Читать книгу: «Эротические рассказы», страница 2

"Это был всего лишь пальцы…" – пронеслось в голове, и от этой мысли стало ещё стыднее.

Лёва медленно вынул руку, с наслаждением наблюдая, как её тело ещё подрагивает в последних судорогах удовольствия.

– Можешь остаться здесь до утра, – бросил он через плечо. – К утру все твои кудряшки должны быть побриты! Если надо, запишись на депиляцию, я оплачу! Исполняй!

И когда дверь закрылась, Маша впервые за эту неделю заплакала не от унижения, а от осознания простой истины – ее тело больше не принадлежало ей.

Утро началось с непривычного ощущения. Маша провела ладонью по теперь абсолютно гладкой коже между ног, вздрогнув от неожиданной чувствительности. Вчерашняя эпиляция оставила легкое жжение, но теперь, когда она стояла перед зеркалом в ванной, это казалось незначительным по сравнению с тем, как преобразилось ее тело. Кожа там была нежной, почти детской.

Когда девушка спустилась в столовую, Лёва уже сидел за столом с чашкой кофе. Его взгляд скользнул по ее фигуре, и губы растянулись в едва заметной ухмылке.

– Доброе утро, – произнес он, отпивая из чашки. – Сегодня на тебе будет это.

На спинку стула были наброшены чёрные стринги и полупрозрачный бюстгальтер, больше похожий на кружевную паутинку. Маша, не говоря ни слова, развязала пояс халата и дала ему соскользнуть на пол. Она чувствовала его взгляд на своей коже, но теперь это не вызывало прежнего стыда – только странное, щекочущее нервы волнение.

Тонкие лямки стрингов мягко обняли ее бедра, почти не скрывая гладкую кожу. Лифчик лишь подчёркивал грудь, делая ее еще более соблазнительной. Она повернулась перед ним, демонстрируя себя, и заметила, как его пальцы слегка сжали ручку чашки.

День прошел в странном, почти гипнотическом спокойствии. Лёва не давал ей никаких заданий, не приказывал убирать или готовить. Маша просто ходила по дому, чувствуя, как воздух ласкает ее обнажённую кожу сквозь полупрозрачную ткань. Каждый шаг заставлял стринги слегка врезаться в плоть, напоминая о ее новом состоянии. Она ловила себя на том, что двигается медленнее, плавнее, будто ее тело стало более чувственным, более податливым.

Лёва словно не замечал ее – читал газету, разговаривал по телефону, вышел на пару часов по делам. Но она знала, что это лишь видимость. Он наблюдал. Ждал.

И вечером, когда она мыла чашки на кухне, он подошел сзади так тихо, что Маша вздрогнула от неожиданности.

– Не двигайся, – прошептал он, его пальцы, смоченные слюной, скользнули под тонкую ткань стрингов.

Прикосновение было легким, почти невесомым, но от него по всему телу пробежали мурашки. Его пальцы провели по гладкой коже, лаская, исследуя, заставляя ее дыхание участиться. Она оперлась о раковину, чувствуя, как ноги становятся ватными.

– Завтра, – сказал он, убирая руку и проводя мокрыми пальцами по ее губам. – Завтра ты узнаешь, зачем я попросил тебя побриться.

И ушел, оставив ее стоять с дрожащими коленями и странным, навязчивым любопытством.

Маша лежала на шелковых простынях, чувствуя, как ее собственное дыхание обжигает губы. Халатик из тончайшего шифона съехал с плеча, обнажая розовый сосок, напрягшийся от прохладного воздуха спальни. Лёва не спеша рассматривал ее тело – его взгляд скользил по изгибам талии, задерживался на трепещущем животе, опускался к той самой гладкой, лишенной волос коже, которая теперь казалась невероятно чувствительной.

– Подними бедра, – его голос прозвучал тихо, но с той интонацией, которая не оставляла места неповиновению. Маша послушно приподняла таз, чувствуя, как под коленями заходили мурашки.

Его ладони легли под ягодицы, пальцы впились в упругую плоть. Первое прикосновение языка было таким неожиданным, что она резко вдохнула, вцепившись в простыни.

Когда Лёва опустился между дрожащих бёдер, Маша впервые за эту неделю не испытывала страха – только странное, щемящее предвкушение. Его дыхание обожгло гладкую кожу, заставив её сжаться в сладком ожидании.

Первое прикосновение языка было обманчиво нежным – лёгкий, почти воздушный поцелуй в самую сокровенную точку. Затем горячая плоть языка медленно провела снизу вверх, от дрожащего входа до набухшего клитора, оставляя за собой мокрый след. Маша закусила губу, чувствуя, как её живот сжимается от этого размеренного, почти методичного движения. Но настоящая пытка началась, когда он принялся работать языком всерьёз.

Его рот прильнул к ней полностью, губы плотно обхватили плоть, а язык начал свой неспешный, изощрённый танец. Сначала он просто водил им из стороны в сторону, покрывая слюной каждую складку, каждый миллиметр чувствительной кожи. Потом сосредоточился на клиторе – не просто лизал, а будто рисовал им сложные узоры: круги, восьмёрки, зигзаги, постоянно меняя ритм и силу нажима.

Маша вцепилась в простыни, когда Лёва добавил новое движение – теперь его язык не просто скользил по поверхности, а проникал внутрь, пусть и неглубоко, но с такой точностью, что каждый раз находил самые отзывчивые места. Одновременно губы Лёвы слегка всасывали её плоть, создавая двойное ощущение – проникновения и нежного вакуума.

– Дыши, – прошептал он, чувствуя, как она задерживает дыхание.

Но дышать становилось всё труднее. Его техника становилась всё более изощрённой – теперь он чередовал плоские, широкие движения всей поверхностью языка с точечными ударами кончика. Иногда останавливался, чтобы подуть на мокрую кожу, заставляя её сжиматься от контраста, затем снова покрывал всё горячим ртом.

Когда Маша уже была на грани, он сделал последний, решающий ход – зажал клитор губами и начал быстро-быстро вибрировать языком. Её тело взорвалось волнами удовольствия. Сначала свело живот, потом ноги затряслись в судорогах наслаждения, а внизу забился горячий пульс. Она кричала, но звук терялся где-то в горле – оргазм был слишком сильным, почти болезненным в своей интенсивности.

Лёва не останавливался, пока последние судороги не прошли, лишь тогда медленно отстранился.

– Это был первый урок, – сказал он, вытирая подбородок. – Завтра попробуем новое!

Маша, всё ещё дрожащая, не могла ответить. Её тело помнило каждое движение его языка, а внизу живота тлела странная, пугающая надежда – а что же будет завтра?

Прозрачный халатик шелестел при каждом движении, едва прикрывая тело, которое теперь знало больше удовольствий, чем за все годы брака. Маша вытирала пыль с серванта, чувствуя, как прохладный воздух ласкает кожу сквозь тонкую ткань. В доме стояла непривычная тишина – Лёва уехал по делам с утра, оставив лишь короткую записку с перечнем необременительных обязанностей.

На кухне пахло жареным луком и специями. Люда, дородная повариха с вечно поджатыми губами, шумно переставляла кастрюли.

– Ну как тебе наш хозяин? – неожиданно спросила она, бросая в сторону Маши колючий взгляд. – Как сюда попала?

Ложка, которую Маша мыла, со звоном упала в раковину.

– Я его… Меня муж проиграл в карты.

Люда фыркнула, вытирая руки о фартук:

– Вот же сука! Я тебе скажу одно. Уходи тогда от этого подлеца! Зачем тебе такой? Раз проиграл, значит, проиграет и два. А теперь ты его вещь, получается?

Маша почувствовала, как по спине пробежали мурашки.

– Ну да, только он ничего такого не делает. Сказал… что просто хочет, чтобы я убиралась.

Повариха расхохоталась, толстые пальцы впились в бока:

– Ох, милая, да он всем так говорит! Она наклонилась ближе, и от ее дыхания пахло чесноком и чем-то хмельным. – Лёва-то наш… импотент. После той перестрелки в девяностых. Пуля в живот – и всё, кончился.

Маша замерла. В голове пронеслось: «Это похоже на правду… Вчера… Только он ее ласкал и не просил ответа…».

Люда, не замечая ее реакции, продолжала:

– Вот и мучает девок. Одевает, раздевает, трогает… А дальше – ничего не может. Даже проституток заказывает на ночь, чтобы они так ходили. А я сразу поняла, когда тебя увидела, что ты не из них.

– Ну да, – задумчиво произнесла Маша.

Люда шлепнула половником по столу.

– Так что не бойся. Максимум – языком порезвиться может.

Маша молча кивнула, но внутри все перевернулось.

Вечером, когда Лёва вернулся, она смотрела на него иначе.

– Разденься, – приказал он, снимая часы.

Маша медленно развязала пояс халата, наблюдая за его глазами. «Он действительно… не может?»

– Сегодня, – прошептал он, целуя внутреннюю сторону бедра, – я научу тебя новому.

Темно-бордовый футляр с золотым тиснением открылся с мягким щелчком. Маша, стоя на коленях посреди спальни, почувствовала, как по спине пробежал холодок. Внутри на черном бархате лежали странные металлические и силиконовые формы – одни изгибались волнами, другие были гладкими и прямыми, третьи пульсировали от прикосновения Лёвы.

– Сегодня ты узнаешь, что значит настоящий оргазм, – произнес он, доставая длинный вибратор с перламутровым отливом.

Лёва усадил Машу спиной к своему животу, его сильные руки обхватили ее грудь, а губы прильнули к шее.

– Расслабься, – прошептал он, тем временем поднося к ее влажным губам вибратор.

Инструмент был прохладным, но быстро нагрелся от ее тела. Лёва водил им по всем чувствительным местам, но не вводил – лишь слегка касался входа, заставляя Машу непроизвольно выгибаться.

Он взял другой предмет – изогнутый дугой, с выпуклостями по всей длине.

– Это для точки G, – пояснил он, медленно вводя его внутрь.

Маша закусила губу, чувствуя, как необычная форма заполняет ее, будто находя все скрытые изгибы. Когда он начал двигать игрушкой, слегка нажимая на переднюю стенку, ее тело вздрогнуло – это было совсем не то, что пальцы или язык.  Лёва включил маленький, но мощный вибратор и приложил его к клитору, одновременно продолжая работать изогнутым стержнем внутри.

– Дыши, – напомнил он, чувствуя, как ее бедра затряслись.

Но дышать становилось все труднее. Ощущения нарастали, как снежный ком – сначала просто приятное давление, потом волны тепла, разливающиеся от низа живота, наконец – всепоглощающий вихрь, который вырвался наружу с тихим стоном.  Но Лёва не остановился.

– Это была только разминка, – сказал он, меняя игрушку на другую – с пульсирующим наконечником.

Теперь он чередовал движения – два медленных толчка, один глубокий, затем снова вибрация. Маша уже не могла сдерживать звуки – ее стоны становились все громче, а тело покрылось румянцем.  Когда наступил второй оргазм, она почувствовала, как все внутри сжимается в сладкой судороге. Но Лёва, словно опытный дирижёр, лишь сменил ритм, заставив волны удовольствия накатывать снова и снова.

– Три, – считал он вслух, когда ее ноги уже не слушались, а пальцы впились в простыни.

К четвёртому разу Маша лежала полностью мокрая, с полуоткрытым ртом и остекленевшим взглядом.

– Последний, – пообещал Лёва и использовал сразу две игрушки – одну внутри, другую снаружи, включив максимальную вибрацию.

Ее крик заглушило жужжание приборов. Тело выгнулось в последнем, самом мощном спазме, после которого она просто обмякла, не в силах пошевелиться.  Лёва аккуратно вынул игрушки, вытер их салфеткой и положил обратно в футляр.

– Завтра, – сказал он, проводя рукой по ее горячей щеке, – будет еще интереснее.

И Маша, еще не пришедшая в себя, слабо кивнула, с ужасом и предвкушением думая о том, что же он придумает на этот раз.

Утро началось с неожиданного подарка. На тумбочке возле кровати лежали кружевные трусики необычного фасона – с тонкой силиконовой вставкой, аккуратно прилегающей к самому чувствительному месту. Рядом мерцал экран смартфона с открытым приложением.

– Надень. Сегодня твой тест на выдержку, – раздался из двери голос Лёвы.

Маша с любопытством прикоснулась к ткани. Трусики оказались приятными на ощупь, но когда она их надела, то почувствовала легкую вибрацию – ровно настолько, чтобы напомнить о своем присутствии.

Первая проверка случилась уже на кухне. Маша мыла посуду, когда внизу живота разлилось внезапное тепло – вибрация усилилась ровно на три секунды, заставив ее выронить тарелку.

– Осторожнее, – усмехнулась Люда, подбирая осколки.

Вторая волна накрыла в коридоре. Она несла белье в прачечную, когда вибрация перешла в пульсирующий режим. Ноги сами собой подкосились, и Маша прислонилась к стене, чтобы не упасть.

– Всё в порядке? – прошел мимо охранник, делая вид, что не замечает ее румянца.

Но настоящий ад начался за обедом. Лёва сидел во главе стола, непринуждённо обсуждая дела с управляющим. Маша старалась есть аккуратно, но едва она взяла вилку, как почувствовала знакомое щекотание.

– М-м… – вырвалось у нее непроизвольно.

Лёва не поднял глаз, но его палец чуть заметно шевельнулся на экране телефона. Вибрация усилилась. Маша сжала ноги под столом, чувствуя, как тепло разливается по всему телу. Она отчаянно пыталась сохранить спокойствие, но когда Лёва перевел прибор на максимальный режим, все усилия пошли прахом.

– А-ах! – её рука дёрнулась, опрокинув бокал с водой. – Да! Да! Ох, блин!

В комнате воцарилась тишина. Повариха замерла с подносом, охранник откашлялся, управляющий сделал вид, что увлечен бумагами. А Лёва тем временем довел вибрацию до пика. Маша вцепилась в край стола, чувствуя, как нарастает знакомое давление. Еще секунда – и волны удовольствия прокатились по всему телу, заставив ее задрожать.

– Кажется, наша гостья переволновалась, – произнес Лёва, наконец выключая прибор. – Отведите ее в комнату.

Когда Машу уводили, она заметила, как Люда перекрестилась, а молодой охранник покраснел до корней волос.

Лежа одна в комнате, она думала только об одном – что же он придумает ещё?

Лёва вошел без стука, распахнув дверь так, что та ударилась об стену. В руках он держал черный кожаный чемоданчик, который поставил на кровать с глухим стуком.

– Сегодня ты узнаешь, что значит настоящее наслаждение, – произнес он, расстёгивая замки.

Маша, всё ещё в тех самых вибротрусиках, почувствовала, как внутри всё сжалось от предвкушения. В раскрывшемся чемодане лежали приборы самых разных форм и размеров – из матового силикона, холодного металла, даже прозрачного стекла.

Первым делом он взял анальный вибратор – изящный, с постепенным утолщением к основанию.

– Сегодня ты узнаешь новые ощущения, – Лёва медленно наносил прозрачный гель на гладкую поверхность вибратора. Его пальцы скользили по силикону с почти медицинской точностью. – Разденься и на колени, спиной ко мне!

Маша замерла, увидев на кровати странный предмет с изящным изгибом. Её пальцы непроизвольно сжали край простыни, когда до сознания дошло назначение этой игрушки. Она почувствовала, как пересыхает во рту. Она никогда не пробовала ничего подобного – мысль о проникновении туда вызывала странную смесь страха и любопытства.

– Я… Я не уверена… – её голос сорвался, когда Лёва провёл мокрым пальцем между её ягодиц.

– Доверься мне, – он притянул её к себе.

Его пальцы работали удивительно бережно. Сначала просто лёгкие круговые движения вокруг тугого колечка, затем осторожное давление. Маша зажмурилась, чувствуя, как её тело сопротивляется, но Лёва не торопился.

– Дыши, – прошептал он, и в тот же момент холодный наконечник вибратора коснулся её ануса.

Она ожидала боли, но получила лишь странное чувство наполненности, когда силиконовый стержень медленно скользнул внутрь. Лёва остановился, давая ей привыкнуть, его ладонь легла на её дрожащий живот.

– Хорошая девочка, – похвалил он, и это неожиданно заставило её сердце учащённо забиться.

Потом началась настоящая магия. Лёва включил вибратор на минимальную мощность, одновременно вставляя другой вибратор в её киску. Ощущения оказались совершенно новыми – глубже, интенсивнее, словно волны удовольствия шли из самого центра её тела.

– Вот видишь, – его губы коснулись её уха, – твоё тело способно на большее, чем ты думаешь.

Маша не могла ответить – её сознание плавало где-то между шоком и невероятным блаженством. Когда он добавил третий вибратор, аккуратно приложив его к клитору, мир вокруг поплыл. Оргазм накрыл её неожиданно – не резкой волной, а медленным, глубоким потрясением, исходящим из самой глубины. Её пальцы вцепились в простыни, а из горла вырвался сдавленный стон.

Лёва выключил приборы, но не спешил их извлекать, наблюдая, как её тело постепенно приходит в себя.

Лёва достал из чёрного футляра необычную игрушку – изогнутый двойной вибратор в форме дельфина с мягкими силиконовыми плавниками. Маша заворожённо наблюдала, как он покрывает его блестящим гелем, переливающимся в свете ламп.

– Этот войдёт в тебя сразу в две дырки, – прошептал он, проводя пальцем по раздвоенному наконечнику. – Будем разрабатывать их!

Маша почувствовала, как между её ног пробежала странная дрожь – смесь страха и предвкушения. Она никогда не испытывала ничего подобного. Лёва уложил её на спину, мягко раздвинув бёдра. Первое прикосновение прохладного силикона заставило девушку вздрогнуть.

– Расслабься…

Он вводил «дельфина» медленно, с хирургической точностью. Сначала один наконечник скользнул в её вагину, заполняя пульсирующим теплом. Затем, когда она уже начала привыкать к ощущениям, второй кончик упёрся в её задний проход. Маша закусила губу, чувствуя, как тело постепенно принимает необычную игрушку.

– Вот так… Хорошая девочка…

Лёва включил вибрацию. Ощущение было ошеломляющим – двойная стимуляция, волны которой расходились по всему её телу. Он начал двигать игрушкой – нежно сначала, затем всё более уверенно. Маша закинула голову назад, её пальцы вцепились в простыни.

– Да… вот так…

Он ускорял темп, то погружая «дельфина» глубже, то почти полностью извлекая, заставляя её стонать от каждого движения. Затем, не прекращая работать игрушкой, Лёва достал реалистичный фаллоимитатор и поднёс к её губам.

– Соси. Как будто это мой. Доставь мне удовольствие!

Маша послушно открыла рот. Её губы обхватили искусственный член, язык скользнул вдоль его длины, лаская каждую выпуклость. Она делала это удивительно умело – то глубоко беря в рот, до самого основания, то играя только кончиком, облизывая головку.

– Ох, какая ты шлюшка… – прошипел Лёва, наблюдая, как её щёки втягиваются, имитируя активные сосательные движения.

Двойная стимуляция – игрушка внутри и фаллос во рту – довели её до невероятного возбуждения. Она чувствовала, как тело наливается жаром, как внутри всё сжимается в сладком предвкушении.

– Кончай, детка.

Лёва увеличил мощность вибратора, одновременно ускоряя движения. Маша застонала вокруг фаллоса, её тело затряслось в мощном оргазме, который, казалось, не закончится никогда. Когда она наконец опустила голову, полностью опустошённая, Лёва медленно извлёк «дельфина» и положил его обратно в футляр.

– Завтра, – сказал он, поглаживая её волосы, – мы попробуем что-то ещё более… интересное.

Маша, всё ещё тяжело дыша, лишь слабо кивнула. Она уже не могла отрицать – её тело полностью принадлежало ему. И самое страшное – ей это нравилось.

Лёва вошел без стука, когда первые лучи солнца только начинали пробиваться сквозь шторы. В руках он держал тот самый черный чемоданчик, который уже успел стать для Маши символом новых, невероятных ощущений.

– Просыпайся, принцесса, – его голос звучал хрипловато после сна. – Сегодня у нас особое утро.

Он щёлкнул замками, и чемоданчик раскрылся, обнажив содержимое. Среди знакомых игрушек лежал новый предмет – массивный фаллос с присоской у основания. Лёва прикрепил его к полированному полу, убедившись, что держится крепко. Потом повернулся к Маше и провел пальцем по ее нижней губе.

– Садись. И скачи.

Маша, еще не до конца проснувшаяся, послушно опустилась перед фаллосом. Первое прикосновение холодного силикона заставило ее вздрогнуть, но она быстро привыкла. Осторожно опускаясь, она почувствовала, как он входит в нее, заполняя до самых глубины.

– Да… вот так…

Лёва сел рядом, наконец скинув халат. Впервые за все время Маша видела его полностью обнажённым. Его тело было мощным, с рельефными мышцами и шрамами, оставшимися от прошлой жизни. Он не торопился. Его руки скользили по ее телу, как будто заново исследуя каждую деталь. Пальцы ласкали грудь, задерживаясь на сосках, заставляя их набухать от прикосновений. Потом его губы опустились на шею, оставляя горячие следы поцелуев.

– Ты такая красивая, когда теряешь контроль, – прошептал он, кусая ее мочку уха.

Маша начала двигаться, подчиняясь его словам. Сначала медленно, осторожно, но с каждым движением все смелее. Фаллос внутри нее казался идеальным – его изгиб точно попадал в самые чувствительные точки. Лёва не отрывал от нее рук. Одна его ладонь скользила по животу, другая опустилась ниже, к тому месту, где их тела соединялись.

– Кончай, принцесса, – приказал он, и его пальцы нашли ее клитор.

Этого было достаточно. Оргазм накрыл ее с такой силой, что она чуть не потеряла равновесие. Ее тело напряглось, потом обмякло, но Лёва не дал ей остановиться.

– Еще.

И она повиновалась, продолжая двигаться, уже почти не контролируя себя. Второй оргазм пришел быстрее, третий – почти сразу. Когда она окончательно обессилела, Лёва подхватил ее и уложил на кровать.

– А ты можешь меня трахнуть? – голос Маши звучал дерзко, но в глубине глаз читалось что-то большее – настоящая, ненасытная жажда.

Лёва замер на мгновение, его пальцы непроизвольно сжали край простыни.

– Он не работает, – его губы искривились в горькой усмешке, когда он провел ладонью по своему члену. – Так сказать, теперь это просто украшение.

Но Маша не сдавалась.

– А дилдо меня можешь трахнуть?

В её глазах горел вызов. Лёва рассмеялся – низко, хрипло, почти по-звериному. Маша лежала на спине, раскинув руки, грудь вздымалась частым дыханием. Глаза были полуприкрыты, губы приоткрыты – она вся дрожала в предвкушении.

– Да… давай… – ее голос звучал хрипло, когда Лёва смазывал анальную пробку.

Первое прикосновение холодного силикона заставило ее вдохнуть резче. Она приподняла бедра, помогая кавалеру, чувствуя, как пробка медленно, но неумолимо входит в нее.

– А-ах… боже… – ее пальцы вцепились в простыни, когда пробка начала вращаться, растягивая ее изнутри.

Но настоящий восторг накрыл, когда Лёва приставил дилдо к ее влажному входу.

– Да! Введи его! – она выгнула спину, чувствуя, как искусственный член заполняет ее. – Оттрахай свою сучку!

Каждое движение дилдо заставляло ее стонать громче. Ее руки скользили по собственному телу – одна сжала грудь, другая опустилась ниже, к клитору, но Лёва тут же отшлёпал ее по пальцам.

– Только я решаю всё, – прошептал он.

Маша застонала, но послушно убрала руку.

– Пожалуйста… я не могу… – ее голос сорвался, когда пробка ускорила вращение.

Тело вздрагивало от двойной стимуляции.

– Я… я сейчас… а-а-ах!

Оргазм накрыл внезапно – сначала свело живот, потом все тело затряслось в судорогах наслаждения.

– Еще! Не останавливайся! – взвыла она, когда Лёва продолжил движения, несмотря на ее конвульсии.

Второй оргазм ударил почти сразу – более мощный, более яркий.

– Боже… я… я… – слова потеряли смысл, остались только стоны, хрипы и прерывистое дыхание. – Кончила!

Когда Лёва наконец остановился, Маша лежала полностью разряженная, с мокрым от слез лицом и трясущимися ногами.

– Вечером… – начала она, но голос подвел.

Лёва лишь ухмыльнулся, зная – она уже не сможет остановиться.

Маша лежала на мокрых простынях, ее тело блестело от пота и других выделений. Тонкая струйка ее возбуждения медленно стекала по внутренней стороне бедра, оставляя липкий след на шёлке. Она ловила ртом воздух, грудь вздымалась, а пальцы все еще судорожно сжимали смятое постельное белье.

Лёва стоял у окна, его силуэт четко вырисовывался на фоне заката. Он затянулся сигаретой, прежде чем произнести:

– Твой срок истёк. Завтра утром можешь уходить.

Маша резко поднялась на локтях. Влажные волосы прилипли к спине.

– Нет! – ее голос сорвался на крик. Она вскочила, не обращая внимания на то, что с нее стекают капли, и бросилась к нему. – Я не вернусь к нему! К этому ничтожеству, который…

Лёва повернулся, и в его глазах читалось что-то странное – не то раздражение, не то удовлетворение.

– Ты хочешь остаться? Добровольно? – он провел пальцем по ее мокрому плечу, оставляя дорожку в блестящем слое пота.

Маша прижалась к нему, ее голые груди прилипли к его спине.

– Я буду твоей. Совершенно. – Ее руки дрожали, когда она положила их на член Лёвы. – Пусть убираю, пусть готовлю… Пусть делаю всё, что ты прикажешь.

Лёва не остановил девушку. Он лишь откинул голову назад, когда ее пальцы начали ласкать его.

– Ты понимаешь, что отказываешься от свободы?

– Какая свобода? – ее губы уже скользили по его шее. – Там – рабство. Здесь…

Она не договорила, опустившись перед ним на колени. Солнце окрасило ее согнутую спину в багровые тона. Лёва провел пальцами по волосам Маши, не то лаская, не то утверждая свою власть.

– Значит, завтра ты проснёшься здесь же.

Маша не ответила – она была слишком занята, доказывая серьёзность своих намерений. По ее подбородку стекала слюна, смешиваясь с другими влажными следами на ее теле.

Она знала – это не поражение. Это был ее сознательный выбор.