Тихо, идёт следствие. Передоз. В опергруппе Баба-Яга и домовой

© Сергей Романюта, 2021

ISBN 978-5-0053-5494-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I

Бывалые люди утверждают: преступника всегда тянет на место преступления. Говорить-то говорят, но не договаривают. Оказывается и следака, и опера тоже тянет на место преступления, Почему? У них надо спросить. Может хотят увидеть то, что проскользнуло мимо глаз во время осмотра. Оно и понятно, народу много, все, хоть и привыкшие, на взводе. А как известно, нервы, когда не сидят на месте, а бегают по всему организму что-нибудь пропустить, не заметить – да как два пальца…

Оперативник, в народе и промеж коллег – опер, Иван Степанович Хорошин выкроил более-менее свободные пару часов и приехал в лес. Да в лес. Третьего дня грибники нашли в том лесу убитую девушку. Убитая – девушка лет шестнадцати-восемнадцати. Симпатичная, эх, была симпатичная. Убита не в лесу. На месте обнаружения трупа нет следов борьбы. Согласитесь, вряд ли кто примет смерть спокойно стоя на месте, не шелохнувшись. Собака, кинолога вызывали, провела оперов до дороги, метров сто, а затем села, и всё. Внимательно осмотрели эти сто метров. По примятой траве, сломанным веточкам, определили: девушку, уже мёртвую несли двое. Не поленились, сто метров отмахали, бросили её и назад.

Да и была ли она убита? На трупе следов борьбы в виде гематом или царапин не обнаружено. Под ногтями нет ни фрагментов эпителия убийц, ни земли, ничего, одним словом. Да и криминалисты постарались. При вскрытии, в крови, была обнаружена просто лошадиная доза какой-то наркоты с мудрёным названием, Иван не запомнил.

Получалось, девушку скорее всего просто отравили – передоз. А может сама сдуду налопалась наркоты, сейчас молодёжь на это очень способная. И чего им не хватает, спрашивается?

Девушка скорее всего из обеспеченной семьи. Одета не в китайский ширпотреб с рынка. Те же криминалисты определили, её одежда, если можно так сказать, класса «А». Куплена даже не в каком-нибудь бутике средней руки, там подделки, а в бутике высшего класса. Хоть что-то. Таких бутиков не так уж и много, есть шанмс проверить, может что и прояснится.

Документов, кошелька, мобильника при убитой не обнаружено. Ограбление? А что если убийцы специально забрали документы и вообще всё, что поможет установить личность убитой специально? А для того, чтобы менты подольше не смогли установить личность. И держались бы версии банального ограбления? Видите ли, убийцы уверены, чем больше пройдёт времени, тем у них больше шансов избежать наказания – придурки. Такие преступления сроков давности не имеют. Даже если и положат дело на полку, чуть что, опять достанут.

На проститутку не похожа. Почему? А потому что на лице минимум косметики, тоже дорогущей, маникюр не вызывающе бесвкусный, ну и так далее. Кто она? На сей момент получается, девушка из богатой, даже очень богатой семьи. Как ни странно, это подтверждается отсутствием заявления от родителей относительно пропажи. Богатые, олигархи там всякие и типа того, они, козлы, бывает в первую очередь озабочены собственным цветом лица, в кавычках. Да и не помещается в олигархический мозгах факт похищения дитяти обыкновенными гопниками, тем более наркоманами. Они, бывает, в первую очередь отряжают на поиски пропавшего ребёнка службу своей безопасности. Бывает, братву подключают, деньги большие платят. Те разумеется ищут. Иногда находят, но чаще всего нет. Вот тогда, уже после всех искателей, олигарх идёт в полицию, пишет заявление и начинает качать права, пальцы гнуть, мол, найдите мою кровиночку иначе я вас, ментов поганых, в порошок сотру.

Грустно? Как минимум не весело. Если бы мужик какой, в возрасте, или женщина, Иван так близко к сердцу не прринял бы это убийство. Но в том-то и дело, у него у самого дочка такого же возраста. А человек так устроен, если хорошее, кроме зависти ничего, а если плохое обязательно на себя примерит.

***

– Кто ж такой будешь? – услышал Иван голос за спиной.

Он обернулся. Перед ним стояла старушка. Самая обыкновенная старушка, если не считать, что одета будто лет двести назад живёт. Длинная крестьянска юбка повязанная фартуком. Кофточка ситцевая, в цветочек. На голове платок. Ну точно, или из прошлого, на машине времени приехала, или из сказки какой-нибудь. Лицо сморщенное временем, не иначе возраст, то ли загоревшее, то ли потемневшее от того же возраста, не поймёшь. Но несмотря на возраст не сгорбленная, правда с суковатой палкой в руке.

«Не иначе местная сумашседшая». – подумал Иван.

Подумать подумал, но как человек в общем-то положительный, да и настроения не было хохмить, ответил:

– Здравствуйте, бабушка. Из полиции я.

– Убитую девицу ищешь? – неожиданно для Ивана спросила старушка.

– Нет, бабушка, мы её уже нашли. – и тут, а мало ли что. – А вы откуда знаете?

– Я здесь, мил человек, всё знаю. – как-то старинно ответила старушка. – Отравили ту девку, иноземной отравой отравили. Какой, не знаю, знаю что не наша та отрава.

Иван, да любой сыскарь на его месте поступил бы также, случай-то какой, прямо вцепился в старушку:

– А вы откуда знаете?

– Говорю же тебе, пустая голова, я в Лесу всё знаю.

– И кто её сюда принёс знаете?

– Знаю. – кивнула старушка. – Принесли её два молодца, звать их Кирилл и Никита. В них тоже была та иноземная отрава правда поменьше. А то помёрли бы как Ольга.

– Вы знаете имя убитой?

– Знаю. И вовсе не убитая она. Сама той отравы наелась. Разругалась со своим женихом, вот и наелась.

– А как её фамилия? – ошалело спросил Иван. Уж чего-чего, а такого он не ожидал.

– А тебе что, надо?

***

– Надо бабушка, очень надо.– всё ещё не веря в происходящее чуть ли не закричал Иван.

– А как тебя звать? – вдруг спросила старушка.

– Иваном. – не поняв причины вопроса машинально ответил Иван.

– Дурак?

Иван хотел было возмутиться и отчитать старуху. Не даёт старость безнаказанно хамить. Но вопрос был задан вполне серьёзно, без какого-либо намёка на издевательство.

– Наверное. – вспомнив шесть висящих на нём дел, а заодно и работу свою собачью сказал он.

– Значит дурак. – почему-то с улыбкой, как будто сто рублей нашла, сказала старушка. – Давненько ты мне не встречался.

– Как это давненько? – удивился Иван.

– А ты послушай. – медленно, как-то вкрадчиво проговорила старушка, будто сказку собралась рассказывать. – Спешить тебе некуда. Начальство всё равно ругаться будет, да и привык ты к той ругани. Послушай, послушай.

– Откуда вы про начальство знаете? – Иван уже ничего не понимал в затеянном разговоре.

– Говорю же, я всё знаю. – ничуть не смутившись ответила старушка. – Говорю же, Иван-дурак.

– А фамилию убитой девушки не знаете. – язвительно, это тебе за дурака, ответил Иван.

– Фамилию не знаю, бывает и такое. Но могу узнать, и побыстрее чем ты и все ваши соглядатаи.

***

– Пойдём, вон, присядем. – старушка показала на поваленное дерево и словно позабыв об Иване пошла в сторону лежащего ствола.

К удивлению Ивана ствол поваленного дерева был чуть ли не идеально чистым, будто кто-то специально помыл и почистил. Обычно такие стволы покрыты грязью приносимой непогодой, мхом и прочими не очень приятными вещами. А тут, чудеса да и только, будто лавочка в парке, одно удовольствие присесть.

– Садись, младень. – сказала старушка указала рукой на ствол и сама присела.

Иван до этого заметил и чем дальше, тем больше внимания обращал на лексикон старухи. Ну акцент, если можно так сказать, деревенский это ладно. А вот то что она в разговоре слова старинные употребляла, это было странным.

– До тебя как-то встретила я одного Ивана-дурака. – начала рассказывать старушка. – Дурак он и есть дурак.

– Почему дурак? – опера, они хотя бы в силу службы люди любопытные.

– А потому! – старушка посмотрела на Ивана.

И тут опер Иван ошалел окончательно. Представьте, почти коричневое, морщинистое лицо старой женщины и ярко голубые почти детские, чистые глаза.

– Потому что жениться, видите ли, ему приспичило. – продолжала старушка. – А невесту его, Марью Моревну, злодей один похитил и утащил за тридевять морей.

– И что? – ей Богу, на сказку похоже.

– А то! – чуть повысила голос старушка. – Помогла ему. Видать на судьбе моей написано помогать Иванам-дуракам. Вот и тебе помогу. Помогу найти тех злодеев, и фамилию той девицы узнаю.

– А как?

– Самый настоящий Иван-дурак! – довольно воскликнула старушка. – Самый настоящий! Много будешь знать, состаришься скоро.

***

Странные дела творятся, ой странные. Да и старуха тоже странная. Что интересно, на сумасшедшую не похожа. Хоть временами и несёт откровенную ахинею, но не заговаривается, Ивану вдоволь довелось полюбоваться на этот народ. И тут он вспомнил: мать-перемать, он же даже не спросил её имени! Она спросила, а он нет. Невежливо. Ещё подумает что.

– Бабушка, а как вас звать-величать? – подражая говору старушки спросил Иван.

– Василиса Ягинишна я. – поправив платок на голове ответила старушка.

– Кто-кто? – точно, сумасшедшая.

– Василиса Ягинишна. – как ни в чём ни бывало повторила старушка. Немного помолчала, будто вспоминала что и добавила. – Люди промеж себя меня Бабой-Ягой зовут.

Глава II

– Молодой ты ещё, жизни не знаешь. – не дав опомниться Ивану продолжала Баба-Яга. – Не знаешь, что раньше все люди в Лесу жили. А я в Лесу над всем старшая, понял? – Иван машинально кивнул головой, хотя ничего не понял. – Это потом вас нечистый собрал до кучи и утащил из Леса. Научил строить эти самые, как их, города. А вы как были дурными так дурными и остались. Живёте друг у дружки на головах и радуетесь.

И не страдающий впечатлительностью Иван вдруг живо, прямо в картинках, представил себе как идёт по лесу некто козлорожий с рогами и с хвостом. Идёт, орёт что-то непотребное, а за ним, вереницей, идут люди, дурные да неразумные.

– Собрал вас в этих самых городах, – продолжала Василиса Ягинишна. – песни срамные петь научил. Отраву жрать, как та девица, научил а вы и рады стараться.

Живёте друг у дружки на головах. – Иван понял, что это Баба-Яга о многооквартирных домах говорит. – Живёте, а друг дружки не знаете. Крепоко, ой крепко нечистый у вас на загривках уселся.

***

Баба-Яга продолжала ещё что-то говорить, вернее, бормотать по старушечьи. Видать в кои веки нашла благодарные уши вот и делится наболевшим. А Иван вдруг вспомнил, что сама-то Баба-Яга – самый что ни на есть яркий представитель той самой нечистой силы, которую ругает. Народные сказки, они врать не будут.

Видимо прочитав мысли Ивана Баба-Яга перестала бурчать, глазами полными, нет, не гнева, а жалости посмотрела на Ивана и сказала:

– Говорю же, дурак. Ну какая я тебе нечистая сила? Тьфу!

Блин, будто специально на ветку ближнего к ним дерева уселась какая-то пичуга и принялась радостно насвистывать свою песню:

– Я что, и ей нечистая сила? – кивнув на пичугу уже гневно спросила Ягинишна. – И деревьям да травам нечистая сила?

Похоже, бабуля разошлась не на шутку. А может накипело, накопилось, времени-то вон скоько прошло вот и надо выговориться, тем более уши благодарные, вот они.

– Вот кто вас из Лесу чёрти куда гнал? – спросила она Ивана тоном, будто Иван тогда первым ушёл из Леса в эти самые чёрти куда.

***

– Оно давно случилось. – глядя куда-то, будто сейчас находилась там, начала Василиса Ягинишна. – Тогда городов ваших почти не было. Хоть люди из Леса почитай все уже поуходили, но в города не спешили, всё больше по деревням жили.

И тут Иван обратил внимание, с тех пор как он повстречал странную бабулю мобильник замолчал, будто выключил кто. А ведь мобильник опера, это… Это, если молчит десять минут, к бабке не ходи, ядерная война началась.

– А ты послушай, послушай! – мгновенно отреагировала старуха. – Бывало умные люди, цари да короли, не чета тебе, слушали, и благодарили потом.

– Я слушаю, Василиса Ягинишна, внимательно слушаю. – смутился Иван.

– Вот и слушай. – сразу подобрев ответила Баба-Яга. – Глядишь, толк будет.

Так вот, жила в одной их тех деревень девица, Настенькой кликали. Родной матушки у Настеньки не было, померла матушка. Батюшка погоревал, погоревал, делать нечего, нельзя дому без хозяйки, взял да и женился. А та, новая жена, возненавидела Настеньку, хуже чем змеюку подколодную. То пол ей не так метён, то печь не вовремя затоплена. Изводила она падчерицу. А батюшка ейный молчал, новая жена крепкую власть над ним взяла. А та, жена новая, видит такое, что муженёк ейный молчит, ещё больше лютовать начинала.

Я когда Настю-то увидела, сразу догадалась: дочка есть у мачехи, вот она и изводит девицу. А Настя – ну писаная красавица. Не поленилась, слетала в ту деревню, посмотрела на мачеху и дочку ейную. Ой, как увидела я их чуть было заикаться не начала. Сама мачеха – любая страхолюдина перед ней красавица писаная. Да и доченька под стать маменьке, только ещё страшнее.

***

Ягинишна рассказывала монотонно, по-старушечьи. Но что интересно, Иван, ну прямо как в кино, видел рассказываемое как в кино: в цвете и со звуком. Он увидел старинную избу сложенную из толстенных брёвен. Увидел красавицу Настеньку, добрую, работящую и молчаливую. Мачеху с её дочкой тоже увидел. Увидел и содрогнулся: да уж, ещё те красавицы. И чуть ли не сразу содрогнулся ещё раз: мать честная, да это же фильм-сказка «Морозко». Морозко! Да этот фильм, у любого телеграфного столюа спроси, все знают! Это что получается? Получается, старуха пересказывает ему кино, а он уши растопырил, слушает! А что? Хоть и Баба-Яга, а тот же компьютер в выходом в сеть вполне иметь может, не говоря уже о простом телевидении. Ну бабка!

– Настоящий Иван-дурак. – вдруг перестав рассказывать о тяжёлой судьбе сиротки Настеньки сказала старуха. – Я, что было и как было рассказываю.

Бабка посмотрела на Ивана своими молодыми яркими глазами. Да так посмотрела, что по его спине мурашки величиной не менее, чем с курицу пробежали. Видать и правда волшебница какая-то, вон что вытворяет. Мысли читает, что газету, и сразу реагирует, отвечает, и за словом в карман не лезет.

А Баба-Яга сидела, ну прямо как на старинной фотографии: спина прямая, взгляд прямо перед собой, типа, как на фотографа. Единственная разница между ней и фотографией была в том, что в цвете и что руки сложенные на коленях. Ишь, пальцами фартук теребят, перебирают.

***

– Видела я это ваше кино. – успокоившись продолжала Баба-Яга. – И Морозко, не такой он, помоложе и посимпатишнее будет.

– Так что? – хоть и был Иван привычный к, так сказать, нестандартным ситуациям, начинал помаленьку шалеть. – И Морозко существует?

– А как же! – воскликнула Баба-Яга. – Он, почитай, такой же как я. Я за всем живым в Лесу слежу, а он за погодой. Летом за теплом, а зимой за морозом да снегом. А ты как думал? Всё это, – Баба-яга обвела взглядом видимый лес. – оно что, само собой, просто так происходит?

– Нет конечно. – начал было опрадываться Иван. – Просто я…

– А ты не ври, не ври. – с улыбкой посмотрела на Ивана Баба-Яга. – Лучше слушай давай. Это нечистый, – блин, опять нечистый. – надоумил, наврал с три короба про Настеньку, а ваш, тот кто кино делает, и рад стараться.

Извела мачеха Настеньку до такой степени извела, что девка взяла да и сбежала в Лес. Видишь, не в город побежала, а в Лес. Только в Лесу человек сможет найти для себя защиту и приют. Вот та девка, которую отравили, вот если бы она сразу пошла в Лес, жива бы осталась. А так, видишь что получилось? – вздохнула Баба-Яга.

– А как же те, кто в лесах пропадает? – сам того не зная почему, спросил Иван. – Сколько людей пойдут в лес по грибы или по ягоды и с концами?

– Так уж и с концами! – хмыкнула Баба-Яга. – Почитай все возвращаются. Побродят, попробят по Лесу и возвращаются. Это Леший их водит.

– А что, и Леший существует?! – совсем ошалев от новостей спросил Иван.

– А как же! – не глядя на опера воскликнула Ягинишна. – Ну а те, которые на возвращаются, значит дел плохих много наделали. Вот Леший их на болото к кикиморам и отводит. А с болота назад дороги нету.

***

– Да не перебивай ты! – притворно возмутилась Баба-Яга. – Ишь, любопытный какой! Всё ему, как тому мальцу, расскажи. Слушай давай.

Дело зимой было. Пришла та Настенька в лес, села под ёлку и приготовилась принять смерть лютую, морозную. Видать смертушка ей была милее, чем мечехины изводы. Только Лес, он для человека не мачеха, родной он для него. Увидел Настеньку Морозко, как раз неподалече был. Увидел, в дом свой пригласил. Пригласил, обогрел накормил, отдых предоставил. А потом, дня через три, точно не помню, наделил её богатым приданым, тройку лошадей с санями подарил и домой, в деревню отправил.

Приехала домой Настенька, вся красивая, разодетая как царевна, да ещё с приданым. Народ сбежался, смотрят, радуются, любили на деревне Настеньку. А мачеха, как увидела, почернела вся от злости и зависти. Ишь ты, ненавистной вон какое богатое приданое, а её доченьке-кровинушке родной шиш с маслом.

Стала она бранить мужа своего, упрекать во всём. И до того добранила, что тот плюнул, поддался значит жёниным упрёкам да приказам, отвёз её дочку в лес и оставил под ёлкой. Мачеха думала, что и дочку её неизвестный волшебник тоже приданым одарит, и жениха ей предоставит, а как же!

– Так у Настеньки был же жених?! – опять не сдержался Иван. – Он её в лесу искал… – Иван благоразумно не стал пересказывать визит Настенькиного жениха к Бабе-Яге, мало ли что.

– Это по вашему у неё был жених. – хмыкнула Баба-Яга. – Говорю же, нечистый придумал. И я вся злая-презлая жениха того извести хотела. – и Баба-Яга вдруг рассмеялась.

Смеялась она весело, ну прямо по девичьи. Ей Богу, Иван готов был поклясться: если бы он не видел, что смеётся древняя бабка, подумал бы – девка лет шестнадцати-семнадцати.

***

– И что та дочка? – спросил Иван. Вот теперь ему по настоящему было интересно, чем закончилась история.

– Сгинула та дочка. – пожала плечами Баба-Яга. – Нет, я ничего не делала. Может и правда замёрзла. Морозку не худо бы спросить.

Как сгинула дочка мачеха вообще с ума сошла, начала с топором за Настенькой и её батюшкой гоняться. Глядя на такое собрался народ да и согнали её из деревни, мол, откуда пришла туда и иди. А вскоре у Настеньки и жених появился. А дальше, свадебка была, всё как у вас, у людей, хороших людей. – и Баба-Яга опять стрельнула на Ивана своими молодыми, ярко голубыми глазами.