Секьюрити номер тринадцать, или Дневники «топтуна»

Охранника нашёл сразу. Им оказалась улыбчивая женщина за сорок, назвавшаяся Анастасией. Она с Донбасса, в Россию пришлось бежать от войны, развязанной киевскими «цеевропейцами». Здесь же, в Москве, и её сын. Он учится в российском вузе, без пяти минут гражданин РФ, а вот у самой Насти с этим процессом как-то подзависло.

Идём с ней осматривать торговую площадь магазина. Сказать о нём можно только одно: жуть! Нет, доже не так, а: ЖУ-У-У-У-ТЬ!!! Скряга-владелец, который по этой части мог бы сравниться лишь с гоголевским Плюшкиным, всё внутренне пространство до предела заполнил стеллажами с товаром. Между полками два человека еле разойдутся, полки высоченные, смежные ряды, по сути, не просматриваются. Спрашиваю у Насти:

– А как тут и кого ловить? Да тут раздолье для любого крадуна! Тут или всех подряд надо «шмонать», или нужен оператор на камерах, чтобы отслеживал потенциальных воришек. Камеры тут есть?

Настя смеётся:

– Есть, только толку-то с них? Просматривать видеозаписи можно лишь по особому разрешению. Так что, здесь ты сам себе – и камера, и сыщик, и ловильщик…

О, небо! Куда я попал?! Хорошо… А где тут жить? Как оказалось, место для проживания имеется. В этом смысле здесь вполне просторно. В бытовом отсеке есть комнатушка (точнее сказать, каземат) с койкой и тумбочкой. Разумеется, и здесь не найти даже намёка на вентиляцию. А кухня где? Кухня – через зал, в крохотном закутке склада бытовой химии. Холодильника там нет, плитка сломана. Туалет имеется, но расположен крайне «удачно» – рядом с кассами, и поэтому войти в него можно лишь расталкивая очередь покупателей. Настя машет рукой:

– Хорошо, что есть хотя бы такой! Я месяц работала в одном магазине, так там туалета не было вообще!

– Как это – вообще?! А куда же ходили по «делам секретным»?

– На ведро. И «по-маленькому», и «по-большому»…

Что делается на белом свете?! Что творится в нашем стольном граде?!! То есть, в том «шопе», все, без исключения, начиная с охранников, грузчиков и уборщиц, вплоть до директора, свои физиологические проблемы решали на ведре? Ой, позорище! Это какая же там царит антисанитария?!! И пусть даже тот магазин не продуктовый, но и в промтоварном такого быть не должно!..

Спрашиваю Настю:

– А ты здесь давно?

– Да, всего пять дней. Хватит! Попросила найти другое место.

Моё намерение пойти погладиться Настю очень удручает.

– А это обязательно? Мне надо срочно прибыть на новый объект, он в Подмосковье. Быть там надо к обеду, а сейчас на часах уже – сколько?

Да, время уже – час дня. Хорошо, решил пойти ей навстречу. Иду в бытовку, переодеваюсь в изрядно помятое. Хоть сейчас и не мороз, по привычке надеваю и тельняшку – за эти месяцы она стала для меня чем-то наподобие талисмана или оберега. Нет, в самом деле! Сколько у меня на вахтах было, скажем так, пиковых ситуаций, когда я запросто мог оказаться или в больнице, или даже в морге?! Но ведь миновало же! Не иначе, это всё – она, матросская тельняшка меня выручала…

Потом вместе с Настей заходим к директору. Расписываемся в журналах, отправляем эсэмэску «терминатору-два», и я выхожу в зал уже как новый охранник. Знакомлюсь с персоналом. Сразу же бросается в глаза, что здешние кассиры – не чета тем, с кем работал ранее. Если те выглядели вполне румяными и здоровыми, то здесь у всех, явно, хроническая интоксикация. Кожа лица бледноватая, кое у кого – даже с зеленцой. Это и понятно – тут работать можно только в противогазе.

Зоя, самая бойкая из девчат, просвещает меня об особенностях местной «фауны» крадунов. Имеется несколько «штатных» – тех, что уже не раз попадались на кражах, а есть и ситуационные воришки из числа обычных покупателей. Обзор здесь отвратительный – даже стоя рядом, ничего не увидишь, поэтому украсть могут и в присутствии охранника. Кстати, стоимость украденного хозяин магазина вычитает из зарплаты кассиров (ну, Плюшкин он, Плюшкин и есть – что ещё скажешь?!!).

И – всё-таки: а как же здесь можно выявлять и ловить любителей прихапать чужое? Зоя поясняет, что присматривают все, без исключения. А иначе охраннику одному не справиться. Хорошо, посмотрим, что получится…

Для начала иду в столовку, чтобы там хотя бы попить чаю. Ну, слава богу, пластмассовый электрокипятильник в рабочем состоянии. Не работает только его термо-реле, поэтому, когда вода закипит, отключать надо вручную. Заодно доканчиваю свои дорожные припасы. Теперь до вечера я, как бы, работоспособен.

Начинаю интенсивно курсировать по залу. Контингент покупателей здесь, скорее всего, постоянный – микрорайон этот давнишней застройки. Поэтому, несмотря на его принадлежность к мегаполису, в натуре и повадках здешних людей замечаю немало и чего-то от большой деревни. Проходя мимо меня, гражданин под семьдесят с выправкой отставника, интересуется:

– Новый охранник? А Настя где?

– Ушла на другой объект.

– А сам-то ты надолго?

– Война план покажет. Но, если откровенно, то я тут всего час, а уже надоело до чёртиков.

– Во-о-т! – мой собеседник качает головой. – Не знаю, как тут можно работать?! Душегубка настоящая!

Женщина предпенсионного возраста интересуется:

– Вы издалека?

– С Волги. А что, это сильно бросается в глаза?

– В общем-то, да… Чувствуется, что вы не москвич.

– А это плохо, если не москвич?

– Почему? Может быть, даже, наоборот.

О! Какое неожиданное и здравое суждение! В свободные от беготни минуты общаюсь с кассиршами. От своей работы, конечно, они не в восторге. Все, как одна отмечают:

– Уж, если мы за свой рабочий день в себя столько вдыхаем химии, что домой идём как пьяные, то, как, вообще, охранники тут могут находиться круглосуточно? Настя, бедная, так мучилась, так болела! Вчера её даже рвало и хватало сердце. Уже хотели было вызывать «скорую», но она каплями сама себя поддержала…

Рассказывают и о себе. Кто-то здесь неделю, кто-то – уже полгода. Но текучка в этой «Корзиночке» очень высокая. «Главный старожил» здесь Зоя – четыре года работает. Сюда пришлось устраиваться только потому, что ничего другого найти не удалось. Раньше она жила в другом конце Москвы, был муж, вместе растили сына. Но потом он сошёлся с другой, а Зое пришлось с их жилплощади уйти вместе с сыном (ох, и урод, судя по всему, её бывший муженёк!). На Каспийской нашла съёмную квартиру подешевле. Самая ближняя работа – здесь, в «Корзиночке». За годы работы в этом подвале успела заработать серьёзную аллергию, появились патологии печени и поджелудочной. Да и почки работают не лучшим образом.

– …Ну, а что поделаешь? Сына надо ставить на ноги… – Зоя разводит руками. – Буду работать, насколько хватит терпения и здоровья.

Так-то оно так, но не получится ли, что, к той поре, когда терпение кончится, от здоровья тоже совсем ничего не останется?

Выбрав свободную минуту, звоню Федьке: что за идиотчина? Как так могло случиться, что ты с Ляркиным обо всём договорился, а он меня засандалил в эту химическую помойку?! Он начинает что-то путано объяснять, из чего делаю вывод: врёт, зараза! Ни о чём Федька с «роботом» не договаривался. Поди, только и хватило духу робко проблеять в телефон о том, что надо бы его сменить, и что есть претендент на это место. А конкретной договорённости не было и в помине. Ну а у самого-то что сейчас? Федька всё так же занудливо дундит:

– Да, вот… Завтра обещают кого-то прислать…

Всё понятно. Связался я с лохотронской шарашкой и её борзым главарьком. Уж как бы ни полоскали Васина, но в сравнении с этой роботизированной «сво» Ляркиным – он, прямо-таки, золотой человек. Ну и как быть дальше, с учётом всех тех обстоятельств, которые мне на данный момент известны? «Упереться рогом» и отработать в этой душегубке до конца, невзирая на потери, понесённые здоровьем? А чего ради? Только из-за того, что впустую улетели тысяч пять на разъезды, и я хоть как-то должен их «отбить»? Не слишком ли будет велика цена заработка?

Есть хорошая старинная поговорка: за зайцем погнался – коню голову сломал. Вот именно! Этого рублёвого «зайца», может, ещё и не поймаешь. А вот «коня» – то есть, своё здоровье, загубишь безвозвратно. Упереться-то можно, но тогда каждый день, проведённый здесь, будет как дополнительный якорь, вынуждающий оставаться на этом месте и, невзирая ни на что, тянуть до конца. Ведь если я сойду с дистанции, то не получу ни гроша! Но таких гарантий нет и в том случае, если даже я героически «оттоптыжу» все двадцать дней.

Во-первых, учитывая характер этого «терминатора-два», люди для него ничто, и, скорее всего, «кинуть» он может любого, не моргнув глазом. Зарплата в «ЛОМе» – непонятно какой «нал»: то ли белый, то ли серый, то ли беспросветно чёрный. Оставить нас без денег могут по любому формальному пустяку. А судиться с этой конторой, скорее всего, бесполезно. Тут, наверняка, всё и везде «схвачено» на самых разных уровнях. Может быть, пока не поздно, собрать вещи и уйти? Ладно, до завтра поработаю – там видно будет.

Ну а пока «суд да дело», я решил организовать хоть какую-то вентиляцию на свой лад. Поднялся по лестнице на самый верх и, открыл настежь обе двери стеклянного тамбура. Заблокировал их всем, что попалось под руку, чтобы не закрывались. Одну закрепил куском полипропиленового шпагата, под другую подсунул найденный неподалёку обломок асфальта. Внутрь химической норы сразу же потянуло сырым апрельским ветерком. Девчонки это тут же отметили:

– О! Посвежело! Хоть продохнуть стало можно.

Теперь, и в самом деле, даже в самых дальних закоулках, работать стало легче. Тут же стали появляться другие мысли: «Ну, а что? Может быть, потихоньку и дотяну до «дембеля»?» Когда уже стемнело и покупателей убавилось, я поднялся наверх и сбегал в соседний продуктовый магазин. Взял кое-каких харчей – батон, крупу, масло, сахар…

Работа закончилась в десятом часу. Все ушли домой, двери заперли снаружи. Теперь я – некое наподобие каторжника. Чтобы иметь возможность сварить ужин, занялся ремонтом электроплитки. Провозился около часа (из инструментов лишь кухонный нож и вилка), но работать она начала. Наконец-то смог погладить штаны и рубашку. Спать лёг уже ближе к полуночи. Настроение – хуже худшего. Особенно, потому что к этому времени весь запас свежего воздуха закончился, и мне снова пришлось дышать химическими испарениями. Тринадцатое, что б ему пусто было!

Четырнадцатое апреля

Подъём сегодня оказался более чем ранним. Когда я проснулся, то почувствовал, что мне не хватает воздуха: ощущение такое, будто я задыхаюсь от нехватки кислорода. Поднялся с койки, немного походил, малость отпустило. Лёг снова, и тут же показалось, будто угодил в какой-то ядовитый газовый бассейн – в лёгкие попёрли плотные химические испарения. Глянул на часы – начало третьего ночи. Но сна уже не было ни в одном глазу. Стало ясно, что сегодня поспать больше уже не удастся – стоя, толком, не поспишь. А лёжа можно было в любой момент «откинуть копыта».

Скорее всего, из забитого химией склада и из товаров в торговом зале непрерывно выделялись летучие химические соединения. Они тяжелее воздуха, и поэтому накапливались в нижней части помещения. Когда испарений стало избыточно много, и их уровень поднялся до уровня койки, я начал задыхаться. Ну, что ж… Буду теперь бодрствовать до утра. В шестом часу приготовил завтрак, а когда появилось начальство, объявил без обиняков: сегодня же ухожу!

В восемь пошли покупатели, я снова открыл верхние двери хоть для какой-то продувки накопившейся за ночь отравы. Девчонки, конечно, отнеслись к моему уходу по-разному. Кто-то сразу же согласился: всё правильно, тут можно только подохнуть, а не заработать на жизнь. Кто-то двинул своё:

– Что, слаба «пружинка» оказалась? Вот мы – работаем же!

Да, с определённых точек зрения это резонно. В жизни я уже не раз замечал, что у некоторых наших людей стадность – на первом месте. Их логика проста и однозначна: «Если я прогибаюсь перед «бугром» – прогибайся и ты! Если я ем это «добро», то и ты – не выпендривайся, ешь и похваливай!..»

Зоя, узнав о моём предстоящем уходе, только лишь вздохнула:

– Ну, вот, и вы нас уже покидаете! Хоть бы недельку продержались…

Это если только отработать её за «здорово живёшь»? Мне ведь это никто не оплатит…В девять утра я поднялся наверх (в этой поганой яме даже сотовый работает с перебоями) и позвонил Ляркину. «Робот» выслушал меня молча и в ответ проскрипел лишь:

– За-ме-на бу-дет…

В голосе столько недовольства и злости! Да, злись на здоровье – людей «кидать» не надо. Как говорят в народе: на каждый чих – здоровья не нажелаешься. Уход – уходом, а пока что я хотя бы чисто формально продолжил исполнение обязанностей охранника. Пусть даже для того, чтобы время проходило побыстрее. Хожу по залу. Неожиданно ко мне подходит Ольга Евгеньевна, одна из кассирш, условно говоря, «старожилов» (как-никак, здесь уже около года!). Вполголоса спрашивает:

– Вы, что, и в самом деле от нас уходите? Ну, что уж так сразу-то? Наверное, ночью стало плохо? Это – да, тут у многих так бывает… Тут вот был у нас один охранник, так он в магазине на ночь и не оставался. Познакомился с женщиной из этого же дома, снял у неё угол, и на работу приходил, как и все.

– Так, это в какие деньги-то выльется!

Ольга Евгеньевна загадочно улыбается.

– Ну-у… Договориться-то можно по-разному… С Зоей, кстати, поговорите, если что… Ну а почему бы нет? Она могла бы приютить… Я к чему это всё? Вижу, мужчина вы – серьёзный, приехали заработать. А тут – вон какие условия, удержаться трудно. А найдёте ли теперь другое место – ещё вопрос. Вы уж извините, если что сболтнула не так…

– Да, нет, нет, всё нормально… Но дело в том, что я заявку на замену себе уже сделал. Может быть, с минуты на минуту приедет другой человек. Теперь уже – всё, надо было чуть раньше сказать…

Ольга Евгеньевна сокрушённо разводит руками – ну, кто ж знал-то? Идём, каждый в свою сторону… Я специально не стал ей говорить о том, что вариант с подселением к какой-нибудь москвичке меня не устраивает в принципе: ну, не всем это дано – жить на два «двора». Я не Коля из Клина, который с ходу ухватился бы за такой вариант. Просто, не хотелось ставить в неловкое положение женщину, которой (скорее всего, по чьей-то просьбе) пришлось немного посводничать.

Да! Кстати! Перед обедом мне довелось-таки провести задержание одной мадам. Свершилось-таки оное событие, пусть и донельзя запоздалое. Зоя, проходя мимо, указала взглядом на одну пожилую, внешне интеллигентную особу, и шёпотом сказала:

– Крадёт!

Ну, что ж, задержим! Минут через десять «интеллигентка», минуя кассу, направилась к выходу. Заступаю ей дорогу и предельно вежливо интересуюсь:

– Простите, а вы ничего не забыли? Ну, там, что-то показать на кассе, оплатить?

Она сначала опешила, а потом, видимо, решила «пойти в штыковую»:

– С чего вы взяли? У меня ничего вашего нет!

– Ну, тогда, может быть, вас не затруднит показать, что у вас в сумке? Если нет ничего нашего, то я принесу извинения, и мы расстаёмся.

Вижу, глаза у неё забегали, руки задрожали, она расстегнула сумку и начала выкладывать на стол всякую мелочёвку: альбом для рисования, карандаши, фломастеры и тому подобное. Вижу, что-то хочет сказать, поэтому иду на опережение:

– Только не надо говорить, что всё это вы взяли в другом магазине – за вами наблюдала сотрудница «Корзиночки». Кроме того, вы попали под объектив камеры видеонаблюдения.

Тут подошли Зоя и зам директора Кристина. Смотрят, смеются.

– Уж, было бы на чём погореть! А из-за такой копеечной мелочёвки…

Похоже, если бы они стали эту мадам ругать, то ей бы было гораздо проще и легче. А тут – только смех… Покраснела, голову свесила, пообещала всё немедленно оплатить. На том и порешили – никаких протоколов, никаких штрафов. Пусть оплачивает, забирает покупку, и идёт своей дорогой.

…Когда время уже близилось к двенадцати, в магазин спустился долговязенький парень годами под тридцать с сумкой на плече. Сразу стало понятно, что это моя замена. Парень назвался Мишкой, сказал, что приехал из Перми. Стоит, озирается по сторонам, дивится здешним условиям. Спрашиваю:

– Охранником уже работал?

Говорит, что работал. Но только в «Купи!» и «Удаче». А в такую «Марракотову бездну» попал впервые. Веду его к Кристине. Там за пару минут покончили со всеми процедурами передачи дежурства, и я повёл его вводить в курс дела. Он принюхивается и недоумевает:

– Блин! Да как тут и чем дышать-то? Ё-моё!.. Это, что же, мне и ночевать в этой вони придётся?

О-о-о, дружок! Что бы ты сказал, если бы я с самого раннего утра не начал проветривать эту душегубку? Поясняю:

– Можно и не ночевать. Что и как – сам допетришь, мальчик уже большой. Женат?

– Был… Сейчас в разводе.

– Ну-у, тогда, проблему ночлега за пределами этой газовой камеры решишь быстро и просто. Главное – включить мозги, и поближе познакомиться со здешним народом… Вариант помогут найти в момент – гарантирую!

Показал ему столовку (девчонки уже оценили починенную мною плитку), показал бытовку, дал ему утюг погладиться. С галстуком, правда, получилась заморочка – Мишка вообще узлы вязать не умеет, а мне там уже и лишней минуты оставаться не хотелось. Предложил поменяться на мой, уже завязанный. На том и расстались. Помахал всем рукой и – марш на выход! Поднимаюсь по лестнице, и чудится, что где-то Высоцкий выводит своим хрипловатым басом: «…Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души! Спешите к нам!..» Прямо, как будто, про нас, про эту чёртову химическую «Корзиночку»…

Вышел на улицу – там дождь, слякоть, все шлёпают по лужам, ёжатся, под зонтики прячутся… Чудаки! Посидели бы сутки в хим-подвале, сразу бы поняли, почём глоток свежего, чистого воздуха! Иду под дождём, и нет ничего приятнее этой слякоти. Сейчас сижу на вокзале. Мой поезд отходит в пятом часу по московскому времени, но вагон… Нет, ну это уже, просто, смешно: опять номер тринадцать! Опять тринадцать… Ломаю голову: куда ж теперь-то? А попробую-ка я податься

На этом дневниковые записи обрываются. Как говорится, на самом интересном месте! Очень хочется надеяться, что бывшему агроному Алексею Бурякину, рано или поздно, всё-таки, повезёт по-настоящему. Согласимся: и тринадцатые числа иногда оказываются очень даже удачными. Ведь так же?..

К О Н Е Ц…