Читать книгу: «Бабушка Сидзука и худший в мире напарник», страница 3

Гэнтаро широко улыбается, и Сидзука, не желая выглядеть упрямым ребенком, не отказывается от приглашения. К тому же ее искренне интересует дело. В ней все еще живет тяга к расследованиям, которая была у нее во времена работы судьей.

Прошло шестнадцать лет с момента отставки, но она до сих пор не избавилась от судейских привычек. Сидзука вздыхает. Это ее карма, и она давно уже с этим смирилась.

– Так-так, это результаты судебной экспертизы? О содержимом желудка, верно?

– Да. Часть пасты, которую, предположительно, он съел вечером двенадцатого числа, не переварилась.

– Вы уже выяснили точное время, когда он ее съел?

– Недалеко от его мастерской находится итальянский ресторан, в который, как подтвердили сотрудники, Кусио зашел около шести вечера, – отвечает Кирияма.

Очевидно, что посторонний в дело уже вмешался. Раз Гэнтаро, ворвавшегося в участок, пустили в кабинет, значит, следственная группа капитулировала. Если завести о ней разговор, это наверняка унизит Кирияму, поэтому Сидзуке остается только молчать.

– Значит, Кусио был жив до этого времени. Как же в итоге рассудила следственная группа? Как человек, поужинавший позавчера пастой, оказался замурован в скульптуре, возведенной пять лет назад?

– Это дело все еще расследуется.

– То есть пока что вы не имеете ни малейшего представления, что произошло, – бросив взгляд на хмурого Кирияму, саркастично заключает Гэнтаро.

Он по-прежнему ведет себя бесцеремонно, но Сидзука, имеющая схожее мнение о ходе следствия, предпочитает не вмешиваться.

– Как я понял, его задушили не руками – тогда как?

– На шее остались следы…

– Говорите так, чтобы мне было понятно, – перебивает Гэнтаро.

– Прошу прощения. Мы осмотрели шею и пришли к выводу, что его задушили мягкой тканью вроде галстука.

– После того как Кусио вышел из ресторана, что он делал дальше?

– На данный момент у нас нет ничего, что указывает на его дальнейшие действия. Кусио был холост, и у него не было менеджера, который бы следил за его расписанием.

– Да, помню. Он сам распределял свое время. Я поражен этой его способностью, особенно учитывая такой возраст… Впрочем, среди людей искусства это не редкость.

– Его одиночество сыграло свою роль – общение с соседями было сведено к минимуму, так что никто из них не смог рассказать о его передвижениях.

– Еще один урок о том, что даже одиноким людям важно поддерживать связи с соседями, – отзывается Гэнтаро. – Хотя бы для того, чтобы кто-нибудь обратил внимание, если ты вдруг умрешь.

Сидзука тихо вздыхает, удивленная тем, как мало Гэнтаро ценит значимость общения. Ее собственная жизнь в этом плане мало чем отличается от жизни Кусио. Хотя слово «свободная» звучит благородно, на деле она ведет жизнь типичной одинокой пожилой женщины. Ее тело могло бы разлагаться в комнате, и никто бы этого не заметил.

– Он сам пришел в университет? Скульптура не может передвигаться, так что, очевидно, он пришел туда, – продолжает Гэнтаро.

– На кампусе установлены камеры наблюдения, но их очень мало. А еще там сейчас идет ремонт у главных ворот, и камеры на этом участке временно сняли, так что за входящими на территорию людьми никто не следит.

– Вот же беспечность! – резко кидает замечание Гэнтаро.

– У остальных ворот и на входах в здания камеры есть, поэтому с точки зрения безопасности проблем нет, – оправдывается Кирияма, но это звучит как извинение.

Тот факт, что на территории кампуса найдено тело, может стать серьезным скандалом и вызовет вопросы о безопасности в университете.

Университеты изначально могут пренебрегать управлением и охраной. Такое впечатление, что университетская автономия и нежелание допустить вмешательство властей приводят к тому, что мерам безопасности, которые считаются нормой для других учебных заведений, не уделяется должного внимания. Каждый раз, когда происходит нечто подобное, университеты сожалеют о случившемся, но не предпринимают ничего, чтобы усилить охрану до уровня банковской. Отвечающие за безопасность люди чаще всего ограничиваются оправданиями и попытками избежать ответственности.

– Удалось ли найти кого-то, кто ненавидел Кусио?

– Пока нет. Показания знакомых и деловых партнеров подтверждают ваши слова.

– «Холостяк» и «творческий человек» – два фактора, которые обычно сужают круг общения.

– В мире скульптуры он заслужил определенное признание, несколько раз получал награды на выставке искусств «Ника»².

– Да, его заметили как раз после того, как он получил награду.

– Работа шла успешно, заказы поступали не только из родного города, но и из других регионов, как от государственных учреждений, так и от частных лиц. Он не страдал присущей многим деятелям искусства капризностью, всегда соблюдал сроки, и заказчики оставались довольны. Похоже, у него было немного знакомых в профессиональном мире – коллеги не смогли сказать о нем ничего конкретного. Я предполагал, что кто-то мог завидовать или испытывать неприязнь к господину Кусио из-за его успехов, но пока таких людей мы не нашли.

В ходе расследования полиции не удалось найти врагов Кусио, и этому можно верить. Он был холост, поэтому любовный мотив убийства также маловероятен.

Если причин для ненависти к Кусио нет, то мотив, скорее всего, связан с самим преступником. Другими словами, Кусио могли убить из-за того, что его существование стало кому-то неудобно.

Мысли прокручиваются в голове Сидзуки, когда она замечает на себе взгляд Гэнтаро.

– Что-то не так?

– Нет. Просто интересно, что ты думаешь о последних событиях. Хочу услышать мнение бывшей судьи.

– На самом деле я размышляю о другом.

– О чем же?

– О взрыве скульптуры. Тело Кусио обнаружили благодаря взрыву, но объяснение этому как случайности слишком натянуто.

Гэнтаро смеется, явно довольный.

– Ты тоже обратила на это внимание?

– Вы тоже об этом думали? Почему ничего не сказали?

– Иногда лучше оставить самое интересное напоследок.

Если бы Сидзука отвесила Гэнтаро пощечину за его самодовольный вид, это доставило бы ей огромное удовольствие.

– Господин Кирияма, поступали какие-нибудь заявления касательно взрыва?

– Нет. На данный момент ни одного заявления, включая розыгрыши, не поступало.

Сидзука молча кивает.

Ее вопрос скорее формальность. В октябре 2004 года, когда «Аль-Каида»³ убила японского юношу в Ираке, в Японии резко усилились меры по предотвращению терроризма. Но, к счастью, внутри страны терактов не происходило. Учитывая место происшествия, сразу после взрыва скульптуры первой пришла в голову мысль именно о возможной террористической атаке. Однако до сих пор не поступило ни одного заявления – значит, эту версию можно исключить.

– Что ты думаешь о взрыве?

– В каком смысле?

– О его цели. В последнее время некоторые нерадивые студенты врут о несуществующей угрозе, чтобы не ходить на занятия, но раз не было никаких заявлений ни до, ни после взрыва, то это явно не тот случай. Если бы это было делом рук человека, который затаил обиду на университет, он бы мог выбрать целью памятник основателю или главное здание, но и это, похоже, не так. Да и тот факт, что тело Кусио оказалось на месте взрыва, выглядит слишком уж подозрительно. Скорее всего, взрыв связан с его убийством.

Эти логичные рассуждения немного удивляют Сидзуку. Хотя Гэнтаро часто ведет себя грубо и говорит оскорбительные вещи, он, оказывается, вовсе не простой старик, и его репутация выдающегося экономического деятеля в регионе явно не преувеличена.

Сидзука тоже считает, пусть и не без неприязни, что взрыв скульптуры не террористический акт, он имеет отношение к убийству Кусио. «Интеллект и благородство – разные вещи», – убеждает она себя.

– Хотя бы тип взрывчатки уже определили?

– Компонент использованной взрывчатки – смесь нитроглицерина и аммиачной селитры.

– Хм, строительный динамит. Что ж, довольно распространенная штука.

Не поняв термин, Сидзука слегка наклоняет голову, и Гэнтаро тут же поясняет:

– Это промышленная взрывчатка, которую часто используют строители для подрывных работ. Она находится в широком доступе, это самая обычная взрывчатка.

– Неужели подрывные работы так часто проводят? Возможно, я не так много знаю об этой сфере, но у меня взрывы ассоциируются с такими проектами, как строительство дамб или туннелей.

– Да, конечно, их используют и для этого, но в последнее время все чаще применяют так называемую взрывную разборку – например, во время сноса высотных зданий или старых стадионов. Ты, должно быть, видела такое. Это когда большие здания вроде гостиницы рушатся вниз, словно складываются.

У Сидзуки сразу возникает ассоциация с карточным домиком.

– Демонтаж крупных сооружений занимает много времени и требует больших затрат на рабочую силу. Взрывной метод позволяет сделать все быстрее и дешевле. Если применить минимальное количество взрывчатки в нужных местах, здание само сложится под своим весом. Хотя выглядит это грубо, такой демонтаж – самый дешевый, но вместе с тем требующий тщательных расчетов способ снести постройку.

Очевидно, Гэнтаро в своей стихии, его объяснения звучат четко и понятно.

– Погоди, но если использовали динамит, то понадобился детонатор. А для взрыва скульптуры, скорее всего, использовали дистанционное управление. Как ее взорвали?

Кирияма, которому внезапно задали вопрос, спешно всматривается в документы.

– Как вы сказали, на месте были найдены фрагменты, предположительно, детонатора. Согласно отчету экспертов, это фрагменты изоляционного пластика и конденсатора.

– Теперь понятно. Изоляционный пластик и конденсатор – значит, использовали электрический детонатор и дистанционное управление.

К сожалению, четкой картины в голове у Сидзуки не возникает. Заметив ее растерянность, Гэнтаро слегка подается вперед.

– Кирияма, одолжи мне бумагу и что-нибудь, чем можно писать.

И он с привычной легкостью чертит схему работы детонатора.

– Электрический детонатор представляет собой трубку, запечатанную изоляционным пластиком, внутри которой находится взрывчатое вещество. Это взрывчатое вещество очень чувствительно к электрическим импульсам. Вот тут-то и нужен конденсатор. Обычная схема выглядит вот так…

Гэнтаро воодушевленно объясняет, чертя схему, и Сидзука невольно думает о том, что мужчины, будь то дети или старики, все одинаковы, когда речь заходит о таких вещах. Ей непонятно, что такого увлекательного они находят в механизмах и схемах.

– Поскольку это вещество чувствительно к электрическим импульсам, для подрыва просто необходимо дистанционное управление. Сегодня на месте взрыва, как правило, используют пульты дистанционного управления.

– Вы хотите сказать, что и в нашем случае тоже использовали пульт?

– На самом деле сейчас можно послать сигнал даже с мобильного телефона – притворяешься, что играешь, и в это время приводишь взрывное устройство в действие. Прогресс в технологиях – это мечта инженеров, но вместе с тем и чей-то кошмар.

– Правильно, но это отнюдь не радостная тема.

– Правильные вещи, как правило, тяготят.

Сидзука не спорит. Делать добро сложно, а творить зло легко. Это то, что она усвоила почти за сорок лет работы судьей. Чтобы поступать правильно, нужно соблюдать правила и быть твердым, а чтобы совершить зло, достаточно лишь на мгновение заглушить совесть. И человеческое сердце, и судебная система работают по этому принципу.

– По-вашему, какова цель взрыва?

– Я примерно представляю, что могло ею послужить. Полагаю, ты тоже.

В этот момент вмешивается Кирияма:

– Э-э-э… что вы оба…

– Посторонним тут не место!

Какое же надо иметь хладнокровие, чтобы назвать посторонним человека, который ведет расследование!

– Кстати, на чем сосредоточено внимание оперативного штаба?

– Мы собираем свидетельства, сосредоточившись на университете, где было обнаружено тело, и на мастерской.

– Есть кое-что более важное, чем такие мелочи. Пусть университет поскорее предоставит смету на заказ скульптуры.

Глава 4

– Ее установили пять лет назад, и университет ответил, что у них не сохранилось бумаг.

На следующий день Кирияма звонит Сидзуке в гостиницу, чтобы пожаловаться.

Сидзука понимает, зачем Гэнтаро потребовал смету. Но он не удосужился объяснить все как следует и просто отдал приказ, поэтому Кирияма не совсем понимает его замысел.

– Они хранят записи о лекциях и научные работы, как сокровища, но как только дело касается денег, делают вид, что им это неинтересно. Неужели работники думают, что разговоры о деньгах могут подорвать их достоинство?

Конечно, не все притворяются бедняками, но в словах Кириямы есть доля истины. Однако Сидзука предполагает, что это связано с нехваткой бюджета, выделяемого на исследования, – даже достигнув признания на мировом уровне, лауреаты Нобелевской премии чаще всего жалуются на нехватку средств. Кроме как на значимых мероприятиях, у университетов нет возможности рассказать о реальном положении дел. А когда бедность становится нормой, приходит и смирение.

– У университета, то есть у заказчика, нет сметы, но она должна была остаться у компании Тэрасаки. Почему бы не обратиться туда?

– Разумеется, мы и сами об этом подумали, но понимаете, судья, когда мы обратились в отдел общего управления компании, нам ответили, что они никакой информации тоже не нашли. Мы зашли в тупик.

Сидзука чувствует в его данных нестыковку. Если бы изначально целью оперативного штаба была смета, то жалобы Кириямы имели бы смысл, но ведь идея исходила от самого Гэнтаро.

– Вы сообщили об этом господину Кодзуки?

– Сразу же.

– И что он ответил?

– Он просто обругал меня и бросил трубку.

Представив себе этот разговор, Сидзука не может не сочувствовать Кирияме. Однако сейчас есть кое-что поважнее.

– Попробуйте снова связаться с ним.

Она с легкостью представляет недовольное лицо Кириямы на другом конце провода.

– Что-то случилось?

– Думаете, человек с таким характером просто смирится с отчетом, в котором говорится «не нашли», и будет сидеть сложа руки?

– Конечно нет.

– Чтобы это «конечно нет» не воплотилось в жизнь, примите меры как можно скорее.

Повесив трубку, Сидзука бесцельно шагает по комнате. Даже в попытках убедить себя, что ее переживания напрасны, она не может подавить беспокойство, поднимающееся из глубины души. Более того, ей несвойственно волноваться без причины, и это только больше ее тревожит.

Еще до того, как войти в мир юриспруденции, Коэндзи Сидзука была человеком логики, а не эмоций. А когда она приняла на себя обязанности судьи, эта черта стала ярче. Она верила, что человек, судящий других, не может позволить себе попасть под влияние эмоций, иначе он не сможет вынести справедливый приговор.

Сейчас эта логика предупреждает ее об опасности, которая в нормальных обстоятельствах была бы невозможна, но непредсказуемость, известная как Кодзуки Гэнтаро, не позволяет делать выводы заранее.

Он не просто самонадеянный или умный человек – его характер и поведение притягивают неприятности… Нет, скорее он сам охотно бросается в пучину бед.

Пока Сидзука нетерпеливо ждет, ей снова звонит Кирияма.

– Судья, все плохо. Председатель Кодзуки не отвечает на звонки.

– Вы все еще пытаетесь до него дозвониться?

– Да, но телефон отключен. Он часто так делает во время деловых переговоров.

– Думаете, он сейчас на переговорах?

– Вероятность пятьдесят на пятьдесят.

– Я бы поставила все на то, что господин Кодзуки уже ворвался в фирму Тэрасаки.

– Неужели он бы зашел так далеко только ради сметы?.. Впрочем, если это он, то наверняка.

Голос Кириямы слегка дрожит.

– Немедленно выясните, где находится глава компании. Господин Кодзуки должен быть с ним.

– Но разве есть угроза, требующая вмешательства полиции?

– Вы можете говорить о спокойствии, только пока ничего не произошло. Что вы и полиция префектуры Айти скажете в свое оправдание, если возникнет опасность?

Почувствовав что-то настораживающее в голосе Сидзуки, Кирияма меняет тон:

– Сейчас же выясню, где находится президент компании.

– Так и сделайте. И нужно выяснить кое-что еще. Господин Кодзуки говорил, что в компании Тэрасаки много сотрудников, которых переманили из других компаний. Нужно узнать, были ли такие сотрудники возле места, где произошел взрыв.

– Могу я узнать причину, по которой вы запрашиваете эту информацию?

– Будет достаточно, если я скажу, что это может привести к установлению личности преступника?

– Вы пытаетесь подтолкнуть полицию префектуры к действию, основываясь лишь на намеках? Это ведь в точности повторяет поведение председателя Кодзуки.

Сидзука не может проигнорировать эти слова.

– Не сравнивайте меня с ним. Действовать или нет – решать вам, но не забывайте, что именно я предложила вам найти президента строительной компании и господина Кодзуки. И если что-то пойдет не так, помните, на кого ляжет ответственность.

В трубке ненадолго воцарается молчание. Если ее предупреждение достигло цели, это уже хорошо.

Вскоре Сидзука слышит тихий вздох.

– Вы просите не сравнивать вас с ним, но вы и председатель Кодзуки – это нечто, с чем я не в силах справиться.

– Интересно, является ли это заслугой возраста?.. В любом случае поторопитесь.

– Я понял… Ах, судья, я совсем забыл сообщить вам кое-что! Это может помочь в расследовании.

– Что именно?

– Десятого февраля, за два дня до смерти господина Кусио, он, что для него нехарактерно, пил с коллегой. Говорят, на этой встрече господин Кусио в какой-то момент изменился в лице после неосторожного замечания этого самого коллеги.

– Что он сказал?

– Его собеседник не понимает, что именно так его разозлило. Он довольно известный местный художник и пять лет назад получил заказ на создание фрески от юридического факультета того же университета Нагои и просто упомянул об этом.

– Упомянул только сам факт получения заказа?

– Нет. Он сообщил, сколько дней ушло на работу и какова была оплата, а затем, когда подсчитал заработок, сравнил его с почасовым окладом обычной компании и, кажется, пожаловался. Тогда-то Кусио и изменился в лице.

В голове Сидзуки щелкает – теперь почти все кусочки пазла складываются.

– Впрочем, не думаю, что история о том, как мало зарабатывают художники, принесет нам много пользы…

– Это не так, – отвечает Сидзука и кладет трубку.

* * *

Полиция действует молниеносно. Выйдя из участка, Кирияма по дороге забирает Сидзуку, и они направляются прямо в главный офис строительной компании Тэрасаки.

– Не имею ничего против, но зачем мне вас сопровождать?

– Вы ведь предупредили меня, госпожа судья. Я не собираюсь мстить, но, если произойдет что-то неожиданное, вы, по крайней мере, будете свидетелем. Иначе у меня не будет алиби.

Сидзука понимает доводы Кириямы и поэтому не возражает. К тому же ее интересует исход противостояния Гэнтаро и Тэрасаки.

– Госпожа судья, неужели вы уже выяснили все детали дела?

– Боюсь, что нет, есть моменты, которые еще не до конца ясны. Но я почти уверена в своей версии о причине убийства Кусио.

– И вы не собираетесь озвучивать ее сейчас, не так ли?

– Если хотите объяснений, спросите господина Кодзуки. Мне кажется, он расскажет все, даже если его об этом не просить.

По правде говоря, если ее гипотеза окажется неверной, Сидзуке будет стыдно. Это привычка, которая выработалась за время работы судьей, – она старается не озвучивать выводы до самого конца. Когда она была судьей, каждое слово имело вес и несло за собой ответственность. Теперь, когда Сидзука давно ушла в отставку, кому-то может показаться, что она просто слишком важничает, но от привычек нелегко избавиться.

А Гэнтаро, в отличие от нее, поступает как ему вздумается.

Неизвестно, совпадает ли его вывод с выводом Сидзуки, но, раз он направился к Тэрасаке, значит, его предположение не слишком далеко от истины. Сидзука просто собирает информацию в безопасных источниках, а вот этот старик, который ей так не нравится, готов идти на риск и нырять в гущу событий. Хотя они оба стремятся докопаться до правды, их методы абсолютно разные. Но дело не в том, чей метод лучше, а в различии характеров.

Полицейская машина, в которой едет Сидзука, движется прямо по улице Хирокодзи в направлении строительной компании. Кажется, улицу переименовали в Хигасияма, даже ее облик изменился – вдали виднеются роскошные особняки, возвышающиеся над остальным городом.

– Типичный район богатеев…

– До войны здесь были только леса и сельскохозяйственные земли. Но потом случился небывалый строительный бум, и владельцы земель быстро стали миллионерами. Кажется, и мода на богатеньких девушек тоже началась здесь.

– Вы, как местный полицейский, прекрасно осведомлены о здешних делах.

Кирияма недовольно кривит губы.

– Ну конечно, я отлично осведомлен! Господин Кодзуки живет в Мотояме, и не только меня, но и сотрудников префектурной полиции и местного отделения часто вызывают к нему.

– Ох, должно быть, то еще испытание…

– Более того, дом Тэрасаки тоже находится неподалеку.

– Выходит, они соседи?

– Нет. Хотя они живут в одном районе, тех, кто переехал позже, там не считают соседями, они чужаки. Кажется, Тэрасака недоволен председателем Кодзуки именно из-за этого.

Люди склонны выстраивать иерархию. Они стремятся поставить остальных ниже себя, независимо от доходов и социального статуса, и это, возможно, уже стало частью человеческой природы.

Наконец патрульная машина останавливается перед не очень изысканным особняком на главной улице. Здание, построенное в западном стиле, с явным избытком роскоши, забавляет Сидзуку.

– Председатель Кодзуки уже на месте.

Кирияма указывает на фургон, не подходящий по статусу к стоящим рядом дорогим автомобилям.

– Это его личная машина?

– Говорят, он купил этот фургон вместе с водителем у компании, предоставляющей услуги по уходу за больными.

Дурной вкус Тэрасаки не ограничивается только внешним видом его особняка. За забором их сверлят глазами несколько мужчин, и с первого взгляда понятно, что они не из числа законопослушных граждан.

Кирияма и остальные пытаются пройти через ворота – и сразу же начинается перепалка.

– Чего вам, сотрудникам отдела особо тяжких преступлений, тут надо?

– У вас ордер есть?

– Председатель Кодзуки ведь сейчас здесь? Мы просто пришли за ним, какой еще, к черту, ордер?

– Ты, коп, что, хочешь незаконно проникнуть сюда?

– А не хочешь ли ты заодно быть задержанным за препятствование служебной деятельности? Не то чтобы ты смахивал на настоящего якудзу, но, если будешь играть с огнем, можешь и обжечься.

Пройдя мимо этих мужчин внутрь, они сразу слышат голос Гэнтаро:

– Даже мерзавец из тебя третьесортный, вот ты какой!

Сидзука невольно переглядывается с Кириямой. Все-таки это чужой дом, и проявить чуть больше уважения не помешало бы.

Голос доносится из гостиной. Там Гэнтаро с Митико за спиной набрасывается на Тэрасаку, позади которого, словно его тень, стоит Сайга.

– О, да это же Сидзука! Какое совпадение! Не ожидал встретить тебя здесь!

– Какое же это совпадение? Я пришла, чтобы остановить вас, пока вы не натворили дел.

– Это, конечно, похвально, но я не собираюсь ничего творить. Наоборот, я объясняю ему ситуацию и советую сдаться полиции.

– Какое еще «сдаться»?! С какой стати вы считаете меня преступником?!

Тэрасака багровеет от возмущения, но Гэнтаро и не думает его слушать.

– Говоришь, нужны основания? Хочешь их услышать?

– Разумеется!

– Тогда я тебе их предоставлю. Основанием является твоя алчность. У тебя нищий дух, но ты стараешься жить на широкую ногу, из-за чего становишься жадным. А чтобы скрыть эту алчность, ты идешь на преступления и подставляешь людей. Это вполне обычная история для таких, как ты, с причудливыми амбициями нувориша.

Сидзука удивляется, почему Гэнтаро пытается рассуждать и проявляет сострадание. Вместо того чтобы убедить Тэрасаку, он разве не провоцирует его?

– Это все, что вы хотели сказать?

– Если тебе нужны прямые доказательства, я могу предъявить их тебе прямо сейчас. Например, заказ скульптуры, который ты отправил Кусио. Он был педантичным человеком, следил за каждой иеной и все документы по своим проектам держал в полном порядке. Сейчас его офис находится под контролем полиции. Я велел провести обыск, и, как и ожидалось, нужные бумаги нашлись.

Кирияма, стоящий рядом с Сидзукой и слушающий разговор, хмурится. Похоже, Гэнтаро вовлек в свою игру и других следователей. Что же теперь преобладает в душе Кириямы: ненависть к Гэнтаро или зависть к другим следователям?

– И что с того, что нашелся договор на заказ?

– Да то, что, если сопоставить его с оценкой, которую ты отправил университету, твоя жадность станет очевидна всем!

– Ну тогда попробуйте предъявить смету!

– Университет считает, что вещдок утерян, но ты, должно быть, сразу уничтожил его после отчета, чтобы его никогда не нашли. Но, к твоему сожалению, хотя записи и можно сжечь, человеческую память стереть нельзя.

Услышав это, Сидзука понимает, что Гэнтаро владеет той же информацией, что и она. Вполне логично, что если Кирияма и его команда смогли получить эти сведения посредством допросов, то Гэнтаро, работающий в той же отрасли, не может о них не знать.

– Э-э-э… госпожа судья… – робко начинает Кирияма, – разговор внезапно принял неожиданный оборот, будто президент Тэрасака и есть убийца господина Кусио…

– Да, так и есть. Думаю, именно он убил его.

Не обращая внимания на расширенные от ужаса глаза Тэрасаки, Сидзука продолжает. Ее давно покинула жалость к подозреваемому, который явно не собирается сдаваться.

– Это ведь посредничество, верно? Когда между заказчиком и подрядчиком появляется посредник, он получает некую долю. Но иногда такие негодяи присваивают себе гораздо больше. Это называется «незаконное присвоение средств». За два дня до своего убийства господин Кусио встречался с художником, который также получил заказ от того же университета. Этот художник заключил договор напрямую с университетом, без посредничества, но в случае с господином Кусио было иначе. Университет заключил договор со строительной компанией господина Тэрасаки, которая уже наняла господина Кусио для создания скульптуры. Вероятно, господин Кусио считал, что компания всего лишь посредник. Когда художник рассказал ему о своем договоре без посредников, естественно, он озвучил и сумму вознаграждения. Услышав это, господин Кусио легко смог подсчитать, сколько именно присвоила компания себе, и, скорее всего, именно поэтому его лицо тогда и побледнело.

Кажется, Гэнтаро доволен ее умозаключениями, он непрерывно кивает в знак согласия.

– Разумеется, господин Кусио понял, что компания его обманула. Он предъявил претензии господину Тэрасаке. Однако, если бы господин Тэрасака был настолько честным человеком, чтобы вернуть деньги, присвоенные пять лет назад, он бы изначально не занимался незаконным присвоением средств. Между ними наверняка возникла ссора. И, думаю, убийство господина Кусио стало результатом этой ссоры.

– Вы все несете чушь!

Повернувшись к Сидзуке, Тэрасака отбрасывает всякую вежливость. Он захлебывается ненавистью.

– Это все домыслы! Даже если у вас есть смета, вы не можете доказать, что между мной и Кусио была ссора!

Гэнтаро незаметно для остальных подмигивает Сидзуке и снова выступает вперед.

– У тебя отвратительный вкус, в том числе на галстуки. Золотая нить в галстуке – словно из наряда клоуна. Ты, наверное, считаешь себя модником, но со стороны это выглядит смешно. И галстук, который на тебе сейчас, ничем не лучше.

– Ты что, собираешься осуждать мои вкусы?

– Ты знаешь, что золотая нить легко расплетается?

– Что ты сказал?

– Современные научные методы впечатляют. Они могут определить производителя и год выпуска галстука по малейшему обрывку нити. Ты, конечно, не способен на тщательное планирование преступления, поэтому, должно быть, использовал галстук, который был на тебе, и задушил им Кусио в пылу момента. Уверен, что ты уничтожил этот галстук?.. Хотя, зная твою жадность, наверняка ты просто спрятал его где-то. В любом случае с горла Кусио извлекли тончайшие золотые волокна. Если они совпадут с волокнами галстука, который висит в твоем шкафу, что ты скажешь в свое оправдание?

Красное от ярости лицо Тэрасаки постепенно бледнеет. Сидзука поражена – он похож на сигнальный светофор.

– Кстати, если тебе мало вещественных доказательств, у нас есть и свидетель. Кое-кто видел, как ты душил Кусио.

– И где же он был?

– Не делай вид, что не знаешь. Этот человек, вероятно, уже устал от тебя, и сейчас подходящий момент, чтобы помочь ему раз и навсегда порвать с преступным миром. Ты, наверное, не раз задумывался, кто устроил взрыв. И если до сих пор не догадался, это только подтверждает, что ты совершенно не разбираешься в людях.

Гэнтаро пожимает плечами, явно насмехаясь над Тэрасакой.

– Для разрушения скульптуры использовались динамит и электродетонатор, но на самом деле выбор количества взрывчатки и места ее установки требует большого опыта и мастерства. Слушай внимательно: постамент, на котором стояла скульптура, был идеально уничтожен, но тело Кусио, спрятанное внутри, совсем не пострадало. Если бы взрывчатки было недостаточно, основание не разрушилось бы, а если бы ее было слишком много, тело Кусио тоже было бы уничтожено. И количество взрывчатки, и место ее закладки были выбраны с большой точностью. Такое может провернуть только человек с большим опытом работы со взрывными устройствами. И я вспомнил об одном таком, который до того, как его переманили в нынешнюю компанию, был непревзойденным мастером взрывных работ. Тебе нравится твоя нынешняя работа, Сайга?

Все в гостиной разом поворачивают головы в его сторону. Сайга стоит словно провинившийся ребенок, которого поймали на шалости.

– Господин председатель, это слишком серьезное обвинение, – произносит он, явно растерянный.

– Не думаю. Чем опытнее мастер, тем заметнее его почерк. Взорвать скульптуру, чтобы обнаружили тело Кусио, причем так, чтобы оно не пострадало, а основание разрушилось ровно настолько, чтобы его показать, – это именно твоя подпись.

Сидзука согласна с логикой Гэнтаро. Она и сама догадывалась, что взрыв был организован сообщником, который хотел, чтобы тело Кусио было найдено, но не ожидала, что Сайга окажется специалистом по взрывчаткам.

– Постойте, председатель! – наконец очнувшись от потрясения и заслушавшись, вскрикивает Кирияма. – Зачем надо было проворачивать такую сложную операцию? Чтобы разоблачить преступление президента Тэрасаки, хватило бы одного телефонного звонка с доносом!

– Все дело в том, что Сайга оказался на месте убийства и не смог остановить Тэрасаку, поэтому стал его сообщником. Если бы он на него донес, Тэрасака мог бы его устранить, так как они единственные свидетели преступления. Кроме того, его могли бы арестовать как соучастника. Но ему было невыносимо хранить в тайне смерть Кусио, поэтому он взорвал скульптуру, чтобы тело нашли как бы случайно. Не так ли, Сайга?