Биографическая заметка об Эллисе и Эктоне Беллах

Издание нашей маленькой книги было тяжёлой работой. Как и ожидалось, ни мы, ни наши стихи не были нужны никому, но мы были к этому готовы с самого начала нашего пути; сами неопытные, мы усваивали опыт других. Большой головоломкой было получить ответ от издателей, к которым мы обращались. Будучи весьма обеспокоенной этим препятствием, я рискнула обратиться за советом к господам Чамберсам из Эдинбурга; они, может быть, забыли сейчас это обстоятельство, но я нет, поскольку от них я получила по-деловому короткий, но вежливый и благоразумный совет, по которому мы действовали и, наконец, проложили себе путь.

Книга была напечатана⁴: она едва ли известна, и всё, из-за чего она заслуживает внимания, это стихи Эллиса Белла. Твёрдое убеждение, которое я имела и имею, в ценности этих стихов не получило в действительности подтверждения в наиболее благосклонных критических отзывах, но я остаюсь при своём мнении несмотря ни на что.

Провал не смог разбить нас: чистое стремление достичь успеха дало замечательную энергию существования. Надо было продолжать двигаться вперёд. Каждый из нас приступил к работе над прозаической историей⁵. Так, Эллис Белл создал «Грозовой перевал», Эктон Белл – «Агнес Грей» и Каррер Белл написал свой однотомный рассказ⁶. Эти господа были настойчиво навязчивы перед различными издателями на протяжении полутора лет; обычно судьба их произведений была позорна и они резко отвергались.

Наконец, «Грозовой перевал» и «Агнес Грей» были приняты на условиях разорительных для обоих авторов⁷; книга же Каррера Белла нигде не была принята, не удостоена по заслугам, и нечто вроде холода отчаяния начало вторгаться в его сердце. С жалкой надеждой он обратился в ещё один издательский дом – мистеров Смита и Элдера. Вскоре, гораздо раньше, чем автора научил его жизненный опыт, пришло письмо, которое он открывал в мрачном ожидании найти две безнадёжные строки относительно того что господа Смит и Элдер «не были расположены опубликовать рукопись», но вместо этого он вытащил из конверта письмо на двух страницах. Он с трепетом прочитал его. Это был, в целом, отказ опубликовать его историю по причинам деловым, но в письме достоинства и недостатки произведения обсуждались так обходительно, так внимательно, в таком рациональном стиле, с такой просвещающей разборчивостью, что этот сильный отказ ободрил автора лучше, чем вульгарно выраженное согласие. Было также добавлено, что работа в трёх томах могла бы быть встречена с большим вниманием.

Я как раз заканчивала «Джейн Эйр», над которой я работала, в то время как однотомная повесть утомительно кружила по Лондону: через три недели я отправила её; дружеские и умелые руки её приняли. Это было начало сентября 1847 года и книга успела выйти в свет ещё до конца следующего месяца⁸, в то время как «Грозовой перевал» и «Агнес Грей», работы моих сестёр, которые уже несколько месяцев находились в типографии, всё ещё откладывались под разными предлогами.

Наконец, вышли и они. Критикам не удалось оценить их по справедливости. Незрелая, но настоящая сила, раскрытая в «Грозовом перевале», была едва осознана; его сущность и природа не были поняты; автору было отказано даже в собственной идентичности; говорили, что это более ранняя и грубая проба того же пера, из-под которого вышла «Джейн Эйр». Несправедливая и горестная ошибка! Мы смеялись над ней поначалу, но сейчас я сокрушаюсь над этим. Следовательно, я боюсь появления предубеждения против книги. Писатель, который попытался засунуть низкопробную писанину, свой жалкий второй авторский опыт, в один переплёт с успешным ранним произведением, должно быть чрезмерно тщеславен, и прискорбно безразличен к своей истинной и заслуженной награде. И рецензенты, и публика действительно верят в это, не сомневаюсь, они мрачно восприняли этот обман.