Игорь

Глава 1

Воскресное дежурство в больнице особо не напрягало. Если никого не привезут на «скорой», то будет вообще шикарно. Один из друзей рванул в лес покататься на лыжах. Звал с собой, но я ненавижу лыжи, а ещё не могу из-за работы.

Принял смену, отпустив коллегу домой. Обход решил сделать ближе к обеду. Хоть я и дежурный врач, но всё равно обязан зайти в палаты и спросить пациентов о самочувствии.

Развалился на диване в ординаторской. Был бы дома, ещё поспал. Хотя винить тут некого. Сам вчера задержался в клубе. Решил сессию провести.

Неожиданно в кармане заорал телефон. «Менты, менты нереально круты… " – пел какой-то певец. Такой рингтон был только на номере Дениса.

– Привет, Денчик. Ты не на лыжах? – весело спросил я, принимая вызов.

– Привет. На хуижах я. Еду к тебе, буду минут через десять, каталку срочно к приëмному покою. У меня пострадавшая, – нервно сказал Денис и отключился.

Что там ещё случилось? Он жену или дочь с собой взял и они травмировались? Вроде говорил, что едет один, раз мне никак. Я соскочил с дивана. Приказал медбрату тащить каталку к приëмному покою. Медсестричка, дежурившая там, удивилась, начала расспрашивать. Я ответил, что и сам мало знаю. Полицейский везëт пострадавшего. Что случилось, неизвестно.

Вскоре увидели в окно, как подъехала машина друга. Выбежали с каталкой. Денис открыл заднюю дверь. На сиденье лежала девушка с окровавленной головой. На ней халат, свитер, тапочки. Она была без сознания и, похоже, сильно переохладилась.

– Покатался, бля. Нашел в лесу. Было видно, что она к дороге ползла. Вызвал своих, а сам поехал к тебе. «Скорую» пока дождëшься! Мне обратно надо, показать нашим всë, – тараторил Денис, идя с нами в здание.

– Можешь ехать. Она живая, но пульс слабый. Будем спасать. Позвони часа через три, не раньше. Если хочешь, можешь приехать, – сказал я.

– Куда я денусь, приеду. Показания надо у этого «подснежника» брать. Уехал.

Денис развернулся и помчался к своей машине. Мы повезли девушку в операционную, рана на голове продолжала кровоточить.

Принялся стабилизировать её состояние. Взял кровь на срочный анализ. Обработал голову, состриг волосы вокруг раны, ещё раз обработал и зашил. Когда узнал группу крови, перелили ей кровь, благо она не редкая и запас был.

Давление выравнивалось, пульс пришёл в норму, но в сознание она так и не пришла.

Одежду на девушке ещё раньше пришлось разрезать ножницами. Я ужаснулся, увидев её тело. Кое-где шрамы, застарелые синяки и кроводтëки. Обморожение второй степени.

Уже после стабилизации её состояния я тщательно осмотрел тело. Чëрт, откуда же ты такая? Красивая на личико, словно куколка. Тело изящное, если бы не эти шрамы. Сука, убил бы собственными руками того, кто это сделал.

– Миша, одевать пока не будем. Сейчас любая грубая ткань во вред. Положим в ВИП палате. Двумя одеялами накроем. Я потом карту оформлю и отчëт для полиции напишу.

Когда привезли её в палату, аккуратно положили на кровать. Я поручил медбрату принести капельницу. Видимо, Денис врубил обогрев в салоне на полную катушку, потому что девушка не была очень холодная. Температура тела уверенно растёт. Надеюсь, всё будет хорошо. Что же, нужно сделать обход. Ещë успею к ней зайти.

Денис заявился через несколько часов. Ввалился в ординаторскую, плюхнулся на диван и вздохнул.

– Как она, Игорь? – спросил устало.

– Жить будет. Ещё бы немного – и замëрзла насмерть. Ты вовремя, – ответил я, присаживаясь рядом.

– Я только в лес по лыжне углубился, гляжу – шаги параллельно идут. Потом в сторону отходят. Кто-то явно что-то тяжëлое тащил. Две пары ног прямо утопали в сугробах. Я посмотрел в ту сторону. У меня зрение хорошее. Вижу, что-то розовое вдалеке. Поехал туда ради интереса. Вот и нашёл её. Ребята всё осмотрели. Улик почти никаких. Только след от шин и всё. И по голове её стукнули не в лесу. Что там обследование?

– У неё холодовая травма всей поверхности кожи. Больше всего ногам досталось. Там между второй третьей степенью, возможно. Чуть позже будет яснее картина. Рану на голове я зашил. Но не это самое главное. Деня, приготовься.

– Игорь, я блин такого на своей работе в органах повидал. Говори, чего там, – беспечно махнул рукой друг.

– Её периодически избивали. Иногда резали неглубоко, но шрамы остались. Насиловали. Анус зажил мелкими рубцами. На шее что-то вроде ошейника было. Вероятно, долго носила, кожа натëртая. На правом плече клеймо – «раб». На внешней стороне запястья тоже клеймо – «дичь».

– Бляяя, только этого не хватало. Надо Потапычу позвонить.

Денис достал из кармана телефон. Начал искать нужный номер в телефонной книге, потом я уловил речь из динамика.

– Привет, Денис. Выходной же. Что ещё там у тебя?

– Я в больнице, Николай Потапыч. Нашёл сегодня в лесу девушку, когда на лыжах катался. Живая, но обморозилась. Голова пробита. Наших уже подключил.

– Тебе в следственном комитете работы мало, а? Вызвал бы местных. Их территория, пусть расследуют, – собеседник друга говорил громко, я улавливал речь, так как сидел близко.

– У неё два клейма: «дичь» и «раб». Первое на том самом месте. Внешняя сторона запястья.

– Так, дело остаëтся в под моим особым контролем. В ФСБ сам доложу. Работай, Денис. В понедельник сразу ко мне с докладом, – уже совсем другим тоном сказал некий Николай Потапыч.

– Буду с утра, товарищ полковник, – заверил друг и отключился.

– Прости, кое-что услышал. Всё так серьёзно? Я должен знать, потому что в понедельник её могут выпереть из отдельной палаты.

– Чаю, что ли, налей. Сто грамм бы накатить, но я за рулем.

– Сейчас, как раз перед твоим приходом вскипятил чайник, – сказал я, подскакивая с дивана.

Налил нам по кружке чая. Достал пачку печенья из своего стола. Денис не спешил говорить. Я не настаивал. Тайна следствия, никуда не денешься.

– Помнишь громкое дело в конце осени? В новостях ещё показывали. Преступная группа «охотников», – наконец выдал друг.

– Да, там ещё кто-то из ваших в другом городе был замешан и ряд депутатов, – подтвердил я, что знаю эту историю.

– Изначально не планировалось так сразу освещать в прессе. Дело ФСБ вело. Только сам знаешь, журналюги иногда будто из воздуха информацию достают. Там много кто замешан, но какие-то сведения сумели уничтожить. Больших боссов бизнеса не выдали. А я уверен, кто-то из олигархов там поучаствовал. И не только они, говорят и зарубежные гости были. По отделам полиции разослали описание девушки, которую нашли убитой. У неё такое же клеймо со словом «дичь».

– Я понимаю, на тот случай, если девушка с похожим клеймом отыщется. Мне кажется, её держали в неволе, как собаку на цепи. Очередной раз били и она ударилась головой. По крайней мере рана так располагается. Она треугольной формы. Я собрал тебе в пакет частички краски и дерева. Она могла удариться о стол или что-то подобное. Скорей всего пульс не смогли прощупать. Подумали, что она умерла, поэтому и добивать не стали, – заявил я со знанием дела.

– Когда можно будет с ней пообщаться? – просил Денис.

– Я позвоню. Какое-то время она ещё будет без сознания, а потом будем её лечить и давать обезболивающие. В первое время у неё всё тело будет страшно болеть. Особенно ноги. Ходить ей нельзя. По большому счету нужно нянечку постоянную.

– Отдельная палата ей нужна и охрана. Узнают, что жива, приедут добивать. Я поговорю с начальством насчёт этого. А ты с заведующим перетри. Эта девушка – ценный свидетель. Поеду домой. Спасибо за помощь, Игорь.

Мы попрощались, и приятель ушёл. Я успел обойти всех больных до его прихода, поэтому направился к неизвестной девушке.

Осторожно зашёл в палату. Проверил температуру бесконтактным термометром. Послушал сердце и лëгкие. Хрипы. Я хоть и не терапевт, но понял, что она ещё и пневмонию подхватила. На снимках видно.

Девушка приходит в норму. По крайней мере она согрелась и жизни ничего не угрожает. Какой же изверг это сделал, милая?

Переставил бутылки в капельнице. Снова сел на стул и задумался. Если отбросить все порезы и синяки, то видны отголоски БДСМ. Только человек не тематик и к нашей субкультуре не имеет отношения. Он обыкновенный безбашенный садист, который пренебрегает тремя главными правилами: безопасность, добровольность, разумность. Такому место на нарах. Я бы вообще пожизненное дал.

Как и предполагалось, когда девушка «оттаяла», начались боли. Она застонала, слегка задергалась.

– Т-ш-ш. Всё хорошо, сейчас мы тебе поможем.

Я ввёл прямо через капельницу лекарство, которое принëс с собой. Сейчас ей станет легче.

Глава 2

Варинка

Я неслась по лесу насколько хватало сил. Засохшие ветки хрустели под ногами. Один раз «лапа» молодой сосны саданула плечо. Чëрт, больно!

Браслет на ноге мигал красным светодиодом. Суки сделали всё, чтобы его невозможно было снять. Во-первых, на нëм кодовый замок, а во-вторых, нужно выбрать: бежать или избавляться от браслета. Останавливаться нельзя, иначе тебя подстрелят, как куропатку. Нам и без того дали фору в пять минут.

Беги. Беги. Где-то же тут есть трасса? Хоть бы была дорога и машины.

Дыхалка сбивалась, бежать по лесу это не пробежка по асфальту. Где-то неподалёку вскрикнула соратница по несчастью, пронзительно и жалостливо: «Мама!» Дура, кого она зовёт? Матери отреклись от нас ещё в детстве. Им насрать, что с нами стало.

Кругом лес, пахнет грибами. Щебечут птицы и ни одного звука проезжающего автомобиля, только сзади громкие шаги тяжëлых берц. Топ, топ, топ. Мужчина бежит, размеренно пыхтя. От каждого хруста опавших веток под его ногами у меня замирает сердце. Пожалуйста, пожалуйста. Где же трасса? Нам сказали, что в этом направлении дорога.

Слëзы застилают глаза, я смахнула их ладонями со щёк и опять подстегнула себя словами: «Беги, Варя, беги!»

– Не уйдешь, мясо! Не уйдешь! Моя шкура! Моя добыча! – раздается сзади громко и весело.

– Кто вперёд подстрелит мясо! Мясо, иди ко мне! – ещё один громкий голос.

– Она будет моей, парни! Я из неё сделаю коврик для ног! – третий голос.

Мужчины смеются, преследуя. Раздаются несколько выстрелов. Я всхлипываю, а потом кричу, как та несчастная: «Мама!» В плечо больно впивается дротик. Падаю, теряя сознание. Больно. Меня не удосужились подхватить и я валяюсь на прелой траве. Перед глазами верхушки сосен и голубое небо. «Мама, почему ты так со мной», – мелькает последняя мысль перед тем, как в глазах меркнет свет.

Просыпаюсь со слезами на глазах. Я видела сон? Это всего лишь сон. Больно, как во сне. Нет, ещё хуже. Всё тело будто в огне и страшно зудит. Попыталась встать. Никак. Больно.

– Мама!

Зачем зову маму? Кто моя мама? Где я?

– Мама!

На крики вбежал мужчина в голубом костюме.

– Тише, не шевелись, тебе нельзя.

– Больно. Ты снова сделал мне больно. За что? Я снова провинилась? За что я провинилась? – сама не пойму откуда взялись эти вопросы, они выпрыгнули изо рта будто сами собой.

– Всё хорошо. Ты не провинилась. Просто заболела. Ты в больнице. Я врач. Сейчас мы тебе сделаем укол и боль утихнет.

В комнату входит ещё один мужчина. Делает укол в плечо.

– Миш, тëплого чаю с сахаром принеси, – говорит тот, что назвал себя врачом.

Миша убегает, а врач склоняется надо мной. Машет приборчиком у лба.

– Температура. В туалет хочешь?

– Хочу, – хрипло говорю я и кашляю.

Из-под кровати достают пластмассовую штуку, потом откидывают одеяло. Странно, почему мне всё равно, что я совершенно голая?

– Меня зовут Игорь Владимирович, а тебя? – спрашивает мужчина.

Я хмурюсь. А как меня зовут? Как?

– Не знаю. Я не помню, – всхлипываю я и снова кашляю.

– Ничего, память ещё вернëтся, не переживай, – улыбается он, осторожно прикасаясь к моему телу.

Непривычно ходить в туалет прямо на кровати в непонятную штуку, но мне нельзя вставать. Почему нельзя? Он сказал, что я в больнице. Почему?

– Чем я болею? – решилась спросить.

– У тебя обморожение и пневмония. Будут ставить капельницы и приносить лекарства. Обещаешь всё пить?

– А ты не будешь злиться, если я буду пить? – зачем-то спрашиваю я.

– Я буду только рад, если ты будешь лечиться и выздоравливать.

– Тогда хорошо. Только не злись, пожалуйста, – снова сознание подкидывает слова.

Игорь накрывает одеялом и идёт мыть руки. Потом поит меня чаем, который принёс медбрат. Напиток несильно горячий, но мне кажется, что он обжигает всё внутри.

– Как она? – спрашивает Миша.

– Температура тридцать девять. Жаропонижающее надо дать. Ну и остальное, что я выписал. Попроси нянечку судно вынести. Я сегодня буду спать здесь, на второй кровати. Если буду нужен, зови.

– Хорошо. Сейчас всё сделаю, – Миша снова уходит. Меня почему-то пугает столько мужчин в одном месте, но вот входит пожилая женщина, и я расслабленно выдыхаю.

– Может быть, ты что-то ещё помнишь? Как упала? Как оказалась в лесу?

Я напрягла память – и ничего, только этот сон, где я бегу по лесу от кого-то.

– Мне снился сон. Я бегу по лесу, а потом падаю на землю.

– Ты кого-нибудь видела во сне? Можешь рассказать. Может знаешь, что за лес был? – не унимался Игорь, расспрашивая меня.

– Там были сосны. Больше ничего не видела.

– Хорошо. Сейчас выпьешь лекарство и отдохни. Я скоро приду, – мужчина касается рукой моих волос и осторожно гладит по голове. Приятно. В чëм бы я не провинилась, меня простили. Даже на кровати разрешают спать. Точно простили.

Игорь

Захожу в ординаторскую, плюхаюсь на диван и набираю номер друга.

– Что, Игорь, новость о девушке? – без предисловий спрашивает Денис.

– Да. Она очнулась. Только свидетель из неё вряд ли получится. Она потеряла память. Имя своё вспомнить не может. Говорит, что видела сон, где бежит по сосновому лесу. И временами на какие-то слова или действия у неё непроизвольные реакции. Например на боль. Она спросила меня. За что я снова сделал ей больно? В чем она провинилась передо мной? Ты же знаешь, что мы не знакомы. Просто она не помнит, но что-то вызывает непроизвольные ассоциации, – поведал я.

– Плохо. А когда-то она вспомнит? И вообще, что за тупая игра в ассоциации.

– Не тупая, Деня. Так иногда бывает при черепно-мозговой травме. Есть случаи, когда люди помнят детство, но напрочь забывают то, что с ними происходило в течение года. Мозг таким образом защитил себя от негатива. Когда вспомнит, не скажу. Возможно, завтра или вообще никогда. Будут новости – сообщу. До связи.

Друг попрощался и отключился. Я задумался над ситуацией. То, что девушка не помнит, кто она – плохо. Документы не восстановить. Родню не отыскать. Держать в больнице её всё время не будут. Подлечат и она должна куда-то уйти. Куда? На улицу бомжевать?

Надеюсь, Денис сделает всё, чтобы найти её родных или друзей. Хотя если вспомнить то громкое дело, о первом речи не идёт. Там все детдомовцы были.

Перекусил тем, что принëс с собой, а потом пошёл к неизвестной. По палатам разнесли ужин, и сейчас нянечка заканчивала кормить её.

– Жалко бедняжку. Я бы хотела присматривать за ней. У меня последний рабочий день в четверг. Вы позволите приходить и ухаживать за ней, пока я ещё работаю? – сказала Клавдия Давыдовна.

Женщине было уже шестьдесят пять. Выйдя на пенсию, она десять лет проработала санитаркой в нашем отделении. Вчера баба Клава написала заявление на увольнение. Ещё немного – и эта прекрасная женщина уйдёт на отдых.

– Вы хотите в свой выходной тоже приходить? – спросил я удивленно.

– Да, пока могу присмотрю за ней. Ей же вставать пока нельзя. В пятницу у меня поезд, еду навестить сына в другой город, – заявила старушка.

– Приходите, если хочется. Слава богу, у неё не серьезная степень обморожения. Скоро и сама ходить будет.

Бабушка напоила пациентку чаем и ушла. Я присел на вторую кровать. Палата была платной, для ВИП клиентов, но это в девяностые тут могли лежать богатые пациенты, теперь они все в частных клиниках лечатся. Хотя находятся люди из среднего класса, которые лечат родных за деньги. В отделении было лишь три платных койки. В одноместной палате и в двухместной. Мне повезло, что обе свободны. Прилягу на вторую койку, чтобы отдохнуть ночью. Заодно прослежу за состоянием больной.

– Как ты себя чувствуешь? Болит? – спросил я.

– Не болит. Когда я смогу ходить?

– Завтра на перевязке скажу, – я улыбнулся.

– Спать хочется, – зевнула девушка.

– Тогда спи, а я пойду обход сделаю.

Больная прикрыла глаза. Я поменял бутылки в капельнице и вышел. В понедельник получу взбучку от заведующего. Вот любит Деня всех пострадавших ко мне тягать. За столько лет кого тут только не было – с огнестрелом, с ножевыми. Теперь вот «подснежник». Но девушку реально жалко. Завтра она себя не узнает, лицо и тело начало опухать. Теперь как минимум три недели понадобится, чтобы кожа снова пришла в норму.

Глава 3

Игорь

На работе я много не сплю. Ложусь подремать часов в двенадцать, а в пять утра уже на ногах. И это ещё при хорошем дежурстве. Сегодня ночью никого не привозили, мне повезло. Я тихо встал с кровати, подошёл к девушке. Она лежала с открытыми глазами. Вцепилась в мою руку и тихо сказала:

– Не уходи.

– Мне нужно работать, но я ещё приду. Сам тебе перевязку сделаю.

Она вдруг сжала мою руку сильнее.

– Не уходи! Не уходи, пожалуйста! Я боюсь одна! Не уходи! – закричала девушка.

Я понял, что у неё по какой-то причине началась истерика. Погладил по голове. Ласково сказал, что обязательно вернусь. Она продолжала кричать. Тогда я присел перед ней на корточки и сказал тихо, но гневно, как обычно разговариваю с сабом во время сессии.

– Прекратить истерику немедленно.

К удивлению, девушка подняла мою руку, начала целовать пальцы.

– Хорошо. Я не буду. Не злись, пожалуйста. Мне страшно, когда ты злишься. Не уходи, я не могу тут одна. Как меня зовут, скажи? Как меня зовут? Ты же говорил.

Я понял: тот, кто её держал как рабыню, придумал ей имя. Только вот я не могу знать его. Возможно, это была кличка, как у собаки.

– Давай, мы пока будем называть тебя Снежинка, – не нашёл я ничего лучше, как тоже придумать прозвище.

– Красиво. Мне нравится. – Улыбнулась она.

– Вот и славно. Отпусти. Я и вправду скоро вернусь. А может, ты в туалет хочешь или пить?

– Хочу в туалет, – сказала она.

Пришлось снова помочь ей облегчиться. Делаю это сам, хотя по сути не обязан. Впрочем, Снежинка сейчас вряд ли кому-то будет доверять.

После завтрака, как и обещал, отвез её в кресле-каталке в смотровой кабинет. Сделал перевязку. Потом заглянул к заведующему и рассказал историю появления у нас Снежинки.

Николай Павлович пожилой хирург с огромным опытом. На самом деле он не самодур, просто требовал дисциплину. Зря не придирался к работе.

– Дела-а, – удивленно протянул он. – Твой дружок полицейский меня достал уже, но тут я просто в шоке. Слышал о деле «охотников». На одном из каналов документальный фильм неделю назад вышел. Говоришь, Давыдовна помочь вызвалась? Скажи ей, пусть бросает всё и сидит с девушкой. Это в советское время не пускали в отделение. Передачи на входе в здание. Сейчас проходной двор, а не хирургия.

– Спасибо, Николай Павлович. Пойду.

– Да. Иди отдыхай, Игорь Владимирович, – заведующий махнул рукой в сторону двери.

Перед уходом я нашёл Давыдовну. Потом ещё раз зашёл к Снежинке. Девушка лежала под капельницей и, похоже, спала. Я на цыпочках вышел из палаты, пропустив санитарку.

– Клавдия Давыдовна, только наших сотрудников пускайте, остальных гнать. Впрочем, Дениса вы знаете. Ему можно, – шепнул я.

– Кто же здесь вашего дружка следователя не знает? Поняла, – тоже шëпотом сказала бабушка.

Я поспешил уйти. Переоделся в своём кабинете и направился на улицу. Состояние было странное, будто я ночью штангу тягал. Спал сегодня чутко, совершенно не выспался. Давно научился отстраняться от проблем пациентов, чтобы свою душу не выжечь, но девушка почему-то всколыхнула во мне что-то, как когда-то Андрей, мой племянник. Хорошо хоть у него наконец-то всё наладилось. Нашёл постоянного партнёра.

Я, в отличие от Андрея, так и живу один. Была Юлька, немного пожили вместе, но я разочаровался. Как она меня только не обозвала, когда узнала, что я не совсем такой, как все. Да, увлекаюсь БДСМ, но всё в рамках разумного.

Пока ехал домой, перебирал в памяти всех богатых доминантов и садистов. Знаю их поимённо, они ходят в мой клуб. Никто из них даже на йоту не подпадал под психопата. Все люди адекватные. Со своими пристрастиями, но в рамках разумного. У каждого принцип «не навреди» поставлен во главе всего. Ни одна саба мне не пожаловалась, хотя все знают, что имеют право. Это не один из наших тематиков. Кто-то левый. Причём с большими связями. Держать у себя девушку как рабыню для секса и звериных наклонностей не каждый осмелится. Только богач с нужными знакомствами или откровенный маньяк.

Я подумал, что стоит поговорить об этом с Фëдором, моим давним другом по институту. Он работает востребованным психологом и, по счастью, живёт в моём городе. Всё потом, сейчас первоочередная задача – выспаться. Вечером ещё в клуб тащиться. Иметь управляющего хорошо, но и самому иногда контролировать нужно.

Варинка

Я проснулась от того, что вынимают шприц из непонятной штуки в руке. Хотелось в туалет, а ещё пить. На соседней кровати сидела пожилая женщина, которая кормила вчера и сегодня утром. Она заверила, что её приставили ухаживать за мной и я могу просить всё, что захочу.

У Клавдии Давыдовны был добрый взгляд. Подойдя ко мне, она ласково погладила по голове. Я дождалась пока медсестра уйдёт, потом попросилась в туалет и пить.

Оказалось, сердобольная женщина принесла мне сок из местного кафетерия. Я с удовольствием выпила целый стакан с её помощью. Руки были забинтованы.

На перевязке врач сказал, что завтра разрешит мне ходить. Только до туалета и назад. Можно ещё у окна немного постоять. Долгие прогулки по коридору пока нельзя. Но где сейчас этот врач? Почему не заходит?

– Где Игорь? – спросила я.

Сама не поняла почему назвала его вот так, по имени. Он мне кто?

Женщина села на вторую кровать и вздохнула.

– Ты об Игоре Владимировиче, что ли? Дома он, наверное. Он же сутки дежурил. Своих пациентов сразу после завтрака обошёл, тебя перевязал и уехал. Он хороший, добрый, с золотыми руками.

– Игорь красивый, – зачем-то сказала я.

– Да, и это тоже. Эх, где мои двадцать лет, – усмехнулась старушка.

Без Игоря было как-то неуютно. И одновременно страшно, что он снова придёт. Я не понимала, откуда такие противоречивые чувства. От мыслей отвлек зуд по всему телу, постаралась его пересилить и не почесаться. Кожа воспаленная, особенно на ногах и руках, я с лёгкостью могу содрать её.

Ближе к вечеру пришëл какой-то мужчина, представился следователем. Именно он нашёл меня в лесу на снегу и спас. Я его поблагодарила.

– Расскажите о сне. Игорь говорил, тебе что-то снилось.

– Лес. На мне какой-то браслет. Не могу снять. Сзади люди орут, что я мясо. Слышатся выстрелы. Кто-то зовёт маму. В меня стреляют. Я падаю. Сосны кругом. Больше ничего не помню.

– Не лиц, не имëн, ничего? – спрашивает мужчина.

– Нет. Я имя своё забыла. Что вы от меня хотите?

Мужчина встаёт со стула.

– Фотографировать тебя бесполезно. Лицо опухло и могут не узнать. Вернусь, когда внешний вид придёт в норму. Что-то вспомнишь – говори Игорю Владимировичу. Он мне передаст. До свидания.

– Хорошо. До свидания.

Я посмотрела вслед уходящему мужчине. Почему-то неприятно было с ним разговаривать и страшно. Вот Игорь. Хотя тут тоже не всё так просто.

Я не понимаю, кто я. Что из себя представляю? Какая жизнь была раньше? В мозг будто вшито, что я должна подчиняться такому властному человеку, как Игорь. У него даже взгляд иногда жëсткий. Сегодня он резко меня осадил, и я тут же принялась покорно целовать его руки. Знала, так надо, так правильно. Откуда это всё?

Вечером бабушка меня накормила, помогла сходить в туалет и ушла домой. Она обещала прийти завтра. Чтобы я не скучала, она показала, как пользоваться пультом от телевизора. Я включила один из каналов, показывали новости. «Нельзя, нельзя, нельзя», – промелькнуло в голове. Я судорожно начала переключать каналы, пока не нашла тот, что о животных. «Надеюсь, он ни о чëм не узнает и не накажет меня», – снова невольно промелькнуло тревожное в голове.

Только через пару секунд я будто из морока выплыла. Реальность ворвалась в жизнь. Я в больнице, среди посторонних людей, которым всё равно, что я смотрю. Но странность заключалась в том, что переключить канал на другой было страшно.

Через какое-то время зашла нянечка помочь мне. Потом медсестра. Девушка сказала, что уже десять вечера. Пора спать. Она поставила мне обезболивающий укол, выключила телевизор и свет.

– Нет, только не свет. Я боюсь в темноте одна, – взмолилась я.

– На стене есть маленький светильник, я оставлю его.

Только сейчас я заметила, что над кроватями висят белые кругляши. Медсестра включила тот, что был напротив меня. Этого было достаточно, чтобы чувствовать себя более комфортно.

Всё равно уснуть удалось с трудом. Мне почему-то чудилось, что едва я закрою глаза, прибегут страшные псы и начнут рвать на части.