Мертвец

«Кто-нибудь, задерните шторы!»

В тот же миг, будто подчинившись грозному приказу, на воду опустился туман и не рассеялся он аж до следующего дня, когда бурная река растворилась в темной глубине спокойного утреннего моря.

– Мама, мамочка, смотри, кораблик!

– Не показывай пальцем!

– Ну, посмотри!

– Где? Ох, ты ж, боже мой! Пойдем отсюда, скорее.

– Но кораблик…

– Это плохой кораблик… – «Почему же, сам по себе кораблик не так уж плох, жить можно». – … очень плохой, в нём лежит страшный, черный дядька. Он как выскочит и как заорет: "Отдай моё сердце!"

– Аааа, мамочка, спаси!

– Не пугай сестру.

– Почему это? Папа говорит, что бояться живых надо.

– Здесь не папа, а я говорю, что делать.

– Вызвать полицию?

– Чтобы окончательно испортить отпуск? Нет уж. Пусть кто-нибудь другой вызывает. А вы обещали слушаться.

– Командуй, капитан.

– Да, мамочка, командуй.

– Возьми сестру за руку и за мной. Отдых окончен.

«Наивные. Ваш отдых ещё даже не начался».

Три

Долго дрейфовало судно в открытом море, повинуясь капризным волнам, порой подходило оно к скалистым берегам, но тут же, подхватываемое течением вновь уносилось вдаль. Соленые воды сорвали остатки обветшалой обивки, весеннее солнце просушило сосновую крышку, пронырливые устрицы облепили дно. Убаюканный мягким покачиванием мертвец крепко спал. Спал, аж пока поднявшийся шторм не выкинул его корабль на берег. Достойно пронесший своего жильца через многие трудности гроб, наконец, не выдержал и развалился на части, мертвец остался без укрытия под палящим солнцем. Зеленые глаза раскрылись, удивленно воззрившись в далекие небеса:

«Неужели пришло моё время?»

Глубокое синее небо хранило молчание.

«Так даже лучше. А теперь, укройте меня».

Просьба не была произнесена вслух, но песку этого и не требовалось. Вздыбилась песчаная дюна, отсекая мертвеца от линии прибоя, перекатили пески бездыханное тело в далекую тень, под сочную зеленую крону и накрыли с головой тяжелым сыпучим одеялом.

Два

Шурх, шурх, шурх шуршал песок под многими ногами, убаюкивая мертвеца. Сколько длился его покой, мог бы сказать лишь сам мертвец, если бы его интересовало хоть что-то помимо сна.

– Любимая, мне кажется, или там что-то поблескивает под самым стволом?

– Рада помочь любимому, который что-то слаб стал… глазами.

– Да, любимая, о моей старости поговорим позднее, а сейчас посмотри поскорее, пока ещё кто-нибудь не заметил.

Шух, шух, шух.

– Вау, да здесь камушек в песке. Явно драгоценный.

«Бесценен он, бесценен, но вам, человекам, этого не понять».

– Тише ты.

– Прости, не подумала.

– Неси, посмотрю.

– Не могу, зацепился за что-то.

– Хорошо, прикопай пока, а как разойдутся, вернемся и посмотрим.

«Вот только попробуйте меня выкопать…»

– Здесь, да?

– Присвети-ка. Да, видишь, это я стрелочку нарисовала.

– О, господи!

«…»

– Ладно, любимая, держи лопатку, а я посвечу, пока ты копаешь.

– Но у меня ногти!

– А у меня артрит.

– Ой! Ладно.

Шух, шух. Коп, коп. Бам!

«Куда тычешь, дура, чуть без пальцев не оставила».

– Любимый, здесь что-то странное… – шух, шух, шух. – Аааааа!

Бум, шлеп, шурх, шурх, шурх.

– Тихо ты! Совсем сдурела!

– Там. Там. Там…

– Да что там?

– Ме… ме… ме… ме…

– Меме? Ладно, сам посмотрю. Посвети!

– Ме… ме…

– Ладно, обойдусь. Ничего нормально сделать не можешь, ну ничего!

– За… за… зато красивая!

Шух, шух.

– Ну и чего испугалась? Мертвецов никогда не видела? Будто мы не в похоронном бизнесе…

– Ой! Не говори, любимый! Сама не знаю, чего это сердце так сдавило, аж как в первый раз…

– Ха-ха-ха. Трусишка.

К тонкой прохладной кисти мертвеца прикоснулись скрюченные старческие пальцы.

– Хм, странно, он точно мертв? Странно, теплый будто и рука мягкая…

– Что удивительного, в такую жару.

– Пришла в себя?

– Да такой камень и мертвеца в сознание вернет. Посмотри, это же черный сапфир! Ты звезду видел, даже ночью сверкает как настоящая.