Великий нефритовый путь

Нефритовая летопись
Необходимый материал

Как поделочный камень нефрит относят к первой категории, в которой достойное место занимают лазурит, амазонит, лабрадор, содалит, орлец (родонит), малахит, авантюрин, кварцит, горный хрусталь, дымчатый кварц, агат и его разновидности, яшма, везувиан, розовый кварц, письменный гранит, эвдиалит.

«Где доставал человек этот необходимый ему материал? Где те ещё неведомые нам месторождения, из которых черпали эти камни? Всё это остаётся до сих пор загадкой, и лишь постепенно, после упорных исследований, учёным удаётся расширить наши знания и выяснить, откуда первобытный человек за 6–7 тысячелетий до нашей эры черпал этот незаменимый для примитивного хозяйства камень.

…Постепенно с развитием культуры нефрит из материала грубых орудий доисторического человека становится художественным материалом.

Особенного совершенства в обработке этого камня достигли мастера Индии и Китая.

…Вот громадная статуя Будды высотой в 6 м. Она сделана из белого нефрита. Сколько чистоты и спокойствия вложено в это изваяние неведомым мастером древности! Вот маленькая нефритовая ваза из белого камня с драконами и цветами на подставке из зелёного нефрита. Трудно сказать, где кончаются цветы и начинаются страшные фигуры чудовищ. Вот коробка для щёток из нефрита. На ней с замечательным мастерством изображено возвращение императора из экспедиции. На заднем плане видны его лошади, возвращающиеся на сочные пастбища, на переднем плане – вьючные волы отводятся в стойла, а вокруг – пышные хризантемы, растущие на скале, имеющей форму дракона о трёх когтях»^[16].

Академик А. Ферсман писал, что изделия из нефрита достигли даже островов Карибского моря, где он ценился дороже золота и служил амулетом или монетой, а на кусок красивого нефрита обменивали одного раба.

Глава 5
Господин Чжан и дневник Белкина

С момента встречи прошло несколько недель. Герман и Михаил занимались экспедиционным хозяйством. По длинному списку закупали всё необходимое для похода.

Профессор просиживал в архивах и библиотеках, составляя по крупицам Верхне-Ангарскую, Кичерскую и Лена-Витимскую каменную летопись. Вигдор и Селина, получив приглашение поучаствовать в новом путешествии, заканчивали свои рабочие дела.

Время от времени собирались обсудить возникающие вопросы. Чаще звонил профессор, когда находил интересный факт и считал, что этим нужно непременно поделиться с коллегами. Первый звонок обычно был Вигдору, который, как никто другой, мог красиво «упаковать» информацию для широкой общественности и тем самым вызвать интерес у публики. «Научный поиск и общественная оценка – з алог успеха, – т вердил профессор. – Б ез грамотного продвижения любая сенсация ограничена пространством письменного стола».

– Вигдор Борисович, прошу прощения за звонок, удобно поговорить-послушать? – спрашивал Трифон Петрович и, частенько не дожидаясь ответа, выкладывал очередную сенсацию. – Представляете, во время археологической поездки в долину Лены Григорьев в 1916 году в устьях Орлинги, Илги и Тутуры нашёл много каменных орудий! И это были преимущественно нефритовые топорики. О чём это говорит, Вигдор Борисович?!

– Предположим, нашли нефритовые булыжники и сработали из них орудия труда и охоты.

– Нет, нет и нет. Это может говорить о том, что находки есть подтверждение миграции древнего человека. И шла эта миграция от Байкало-Ангарского района вниз по течению Лены, ведь месторождений благородного камня на Лене не было! Следовательно, топорики были сработаны где-то, а потом вместе с мигрантами оказались там-то.

Но это не всё. Может быть, следующий факт пригодится для вашей статьи. Сен-са-ци-онной, разумеется. Так вот, в 1928 году археологическими изысканиями на реке Илим занимался археолог Ходукин. И он много чего нефритового нашёл. Похоже, Илим в древнюю эпоху был густонаселённым местечком. У деревни Оглоблино у Еменовского ручья Ходукин обнаружил долото из тёмно-зелёного нефрита. Изящное, между прочим, изделие сработали пращуры – мастерски отполировали, до блеска. А у деревеньки Коробейниково обнаружил он топор из светло-зелёного нефрита.

Складывается впечатление, что кругом процветала нефритовая индустрия: тёмно-зелёные, светло-зелёные, почти белые изделия: топоры, долота, ножи…

Ещё раз настаиваю на том, что неолитики с Илима имели постоянные культурные и хозяйственные связи с охотниками и собирателями Байкала и Ангары. Любили наши предки по гостям ходить…

Вигдор никогда специально не занимался археологией. На историческом факультете его интересовали события отечественной истории, а все рассказы Трифона Петровича, Германа и Михаила только расширяли его знания и добавляли вопросов… Как объяснить километры и километры захоронений древнего человека вдоль берега Ангары? Огромный некрополь! Пращуры что, специально привозили умерших отовсюду? Но тогда чем было для них это место? Священным, ритуальным пространством? Мемориалом героев, избранных? Или такое поведение диктовала мода?

Как объяснить сенсационное открытие – древний волк с человеческим черепом? А нефрит! Почему его так много во всех этих захоронениях? Неужели поклонение этому камню началось задолго до китайской цивилизации? Кто, где и когда первым догадался приспособить этот разноцветный камень для охотничьих и хозяйственных нужд?

На столе перед Вигдором стояло несколько привезённых из Китая фигурок из нефрита. Смешные статуэтки-амулеты. Одной нужно было погладить большое пузо, и тогда обязательно прибавится денег. Другому каждое утро следовало гладить руки, и тогда все дела пойдут как надо. Третьего крепко зажать в ладони, чтобы болячки обходили стороной.

…Раздался звонок. Рингтон сотового пропел весёлую мелодию песни из старого фильма «Дети капитана Гранта».

– Привет, дорогая моя жена Марианночка! Как дела? Всё хорошо? Срочно приехать в музей? Конечно, бегу, то есть еду.

…Художественный музей располагался в историческом центре города. Старинный особняк был приспособлен для художественной галереи, одной из самых богатых шедеврами мировой живописи в Сибири. Получив в наследство огромное состояние, коллекционер и меценат всю жизнь собирал картины и однажды передал их в дар городу. Позднее и другие дарители пополняли собрание замечательными экспонатами. В запасниках ждали своего выставочного часа китайские вазы, нефритовые и фарфоровые изделия, коллекции буддийского и шаманского культов…

Вигдор взбежал по широкой парадной лестнице в главный выставочный зал. У дверей его ждала Марианна.

– Всё хорошо, дорогая? Что за спешка?

– У нас тут настоящий детектив случился.

– Я надеюсь, все живы-здоровы и коллекции в сохранности?

– Полном! Но история вырисовывается неожиданная, я бы сказала, чуть-чуть сенсационная.

– Да что ж такое, сплошные сенсации!

– Пойдём к директрисе. Её нужно немножко спасать.

– Господи, от кого? Зная вашу шахиню, спасать обычно нужно её собеседников и партнёров. Она же пока не добьётся цели, не остановится. Кто на этот раз попался на ваш высокохудожественный крючок? Русский музей? Эрмитаж? Музей современного искусства или местная галерея мецената Пурштейна! А, молчишь! Значит, музей Уфицци или Прадо!

– Китайского товарища спасать будешь! Мир, дружба, потанцуем. Вот что на кону.

– Ничего себе! А почему я? По-родственному, что ли, – раз жена тут работает искусствоведом, то лучший спаситель муж?

– Хватит заигрывать со мной! Ты про купца Пономарёва статью писал?

– Было дело.

– Китайский мало-мальски кумекаешь?

– Есть такое. Знаю слова «Камбэй», «Нихао» и, кажется, Санья, Хайнань.

– Ну вот и бегом к Наталье Сергеевне, всё сам услышишь и увидишь! Санья… и не мечтай, если и полетим, то в Грецию или Испанию. Мне нужно по музеям походить, кое-что подглядеть.

…Кабинет директора музея располагался на первом этаже. В небольшой и очень скромной комнате едва помещались стол, стулья и небольшой мягкий уголок с журнальным столиком. А стены украшали работы учеников Натальи Сергеевны – преподавателя одного из вузов города.

За столиком были двое – сама Наталья Сергеевна и гость из Китая. Он что-то рассказывал ей на вполне сносном русском языке. Вигдор облегчённо выдохнул – переводить, слава богу, не придётся.

Облегчённо вздохнула и директриса. Судя по всему, она была не в теме, которая волновала китайского товарища.

– А вот и наш уважаемый писатель и краевед Вигдор Борисович, – с радостью воскликнула Наталья Сергеевна. – По вашей части гость, дорогой вы наш сочинитель. Господин Чжан приехал в Иркутск как турист. Он коллекционер и знаток нефрита. И главное, он мастер-камнерез. Специально пришёл в наш музей познакомиться с нашим собранием. На одной из картин он увидел нефритовый бокал… Господин Чжан, передаю вам слово, расскажите Вигдору Борисовичу то, что я услышала от вас.

Чжан был человек без возраста. Невысокий, худощавый, с типично азиатской внешностью. Лицо обрамляла заострённая книзу бородка. Лёгкий спортивного кроя костюм свидетельствовал о хорошей физической форме гостя.

– Ну какой я господин? Товарищ, друг! Мы все в Китае ваши друзья. Мы очень хорошо помним о вашей помощи в трудные дни.

Чжан поклонился и обеими руками пожал руку Вигдора:

– Очень рад, очень рад познакомиться с вами лично. Читал некоторые ваши статьи и книги, выписывал из столицы.

Крепкое рукопожатие, плавная мелодичная речь располагали.

– Спасибо, господин, товарищ Чжан. Но я не специалист по камню, тем более нефриту.

– Вы написали интересную книгу об Иркутске, а в ней была статья о купце Пономарёве. Вы правильно написали, что он долго жил в Китае, первым из русских открыл несколько чайных фабрик. Но вы не знали, да и не могли знать, что он и мой прадед были друзья. Прадед был камнерезом, в родной провинции его изделия были в цене. Пономарёв часто заходил к нему в мастерскую поговорить и посмотреть, как работает прадед. Он видел, как из куска булыжника вылетали драконы, выплывали лебеди, разбегались зайцы и хитрые лисы, а ещё медленно выходили монахи, распускались цветы…

Однажды купец принёс в мастерскую большой нефритовый булыжник и спросил, что из него может получиться. Прадед внимательно осмотрел камень и сказал, чтобы купец вспомнил о нём через пару месяцев.

Прошло время, и однажды Пономарёв зашёл в мастерскую и увидел на чайном столике что-то, прикрытое куском материи. Прадед убрал ткань, и перед гостем предстали три прекрасных бокала красного цвета.

Купец был восхищён изящной и тонкой работой. Из невзрачного на вид куска булыжника мастер извлёк три прекрасных предмета.

Пономарёв в знак дружбы и благодарности один бокал подарил прадеду. А сегодня я увидел второй бокал на картине в вашем музее. Даже на рисунке он выглядит прекрасно!

Чжан закончил.

– Замечательный рассказ, товарищ Чжан. Я никогда не слышал этой истории.

– Вы знаете, в Китае нефрит – царь-камень. В нашей семье работа с ним фамильное дело. Бокалы выточены моим прадедом из удивительного по красоте нефрита. Я больше нигде не встречал камня такой мягкой палитры. Когда вы писали статью о Пономарёве, не попадались ли вам сведения об этом камне? Может быть, где-то промелькнуло название места, откуда он был вывезен?

– Все месторождения нефрита хорошо известны.

– Я получаю образцы практически со всех. Но они заметно отличаются от нефрита, из которого прадед сделал бокалы. Лишь с одного месторождения мне пока не удалось добыть сырьё – Витимского. В среднем течении этой прекрасной реки есть несколько разведанных площадок.

Может быть, Пономарёв получил свой камень именно оттуда? Если нет, то значит, это какой-то природный феномен.

Вигдор кивнул:

– Как это ни странно, через месяц здешние археологи отправляются именно в те места. Я получил приглашение поучаствовать в их экспедиции. И если удастся что-то разузнать, немедленно сообщу вам через Наталью Сергеевну.

– О, большое спасибо, Вигдор Борисович. Мне так хочется в память о предке тоже сделать три бокала. Но камни должны совпадать. Вот мой адрес, уважаемая Наталья Сергеевна, – Чжан протянул визитную карточку. – Буду с нетерпением ожидать результатов вашей поездки.

– …Вигдор, я не читала твоей статьи о Пономарёве.

– Это из моих ранних работ. Удивительный был человек. Он первым построил чайные фабрики в Китае. Всё своё состояние завещал на организацию образовательных учреждений в губернии. Он строил больницы для рабочих, учил их детей…

– Сегодня же покажешь мне эту статью.

– Слушаю и повинуюсь. Ладно, поеду в офис, много дел.

– У нас тоже вечный завал. Очередная выставка.

– Как хорошо, что ваше бюджетное заведение в пять часов закрывает двери и сдаёт здание под охрану. Это значит, что все высокохудожественные трудоголики обязаны покинуть свои кабинеты и отправиться по домам.

– Вы тонко намекаете, Вигдор Борисович, на семейный ужин? Буду вовремя.

Вигдор поцеловал Марианну и пошёл к выходу, но уже у самой двери остановился:

– Послушай, а можно посмотреть картину, на которой Чжан увидел нефритовый бокал?

– Я, между прочим, сама хотела тебе предложить, но ты вроде спешил. Пойдём, это Сибирский зал.

– Сибирский?

– Ну да, это же картина Белкина.

– Которого?

– Того самого, который был в составе большого гидрографического отряда Дриженко. Потом был назначен начальником первой партии гидрографической экспедиции Байкальского озера по обследованию волока от урочища реки Нирендукан до реки Малая Кункудери.

– Дорогая, откуда такие познания в области гидрографии и изучения Байкала с прилегающими землями? Ты сейчас говоришь, как специалист по исторической географии, а не искусствовед-востоковед.

– Так мы выставку готовим для дней области в Китае.

– И что?

– Ну какая же выставка без Байкала? А Белкин много писал Байкал и здешнюю природу.

– Так он художник? Не гидрограф, геолог, географ?

– Он и то, и другое, и третье. Пойдём со мной в нашу библиотечку, а то ты что-то у меня перевозбудился. Белкин, конечно, хороший художник, но что за повышенный интерес к нему с твоей стороны?

Марианна взяла Вигдора под руку и повела в библиотеку музея.

В небольшом помещении, от пола до потолка заставленного стеллажами с книгами, было тихо и сумрачно. Два стола с настольными лампами; видавший виды каталожный ящик с библиографическими карточками примостился у окна. Вот и вся обстановка.

Марианна жестом указала на стул и строго сказала:

– Располагайтесь, Вигдор Борисович.

Сама же уверенно подошла к одной из полок и достала книгу. Несколько раз перелистала страницы и положила томик перед мужем.

– «Летопись города Иркутска» Нита Романова?

– Открой страницу четыреста двадцать три.

– Открыл.

– Абзац второй снизу, читай вслух.

– «14 апреля 1900 года. В общественном собрании открылась выставка картин по инициативе А. П. Богословского.

Картины даны для выставки иркутянами. Можно отметить портреты г. Сибирякова и Корзухина, г. Кузнецова и Горского, г. Ядринцева и Евреинова, госпожи Бутиной, Щеглова. Местный художник И. Г. Шешуков выставил много интересных вещей. Он хорошо передаёт природу Байкала и вообще Иркутской губернии, но очень впадает в серый тон. Его «Страдная пора» имеет много достоинств. Портретами выступил, главным образом, г. Верхотуров. Более удачны господина Богословского, госпожи Р-кой, Оглоблина, детей г. Кроля. Им же выставлено несколько этюдов». Марианна!

– До конца! Читать до конца!

Вигдор вздохнул и снова углубился в летопись:

– «Интересны работы городского архитектора А. И. Кузнецова. Лейтенант Ф. М. Белкин… – Вигдор удивлённо посмотрел на Марианну и уже с азартом, который приходит к исследователю в момент неожиданных открытий, громко продолжил: – Л ейтенант Ф. М. Белкин выставил четыре картины видов Байкала…» Это и есть тот самый Белкин, который так заинтересовал Чжана?

– Ну да. За день до выставки, о которой ты только что читал, если судить по романовским записям, в город прибыла гидрографическая экспедиция с Байкала – десять офицеров и семьдесят нижних чинов. Вероятно, среди бравых моряков был и Белкин, очень интересный, самобытный художник.

– Значит, тот самый Белкин?!

– Вигдор, ты меня пугаешь. Какой тот самый?

– Прости, не рассказал тебе. Ты же знаешь, меня и Селину пригласили в экспедицию. Археологи решили выяснить, почему так много нефритового инвентаря в ангарских захоронениях. Дальше они задумались о Великом Нефритовом пути. Точнее, о тех путях-дорожках, по которым и другие территории поставляли свои товары к главной магистрали и оказывали услуги на этом маршруте. А потом возник вопрос: может быть, и нефрит каким-то способом доставлялся из Приленья и Привитимья. По совпадению именно в тех местах работали участники экспедиции Дриженко – капитан Иванов и лейтенант Белкин. Тот самый Белкин, о котором написал наш известный летописец и чью картину видел Чжан, обнаруживший на ней один из нефритовых бокалов.

– Как у вас всё запущено… Тогда внимай и слушай – в наших фондах есть дневник Белкина. Видимо, вместе с картинами его записки каким-то образом оказались в наших подземельях.

Вигдор с удивлением посмотрел на Марианну.

– Простите, это я образно выразилась. На самом деле их уже давно переместили наверх.

– О, Марианна, я мечтаю посмотреть его картины и полистать его дневник!

– Да без проблем. Что, вперёд? Большинство картин в запасниках. В зале только две, которые видел Чжан. Документы – вон за той дверкой, – Марианна указала пальчиком на неприметную дверь.

Вигдор наигранно вздохнул:

– Тащи дневники. В них может быть дополнительная информация для наших археологов.

Марианна скрылась за дверью и вскоре вернулась с большой папкой, на которой было написано: «Отчёт начальника первой партии гидрографической экспедиции Байкальского озера лейтенанта Белкина по обследованию волока от урочища р. Нирундукан до р. Малая Кункудери. 1902 год».

Вигдор впился в дневники, словно стоял на пороге серьёзного открытия.

– Стоп! – строгим тоном остановила его Марианна. – Прежде чем ты нырнёшь сюда, – она ткнула в папку, – расскажи, кто, что, зачем и почему!

Вигдор подробно рассказал о нефритовых находках, о Великом Нефритовом пути, о Витимских месторождениях уникального камня, о предстоящей экспедиции…

Когда он закончил, Марианна тихонечко выдохнула:

– Значит, экспедиция?

– Ты улетаешь с выставкой, а я возьму отпуск и махну с археологами. Наберу материал для новой книги.

– Плакало опять наше морюшко?

– Наоборот, мы отправимся на юг осенью – бархатный сезон… Если, конечно, лучший искусствовед всех времён и народов не полетит куда-нибудь что-нибудь экспонировать.

Марианна махнула рукой:

– Хочу к морю.

– Заказ принят.

– Когда закончишь чтение, нажми на эту кнопочку, я приду и покажу тебе картины замечательного художника Белкина.

Вигдор ещё какое-то время просто сидел за столом, всматриваясь то в книжные ряды, то в папку, а потом погрузился в чтение дневника, по ходу делая выписки.

Нефритовая летопись
Магия нефрита

Нефриту приписывают способность защищать владельца от потусторонних сил, обеспечивать долгую жизнь и семейное благополучие, он обладает сильной энергетикой. О его необычных свойствах китайцы говорят: «Нефрит исправляет неправильное».

Считалось, что нефрит камень долголетия – нужно только носить браслет или ожерелье из него. Алхимики варили эликсир бессмертия, опуская в него нефрит. Многие верили, что он защищает от тяжёлых травм, ран. А ещё спасает от необдуманных поступков; развивает дар ясновидения; проясняет мысли, помогает придумывать необычные и хитроумные решения, сохраняет семейное благополучие и счастье!

Воины майя делали из нефрита статуэтки, которые разбивали для освобождения духа камня. Они верили в то, что он во всём помогал хозяину дома. Этот камень – оберег, защищающий от злых сил.

Существует мнение, что различные по окраске камни по-разному влияют на человека. Светлоокрашенный нефрит очищает организм и сохраняет его энергетику. Белый цвет дарит долголетие. Из-за магических качеств белый нефрит рекомендуют носить как амулет, который защищает от напастей, помогает обрести счастье и родить здоровых детей. А ещё говорят, что белый камень не терпит крайностей, поэтому он не приносит удачу тем людям, которые во всём ищут выгоду или всегда пренебрегают своими потребностями.

Зелёный способствует раскрытию талантов. Чёрный – камень мудрости, защита от колдовства и необдуманных решений. Нефрит жёлтых оттенков довольно редок. Он усиливает то хорошее, что есть в каждом человеке, развивает положительные качества: сострадание, сочувствие; способствует поиску выходов из сложных ситуаций.

В некоторых племенах нефрит считался священным камнем, и на поиски его часто брали колдунов. Так, к примеру, было заведено в племенах маори. Когда искатели достигали местности, где обычно находили зелёный камень, колдун уединялся и впадал в транс. После он рассказывал, что встретил дух человека, умершего или живого, который указал место, где искать нефрит. Колдун шёл в это место, а затем приводил туда людей – и они находили больший или меньший кусок этого камня. Найденный нефрит называли именем человека, дух которого указал место, и изготавливали из него украшение, символизирующее связь между великими предками и их потомками. Такие украшения становились драгоценной семейной реликвией, переходящей из поколения к поколению.