Ловкая женская рука с неожиданной силой обхватила ладонь мертвеца и сжала мягкую подушечку указательного пальца, острые ногти впились в кожу в то время, когда пальцы мертвой хваткой вцепились в перстень и сильно потянули. Перстень не сдвинулся ни на дюйм.

– Будто вросло. Ты нож взял?

«Что, простите?»

– Не думал, что понадобится.

– Что делать будем?

– Здесь всё равно оставлять нельзя. Свеженький. Ещё искать начнут. В машину его … – «Спасибо за комплимент, но перемещать всё же, не стоит». – … а там, в крематорий и поминай, как звали.

– Любимый, ты как всегда… ну прямо самый умный.

– Откапывай, любимая.

– Ну почему вся черная работа на мне?

– Копай, копай здесь песочек. Даже вспотеть не успеешь, а я на шухере постою.

Шух-шлеп, шух-шлеп.

– И не видит ни черта и не слышит, а командует всё. Ой, а мертвец-то прехорошенький!

«Спасибо, женщина, ты тоже недурна собой. Мой типаж».

– Ай!

– Ну что там?

– Мне кажется, он смотрит на меня!

– Чушь. У него глаза песком засыпаны.

– Нет.

– Засыпаны, я видел.

– Да нет же! Посмотри ещё.

«Не спорьте, вы оба правы. Просто я проморгался».

– И, правда… смотрит. Странно это.

– Любимый, давай уйдем. Ну его, перстень этот.

– Ладно, уходим. Будут ещё камни и перстни…

«Ступайте. С этого пляжа, из этого города, а лучше с этой планеты. Потому как горит мой камень так, что кожу жжет. А это во все века одно означало…»

Один

Спокойные синие волны накатывали на берег, унося мириады песчинок в темные морские глубины, у самого горизонта резвилась стая дельфинов, истошные крики вечно голодных чаек привлекали внимание немногочисленных отдыхающих. Жаркий день обещал теплый вечер, и прибрежные рестораны уже начали готовиться к наплыву посетителей. Очень скоро утомленный жарой сонный городок проснется, чтобы окунуться в романтику летней ночи.

– Песочек, море. Здоровый климат.

– Картина маслом.

– На этот раз неплохо устроился. Помню, последний раз из крематория вытаскивали.

– Ха-ха-ха. Из горного ущелья, смоляного озера, лавы, со дна океана…

«Нигде от вас покоя нет».

– Ни черта не делает, развлекается только.

– Угу. Мне бы так. Написал одну программу на все особи оптом и развлекайся сколько душе угодно.

– Будто у тебя не так. Даже поговорку придумали: Война войной, а обед по расписанию.

– Завидуешь? Но, кажется мне, ты тоже особо не перетрудился. Говорят же: Кому война, а кому мать родная.

– Пожалейте мои уши! А ты, Смерть, вставай уже. Быстро дело сделаем и разбежимся.

«Один умный человек как-то сказал: «Всё суета», а вы с каждой встречей всё больше походите на беспокойные человеческие создания».

– С кем поведешься…

– Вставай, вставай, брат, отработаешь, и мы снова тебя прикопаем. Прямо здесь если будет угодно.

– Поднимайся. Ты нужен нам.

«Кто на этот раз?»

– На этот раз венец творения.

«Нет уж! Без меня. С этими вы и сами прекрасно справитесь».

– Игры окончены, брат. Болезни, войны, голод – всё в прошлом. Настало твоё время.

Глаза цвета абсента резко распахнулись, и песок расступился, выпуская из крепких объятий мертвеца.

– Тотальное уничтожение? – спросил он, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от налипших песчинок.

– Да. Эксперимент провален, брат.

Утопая по щиколотку в песке под тяжестью собственного веса, перед ним стояли трое. Их руки были скрещены на груди, а длинные в пол бархатные плащи траурными знаменами свободно развевались по ветру. Мертвец обратил глаза к солнцу:

– Так это всё?

Будто не желая отвечать на его вопрос, солнце скрылось в тени луны, и на черном небосклоне прочертил широкую дугу ослепительный метеорит. Тогда мертвец перевел взгляд на того, кто называл его братом: