Экспериментальная лечебная практика

– Будет очень больно? – Драугр посмотрел в грустные глаза лекаря и заплакал.

– Будет… – лекарь Марбас опустил глаза на пилу, и с тяжёлым вздохом сжал её рукоять.

– Прошу… – на Драугра аж жалко смотреть, по его лбу испарина стекает как пот, пока Марбас привязывает его к столу. – Сделайте всё быстро.

– Я буду очень стараться, – Марбас натянул маску на лицо и поднёс пилу к руке бедолаги.

– Сын мой Драугр, слушай мой голос и только его, – церковник обхватил ему голову руками и силой сдавил по сторонам. – Когда всё начнётся, только я буду поддерживать связь с Создателем, ведь только он в силах очистить тебя от ереси. Понимаешь?

– Понимаю, отец Бокор, – вместе с потом у бедолаги слёзы льются из глаз.

– Тогда, Марбас, начнём, – и с этими словами лекарь шаркнул зубцами пилы по запястью руки, и бедолага завыл что есть мощи.

– Создатель слышит тебя! – завопил церковник, пытаясь заглушить крик мужика и лязг пилы, которой так ловко орудует лекарь. – Создатель чувствует твою боль и через неё познаёт твой дух. Откройся ему и не страшись ничего, ведь Создатель с тобой! – а тот орёт что есть духу. – Брат, Создатель оплакивает твою потерю! Будь сильный, и тебя ждёт благодать Создателя! Брат!.. – бедолага издал истошный крик и потерял сознание, когда лекарь допилил ему руку, тот уже лежал без сознания. – Всё, отключился, – церковник заглянул бедолаге под веки, и на его худощавом лице дёрнулась ухмылка. – Марбас, что ты сегодня долго?

– Кость широкая… – с одышкой смахнул испарину со лба и нервно швырнул окровавленную пилу на стол.

– Уфир, прижги ему культю, пока кровью не истёк, – Марбас пренебрежительно обратился ко второму лекарю, что всё это время стоял в стороне, кровожадно ожидая своей очереди.

– Обожди, успеешь, – церковник схватил руку того лекаря и улыбнулся, оглядывая отпиленную кисть в луже крови. – Сейчас начнёшь прижигать, опять орать будет, хоть минуту тишины дай?

– Отец, ему минуты хватит, чтоб последний раз выдохнуть.

– Да шучу я, Марбас, – и тут же отпустил руку второго лекаря. – Пойду подышу на улицу, а вы делайте, как того требует ваше призвание.

– Сходите, мы здесь справимся, – лекарь Уфир тут же поспешил схватить раскалённый кусок металл, что ждал своего часа в огне, и с размаху прижал его к кровоточащему запястью.

Дверь хлопнула, и церковник покинул Лазарет, но за его спиной крика не последовало, только жжённое шипение. Бедолага Драугр глубоко и, по-видимому, надолго потерял своё сознание, что даже раскалённая сталь не вернула его обратно. Весь Лазарет заполнился запахом палёного мяса. Лекарь Марбас попятился на скамью, глядя на то, как Уфир запекает культю бедолаги. Его глаза дрожат, да и мысли путаются, на руках кровь, он до конца не понимает: он всё же помогает или убивает. Среди всех этих заблуждений он услышал голос того самого постоянного наблюдателя на скамье, что послушно молчал день за днём, глядя на их работу.

– Я могу помочь ему, – Исрафель, сидя совсем рядом с ним, вполголоса произнёс, да так, чтобы его услышал только он. – Позволь мне помочь ему? – но тот только молчаливо посмотрел в его большие жёлтые глаза и кивнул. – Он ещё благодарить вас всех будет, – на бледном лице наблюдателя растянулась белоснежная улыбка нескрытой радости. Он, вскочив со скамейки, из-за спины выхватил свой атам, нож с трёхгранным лезвием. Исрафель хотел было приблизиться к пациенту, как Марбас вскочил вслед ему.

– Остановись, он, может, ещё выживет.

– Я хочу только помочь… – опешил наблюдатель и обернулся на лекаря, тот панически тянет к нему руки, думая, что тот хочет облегчить страдания.

– Убийство – это не помощь.

– А разве вы здесь не этим занимаетесь? – развёл руками Исрафель, и улыбка на его лице приобрела злорадствующий облик.