Читать книгу: «Герои категории Б», страница 4

Глава восьмая

Изображение сгенерировано нейросетью Midjourney, каждая генерация оплачена автором книги.

Слепой химик

Это было аж несколько лет назад!

Плюсы крышевания наркодилеров – имеешь дело с наркотой.

Минусы крышевания наркодилеров – имеешь дело с наркоманами.

Аркин всего два года как откинулся со своего первого срока, и снова попал по колено в говно семейного бизнеса.

В любом случае, куда бы он ни вернулся, а чертов запах свободы лучше запаха параши, полуфабрикатов, хлорки и долбящихся в жопу мужиков.

… Примерно все тоже самое теперь встречалось в каждом притоне.

Чертов Финикс. Нерадивый брат как мать тереза раздает и в долг, и в рассрочку, и в кредит и на потом, ну прям банк Веллс Фарго в человеческом обличье, чуть не посадил отцовский бизнес на мель. Великую, блять, империю криминала с жирным американским куском – на мель!!!

Двух лет не хватило, чтобы прикончить коллекторский список, Джерси до сих пор ходит по адресам. Мог бы разослать наемников, но какой в этом цимус? Он так соскучился по мордоворотству без надзора; по оружию без ограничения; по смерти без счетчика снятого срока… За свою жизнь он так мало подставлял рожу ветру, что теперь не упустит ни минуты.

Вот тут-то славное предисловие и заканчивается.

– Что у нас дальше? – У Аркина в бомбоубежище, облюбованном под штаб, своя пробковая дощечка для сентиментальных записулек и наводок: адреса, имена, кто такие, сколько должны. Это же с ума сойдешь все самому запоминать, а так… Так он вывешивал их, как список приговоренных; как чертову беспроигрышную лотерею, и каждый раз ему ОХЕРИТЕЛЬНО в ней везло.

Так о чем это я? Да, списки должников. Сегодня это был какой-то полурусский притон, и на этот раз проеб серьезный. Свой барыга сдал точку, товар, навар, и убежал под юбку этой русской суки, как бишь там ее. Елизавета? Елена? Решил, что его не достанут.

Гадюшник прямо скажем классический: райончик под гетто, обшарпанные стены, на соплях держащаяся дверь, жалобно заскрипевшая под взметнувшийся сноп искр и вой ручной циркулярки. И такое вполне типичное локальное откисалово отборных маргиналов.

Аркин обычно приходит один, потому что на такие дела оптимально ходить втроем. Ну, вы поняли.

Он не то, чтобы рассчитывает на сознательную помощь от торчков, но из элементарной вежливости к поиску нужного человека методом силы прибегает не сразу:

– Здарова, ублюдки. – Он салютует от виска диском пилы, держа палец на кнопке, но инструмент выключен.

– Давайте договоримся: мне нужен только Майки Фишер. Если я быстро его сейчас найду, то все спокойно разойдутся по своим приходам. Кто из вас Майки Фишер? – С его удачей сейчас он должен бы ткнуть наугад и точно попасть в этого самого Майки, но так ведь не интересно.

Так ведь недостаточно кроваво.

Тем временем в одном из притонов…

Обблеванные местами стены давили на плавленый мозг заезженными узорами, что когда-то переливались перламутровыми цветами. Сейчас от них остались одни воспоминания, как и от выветривающейся дури в организме. Но это не беда. Стол забит кривыми дорожками, початыми зип-пакетами на чувствительных весах и выпотрошенными ручками. Сегодня выходной, Елена укатила в Болгарию по каким-то ахуительно важным делам, указав на место и приказав охранять его ценою собственной жизни. И Рик не рыпался. Рик – пес послушной породы, преданной. Пока платят деньги, кормят и ебут до треска в ушах – он преданно лижет пятки и самозабвенно помахивает хвостиком.

Место не припрятано. Кому нахрен сдались простые шестерки, каких полно по городу? Да и все, кто умеет держать пушки угорают в кумаре на пятнистом полу, отчалив в Тартарары на крокодилах.

Химик не исключение. Глазные яблоки то и дело закатываются в черепушку, а с губ слетают то ли стоны, то ли молитва, то ли ругательства. Может, это типичный три-в-одном, когда связь с мозгом теряется напрочь.

Обычный выходной у русских на хате.

Наш герой – Рикки Мартин, он же химик.

В соседней комнате кто-то самозабвенно трахается, по стонам не разберешь кто кого и в каком количестве. Рик бы присоединился к ним, да тело настолько ватное, что сигнал от мозга тормозит где-то в области мозжечка.

Кайф.

Он даже не сразу слышит визг циркулярки. Точнее, она звучит так отдаленно, как сквозь сон. И в себя Химик прилетает только в момент, когда на его диван падает чье-то потное тело.

– Блять.

Переключение от стадии "вата" до "машины" происходит почти мгновенно. Рик вскидывается на ноги, трясет почти лысой башкой и хмурится, пытаясь сосредоточиться на одной точке. В его тесную конуру кто-то ворвался без приглашения и размахивает граблями во все стороны? Первая ошибка. Никогда не заходи в вольер к дикой собаке без угощения.

Рыжий здоровяк – рожа не знакомая, уже повод и мокрого места от него не оставить. Кто вообще в здравом уме сунется к русским без приглоса? Только последний отбитый мудень без царя в голове. Такие – мусор, а в доме надо убираться.

– Ты кто такой, выблядок, жить надоело?

Затишье при появлении чужака длилось недолго. Первым на амбразуру кинулся Ваня – пузатый русский ублюдок, кулак которого размером едва ли не с голову самого Рика. Он сам видел, как эта детина вбил лицо непутевого барыги в его затылок одним ударом и заранее не позавидовал тому, кто нарушил их условный покой. Даже спросить не успеет, на кой хер ему сдался Майки, что самозабвенно трахался в соседней комнатке.

О да, старый добрый запах "ничего хорошего". Джерси даже не успел вдохнуть его полной грудью, – так, шморгнуть носом, – пухляш оказался на редкость прытким для своего веса, но его инициатива закончилась там же, где началась.

Кулак размером с человеческую голову нарвался на диск циркулярной пилы, что вошла по костяшки, а уж когда она включилась – медленно, но верно, достигала локтя.

Если бы хоть кто-то из них держал конечность или инструмент достаточно ровно.

Может быть, будь они на равных, расклад и был бы другой: циркулярка саданула бы корпусом Аркину по зубам, а потом еще и Ванек наподдал бы лещей, но рука у Джерси явно тверже, чем у любого человека.

Он же – не человек.

Шматок чужой руки с кривым срезом и влажным чмакающим звуком отваливается на пол. У Аркина при себе только один ствол, револьвер на шесть пуль, старенький, простой, классический. Никакой не суперубойный и даже не расписной, он нужен не для того, чтобы использовать в бою, а для того, чтобы потом разыграть между тремя Джерси русскую рулетку после. Остаться должен только один, и это самый честный способ.

Но сейчас этот револьвер направлен на Ивана. Барабан полный, четыре пули у него есть.

– Майки – это ты? – Он спрашивает, потому что убить случайно ублюдка не хочется, но что логичнее подумать, так это то, что как раз за головой Фишера и пришли. Мужик отрицательно качает головой, получает свою пулю, и теперь начинается настоящий говномес.

Удача-дача-пизда в придачу, что ни говори, а один против толпы хоть и укурышей, но как-то тяжко. Конспирация Джерси не продержалась и плешивой минуты: был один – стало трое, по щелчку пальцев, как в ебаном китае.

Все трое убрали свои револьверы обратно за пояс, – теперь пуль было пятнадцать в сумме, – и даже пока отложили пилу, потому что здесь хватит и старых добрых кулаков.

Даже у халтурного скин-юзера силы достаточно, чтобы прямым панчем размозжить череп, ну прямо как наш дружок Ваня, только быстрее и зрелищнее.

Холокост начался от дверей и закончился на двух трупах: когда уже второй русский падает замертво, начинаешь задумываться, стоит ли налетать на рыжего уебка.

Один из трех Джерси поднимает с пола кусок руки Ивана, обрубком из среднего, указательного и большого пальцев указывая в толпу.

– Я спрошу еще один раз: КТО. ИЗ ВАС. МАЙКИ?

Прогремел какой-то кривой выстрел, но вот ведь незадача – умер один Аркин, и на его месте от живого сразу отпочковался еще один.

Точно не стоит налетать на рыжего уебка.

– Блять, где моя пушка, – Химик уже активнее ковыряется в диване, отшвыривая подушки в стороны и начиная разбирать уже непосредственно саму мебель. Снежок еще долбит в голову, плавя мозги и недолго думая – он резко наклоняется к столу, макая свой распадающийся изнутри нос прямо в несколько дорожек.

Глубокий вдох и в его тело словно вливают свеженькую жизнь. Краски ярче, звуки смачнее и взгляд как раз натыкается на полетевшего на пол раздолбанного соратника.

– Ебать, – отследив траекторию полета до гостя.. гостей, Рик изменился в лице, – их трое.

Троица здоровых рыжих мужиков – это уже проблема. Трое здоровых рыжих и д е н т и ч н ы х мужиков – это пиздец. А Мартин в пиздецах разного масштаба разбирался. Это кому же так этот Фишер на член наступил, что к нему мутанта подослали?

– Моя слепая бабка стреляет лучше, – плюет он на пол и шмыгает носом, уставившись на одного из рыжих. Интересно, каков предел клонов у этого хуесоса?

– Эй, сучий потрох, – запрыгнув на спинку дивана и так же ловко спрыгнув на пол, Рик расставил пустые руки. Пистолет он так и не нашел, да и голыми руками разберется, не впервой. Драки – его афродизиак, которым он ширяется за милую душу.

Детина выше его на добрую голову, шире, мощнее. Но чем больше шкаф, тем он громче падает.

Ну какое впечатление может создать такой прыщ? Ровно такое, какое сложилось у Аркина: очередной ебучий торчок, закинулся прямо перед ним, тут мозг скорее в драке скиснет, чем он хотя бы оставит Джерси синяк. Если, конечно, это не какая-нибудь пудра с человеческим адреналином.

– Ты зашел в чужой дом и даже не постучался, – говор Рика сильно выбивался в русский акцент, хотя сам он и не из местных. Он метится на того, что слева. Даже разгон брать не нужно, чтобы одним выпадом с вытянутой рукой выбить кусок чужого торса.

– Пизди по-нашенски, я не понимаю на пидорском, – закономерно недооценивая противника, ирландец поплатился бочиной.

Ошметки смачно разлетелись фонтаном брызг по комнате, волоча за собой лоскуты одежды.

Где-то мелькнул кармашек с вышивкой клевера на нем.

Да, наш Рикки Мартин тоже скин-юзер. Русские подсобили.

Кровь попала в глаза, блядский день. Еще и очки свои проебал.

Двое Джерси напряглись тотчас: один – выхватив револьвер и быстро пальнув в голову подбитому своему же клону. Когда ты не в ладах с собой уже не первый год, появляются определенные правила поведения во время махачей: проще отклонировать нового, чем ждать, пока подохнет или отобьется с какой-нибудь жесткой травмой его предшественник.

Четырнадцать пуль и новый дубликат.

Изумление быстро сменилось восхищением, когда клон на глазах у Рика застрелил другого, а оно в свою очередь ахуеванием от жизни, когда клонов снова стало трое. И двое из них уже летели к нему для более тесного знакомства.

Никто из троих сейчас не принял во внимание блестящую золотую монетку, покатившуюся по полу, потому что все трое, сука, оригиналы, и каждый из них уверен, что он был первым, от кого отпочковались еще двое.

Да и была проблемка поважнее: ебаный скин-юзер, только что пробивший псевдо-братишку насквозь.

– Ищи уебка, нас тут и двоих хватит. – Один из трех Джерси толкает другого в плечо вперед, вглубь квартиры, и стоит ему сойти с места – двое других срываются уже в прикрытие.

У них _буквально_ одни мысли на двоих, абсолютная чертова синхронизированность действий и общая дикость, ввергающая всех присутствующих Джерси в экстаз от возможности здесь и сейчас получить добротный мордобой.

Тот, что стрелял, револьвер сбросил, ослепнув от восторга и ярости, – десять пуль, два пистолета на троих, – и первым перешел в ближний рукопашный. Он не защищается, совсем, сразу переходит в нападение: прямой в голову, не важно, попадет или нет, рука не ведущая; следующий будет направлен в корпус, работа "по этажам". Вот этот был жестким, потому что правая рука – ведущая.

А маневры Рику ограничили, потому что примерно в тот же момент его взяли в захват под руки со спины и подняли над полом.

В крысу? Конечно в крысу, это не какой-нибудь бой на честь и ради чести, Джерси раскидывает ебучих наркош.

– Кха, бляха, – сипит болезненно Рик и вскидывается, врезаясь башкой в лоб одного из здоровяков.

– Че стоите?! Огонь, мать вашу! – ревет он на остолбеневших торчков и те опомнились. Палить начали без разбору, задевая и самого Химика.

Задело ногу – плохо. Но низкий болевой порог и застившее исступление глаза делают свое дело. Он освобожден после прострела одного из клонов, падает на пал и… не гнушается любыми способами достичь если не победы, то реванша. Со всей дури кусает рыжего в пах.

В соседней комнате уже давно тишина. Барыга просек, что пришли за ним и быстро спихнул с себя мужика, сам вышел из стонущей бабы, как был, без портков, вылезая в окно на пожарную лестницу.

Истеричные маты и дрожащие пальцы. Этаж всего четвертый, но падать будет больно, если споткнется и покатится кубарем. Его жопа еще торчала из оконной рамы, когда в комнате оказался один из клонов.

Прокушенный пах – пиздец. Проще отпочковать новую копию от более здорового Джерси, и, блять, в такие моменты Аркин делает то, к чему пока еще сам не привык. Выхватывает оставшейся рукой револьвер у трупа дубликата за спиной противника, и вышибает себе мозги.

Уже после от выжившей копии в комнате Майки сможет дублироваться еще одна, с целыми яйцами. Это эффективнее, чем драться с травмой и дублировать таких же уебков; иногда это быстрее, чем добежать до другого клона на своих ногах; и это, блять, так дико, что палец до сих пор не может без дрожи нажать на курок.

Хотя каждая копия хранит дохерища воспоминаний о том, как делали это с собой. Ведь они все оригиналы.

– Ты, видимо, Майки! – Торчащую из окна задницу здраво хлопают по булке, ну, вместо приветствия или там рукопожатия. – Отлично выглядишь, именно так я тебя и представлял!

Фишера выволокли обратно в комнату, но только затем, чтобы выломать голень и закинуть на плечо. Драться Аркину дальше совсем не за чем, он съебался через то же окно. Что ему падение с четвертого этажа, хоть и с довеском?

От себя он оставил только одного Джерси на прикрытие. Одного, готового к смерти.

Пока притон превращался в дуршлаг, Аркин прогулочным шагом унес свою голожопую добычу до машины.

– Черт, мужик, у тебя все еще стоит, сделай с этим что-нибудь. – Голос меняется с праздно-веселого до хренового вельзевулового баса. – Пока _я_ что-то с этим не сделал.

Ох, Майки, тебя ждет незабываемое времяпрепровождение в компании семьи Аркиных, которых ты опрокинул.

А где-то там в крови трех рыжих трупешников осталась блядская бесхозная монета.

Глава девятая

За прошедшие с событий два года уже и не упомнить, сколько Джерси сдохло, обновилось, сменили один другого. Он уже перестал считать, но, на самом деле, ему было, по чему вести счет.

Хотя бы приблизительный.

По возможности, Аркин старался обирать свои трупы. Возвращался, ждал, пока их вывезут, закопают, или просто находил потом где-нибудь, выслеживал, шарил по карманам. Не всегда выходило, и тогда приходилось смиряться с тем, что он, возможно, снова проебал нечто важное для себя.

И… не проебал ли он вообще оригинал. Не думал об этом. Не хотел думать. Хотел верить, что какая-то из той кучи в горшке точно настоящая, а может он таскает такую с собой.

Они все были ему важны, как оригинал, хоть их и было уже… хах, сколько, под пять сотен?

Пять сотен семейных реликвий, ебануться.

В общем, сейчас он в пабе не для того, чтобы ловить экзистенциальный кризис, он здесь, чтобы бахнуть хорошего или хотя бы сносного пивка, отметить с парочкой приближенных очередную годную сделку для мафии и очередного схваченного за яйца говнаря, проложившего к ней путь.

Уйти от Елены было непростым решением для Рика, но он понял, что так дальше нельзя. Рынок скинов развивался, поглощал новые жертвы, а Химик хоть и был злом, но лучше многих знал, насколько губят и развращают людей полученные силы.

Там им всем и место. Глубоко в грязной заднице.

Дверь паба открывается и Химик поднимает на нее уже порядком косой взгляд. Сегодня жребий пал на вариант с нажраться в сопли и пока осуществление имело успех. Но как только он в полумраке разглядел пришедшую фигуру, к горлу подступило почти оргазмическое "ох". Да быть того не может. Блять, это ведь тот множащийся детина, который сам себе мозги вышибал несколько раз при нем. Помнится, Рик тогда пулю схлопотал и хорошую такую порку от Елены, когда она прознала про эту потасовку.

Сплюнув разгрызанную щепку зубочистки прямо на стол, Рик опустил голову, прячась в полумраке помещения. Подтянул к себе бутылку водки, стопку и наполнил ее до краев, тут же опрокидывая в себя.

– Снова встретились, здоровяк, – пробормотал он себе под нос, забившись в угол к стенке и продолжил глушить водку еще примерно с получаса, пока задницу окончательно не подпекло.

Компания Аркина – шумная. Чего не отнять даже у такого несближающегося человека, так это умение закатить душевную тусу с кем угодно. Кто-то здесь работает на него год, кто-то неделю, но так или иначе, они пили, громко ржали и травили истории что из жизни, что с работы.

Потому что отдых должен быть отдыхом, а костюм сволочи иногда надо стирать и оставлять сушиться. Джерси не сложно быть расположенным к людям, он сам по себе не замкнутый, не отчужденный и не держащийся за одиночество, просто так выходит.

Так выходит, что он бежит, когда остальные идут, и равняются очень редко. В такие вот хорошие вечера.

Кто-то возвращался к жене, кто-то отошел со звонком, в конце-концов Джерси, как самый стойкий, еще не спешил на покой и даже заобщался с кем-то из завсегдатаев, кто так же быстро отвалился, как и быстро добился угощения выпивкой. Да, за какие-то полчаса, ведь бухали они дай боже. Такой скупердяй, как Аркин, в такие вечера громче всех выкрикивал, что оплатит здесь по пинте или роксу всем и каждому, кто выпьет за его отца, мать или братьев.

Наспех облизав нижнюю губу и закусив ее, с силой вытягивая, Мартин цыкнул зубом и поднялся из-за стола, налив себе еще. Хлебнул прямо из горла и широким шагом поплыл к сидящей за столом фигуре.

– Мсье Аркин, – воспользовавшись моментом, когда рыжий остался один, Рик подсел прямо напротив него и широко улыбнулся. Да, теперь он знает имя этого клона, знает чем тот занимается и почему Елена не пришила рыжего за такое сумасбродство. – Непривычно видеть тебя в единственном экземпляре, или остальные двое резвятся под твоим столом?

Удачно влез, потому что десятью минутами позже – и они с корешем из Ирландии начали бы горланить что-то национальное, и не важно, что музыки нет.

Сначала ушастый кажется обычным развеселым посетителем, одним лицом из десятка, и Джерси не чувствует напряжения ровно до момента, пока тот не говорит о способностях.

Хорошо выпивший, но даже близко не пьяный, Аркин подслеповато щурится, всматриваясь в рожу напротив него. Скрип мыслей в голове почти механический, проворачивается медленно и до щелчка, пока Джо, будто сам себе, слегка кивает головой.

Он сдается.

– Я тебя знаю? – Он не может вспомнить, кто это такой. Бога ради! Вы посмотрите на этого человека, сейчас, когда он снял джинсовку и остался только в майке да подтяжках на торс: у него и руки, и ключицы, и спина в шрамах, и каждый не от велика или собаки, вообще нет.

Почти все они от ножа или пули. Иногда из трех клонов не оставалось самого целого. На самом деле, довольно часто не оставалось, и приходилось выбирать меньшее из зол. Эта череда шрамов – тропа посланий от одного клона к другому, его, Аркина, история, напоминающая о том, что могло бы быть иначе.

Хах, у него даже вставной зуб золотой в верхнем левом ряду.

Конечно же он не помнит в лицо каждого утырка, с кем сталкивался, а Рик так вообще в основном попадался на глаза и на хуй дохлым клонам, нежели выжившему ныне оригиналу.

Еще один скрип мыслей, щелчок и неохотная попытка предположить:

– Барри-отряд-наркош? Джошуа-стукач? Гарри Левиски, "три в одном" весной того года?

– Майки Фишер, три года назад, – поиграв бровями весело, Рик резко опрокинул в себя рюмку водки и занюхал своим рукавом, им же вытирая рот. Осмотрелся коротко на предмет одинаковых рож и вернул блестящие глазки к рыжему.

– Я еще твой хер откусил, – красноречивый взгляд указал куда-то под стол собеседника. Он издает гиение смешки и откидывается на спинку стула, в целом, не излучая негатива, а лишь подтрунивая над гигантом. Он сегодня не драться пришел, как бы ни хотелось взять реванш. Но скольких он тогда завалил этих ублюдков? Почти. Плевать, что Аркин сам себе мозги вышибал в большинстве случаях.

Джерси слушает, и чем больше слышит, тем больше ему кажется, что парень знатно перебрал с выпивкой. Или чем покрепче. Но говорит связно, так что, видимо, это просто смелость в жопе заиграла, а не безрассудство.

– Ты откусил мой что… – Созвучие очень похожее, а взгляд не дает ошибиться. Аркин разрывается смехом тотчас, как до него доходит, ударяя ладонью по поверхности стола так, что чуть салфетница не подскочила. – Вот это ты отчаянный боец, я такое только на зоне видел!

Клоны не передают воспоминания посмертно. Когда они разделяются, каждый живет своей жизнью и не имеет никакой ментальной связи с другими, так что для Джерси узнать о плачевном итоге своих копий было ново и до одури забавно.

Черт, парень не знает страха и упрека! Дерется как животное! А Джо если и смеется, то всегда от души и так, что древесина рядом трещит, он даже пропускает дальнейшие жесты и слова мимо ушей, потому что лично ему обижаться не на что. Он пришел за тем, что ему было нужно, и забрал то, что ему было нужно.

Впрочем…

Наклонившись обратно над столом, складывая на него локти, Рик добродушно улыбнулся.

– Кто старое помянет, тому глаз вон.

Солонка с вытянутым узким горлышком, металлическим, со срезом под углом, мелькает в ладони Джерси всего секунду перед тем, как врезаться в стол. Так, что вошла по самую крышечку и перебила бы пополам палец Рика от сложенной на стол руки, если бы Аркин не промазал всего на пару миллиметров. Специально.

Только что он заливался так, что уши закладывало, а сейчас от этого не осталось и тени на лице. Впрочем, угрозы тоже не было, скорее праздный интерес. Непринужденный, будничный, и все же не предвещающий ничего хорошего.

– Блять! – Машинально отдернув руку, Рик поджал ее к груди и посмотрел на вошедшую в стол солонку. Наклонился рожей пониже, склонив ту в бок и оценил насколько глубоко металл вошел в поверхность. Казалось, что положение посудины его интересует больше, чем слова Аркина, но слушал он тоже внимательно, выпрямившись.

– Это все хорошо, хреногрыз, но ты в пабе, полном моих людей; ты передо мной объебанный и полупьяный, воняешь как дерьмо героинового пони и работаешь на потаскуху Елену. – На Рике нигде не написано, что он больше не с русскими; он хуячит водку прямо на глазах Джерси, пиздит о Майки и если честно даже прорезался в памяти, хоть и мельком. Кажется, все-таки два года назад. Аркин запомнил это, потому что тогда он въебал целых три своих монеты без возможности вернуться за ними.

– Назови мне хоть одну причину не подвесить тебя за причиндалы к люстре и не сыграть твоим тощим телом в пиньяту.

Шершавые пальцы Мартина скользнули по небритому подбородку, голова дернулась, в которой явно что-то копошилось и пыталось сформироваться в мысль. Он поднял плавающий взгляд и выставил указательный палец, словно над его головой загорелась лампочка.

– Да! У меня кое-что есть для тебя, дай минутку, – картавый акцент явно выдавал в нем несколько лет тугих попыток в рычащий русский, запущенных со временем и залитых сейчас алкоголем.

Сначала подняв руки и оттянув пальцами край куртки, он демонстративно полез во внутренний карман, приговаривая что-то на руэнглише. Явно успокаивал, если судить по мимике и доверительных кивках-подмигиваниях.

Кажется весь паб замолчал или не кажется? Возился Рик долго и когда, наконец, искомое зазвенело, в его ладони показались три золотые монеты. Почти идентичные, только затерлись по разному.

– Кажется, припоминаю, это принадлежит тебе, – поставив стопку монет на ребра перед Джерси, Рик поднялся со своего стула.

И зря.

Потому что в глазах потемнело быстрее, чем он успел сказать "да сука", и завалился грязным мешком на пол в отрубе.

Взгляд держится на трех монетах и, нахрен, Джерси не может поверить в то, что этот мужик хранил их все это время. Хранил, сука, таскал с собой, как будто знал, что однажды вернет владельцу.

Семейные реликвии важны. Семья вообще на первом месте, так что сбить Аркину решительный настрой сделать из русского ушлепка грушу для битья удалось в кратчайшие сроки. Пусть себе живет, вроде бы мужик неплохой.

Вскинув брови, рыжий убирает монеты в карман с клевером и приподнимается, чтобы посмотреть на тело на полу из-за стола.

– Эй. Ты там сдох, что ли? – Оставить бы картавого ушлепка наедине со своей бедой, но Джерси до боли знакомы эти спазмы тела и он примерно знает, что сейчас будет. Хозяевам заведения ебашить тряпкой над лужей рыготы точно не по кайфу будет, так что Аркин действует оперативно: подхватывает мелкую тушку под руку, перекидывая себе через плечо, и твердой быстрой походкой шурует на выход. Благо, что его новый приятель весит как пара виноградин и довольно удобен в качестве ручной клади.

– Продержись еще немного, приятель, щас полегчает. – Шаг за порог, вроде бы вот она победа, но скинуть с себя Рика Джерси просто не успевает. Не полностью. Живописное пятно из смеси алкоголя с бог знает чем и бог знает каким обедом брызгами распростерлось по рукаву джинсовки, штанине и закончилось на обуви, рядом с которой извержение Везувия и продолжилось, но уже спасибо что на асфальт.

Аркин молчит. Стоит с безучастным видом и считает звезды на темном небе, которых не видать. Ему _очень_ сложно удержать в себе раздражение, он уже тихо матерится, но стоически держит тощую морду под руку, чтобы тот не наебнулся рожей в лужу собственной рыготы.

– Ты там закончил? – Джерси надеется получить хоть какую-то обратную связь, но даже если свет горит – в доме пусто. Лопоухий не отвечает ему ровно ничего внятного, и видимо надо посадить его на такси да отправить домой.

Ну да, такси. Щас, размечтался. Ни один уебок в желтой тачке не соглашается взять себе такого пассажира; Джерси гастролировал с полутрупом около двадцати минут рядом с дорогой, прежде, чем плюнул и поволок того уже к своей тачке.

– Да не засыпай ты блять, – лучше пусть в сознании будет, может, хоть успеет дать понять, если ему станет плохо в машине.

Тело Джерси закидывает на переднее пассажирское, как куклу; забивает хер на пристегивание, безопасность и вообще на все, потому что когда он садится за руль – педаль газа выжимает чуть ли не в пол. То ли надеясь, что он успеет довезти горе-пассажира до того, как его прополощет снова, то ли боясь, что это может быть начало передоза.

Его бы в больницу, но… Он якшается с русскими, Джерси якшается среди своих, наркота в крови – это станет проблемой им всем, так что альтернатив у Аркина не много.

Его брат периодически что-нибудь дует или долбит, если где-то и есть все необходимое, чтобы откачать торчка, то это у них дома.

– Да еб твою мать! – Ладонь бьет по рулю с коротким гудком встроенной сигналки, где-то между тем, когда Джерси сбавляет скорость и кое-как паркуется наспех в мусорный бак.

Пассажира без приключений довезти не получилось: приборная панель пострадала больше всего, чуть меньше – лобовое стекло, коврик под ногами, сидение и сам ебучий русский гейзер.

Почему он вообще не оставил его в баре? Почему вообще с ним носится?

Как-то Аркину слишком поздно ебануло в голову мысль, что он так-то нихрена не мать-тереза, но раз уж привез.

– Финикс! – Время… сколько-то там дохрена ночи, но его брат обычно не спит в такое время. Бездельники режима не знают, его брат ведет совино-петушиный образ жизни, но даже если он и уснул – подняться придется. Злобный гарк Джерси поднимет даже дохлого из могилы.

– Принеси ебучий таз, живо! – Сначала – распоряжения по делу. И только потом объяснять, почему приволок какого-то полудышащего бомжа со всеми возможными опьянениями домой.

– Шевелись нахуй! Если он заблюет мне ковер – я заставлю тебя сожрать это! – Это не переживания, это злость. Иногда люди срываются, когда им тревожно за чужое состояние, но, блять, Аркин не тревожился за Мартина вообще. А вот за свою куртку, свои штаны, свою МАШИНУ блять – очень даже.

Пока Химика скинули на кровать Джерси. Подвальная, околобункерная квартира, – и тем не менее просторная, двухкомнатная, – доверху забита всяким мусором и дерьмом, не знает хорошего ремонта нигде, за исключением кухни, потому что руки Джерси пока добрались только туда, а Финикс слово "молоток" знает лишь из цветной картинки в словаре.

Аркин не самый чистюля, но, блять, не ебаное животное и живет хотя бы в относительном, _тюремном_ порядке, поэтому младшему за склады коробок из-под пиццы периодически прилетает. Когда вполне сносно, а когда – в такие моменты, как сейчас – это может вылиться в адовую взбучку.

Сам же Финикс умудрился поднять весь существующий мусор в воздух, пока, запинаясь, искал таз.

– Дер, – отдышавшись, – жи, бра-, – тут взгляд падает на тело, и Финикс вздыхает так, что, не ровен час, вся вселенная сжалась. – Это труп??? Ты принес на хату… труп??? – быстрый, не самый трезвый взгляд от ног до головы. Мужик весь в блевотине, рвать его не перестает, да он, блять, еще чуть-чуть и откинуться может! У Финикса все лицо тут же кривится в смеси страха и отвращения. Он ненавидит трупы! Он ненавидит насилие! Брат это знает, так какого хуя!

– Да какой, нахуй, труп?! – Джерси огрызается быстрее, чем понимает, что, в принципе, опасения братца имеют место быть. Он немного снижает тон, но остается слышимо раздраженным. – Надеюсь, блять, что нет. – Будет крайне погано, если это полурусское чмо откинется прямо здесь.

Аркин пока держит таз, но, вроде, в этот раз просто вышел остаток желчи, а значит блевать больше нечем. Пусть будет. На всякий случай. Не дай бог начнется пена изо рта или еще какое-нибудь говно.

Вопли мелкого режут слух, Джерси морщится и заводится только больше: раскудахтался, как баба, что ж он все яйца в кулак взять не может.

– Что ты с ним вооб-… – Финикс начинает резво и даже, казалось, трезвеет на какую-то секунду, но одного взгляда на Джерси хватает, чтобы весь пыл тут же остыл. – …сделал? – часть предложения на нервяке проглатывает, а часть с трудом выдавливает от себя и невольно отодвигается подальше от разъяренного брата, поближе к двери. Пытается умаслить, а еще лучше – в целом съебать: – Мне… не мешаться под ногами там, уйти? Может, чет еще принести?