Электрошок. Новая реальность

– Походу, вон он! – Кто-то указал рукой вперёд, на застывшую автомобильную пробку, виднеющуюся на пересекающем реку мосту. – Думаю, мост – это проспект!

– Смотрите! – Анна Хабибовна потянула за рукав Петра, всматривающегося в показавшийся впереди мост, и указала куда-то в сторону: – Там какие-то люди!

Все обернулись, глядя в указанную сторону. В глубине одного из переулков, отходящих от набережной в дебри кварталов, виднелась толпа человек из десяти-пятнадцати. Люди торопливо выходили из какого-то здания с наполненными сумками, в руках у некоторых были горящие посреди дневного света самодельные факелы. Быстро покинув здание, последние из них заперли за собой двери, наскоро обмотав дверные ручки металлическим тросом, и застегнули на нём велосипедный замок. Пока остальные гасили факелы, пара их сообщников подобрала прислонённое к стене неподалёку электронное табло от уличного рекламного стенда и прислонила его к только что запертым дверям, скрывая из виду. Закончив с этим, люди похватали сумки и торопливо скрылись среди домов, бросая на группу Петра косые взгляды.

– Они нас заметили? – испуганно напряглась Анна Хабибовна.

– Вроде да. – Пётр всматривался в опустевший переулок, но никого не видел. – Уверен, поэтому и торопились уйти!

– Не поэтому! – Стоящий рядом с ним мужик обернулся к остальным и лихорадочно зашептал: – Идём дальше, быстро! Делаем вид, что мы ничего не поняли! У них оружие, видел пару карабинов, они бы нас не испугались! Уверен, они за нами следят! Пошлите быстрее! Иначе ничего не получится!

Он схватился за свой чемодан и направился дальше. Остальные, опасливо косясь в переулок, поспешили следом.

– Вы подозреваете, что они захотят напасть на нас и отобрать воду? – Пётр попытался скрыть охвативший его испуг, чтобы не позориться перед Анной Хабибовной, тянущей свой чемодан рядом с ним.

– Они хотят убедиться, что мы не поняли, что они делают! – негромко ответил мужчина. – До нас было далеко, мы могли не догадаться, что в том магазине ещё остались продукты!

– Почему вы думаете, что там что-то осталось? – не сообразила Анна Хабибовна.

– Точно, блин! – Пётр оглянулся на оставшийся позади переулок. – Никто не будет закрывать двери в магазин рекламным щитом, если там ничего не осталось! Они сделали это, чтобы магазин не нашли неместные!

– Отвернись! – зашипел на него мужик. – Палишься же! Это местные, наверняка давят сейчас на нас косяка из какого-нибудь окна! Валим отсюда как ни в чём не бывало! Пусть расслабятся! Они вывеску с магазина содрали и двери щитом закрывают потому, что в магазине есть продукты! Надо вернуться в мэрию, оставить там воду, взять сумки и какие-нибудь дрыны, чтобы по башке заехать, если что, и вернуться сюда! Местные к тому времени уйдут, и мы проникнем в магазин!

– Почему вы считаете, что они уйдут? – снова не сообразила Анна Хабибовна. – Вдруг они живут в доме напротив? И сидят там постоянно!

– Если бы они жили рядом, – авторитетно объяснил Пётр, – то давно перетаскали бы содержимое магазина по квартирам! Нет, как раз наоборот, живут они достаточно далеко, раз до сих пор не сделали это! Они ходят в магазин днём, потому что ночью им придётся идти с факелами и сумками слишком долго, их могут заметить другие бандиты и напасть! Ну, или выследить, где находится магазин! Думаю, кто-то из них является сотрудником этого магазина, поэтому он в курсе, что там есть продукты!

– По-любому так! – поддержал его мужик. – Надо шевелиться! Вдруг они вернутся!

Команда водоносов торопливо добралась до моста и принялась тянуть свои сумки и чемоданы по ведущей на него автомобильной дороге. Мост действительно оказался проспектом Путина, только находился он по другую сторону от мэрии, вот почему Пётр не видел его вчера, когда шёл с попутчиками из Адлера, или как там называется та неправильная часть Сочи. По проспекту до мэрии оказалось совсем недалеко, и уже через пятнадцать минут команда водоносов подходила к зданию.

– Никому не трепаться! – сурово заявил мужик, к которому к тому времени как-то само собой перешло лидерство. – Не то в магазин вся мэрия сбежится! Тут народу полно, никому нифига не хватит! Идём к себе наверх спокойно, типа, ничего не произошло, набрали воды и вернулись! Берём только своих, типа, снова за водой, пока дождь не зарядил на сутки и всё такое! Уходим по отдельности, собираемся на мосту и идём в магазин! Сделайте это!

Все всё поняли и принялись тащить свой груз по лестнице как ни в чём не бывало. Добравшись до верхнего этажа, все торопливо разбрелись по сумрачным офисам.

– Почему так долго?! – Недовольная жена встретила Петра с сынишкой на руках. – Ребёнок измучался от жажды! Ты принёс воду? Олеся! Иди помоги отцу налить кастрюлю! – Она указала на догорающий костёр: – Дрова закончились! Иди за новыми!

– Не сейчас! – Пётр принялся торопливо разгружать чемодан. – Мы нашли магазин с продуктами! Сейчас идём туда тайком от остальной мэрии, только те, кто живёт на нашем этаже! Надо быстро освободить чемодан и выйти из здания, не вызывая подозрений! Если за нами увяжется толпа, то всем достанутся крохи!

– Магазин с продуктами? – Жена перешла на возбуждённый шёпот. – Это точно?

Пётр быстро ввёл её в курс дела и заторопился на выход с пустым чемоданом.

– Подожди! – окликнула его жена, спешно надевая куртку. – Мы идём с тобой! Олеся! Надевай куртку, быстро! И выкладывай всё из карманов!

– Куда?! – опешил Пётр. – В магазин?! С детьми?! Зачем?!

– Затем! – Жена торопливо застёгивала на сыне детский пуховичок. – Втроём мы вынесем больше! Ты говорил, что среди тех людей были женщины! Если что, покажу им детей! Даже если другим ничего не достанется, нам что-нибудь дадут для детей! Вспомни полицейских и коттедж, где мы ночевали! Это работает! К детям всегда относятся с пониманием! Никто не станет отбирать еду у ребёнка!

Возражать не было времени, к тому же жена была права: если бы не дети, их не приютили бы в том коттедже и уж точно ничего бы не дали те полицейские. В конце концов, ещё непонятно, сколько народа соберётся на мосту сейчас, и никто не знает, сколько там, в магазине, осталось продуктов. Вдруг мало? А у него всего две руки, много не унесёшь, и всё достанется другим. А когда такая возможность представится в следующий раз?!

Незаметно выйти из здания мэрии оказалось не проблема. На улице начался дождь, поэтому все разбрелись по спальным местам, в окна никто не смотрел, на лестнице тоже никто не сидел, потому что там стало совсем темно. Обитатели верхнего этажа покидали здание небольшими группами по два-три человека, и, хотя в сторону моста двигалось немало людей, одной общей толпой они не выглядели. И даже не только Пётр с женой взяли туда с собой детей. Помимо них на мосту оказались ещё два или три ребёнка лет одиннадцати-двенадцати с пустыми детскими рюкзаками за спиной.

Опасения Петра оправдались: народа собралось действительно много. Каждый из полутора десятков водоносов привёл с собой одного-двух попутчиков, и в результате к магазину двинулась толпа человек в сорок мужчин и женщин разных возрастов. Из-за накрапывающего дождя все шли ссутулившись, пряча лица от водяных капель, и со стороны выглядели угрожающим отрядом погромщиков. У многих в руках имелись биты или самодельные дубины, и это усугубляло эффект. Не вызвало сомнений, что связываться с такой серьёзно настроенной многочисленной командой никто не рискнёт. Лишь бы только насилия не возникло внутри команды, между самими налётчиками, когда дело дойдёт до присвоения продуктов.

Предводительствующий всеми мужик, кому принадлежала идея с налётом, нашёл нужный переулок почти сразу. Он повел толпу внутрь, и Пётр узнал прислонённый к стене здания рекламный щит. Вывески на здании действительно не было, зато были видны следы выломанных креплений, на которых она висела раньше. Значит, те, кто припрятал этот магазин для себя, действительно постарались скрыть его от неместных. Рекламный щит оттащили в сторону, и некоторое время ушло на то, чтобы выломать дверные ручки, потому что по-другому снять с них велосипедный трос с замком никто не смог. Наконец двери были разблокированы, и толпа устремилась внутрь. Но внутри оказалось абсолютно темно, и в коридоре возникла сумятица, пока люди доставали зажигалки и самодельные факелы.

Один такой оказался у Анны Хабибовны. Горел он плохо, от него постоянно отваливались какие-то шипящие и чадящие капли горящего пластика, но в целом это было хоть какое-то освещение, и Петру с семьёй пришлось с ней объединиться. Лишённый окон коридор был выложен дешёвой кафельной плиткой и тянулся довольно далеко, метров двадцать, не меньше. Толпа потекла по нему, ломясь в попадающиеся по пути двери, но все они вели в подсобные помещения, которые были уже полностью разграблены.

– Это не магазин! – со знанием дела определил Пётр, оглядывая утопающее в темноте большое помещение, уставленное стеллажами. – Это логистический склад! Сюда доставляются товары разных мелких партнёрских организаций, и отсюда они распределяются по магазинам более крупной компании! Мы зашли с чёрного входа, наверное, это был пожарный выход. Основной въезд где-то там! – Он кивнул в темноту. – Он наверняка заблокирован с самого начала блэкаута, и, когда в городе грабили магазины, взломать его толпа не смогла!

– Скорее, его просто не нашли, – не согласилась Анна Хабибовна. – Толпа взломает что угодно! Бошками своими тупыми биться будут, но дыру проломят!

– Где здесь лежат продукты? – перебила её жена, баюкая уснувшего на руках сынишку. – Освещайте стеллажи! Надо их найти, пока другие не нашли!

Все бросились на поиски, толпа быстро растеклась по складу, и вскоре продуктовый сектор был обнаружен. Он оказался не самым большим, занимая порядка четверти склада, и был заполнен оптовыми коробками с консервами и сыпучими продуктами. Нижние полки стеллажей были уже пусты, товар оставался только на верхних, и добраться до них было сложнее. Те, кто прятал этот склад от всех, вручную притолкали к стеллажам ставшие бесполезными погрузчики, и использовали их в качестве лестниц. Несколько стремянок обнаружились тут же, и возле них образовались хаотичные очереди. Люди толпились, ожидая возможности влезть наверх, и обжигали друг друга капающими факелами и неосторожными движениями.

Быстро началась ругань, до драки, к счастью, пока не дошло, но возмущённый гвалт шумел всё сильней, и спящий сынишка проснулся. Увидев вокруг темноту и утопающую в ней толпу с факелами, ребёнок испугался зловещего зрелища и заплакал. Это мгновенно взвинтило нервозность, и многие начали возмущённо предъявлять его жене претензии, требуя успокоить ребёнка, пока на его плач не явились какие-нибудь бандиты. Жена пыталась сделать это и одновременно огрызалась, мол, вы тут все орёте в десять раз громче.

Кто-то с криком упал откуда-то сверху и взвыл от боли. Пётр понял, что многие мужчины пытаются влезть на верхние полки стеллажей самостоятельно, не дожидаясь лестниц, и тоже попытался последовать их примеру.

– Анна Хабибовна! – Он коснулся плеча спутницы, освещающей жене с ребёнком темноту, чтобы малышу не было так страшно. – Посветите мне! Хочу взобраться на верхнюю полку!

– Вы можете упасть и травмироваться! – обеспокоилась женщина. – Сейчас только переломов не хватает! И так всё плохо!

– В детстве я часто посещал канатный парк, – возразил Пётр. – Думаю, справлюсь!

Он ухватился за металлические стойки стеллажа и попытался лезть по ним, словно по канату. Но быстро выяснилось, что за тридцать лет сидячей жизни детские любительские навыки изрядно подрастратились, и сил хватило только долезть до следующей полки. Схватившись за неё руками, Пётр понял, что не умеет подтягиваться и затянуть туда своё тело не в состоянии, тем более почти в полной темноте. Тогда он нащупал какую-то коробку и попытался вцепиться в неё. Пальцы нашарили технологический вырез, видимо, отверстие для вил погрузчика или для переноски, и Пётр повис на нём всем телом, рассчитывая стянуть коробку вниз. Коробка оказалась тяжёлой и почти не скользила, пришлось дёргаться и брыкаться, из-за чего он задел ногой жену, и та, и без этого взвинченная, взъелась на него чуть ли не матом.

В конце концов ему удалось заставить короб частично свеситься с края полки. Чтобы короб рухнул, висящий на нём Пётр дёрнулся изо всех сил, рискуя разжать пылающие от усталости пальцы. Но вместо падения короба раздался хруст, и Пётр рухнул вниз с куском пластиковой обшивки в руках. Упал он на жену, ту отбросило на Анну Хабибовну, и сынишка ударился головой о рукоять факела. Анна Хабибовна упала, зато жена удержалась на ногах, но разразиться бранью не успела: следом за Петром сверху посыпались какие-то пластиковые упаковки, лежавшие в разодранном коробе. Упаковки оказались тяжёлыми и твёрдыми, и всех четверых накрыло больно бьющим обвалом.

– Ты нас чуть не убил, дебил!!! – орала на Петра жена, пока он со стоном поднимался на ноги. Она успокаивала плачущего сына и озиралась в поисках дочери: – Олеся! Ты где?!

В царящем вокруг гвалте ответа дочки слышно не было, зато было видно, как охающая от боли Анна Хабибовна встаёт и подбирает одну из осыпавшихся пластиковых упаковок.

– Это кухонные ножи! – Она осветила упаковку дешёвых ножей, запаянных в твёрдый пластик. – Какая-то дешёвка! Почему они здесь?! Это же продуктовый шкаф!

– Откуда я знаю?! – Жена с трудом сдерживала злость. – Дайте мне один, самый большой! Пригодится в новых реалиях!

– Согласна! – Анна Хабибовна принялась одной рукой и зубами вскрывать упаковку, и жена вновь повысила голос, с тревогой озираясь:

– Олеся! Ты где?!

– Тут! – донёсся сквозь общий гвалт голос дочери. – Нашла продукты! Идите сюда!

– Иди к ней, быстро! – Жена схватила хромающего Петра за шиворот, помогая подняться, и толкнула в темноту: – Где она?! Найди её сейчас же! Олеся! Мы идём!

Понять, куда именно надо идти, Пётр не мог. Кругом мрак, заполненный чадящими огнями чахлых факелов, гвалт и мечущиеся по стеллажам кривые абсурдные тени, отбрасываемые силуэтами суетящихся людей. Он сделал вдох, чтобы кричать громче, и позвал дочку, рассчитывая выяснить у неё, где именно она оказалась. Вместо ответа внезапно оглушительно громыхнул выстрел, затем второй и ещё несколько, больно ударяя по ушам. Всё вокруг потонуло в криках и воплях, откуда-то из темноты начали выскакивать люди в масках и с оружием. Нападающие били пришлых прикладами гражданских карабинов и битами, разъярённо вопя требования бросить всё и убираться нафиг.

Всё вокруг мгновенно превратилось в охвативший полумрак хаос и мордобой, сразу несколько попутчиков схватились за рассыпавшиеся по полу ножи, кто-то бил кого-то факелом, позади отчаянно вибрировал душераздирающий вопль, что-то где-то вспыхнуло, быстро разгораясь, и видно стало лучше. Тех, кто ворвался на склад, было меньше, но они быстро одерживали верх благодаря жестокости. Следующий выстрел громыхнул совсем рядом, и Пёрт инстинктивно шарахнулся в сторону, налетая на Анну Хабибовну. Её опять сбило с ног, она выронила факел, и его тут же схватил кто-то из попутчиков Петра. Он истошно заорал, тыча факелом в подбегающих к нему налётчиков, что, мол, сейчас подожжёт тут всё, если они сделают хоть шаг в его сторону. Ему выстрелили в ногу, и он упал, заходясь в надрывном крике.

– Папа! – неподалёку раздался крик Олеси, и Пётр рванулся в её сторону.

Прямо перед ним из полумрака выскочил человек в маске и с размаха ударил Петра битой. В темноте удар вышел неточным, бита прошла вскользь по рукам, которые Пётр запоздало вскинул к голове, и задела лоб по касательной. Ноги подломились, в глазах полыхнуло резью, и он осел на пол под панический дочкин вопль. Мимо него в сторону дочери промчалась жена с сыном на руках и зажатым в кулаке ножом. Дочкин вопль повторился, Пётр попытался подняться и увидел, как какой-то тип в маске и с карабином отбирает у Олеси её сумку, наполненную консервами. В эту секунду в него врезалась жена, мужик выпустил сумку и угрожающе замахнулся на жену прикладом.

– Вали нахрен, кобыла! – взъярился он. – Завалю, нафиг!

– Сам вали, ублюдок! – истерично взвизгнула жена. – У меня дети, мразёныш!

– Да и шайтан с ними, тупая корова! – зарычал тот. – Мне пофиг! У меня свои дети!

Он припугнул её, словно собирался ударить, но бить не стал и вместо этого вновь схватился за дочкину сумку. Олеся вновь завизжала, и жена с душераздирающим визгом ринулась на него, замахиваясь ножом. Мужик попытался закрыться карабином, но жена вместо удара ножом с разбега ударила его ногой в пах. Мужик взвыл, сгибаясь пополам, и прямо из скрюченной позы выстрелил в неё несколько раз. Жену вместе с сынишкой отбросило на стеллаж, и похолодевший от ужаса Пётр, путаясь в непослушных от головокружения ногах, бросился туда. Откуда-то сбоку мелькнула стремительно приближающаяся бита, голова словно раскололась от пронзающей боли, и наступила звенящая тишиной темнота.

Очнулся он от боли в голове, стекающей по лицу куда-то за пазуху. Ставшие чугунными веки с трудом разлепились, и он увидел охваченные огнём стеллажи. Всё вокруг горело, всюду стоял едкий дым, боль резала не только голову, но и носоглотку, в которую впивался удушливый кашель.

– Папа! Вставай! Мы сейчас сгорим! – Обливающаяся слезами дочка шла за ним, согнувшись, и лила ему на лицо воду из пластиковой бутылки.

Пётр понял, что его тащат по полу за руки, с трудом поднял лопающиеся от боли глаза, и мутный не то от сотрясения, не то от дыма взгляд упёрся в Анну Хабибовну, тянущую его куда-то мимо горящих стеллажей.

– Пётр Иосифович! – Молодая женщина увидела, что он открыл глаза, но тут же закашлялась. – Вы можете встать? Не смогу вытащить вас отсюда! Надо выбраться на улицу, пока мы не сгорели!

Она с дочкой принялась поднимать его на ноги, и в голове вновь плеснуло болью. Лёгкие резало удушливым дымом, голова кружилась, и Пётр не понимал, где он и что происходит. Тело постоянно норовило потерять равновесие, его куда-то вели, точнее, тащили за руку, блуждающий взгляд постоянно натыкался то на дочку, одной рукой вцепившуюся в висящую на шее сумку, другой держащую наполовину пустую бутылку, то на огонь, пылающий повсюду. Инстинкт выживания глухо покалывал болью одеревеневшую нервную систему, погрузив сознание в панический ужас и жажду выжить. Кажется, Анна Хабибовна тащила его за собой, а шёл он, опираясь свободной рукой на дочку, которая помогала ему перешагивать через усыпающие пол тела. Большего его мутный взгляд разобрать не мог.

Потом пронизанный пожаром едкий дым сменился дождливой ночной темнотой и холодным ветром, пробирающим до костей. Идти стало легче, но затопившая сознание муть давила на гудящий болью мозг ещё сильней, и всё, что сохранилось в его памяти, уложилось в бесконечную череду нетвёрдых шагов, перешедших в такой же долгий и мучительный подъём по бесконечности лестничных ступеней. Потом его то ли толкнули, то ли помогли упасть на грязный офисный диван, и Пётр рухнул в забытьё.

* * *

В дверь офиса коротко постучали, и стоящий на охране полицейский бросил на Вениамина вопросительный взгляд. Пришлось отвлечься от подсчётов, производимых при помощи умножения в столбик с использованием капиллярной ручки и листа художественного ватмана. Без электричества калькуляторы вочей не работают вместе с самими вочами и всем остальным вообще. Пришлось вспомнить старые методики ведения расчётов на бумаге, благо ему за сорок и он ещё застал то время, когда детей в начальных классах учили умножать и делить в столбик. Правда, для этого использовалась электронная бумага и рукописный ввод, но такое обучение хотя бы было. Потому что последние лет двадцать счёту в столбик вообще не обучают, и Вениамин прослыл среди молодого личного состава его ОМВД уникальным интеллектуалом. Ибо оказалось, что без калькулятора, просто так, на бумаге, никто не в состоянии перемножить числа с тремя знаками и больше.

А считать теперь приходится сплошь и рядом! Без электроники и автоматики всё нужно делать вручную. И самая важная задача в его положении – это учёт и контроль! Потому что без этих двух краеугольных столпов управления всё очень быстро пойдёт прахом, ибо будет либо разворовано хитрозадыми исполнителями, либо просто бездарно профукано исполнителями безмозглыми. Не говоря уже о том, что сам по себе процесс распределения благ должен быть выстроен идеально. То есть с учётом всех потребностей выживания тех, для кого он предназначен – для сильных мира сего.

В условиях новой реальности это созданная им самим пирамида власти, на вершине которой находятся он лично и его сестра. Ступенью ниже располагается команда особо приближённых доверенных людей, ниже которых находится ступень людей менее приближённых, но очень полезных. Под которыми нашлось место просто полезным, ниже которых Вениамин разместил слой так называемого перспективного электората. То есть тех, польза от которых в настоящий момент минимальна, но таковой электорат может оказаться полезным в будущем. Потому что либо имеет навыки не первой необходимости, которые могут понадобиться позже, либо горит желанием обучиться, то есть начнёт приносить пользу через какое-то время.

Итого пять уровней социальной пирамиды. Пока этого вполне достаточно. Более того, его концепция уже доказала свою эффективность и оправдывает себя каждый день! Позже, при необходимости, пирамиду можно будет усложнить. Например, добавить туда шестой слой – бесполезный человеческий мусор – и седьмой слой – враги и враждебно настроенные личности. Пока же он обозначил их сугубо теоретически, потому что в составе Отдела, как теперь сокращённо называется его организация, таких категорий нет, но они есть там, за забором. И по мере расширения влияния работать с ними в той или иной мере придётся.

Вениамин кивнул полицейскому, и тот, положив руку на рукоять пистолета, приоткрыл дверь. Этот жест, с рукой на пистолете, нравился Вениамину особенно. Этакий прямой намёк на то, что при необходимости вопрос может быть решён категорично, если оппонент не желает ценить то, что сильные мира сего отнеслись к нему благосклонно. И выслушали, вместо того чтобы выставить вон, и даже вникли в его проблемы, более того, при наличии возможностей даже решили их полностью или частично! Вообще на территории Отдела Вениамина ценили и уважали все. Врагов у него тут нет, по крайней мере открытых.

Насчёт скрытых ему пока ничего не известно, времени организовать Службу Собственной Безопасности у него ещё не было, тут столько хлопот, что пока не до создания тайной полиции. Но позже без этого будет не обойтись. Как только Отдел превратится в город-государство, ему потребуются все атрибуты полноценной власти. Пока же Вениамин ограничился созданием собственной охраны. Причём сделал это с присущим ему блестящим креативом. Формально Отделом руководила его сестра, он же был при ней Главным антикризисным консультантом. Но в реальности каждый сотрудник понимал, что все по-настоящему кардинальные решения, благодаря которым все они успешно выживают в условиях воцарившегося повсюду хаоса, принимались и принимаются именно им. Сестра лишь реализовывает его идеи, потому что у неё есть власть.

Он сознательно выстроил такую схему: у него интеллект, у неё сила. Вместе они представляют собой победную гремучую смесь, и при этом в Отделе нет единоличного диктатора или сумасбродного президента. Консульская система Древнего Рима! Которая, кстати, отлично зарекомендовала себя в те лишённые электричества века. Так что было бы контрпродуктивно игнорировать возможность использовать проверенную систему управления, доработанную с учётом современных реалий. Позже надо будет ввести в обиход звание «консул». Но пока народ не дорос до таких изысков, поэтому Вениамин является Главным консультантом.

Который всякий раз лично погружается в любую проблему личного состава и решает оную, не боясь рисковать собой. Когда вокруг имеется достаточное количество вооружённых полицейских, разумеется. Иначе говоря, несколько простеньких, грамотно смоделированных конфликтных ситуаций с пришлыми быстро натолкнули личный состав на мысль, что Вениамина стоит охранять. Ведь без него всё может сильно усложниться, а зачем? Правильно! Незачем! Ценные кадры необходимо беречь, ибо кадры решают всё! Это его, Вениамина, позиция, и личный состав очень ею доволен. Потому что является теми самыми кадрами. Короче, полицейские сами предложили ему завести охрану, и он скромно согласился. Теперь возле него всегда находится пара вооружённых профессионалов, а если нужно участвовать в какой-то потенциально опасной встрече, то к этой паре присоединяется тройка автоматчиков. Далеко не мелочь, и потому приятно вдвойне!

– Вениамин Моисеевич у себя? – в приоткрытую дверь донёсся голос начальника Первой оперативной группы. – У нас тут проблема с тунеядцами!

– Да как вы смеете! – немедленно возмутился кто-то ещё, видимо, находившийся там же. – Я дипломированный специалист! Требую уважения и немедленного удовлетворения моих запросов! Вы полиция? Ну, так решайте проблемы, а не создавайте их!

– Заходите, Дмитрий Магометович! – Вениамин дружелюбно повысил голос. – Готов помочь вам всем, что в моих силах!

Дмитрия Магометовича среди личного состава Вениамин выделял особо. Раиса рассказывала, что до блэкаута с ним постоянно возникали проблемы: он любил верховодить среди молодых сотрудников, делал это довольно агрессивно, пару раз чуть не провалил профессиональные тесты у психологов, которые едва не назначили его склонным к насилию, и вообще отличался стремлением решить всё силой. Наверное, потому, что был каким-то там мастером спорта по очередным правилам очередных боёв без правил, сетевые просмотры которых в последнее время снова набирали популярность. Короче говоря, положение Дмитрия Магометовича на служебной лестнице было шатким и особых перспектив в карьерном росте ему не светило.

Зато сейчас, в условиях блэкаута, такой сотрудник, как он, был просто незаменим! Вениамин оценил это быстро и не прогадал. Он назначил Дмитрия Магометовича начальником Первой оперативной группы, из-за чего его авторитет среди более возрастных полицейских значительно укрепился. Потому что Первой опергруппе поручались наиболее ответственные миссии. То есть те, решить которые предстояло сугубо силовыми методами. Дмитрий Магометович сам набрал себе сотрудников, ожидаемо выбрав наиболее авантюрных и склонных к насилию полицейских, к которым позже присоединилось несколько бывших сотрудников ОМОНа, уволенных ранее по ходатайству профпсихологов.

Первая опергруппа оказалась просто кладом, иначе не скажешь! Когда надо было решить вопрос силой, Дмитрий Магометович не просто не колебался ни секунды, но и действовал быстро и решительно, не дожидаясь подтверждения Раисой полученных от Вениамина указаний. Потому что был прекрасно осведомлён о её нерешительности и не являлся сторонником траты времени на длительные уговоры, не несущие никакой перспективы. И это было весьма удобно ещё потому, что Вениамину не приходилось выяснять, как, сколько раз и в кого именно стреляла Первая опергруппа. Он выдавал подчинённым миссию, они выполняли её, словно квест в игре с открытым миром. То есть своими силами и на своё усмотрение. Вениамин мог позволить себе не вдаваться в подробности. Он получал результат и выдавал награду. Очень увлекательно! Причём для обеих сторон. Позже Вениамин создаст ещё одну такую силовую команду, в которую войдут более взрослые сотрудники, которым некомфортно находиться в подчинении у молодого офицера, уступающего им в возрасте целое десятилетие.

И самое главное, если вдруг, сугубо гипотетически, блэкаут закончится, отвечать за всё будет Дмитрий Магометович. Потому что Вениамин с Раисой не были в курсе его методов. Возможно, сестру всё равно накажут, но, учитывая сложившуюся в МВД практику, это максимум отправка на пенсию. В общем, ерунда. Тем более что блэкаут не закончится никогда! В этом Вениамин свято уверен! Он буквально копчиком чувствует, что настало время глобальных перемен, в которых куш срывают те, кто отринул косность мышления, наплевал на покрывшиеся пылью стереотипы и пошёл на риск первым! Первопроходец получает всё!

– Господин Главный консультант! – вместе с Дмитрием Магометовичем в офис вошёл возмущённый мужчина лет сорока пяти в сильно помятом выпачканном кашемировом пальто и диоптрических очках в дорогой оправе. – Это возмутительно! Заявляю категорический протест полицейскому произволу ваших сотрудников и осуждаю их подход к исполнению своих обязанностей! Требую встречи с начальником Отдела! Почему меня привели к вам?!

– Потому что начальник Отдела пропал без вести в первый день блэкаута, – скорбно ответил Вениамин. – Исполнение его обязанностей взяла на себя его заместитель, в помощь которой мэрия прислала антикризисного консультанта, то есть меня. Вас привели ко мне, потому что решение бытовых вопросов входит в область моей компетенции. Начальник ОМВД занимается непосредственно проблемами охраны правопорядка и прочими силовыми методами. Вряд ли вы захотите обсуждать свою проблему с ней. Со своей стороны готов выслушать ваши требования и искать пути их решения! В чем суть вашей проблемы?

Услышав вежливую и грамотно выстроенную речь, возмущённый мужчина несколько снизил градус своего недовольства и принялся объяснять, обличительно указывая на стоящего рядом Дмитрия Магометовича:

– Эти дуболомы в форме полицейских ведут себя крайне оскорбительно! Являюсь дипломированным педагогом! С именем и имиджем! Меня знает половина столицы! Столкнулся с голодом, грабежом и насилием, с огромным трудом сумел найти ваш отдел и что вижу?! Меня пытаются заставить драить гальюны и выносить за всеми фекалии, шантажируя едой! Они отказываются выдавать мне пищу из-за того, что не являюсь чернорабочим и требую обеспечить себя работой по специальности! Кощунство с моей стороны, не так ли?!

– Вынужден с вами согласиться! – Вениамин придал своему голосу глубокомысленные интонации и осуждающе посмотрел на Дмитрия Магометовича: – Товарищ старший лейтенант, почему вы сделали это? По какой причине вы отказываете опытному профессионалу в работе по специальности?

– Потому что он – логопед! – Дмитрий Магометович не скрывал иронии. – Его специальность нам нафиг не нужна! Сейчас не до изысков, людям выживать надо! Нам рабочие руки нужны, всяких сраных гуманитариев девать некуда! Они только жрать требуют, пользы от них никакой! Запарился уже всяких жирных менеджеров и программистов учить, как метлой махать!