Цусимские хроники: Мы пришли. Новые земли. Чужие берега

Глава 5

Шестой боевой отряд контр-адмирала Того Масамичи ночевал в заливе Озаки. Из состава отряда крейсера «Идзуми» и «Акицусима» были отправлены в передовую дозорную цепь еще накануне. А оставшиеся «Сума» и «Чиода» с миноносцами 10-го и 15-го отрядов сразу после получения сообщения с «Синано-Мару» получили приказ вице-адмирала Катаока «направиться на норд-ост и вступить в связь с неприятелем». Близ мыса Коозаки был встречен 5-й боевой отряд. К этому времени «Акицусима» успел присоединиться к своему отряду, и три крейсера в строе кильватера шли в 30 кабельтовых за отрядом адмирала Катаока чуть правее.

В 09:56 было получено сообщение от Катаока: «Противник виден» и сразу следующее: «Делай как я». Тут же на «Ицукусиме» был поднят сигнал «поворот все вдруг вправо». Крейсера 6-го отряда немедленно выполнили этот маневр, отправив миноносцы к мысу Коозаки, так как они совершенно потеряли боеспособность на волнении. Идя новым курсом около двадцати минут, с флагмана 6-го отряда «Сума» видели, как слева от них русские, еще не видимые в тумане, начали обстреливать два крайних левых корабля из 5-го отряда, а немного погодя и два оставшихся. При этом редкий и неточный вначале обстрел быстро сменился плотными накрытиями, в том числе и тяжелыми снарядами.

В 10:15 оба отряда, по сигналу с «Ицукусима», повернули «все вдруг вправо» и легли на норд, дав самый полный ход. Вскоре услышали раскаты орудийных залпов еще и слева за кормой, видимо, там был еще один отряд русских, скрывавшийся в дымке от наблюдателей из 6-го отряда.

Через пять минут в той стороне, откуда доносились звуки стрельбы, из тумана показались сначала мачты, а затем начали прорисовываться очертания сначала одного, а потом и еще двух кораблей, стремительно догонявших японские крейсера, которые едва смогли разогнаться на встречной волне до 13 узлов.

До обнаруженных кораблей в 10:20 было меньше пяти миль, но они находились к японским крейсерам почти строго носом, так что опознать их не удавалось. К тому же корпуса крейсеров терялись в дымке, и их закрывало своим дымом из труб. Тем не менее они начали уверенную пристрелку сразу по всем трем крейсерам Того Масамичи, будто им не мешал ни дым, ни туман, в то время как японские пушки не могли стрелять. С мостиков раскачивавшихся на волнах японских крейсеров никак не удавалось определить дальность, потому что брызги, подхваченные ветром, дувшим с зюйд-зюйд-веста, заливали оптику дальномеров, а комендоры не видели целей сквозь прицелы из-за тех же брызг и тумана.

Попытки отправить телеграмму с сообщением о координатах обнаруженных русских кораблей ни к чему не привели. Мешал сплошной треск помех в эфире. Впереди открылся мыс Коозаки, и на наблюдательный пост на этом мысу прожектором отправили сообщение: «Вступили в бой с русской эскадрой, нуждаемся в помощи».

Спустя несколько минут справа, на сходящемся курсе, с «Сумы» были обнаружены еще пять русских бронепалубных крейсеров, быстро догонявших 6-й отряд и уже почти вышедших на траверз всего в 35 кабельтовых. Одновременно были обнаружены дымы многих кораблей прямо по курсу, выходивших из-за мыса. Предположив, что это идет на помощь 7-й боевой отряд контр-адмирала Ямада и разглядев идущие впереди миноносцы из 15-го отряда «Хибари» и «Удзура», начальник 6-го боевого отряда приказал лечь на северо-запад и принять бой левым бортом, надеясь отбиться от русских крейсеров с подходом подкреплений.

В 10:40 все три крейсера, повернув последовательно менее чем в полутора милях от мыса Коозаки и сбавив ход, легли на новый курс, открыв жаркий огонь по двум первым и ближайшим русским кораблям. Но небольшие японские крейсера зарывались в волны почти до мостиков, и их носовые плутонги не могли действовать. Орудийным расчетам приходилось работать в зюйдвестках на раскачивавшихся палубах. Резкий ветер, бивший в левую скулу, обдавал палубы и мостики тучами соленых брызг, что делало дальномеры и прицелы бесполезными, поэтому стрелять приходилось на глазок.

К этому времени шедший вторым в японской колонне «Чиода» уже имел серьезные повреждения в корме и едва слушался руля. К тому же он начал терять скорость, все больше отставая от остальных. Дистанция до противника была примерно в 20 кабельтовых.

Три русских крейсера, гнавшиеся за 6-м отрядом, тут же легли на параллельный курс и начали отвечать, пристреливаясь двух-трехорудийными залпами. В этот момент их удалось опознать как «Дмитрий Донской», шедший головным, «Россия» и «Громобой». Быстро пристрелявшись, они открыли очень мощный огонь всем бортом. Почти сразу же тяжелый русский снаряд проломил броню борта и скос бронепалубы напротив машинного отделения крейсера «Чиода» и разорвался над цилиндром высокого давления левой машины. В результате чего осколками перебило главный паропровод и повредило два опорных подшипника и холодильник, а головная часть снаряда пробила внутреннюю переборку угольной ямы противоположного правого борта и застряла в наружной обшивке подводной части. Через образовавшуюся течь начало заливать сначала угольную яму, а потом и машинное отделение. Крейсер окутался паром и замер на месте.

Его перестали обстреливать, сосредоточив массированный огонь на «Акицусиме», и без того получавшем попадание за попаданием и почти утратившем боеспособность. Не выдержав столь интенсивного обстрела, тяжело поврежденный крейсер в 10:55 отвернул вправо. Его командир, видимо, хотел приткнуть свой корабль к берегу, но большие разрушения надводного борта и несколько подводных пробоин, особенно в носу, вызвали очень обширные затопления. Уже в 11:05 он сел носом по палубу бака и продолжал быстро тонуть, постепенно заваливаясь на левый борт. Так и не дойдя до берега 4 кабельтова, машины пришлось остановить и начать спасение экипажа. Люди просто прыгали в воду, откуда их подбирали миноносцы.

Флагманский «Сума» продержался дольше всех. Благодаря превосходству в скорости, почти сразу после разворота на север он вышел в голову своего отряда и находился под обстрелом наименее сильного из трех русских крейсеров «Дмитрия Донского», не получая тяжелых повреждений. В 10:55 на него перенесли огонь освободившиеся «Россия» и «Громобой». Используя данные для стрельбы с «Донского», все три крейсера стреляли с максимальной скорострельностью, обрушив на маленький корабль в неполных 3000 тонн водоизмещения смерч из огня и стали. Их стрельба была невероятно точной, а попадания исчислялись десятками. Менее чем через шесть минут вся артиллерия вышла из строя, командирский мостик был разбит, в боевой рубке были убиты контр-адмирал Того Масамичи и командир крейсера капитан первого ранга Точинай, а старший офицер тяжело ранен, хотя броня рубки так и не была пробита. Через подводные пробоины вода начала затапливать вторую кочегарку и кормовые погреба. Крейсер тонул, но пока еще сохранял ход и управление.

В 10:59 «Сума» наконец добрался до прибрежной отмели и приткнулся к ней. Вода во втором котельном отделении поднялась уже почти до топок, и котлы пришлось загасить. Крейсер быстро заполнялся водой, и корпус корабля все плотнее ложился на камни. Но корма оставалась на весу, так как отмель заканчивалась примерно за второй трубой. В 11:01 русские броненосные крейсера повернули «все вдруг» на юго-запад.

Удаляясь, они дали еще несколько залпов по практически затонувшему и горящему крейсеру, добившись нескольких попаданий. Одно из них пришлось в левый кормовой каземат противоминного орудия. При этом 203-миллиметровый фугас прошел вдоль корпуса, разорвавшись уже в районе бортового торпедного аппарата правого борта, что вызвало детонацию заряженной в аппарат торпеды и приготовленной рядом запасной. Мощный взрыв разворотил борт от броневой палубы до самого верха, при этом обшивка и набор корпуса треснули вплоть до настила двойного дна и киля. Продолжающееся затопление кормовых отсеков вскоре привело к тому, что корпус не выдержал напряжения и разломился на две части по пробоине. Теперь корма держалась лишь на обшивке левого борта и полностью легла на грунт, немного завернувшись влево с креном на правый борт. Остатки экипажа «Сума» перебрались на берег вплавь, а возвышающаяся над водой носовая часть горела до вечера.

Выходившие на помощь 6-му отряду корабли контр-адмирала Яма-да так и не успели вступить в бой. На их глазах русские мощнейшим фланговым обстрелом с подоспевших с востока бронепалубных крейсеров сорвали торпедную атаку пяти отрядов миноносцев, шедших в авангарде. При этом они почти играючи разогнали их атакующие порядки, потопив два миноносца (№ 43 и «Хибари»). «Удзура», «Саги» и № 72 получили серьезные повреждения корпуса и механизмов и нуждались в доковом ремонте.

Далее русские, не торопясь, разделались с покалеченным «Чиода», всадив в него в упор несколько залпов, от чего, судя по всему, взорвался один из его торпедных аппаратов, выбив остатки плавучести из многократно пробитого корпуса.

Сильное задымление района боя из труб десятков миноносцев, а также от пожаров на японских кораблях и порохового дыма не позволило разглядеть противника до того момента, как он начал отход, а потом уже и дистанция стала неприемлемой для открытия огня. Так что с 7-го отряда видели лишь удаляющиеся на юго-запад пять бронепалубных крейсеров и мачты еще трех кораблей, шедших тем же курсом, но чуть дальше, скрытые туманом. Вся южная часть горизонта была в дыму, но определить, скольким кораблям он принадлежит, не было возможности. Ямада послал на север 10-й отряд миноносцев, для прояснения ситуации. Но те, после полученной трепки, смогли выйти лишь через полчаса. К этому времени заработало радио, и последний из адмиралов третьей эскадры отправил на «Микасу» сообщение, что русские крейсера идут от мыса Коозаки на юго-запад. Теперь японцы знали, что русские где-то здесь, но где точно и куда идут – нужно было еще уточнить. Как-то не заладилось у них сегодня с самого утра.

Глава 6

К половине одиннадцатого с первого броненосного отряда уже почти не видели в клочьях дыма и тумана крейсера Иессена и Добротворского. Опасаясь, что они в азарте погони далеко оторвутся от главных сил, к ним послали миноносец с приказом не позже одиннадцати часов начать отход на юго-запад. Отдавая этот приказ, Рожественский рассчитывал создать у наблюдателей с острова Цусима впечатление, что эскадра намерена прорываться западным проливом. Так как с берега, возможно, были видны дымы броненосцев, броненосные отряды также развернули на запад, сбавив ход до символических 5 узлов, рассчитывая после отвернуть к югу и снова вернуться на прежний курс в восточный канал. Перестроение растянувшихся отрядов главных сил затянулось до начала двенадцатого.

К этому времени с шестым отрядом японских крейсеров было уже покончено, но Рожественский об этом еще не знал. Двинувшись всем флотом на запад, он рассчитывал минут через пятнадцать встретиться со своими крейсерами, после чего, восстановив прежнее боевое построение, идти на прорыв.

Яростная стрельба впереди справа стихла, лишь в довершение грохнуло еще несколько залпов. Вся северо-западная часть горизонта была затянута угольным и пороховым дымом, сносимым ветром к цусимскому берегу, и там совершенно ничего нельзя было разглядеть.

Но уже через три минуты, в 11:05, откуда-то спереди, чуть правее курса донеслись новые одиночные, похоже, пристрелочные залпы. Тут же с «адмиралов», оказавшихся теперь в голове колонны главных сил, пришло сообщение: «Четыре крейсера прямо по курсу». Стрельба на западе быстро набирала обороты. В дело уже вступили десятидюймовки броненосцев береговой обороны, чье солидное уханье выделялось на общем фоне.

Едва развернувшись на юго-запад и «тепло простившись» с «Сума», с крейсеров Иессена обнаружили в 40 кабельтовых впереди, чуть левее курса, четыре крейсера в строе кильватера на встречном сходящемся курсе. Опознать их не было никакой возможности, так как они шли прямо на них и их трубы невозможно было сосчитать, а разглядеть надстройки и корпуса не позволяла мглистая погода и клочья угольного дыма. Единственное, что удалось определить – все четыре корабля несут по две мачты. Немедленно сообщив об обнаруженных крейсерах Добротворскому, начали пристрелку по двум головным.

«Россия» с «Громобоем» дали самый полный ход, чтобы быстрее сблизиться с противником, при этом обгоняя «Дмитрия Донского», наши крейсера, временно, перекрыли ему сектора стрельбы.

Появление наших кораблей, видимо, стало для противника полной неожиданностью. Под начавшимся обстрелом, строй японских крейсеров распался. Два головных, двухтрубных, опознанные как «Касаги» и «Читосе», начали разворачиваться на обратный курс, а два оставшихся, имевшие три трубы и две мачты «Отова» и «Нийтака», довернули чуть вправо и добавили хода, идя на прорыв, рассчитывая, видимо, разминуться с Иессеном на контркурсах и проскочить мимо броненосцев.

Их начали обстреливать с показавшихся на востоке кораблей третьего броненосного отряда, что позволило броненосным крейсерам полностью сосредоточиться на первых двух, самых крупных. Через пять минут дистанция между русскими и японскими крейсерами сократилась уже до 25–30 кабельтовых и начались накрытия, при этом «японцев» по-прежнему быстро нагоняли.

Вскоре у «Касаги», оказавшегося ближайшим к нашим крейсерам, начался сильный пожар на полубаке. Было видно, как рвались приготовленные к бою снаряды, не давая бороться с огнем. Встречный ветер и большой ход раздували пламя, которое уже вплотную подошло к мостику. Вся артиллерия в носу замолчала, появился дифферент на нос, и крейсер начал зарываться в волны, теряя скорость и продолжая получать попадания с «России». В 11:12 Иессен повернул на 2 румба влево, чтобы скорее сблизиться с подбитым «Читосе», потом еще на 4 румба, а через пять минут еще на 6 румбов в ту же сторону. Идя теперь на 15 узлах на восток, все три его крейсера взяли под обстрел орудиями левого борта накренившийся и окончательно потерявший ход «Читосе», а правым бортом стреляли вдогонку «Касаги». Было отмечено несколько попаданий, ослабивших ответный огонь, но скорость «японцу» сбить не удалось, и он продолжал удаляться, что заставило прекратить обстрел около половины двенадцатого.

В 11:12 «Читосе» получил попадание с «Громобоя», которое на время лишило корабль хода. Но вскоре с повреждением, видимо, справились, хотя и не полностью. Крейсер перестал парить и начал набирать ход, но очень медленно. Эта заминка позволила русским, довернувшим левее, приблизиться на 12–15 кабельтовых. К тому же «Дмитрий Донской» присоединился к «Громобою». Подбитый «японец» уже не мог выйти из-под накрытий, получая от четырех до семи попаданий в каждом залпе и кренясь на левый борт. К тому же его накрыли с броненосцев береговой обороны, легших на юго-восточный курс и разделивших свой огонь носом по «Читосе», а кормовыми башнями по «Отове» с «Нийтакой». Разрывы 254-миллиметровых снарядов очень эффектно смотрелись на палубах и бортах японских крейсеров. На попутной волне и большом ходу малые броненосцы зарывались в воду заметно меньше, однако все равно вскоре «Апраксин» начал пропускать залпы, стреляя заметно реже своих собратьев, хотя теоретически имел чуть ли не вдвое более скорострельный главный калибр.

Под жестоким перекрестным обстрелом «Читосе» снова запарил откуда-то из-под первой трубы, получив попадание десятидюймового фугаса, и совсем встал, засыпаемый снарядами. Были отмечены еще, минимум, два попадания из тяжелых орудий. Его крен, быстро увеличивавшийся в начале, вскоре стал выравниваться, зато палуба на корме опустилась почти до уровня воды. Начались пожары по всему кораблю. Наконец, в 11:32 его артиллерия замолчала совсем. Тут же прекратили огонь и русские крейсера, не ставшие преследовать горящего «Касаги», уползавшего на юго-запад.

А попытавшиеся прорваться «Отова» и «Нийтака» почти сразу уперлись в пять бронепалубных крейсеров Добротворского, предупрежденных Иессеном и проявившихся у японцев прямо по курсу из дыма и тумана. Развернувшись к противнику всем левым бортом, русские поставили идеальный «кроссинг Т», быстро охватив полукольцом оба крейсера и расстреливая их прямой наводкой в лоб, а сзади их методично и уверенно долбили броненосцы Энквиста с 25–30 кабельтовых. Частый продольно-перекрестный огонь с 8–10 кабельтовых из 75-, 120- и 152-миллиметровых пушек и точные залпы тяжелых башенных орудий с кормы быстро разрушили оба крейсера, менее чем за полчаса превратив их в горящие неуправляемые развалины. Было хорошо видно, как в 11:08 залп кормовой башни «Сенявина» очень удачно лег в корму «Нийтаки», дав минимум одно попадание. Столб огня воды и дыма, поднявшийся над кормой японского крейсера, был заметен со всех стрелявших кораблей. После этого попадания «японец» сразу встал, превратившись в неподвижную мишень, и был добит в полигонных условиях, получив еще пару тяжелых фугасов и почти три десятка среднекалиберных снарядов с крейсеров. Раскачивавшийся на волнах небольшой крейсер продолжал энергично отвечать из уцелевших орудий, но это продолжалось очень недолго. Его ответный огонь был быстро подавлен и так и не нанес каких-либо повреждений русским кораблям. Как только артиллерия «Нийтаки» замолчала, прекратили огонь и русские пушки.

Второй японский трехтысячник был остановлен «Светланой», чей снаряд, похоже, проник в третью кочегарку и перебил паропровод. Уже почти развернувшийся влево, правым бортом к Добротворскому, крейсер густо запарил из третьей трубы и остановился, почти сразу получив попадание, или даже два, в машину, так как оттуда также повалил пар.

«Отову» обстреливали, помимо крейсеров, «Ушаков» и «Апраксин». Они добились двух или трех попаданий главным калибром, что вызвало сильный пожар на юте и заставило замолчать большую часть его артиллерии. В 11:25 крейсер уже имел большой крен на правый борт и прекратил огонь.

В половине двенадцатого по сигналу с «Олега» обстрел прекратили. Отряд Добротворского обошел неподвижные остовы крейсеров, спешно покидаемые экипажами, с кормы и двинулся на соединение с главными силами. На «Олеге» и «Авроре» были видны небольшие пожары, остальные не пострадали, по крайней мере, на первый взгляд.

Сейчас русская эскадра представляла собой четыре отдельных отряда, едва видевших друг друга и разбросанных по полосе моря шириной в 5 миль и длиной 12. В случае появления главных сил японцев собрать все это в один кулак было бы очень не просто, поэтому Рожественский приказал прекратить погоню за зайцами и восстановить строй.

В 11:20 «Урал» перестал ставить помехи и передал приказ командующего: «Прервать преследование и собраться всем отрядам у главных сил». Для ускорения исполнения приказа на северо-запад, откуда доносились звуки канонады, был отправлен миноносец, а первый и второй броненосные отряды повернули за ним следом, идя на малом ходу.

Одновременно отправили три миноносца в разведку и дозор на север и северо-восток, чтобы защититься от неожиданностей со стороны острова Цусима и восточного пролива, со строжайшим приказом не показываться в виду берега и не удаляться далее границы видимости от своих броненосцев.

Глава 7

Третий боевой отряд вице-адмирала Дэва был отправлен на усиление дозоров еще 13 мая. Ночью он был возле острова Сиросе и, получив телеграмму с «Синано-Мару», ринулся на перехват юго-восточным курсом, постепенно наращивая скорость (это его четыре крейсера видели около 5 часов утра с замыкающих русских крейсеров). Идя этим курсом и проскочив расчетную точку встречи с эскадрой Рожественского, адмирал начал беспокоиться и приказал сбавить ход до 10 узлов, не меняя курса.

Около шести часов утра было получено сообщение с «Идзуми» об обнаруженных им подозрительных дымах. Сверив координаты контакта «Идзуми» со своими, Дэва приказал немедленно ложиться на северо-восток и дать полный ход. Скорость сразу увеличили до 15 узлов, а потом и до 17, но лишь спустя четыре часа услышали впереди звуки боя.

Наконец, почти ровно в десять часов Дэва нашел то, что искал. Прямо по курсу в 45 кабельтовых удалось рассмотреть характерные мачты русских броненосцев береговой обороны, шедших северо-западным курсом. Почти сразу был обнаружен еще и трехмачтовый двухтрубный корабль, догонявший броненосцы, опознать который японцам не позволяла та мгла, что так удачно скрыла от русских их появление.

Развернувшись на северо-запад, Дэва начал передавать координаты и курс обнаруженных кораблей по радио, стараясь сохранять дистанцию и держаться в полосе плохой видимости. Из-за мглы и тумана русские периодически терялись из вида, но их все время было слышно. С правого борта доносился грохот залпов тяжелых орудий и частое хлопанье средних калибров.

Связаться с флагманом никак не удавалось, очевидно, русские ставили помехи своими передатчиками. Лишь спустя полчаса, сквозь треск помех, была принята телеграмма с вспомогательного крейсера «Америка-Мару», находившегося в первой дозорной цепи, значительно южнее, о том, что им принята депеша Дэва.

Примерно через двадцать минут после контакта с японских крейсеров потеряли русскую эскадру и почти перестали её слышать. Идя на звук и повернув почти строго на север, уже через четыре минуты снова увидели знакомые мачты в 50 кабельтовых справа. Идя этим курсом и держа 17-узловой ход, продолжали наблюдение за броненосцами, уходящими с траверза в корму.

В 10:36 справа из дымки показался силуэт горящего корабля, не имевшего хода и засыпаемого с кормы снарядами с почти не видимых русских кораблей. Разбитый корабль был явно японским, и его вскоре опознали как крейсер «Ицукусима», флагман 5-го боевого отряда.

Через четыре минуты, совершенно неожиданно, он взорвался на виду у всех кораблей Дэва, оставив на поверхности моря лишь серо-белое с желтыми языками облако, быстро уходившее за корму шедших полным ходом крейсеров.

Тягостная тишина висела над японскими кораблями, нарушаемая лишь шумом работающих машин да свистом ветра в рангоуте. Недобрые предчувствия шевельнулись в самых робких душах.

Взяв чуть левее, для сохранения дистанции, и сбавив ход до 10 узлов, вице-адмирал Дэва продолжал следовать слева от русских броненосцев, постоянно передавая по радио сообщения. Но теперь даже «Америка-Мару» не отзывался (Того получил первую телеграмму от 3-го боевого отряда лишь спустя час двадцать минут после её отправки через цепь дозорных вспомогательных крейсеров и береговых станций). В 10:58 все стихло. Русские броненосцы пропали в тумане где-то за кормой, и японцам пришлось еще больше сбросить ход, ожидая их появления. Внимание всех, кто находился на мостиках и палубах, было обращено туда, где пропали русские, поэтому падение у левого борта «Касаги» первого залпа стало полной неожиданностью.

Сначала даже не поняли, кто и откуда стреляет, но быстро обнаружили прямо перед собой дымы, поднимавшиеся из тумана. В этот момент в просвет в дымке удалось увидеть сразу три корабля почти на встречном курсе. Толком разглядеть их не было никакой возможности, к тому же дым из труб японских крейсеров сносило на противника, ухудшая и без того неважную видимость, но, судя по всплескам, стреляли из среднего калибра. Тут же, перед форштевнем флагманского крейсера и шедшего вторым «Читосе», встали гейзеры второго пристрелочного залпа. Взревели сирены на всех четырех японских кораблях, и они начали набирать так некстати сброшенный ход.

Дэва поднял сигнал разворот «все вдруг» на 12 румбов, и два головных крейсера, резко положив руля, начали ложиться на курс отхода, одновременно дав максимальные обороты машинам. Этот маневр вывел их из-под накрытия, но еще больше погасил скорость.

Шедшие замыкающими «Отова» и «Нийтака» не стали разворачиваться, а наоборот, начали разгоняться на встречном с русскими курсе, лишь чуть довернув вправо, намереваясь, видимо, прикрыть своим огнем отход двух самых лучших легких крейсеров японского флота и отвлечь на себя артиллерию русских. Рассчитывая проскочить между броненосцами и обнаруженными крейсерами к цусимскому берегу, избежав тяжелых повреждений. Однако это не помогло.

Почти сразу по ним открыли огонь главным калибром три русских броненосца береговой обороны и старый броненосный крейсер, появившиеся с правого борта. А «Касаги» и «Читосе» так и остались под плотным обстрелом с трех броненосных крейсеров, вскоре опознанных как «Дмитрий Донской», почти безопасный по причине слабого вооружения и малого хода, и очень, очень опасные, непонятно как здесь оказавшиеся, «Россия» и «Громобой».

Толстошкурые русские крейсера также открыли огонь в сторону японских трехтысячников, но лишь из кормовых орудий, не занятых в обстреле первых двух кораблей отряда, скорее давая понять, что приближаться будет себе дороже.

Разворачиваться обратно, чтобы соединиться с флагманом, уже не имело смысла, поэтому «Отова» и «Нийтака» продолжали набирать ход, держась северо-северо-восточного курса, с максимальной интенсивностью обстреливая русские броненосные крейсера, получая с них в ответ двух-трех орудийные залпы, которые, впрочем, ложились очень хорошо.

В это время справа показались те самые броненосцы береговой обороны, за которыми они следили последний час, шедшие на запад большим ходом. Они открыли огонь по «Читосе» носовыми башнями. Затем, круто повернув влево, ввели в бой свои кормовые башни против «Отовы» и «Нийтаки».

По этим целям японские крейсера начали пристрелку правым бортом. Но очень скоро им пришлось срочно переносить огонь на более приоритетные цели.

Уже в 11:05 прямо по курсу из клочьев дыма и тумана показались сразу пять русских бронепалубных крейсеров, разворачивавшихся к ним своим левым бортом, с уже наведенными орудиями. Причем они охватывали голову японцам, встав полумесяцем, и открыли полные бортовые залпы с минимальной дистанции, не превышавшей две мили.

Идя уже почти полным ходом и вынужденные отвечать на продольный обстрел в лоб лишь носовыми залпами, «Отова» и «Нийтака» попали под накрытия фугасных и бронебойных снарядов среднего калибра с носовых углов и 254-миллиметровых фугасов с кормы, теряя артиллерию и неся страшный урон в механизмах, слабо прикрытых броней от огня с таких дистанций. Попытка развернуться влево не удалась. Один за другим оба японских крейсера лишились хода, затем на них начались пожары, а отвечать на обстрел было уже нечем.

Первым был обездвижен «Нийтака». Он был накрыт кормовой башней «Сенявина», причем оба снаряда попали в крейсер. Заряженный, видимо, по ошибке десятидюймовый бронебойный снаряд угодил в самую корму с правого борта, легко проткнул обшивку и проломил тонкую броню палубы над румпельным отделением. Далее, идя почти вдоль корпуса по снижающейся траектории, он ударился в рулевую машину, полностью её разрушив, отрикошетил от неё влево и вышел из подводной части, так и не разорвавшись, но оторвав по пути кронштейн гребного вала и загнув сам вал, который, продолжая вращаться, окончательно оборвал кронштейн, разбил подшипники и сальники и порвал обшивку у дейдвуда, прежде чем машина встала.

Второй снаряд этого же залпа был фугасным. Его попадание так же пришлось в корму, по правому борту, но чуть ближе к носу и пониже. Прямо в ватерлинию. Пробив обшивку и ударившись о скос бронепалубы, снаряд полноценно рванул, выдрав клок борта. При этом кронштейн правого гребного вала, вместе с броневым скосом, был просажен вниз и разошлись несколько швов в обшивке подводной части корпуса ниже бронепалубы.

Через обе пробоины корма начала быстро затапливаться, а крейсер затрясло от сильнейшей вибрации. Почти сразу, несмотря на немедленную остановку обеих машин, оказались разрушены и сальники правого вала, благодаря чему оба машинных отделения стали быстро затапливаться. Появилась вода и в кормовом погребе, который вскоре пришлось покинуть. Помпы не справлялись с поступавшей водой. Попытки дать ход правой машиной вызвали лишь усиление течи сальников на валу, и от этой идеи пришлось отказаться. Крейсер беспомощно качался на волнах, садясь в воду развороченной кормой и кренясь на левый борт, продолжая, однако, отстреливаться из носовых орудий, пока те не были разбиты новыми попаданиями, в том числе и тяжелых снарядов. В 11:25 они уже молчали, и экипаж начал покидать свой обреченный и горящий во многих местах корабль, воспользовавшись прекратившимся обстрелом.

«Отова» почти развернулся правым бортом к русским бронепалубным крейсерам, когда получил снаряд со «Светланы», лишивший крейсер хода. Попав в правый борт под спонсоном кормового 75-миллиметрового орудия, шестидюймовая стальная граната прошла по диагонали до основания третьей трубы и взорвалась уже в дымоходе. Осколками и взрывной волной вывело из строя все котлы в кормовой кочегарке. Столб пара встал над крейсером, и он замер на месте всего через две с небольшим минуты после «Нийтаки». Почти сразу еще один шестидюймовый снаряд проломил гласис машинного отделения и вывел из строя правую машину. Попадания следовали теперь одно за другим с такой частотой, что их не успевали фиксировать в судовом журнале. Тяжелый снаряд разорвался на кормовом мостике, полностью его разрушив и разбив 152- и 120-миллиметровые орудия. При этом загорелись разбитые осколками приготовленные к стрельбе боеприпасы. Пожар быстро охватил всю кормовую часть. Следующее попадание с броненосцев пришлось в середину корабля. Русский фугас, попав в левый борт между первой и второй трубой, прошел через весь корпус и разорвался лишь у противоположного борта в коффердамах под правым крылом мостика, проделав здоровенную дыру ниже ватерлинии и полностью разрушив основание 120-миллиметровой пушки. Третий тяжелый снаряд разорвался между второй и третьей трубой, выкосив осколками расчеты двух 120-миллиметровых и одной 75-миллиметровой пушек. Кроме этих попаданий за 18 минут крейсер получил еще не менее 20 среднекалиберных снарядов (трехдюймовые никто даже и не считал), полностью потерял боеспособность, горел и тонул.

Флагманский «Касаги» и шедший вторым «Читосе», развернувшись на юго-западный курс, выжимали все из своих машин в попытке оторваться от свалившихся как снег на голову русских тяжелых крейсеров. Что это были владивостокские крейсера, ни у кого не осталось сомнений, как только обнаружилось, что они имеют по четыре трубы и три мачты. По огневой мощи они каждый по отдельности превосходили весь третий отряд, а уж парой!! Но расстояние неумолимо сокращалось, и русские быстро пристрелялись. Первым серьезно пострадал «Касаги», уже в 11:08 получивший попадание шестидюймовым фугасом в боевую рубку.