись помидоры, укроп, зелёный лук и майонез) да пельмешки, потом чай. Так и засиделись далеко за полночь. Убей Бог, не вспомню, о чём шла речь, но то, что рты у нас не закрывались и было весело, это точно. Это я и под страхом смертной казни могла бы подтвердить. Давно мне не было так хорошо.

В этот вечер я нарушила все свои принципы и не стала выставлять гостя за дверь, памятуя о позднем времени. Если быть совсем уж честной, то мне просто не хотелось с ним расставаться. На миг даже страшно стало, а вдруг он уйдёт и – всё. И никогда я больше его не увижу. Разве я буду его искать? Никогда на такое не решусь.

Будущее покажет, как плохо мы себя знаем.

У хозяйки нашлась раскладушка, постельного белья у меня хватало, а с Танькой не страшно, так что гостя мы уложили спать в кухне, ибо в комнате расположились сами.

Наутро я еле разлепила глаза. Отвыкла ложиться поздно. Охая и стеная, доволоклась до ванны, приняла контрастный душ, повизгивая от холодной воды, но в комнату вернулась вполне проснувшейся. Танька бессовестно дрыхла, обнимая подушку и сладко причмокивая во сне. Ей не на работу, а поспать она всегда любила.

Я не успела ей позавидовать, потому что расслышала в кухне звук шагов. Открыла дверь и увидела абсолютно свеженького Лёшу. Никакой помятости на лице. Сплошная бодрость.

– Доброе утро, – весело поздоровался он. – Я тут у вас детективчик на окне обнаружил. Почитал немного, чтобы вас не будить.

Наверное, на моём лице ничего, кроме недоумения, не высветилось, потому что он счёл нужным уточнить:

– Я всегда рано встаю. Дед приучил к спартанскому образу жизни.

– А я привыкла рано ложиться, так что еле отодрала себя от кровати, а теперь надо бегом на работу собираться, а то опоздаю.

– Собирайся, – неожиданно перешёл он на «ты», – я пока завтрак приготовлю.

Я послушно поплелась в комнату, а наш ночлежник отправился на кухню.

Как ни странно и омлет, и кофе были вполне съедобными, а если быть уж совсем честной, то гораздо вкуснее моей стряпни.

На улицу мы вышли вместе. Никогда ещё я не ходила так медленно. Я перемещалась в сторону работы со скоростью улитки, но даже себе не хотела признаваться, что не тороплюсь расстаться с новым знакомым, а наоборот – всячески оттягиваю этот момент.

Он тоже не выказывал никаких признаков торопливости. Мы болтали, как старые знакомые, которые встретились после долгой разлуки и поэтому никак не могут наговориться.

Алексей проводил меня до работы, мы ещё немного постояли на крыльце и с трудом распрощались до вечера. Я впервые опоздала на службу и даже не заметила этого.

Каждые полчаса я звонила Таньке и требовала, чтобы она не смела больше ошибаться номером, а если ошибётся кто другой, в разговоры не вступала и (Боже сохрани!) никого не приглашала в гости.

Я уверяла её, что Алексей меня вполне устраивает, что никаких женихов мне больше не требуется, хватит одного (я не жадная), так что пусть подруга применит свою неуёмную энергию ещё к чему-нибудь. Например, уберёт квартиру. Эта идея Таньку не вдохновила, но телефон она оставила в покое. И на том спасибо.

Я выпросила у шефа разрешение работать без обеда, чтобы уйти на час раньше, и корпела над чертежами, не поднимая головы. Его умилила моя старательность, и домой я умчалась на целых два часа раньше.

Я влетела в прихожую и чуть не рухнула навзничь, поскользнувшись на чём-то мокром.

– Танька! – заорала я. – Ты что, потоп в коридоре устроила?! А вытирать кто будет?! Дядя?!

– Это лужа, – выглянула из комнаты на мой голос Танька, но в прихожую не вышла.