Чужие игрушки. Часть 1

© Сергей Максимович Ермаков, 2020

ISBN 978-5-4485-2539-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие или несвоевременные размышлизмы (Пазл 1.)

Рано или поздно всех нас начинает занимать вопросы о нас самих. Зачем мы рождены? В чем смысл жизни? Почему наша жизнь не такая как у других? Какая судьба нас ожидает? Мы хотим простых ответов, и простых решений. Нас утомляет постановка вопроса в форме дилеммы. И мы ищем ответы в бытовых софизмах и парадоксах. Нас, как правило мало интересуют вселенские вопросы, и мы формулируем для себя вопросы в более банальной форме:

– «Мир бы стал лучше или хуже если бы я не родился?»

Как объект познания нас в первую очередь, интересуем мы сами и задаемся вопросом:

– «Зачем я рожден? Я буду счастлив?»

И это логично. Собственно, а какое каждому из нас дело до мира, в котором нас нет.

Мы не хотим разбираться в чувственных оттенках таких вопросов:

– «Почему моя жизнь такая же как у большинства людей?» При этом имеет ввиду, что жизнь эта скорее скучная, чем удачная. И почти тут же спрашиваем себя: «Почему моя жизнь не такая как у других?» Имея ввиду, что другим в жизни повезло больше.

Просто, мы никогда не задаем себе эти вопросы одновременно. Мы задаем их себе порознь. А вот, какой из них задать, зависит от настроения, в котором мы прибываем. Но основной вопрос, который мы постоянно задаем себе, осознанно, или нет – это:

– «Что меня ожидает?»

Мы ищем ответ на этот вопрос, рассматривая окружающий мир. Мы ищем ответы в своих предыдущих поступках. Мы ищем его в своих воспоминаниях. Мы начинаем вспоминать свою жизнь. А память играет с нами злые шутки. Память каждый раз выбрасывает нам то одни, то другие сюжеты из нашего прошлого, в зависимости от того, что послужило толчком к воспоминаниям. Причем, если мы пытаемся восстановить все события нашей жизни, наша память ведет себя как продавец магазина:

– Что желаете сударь, или сударыня?

– Дайте мне что-нибудь эдакое. Ну, что-нибудь, чтобы почувствовать себя не хуже чем остальные.

– Выбирайте. Вот, не хуже, чем Толик из соседней квартиры, вот, не хуже, чем Саша из соседнего подъезда. Выбирайте. Цена доступная.

– А, вот, чтобы не хуже, чем Лев Толстой, у вас есть?

– Вы участвовали в обороне Севастополя?

– Нет.

– Вы женаты на Софье Андреевне?

– Нет.

– Извините, это исключительно по талонам. В свободной продаже нет.

– Ну, а скажем, чтобы не хуже, чем академик Капица, или Ландау, у вас не найдется?

– Вы работали вместе с Резерфордом, с Бором в Кавендишской лаборатории?

– Нет.

– Имеете научные труды в области физики?

– Пока нет.

– Извините, это тоже по талонам.

– Хорошо, хорошо. А, вот говорят, что у нас общество равных возможностей. Может я чего-нибудь достигну в политике?

– Да уж. Возможности у нас равные. Скажите, а вы вот, предавать товарищей можете? Говорите не пробовали? А, по чужим головам шагать можете? Спрашиваете зачем? Вам лучше заняться, чем-нибудь попроще.

– А, вот чего вы могли бы мне порекомендовать?

– Выбирайте. Все на прилавке. Все доступно. Цены всем по карману.

И тут мы начинаем смотреть на цены. Мы начинаем прикидываем, а что мы можем себе позволить. И чаще всего оказывается, что то, что мы хотим, мы не можем себе позволить, а то, что можем позволить, не особенно хотим. Мы начинаем отчаянно хотеть жить, только тогда, когда костлявая рука постучит нас по плечу и мы, поворачивая голову к обладательнице этой руки, бормочем:

– Но, я же еще не успел посадить дерево, не успел написать Войну и Мир, не успел до конца разобраться со свойствами ниобата бария при низких температурах.

Хорошо, если появится надежда, что костлявая рука найдет себе другое занятие, и скрипучий голос сообщит:

– Поторопись, я пока займусь другими растяпами и разгильдяями.

Мы роемся в памяти пытаясь найти начало своей судьбы. Нас разбирают сомнения.

Мы начинаем искать ответы на неясно поставленные вопросы, перелистывая семейный альбом. Вопросов становится больше, а ответы сжимаются, сморщиваются и превращаются в ничто. Вот фото родителей. На нем они явно моложе нас сегодняшних, но мы этого не чувствуем, не ощущаем. Как бы молодо они не выглядели, они все равно взрослые, а мы еще дети. И ничего тут не попишешь. Сколько бы фотографий родителей в альбоме не было, пусть на фото они даже дети, их судьба для нас остается тайной за семью печатями.

А, собственно, жизнь любого из нас это только часть нашего общего пазла жизни. Кто успел первым набрать себе кусочков поярче и покрасивей, тот и выложит на общем пазле в яркий и красивый рисунок. Другие выложат свои части из того, что им досталось. А, вот как получилось, что одни умудряются набрать себе лучших кусочков, а другие просто клювом прощелкали и выбирают из того, что останется? Вот, как это получается? Мы можем годами не встречаться с соседями по лестничной площадке и регулярно вынуждены пересекаться с теми, с кем не жаждали встречаться совсем, ни разу в жизни. Создается ощущение, что мы сами и есть те кусочки пазла, и нас кто-то пытается выложить общую картину. А мы пыжимся, надуваем щеки, и гордо повторяем: «Мы сами хозяева своей судьбы.». Как бы не так. Можно посмотреть на все это иначе. Тогда, создается ощущение, что Господь сталкивает нас лбами, имея какие-то свои скрытые намерения. Сталкивает так, как мы сами подталкиваем слепых котят к блюдцу с молоком. А, котята жалобно мяукают и ищут маму кошу. Когда Господу до смерти надоедает наше алогичное и глупое упрямство, он откидывается на спинку своего трона, обреченно машет рукой и говорит: «Да, делайте вы, что хотите!».

Или, вот, другая точка зрения, другая аллегория. Паутина жизни. Какая точная метафора. Мы ползаем по путине жизни. Зачастую, мы вынуждены двигаться совсем не по тем нитям паутинкам, по которым мы мечтали, а по тем, на которых уготованные нам препятствиями, нам под силу было преодолеть. Только потом, когда уже ничего нельзя изменить, мы понимать смысл детских сказок и басни, и до нас наконец доходит их скрытый смысл. Начало этой паутины, ее центр, как и первые элементы пазла, это, конечно, наше детство. Выкладывать эту часть нашего пазла, наверное, должны родители, чтобы было все объективно. Объективно? Возможно. Но, выкладывать свой пазл придется каждому самому, добавляя в него те кусочки, которые ему достались. Выкладывать так, как ему по силам.

В какой-то момент я внезапно понял, что история, которую я предлагаю вашему вниманию, тоже похожа на пазл картинку. Совершенно не важно с какого момента и в какой последовательности ее излагать. Окончательная картина получится только тогда, когда последний элемент, имеющийся в распоряжении, ляжет на свое место. Хотя, пазл на любом этапе его сборки все равно останется незавершенным. Конечно, я не буду спорить, что впечатление от восприятия этой истории будет различным, в зависимости от того в каком порядке будет выкладываться этот пазл. Но, я все-же взял на себя смелость, нарезать эту историю на кусочки по своему усмотрению. И выложил кусочки в том порядке как мне это было удобно. Возможно нарезал я ее на не совсем одинаковые по размеру кусочки. Но, как говориться, первый блин комом, вы уж извините. Даю честное слово, больше такое не повторится. Просто, я не собираюсь больше ничего писать, и кого-то мучить своими дурацкими идеями. Они мне самому надоели. А, вам честно сознаюсь, если вы сейчас тихо матюгнетесь и займетесь другим делом, то вероятно поступите совершенно правильно. Примите мои искренние извинения, за потерянное время. А, я, вы уж меня извините, назову это предисловие Пазл 1.

Пазл 2. Пока не вернулся официант

Официант поздоровался и положил на стол два меню в толстых кожаным коричневым переплетах. Торжественно достал из кармана брюк коробок со спичками, и ловко поджег толстую свечу установленную в бокале. Улыбнулся и отошел от столика. Свеча действительно придавала обстановке за столом долю интима и уюта. Казалось, что тьма начинает сгущаться зразу за границей светлого пятна на столе вокруг бокала со свечкой. Блики от пламени бегали по стеклу бокала.

Николай, для приличия, развернул меню, хотя свой заказ он для себя составил еще до того, как сел за столик. Странно, но стоило ему переступить порог этого ресторанчика и ему становилось совершенно ясно, чего он сегодня хочет есть и пить. Нет не так, сначала пить, а потом есть. Видимо это место обладало своей собственной изменяющейся аурой. Здесь он бывал часто, и ассортимент любимых блюд ему был хорошо известен. Раньше он приходил сюда всегда один. Некоторые официанты его узнавали и были с ним любезны. Его заказы они внимательно выслушивали, но не записывали. Они как бы демонстрировали, то ли свое особое расположение к нему, то ли показывали, что помнят все его предыдущие заказы. Другие официанты не делали различий между ним и другими посетителями. Эта разница в поведении официантов вызывала его интерес исследователя. Но, интерес этот был не настолько велик, чтобы во имя него жертвовать гастрономическими наслаждениями. Собственно, интерес был вызван тем, что всем, обслуживавшим его официантам он всегда оставлял совершенно одинаковые чаевые.

Официант, что сегодня подошел к нему, был из тех, что относились к нему подчеркнуто любезно. Видимо он почувствовал, что сегодня у его клиента не совсем обычное посещение. Оставаясь достаточно любезным, он проявил такт, и не стал демонстрировать, своего давнего знакомства с Николаем. Он не стал сходу, как это бывало во время предыдущих посещений, когда Николай был один, спрашивать, что закажет Николай.

Официанту прекрасно знал, что Николаю меню известно вдоль и поперек, а сам он прекрасно помнил пристрастия Николая. Обычно он рекомендовал Николаю те блюда, которые особенно удались сегодня на кухне, а Николаю оставалось только одобрить то или иное блюдо. Но, сегодня Николай был не один, он был с дамой. Он был с Юлией. Он еще притворно пялился в меню, когда Юлия решительно захлопнула меню и откинулась на спинку кресла. Николай мысленно удивился:

– Уже выбрала? Так быстро? Часто бывает ресторанах? Или она здесь тоже не в первый раз? Нет раньше я ее здесь не видел. А, много ли женщин и девушек я здесь запомнил? Ни одной. Нет вру. С парой или тремя после посещения заведения у нас было продолжение. А, лица их я помню? Размытые пятна. А что, если она одно из этих размытых пятен?

– Капельки пота скатились по позвоночнику под рубахой.

– Да ну, не может быть. А, собственно, почему не может. Оставил ей впопыхах рабочий телефон. Ничего я никому не оставлял. Точно помнишь? А, может оставлял? Что и по этому рабочему телефону она меня нашла и устроилась ко мне на работу? Чушь! А, каким образом она достала рекомендацию от Вадима? Женщины, если чего захотят, глазом моргнуть не успеешь, а у них уже все схвачено. Ага, запугали меня, однако, предыдущие секретарши. То-то, как пуганная ворона от куста шарахаюсь. На молоке обжегшись на воду дую.

– Николай взглянул в лицо Юлии. Она смотрела на него в упор холодным немигающим взглядом. У него в голове мелькнуло:

– Все. Сейчас скажет – Ну, что теперь вспомнили Николай Федорович? Эти девки такие мстительные. Язвы и стервы. Как она меня тогда с прокатом лодок поддела. А, Вадим ей точно ни про какие лодки сказать не мог. Точно. Еще тогда, наверное, хотела намекнуть – Любишь кататься, люби и лодочки возить. Какие нафиг лодочки? Да какая разница, люби и саночки возить. Какая разница? Лодочки, саночки. Что под язык подвернулось, то и брякнула. Ну и чего? Зачем она на работу то ко мне устроилась? Чего добивалась? А поиграть хотела, как кошка с мышкой. Бабы они это любят. Сейчас ляпнет. Долго я ждала, когда у вас совесть проснется Николай Федорович. Ну, и что дальше? Прямо тут и пырнет ножом? Как Кармен, этого, как его? А, Хозе. Чего ты несешь, это Хозе зарезал Кармен. Не, я ее точно резать не буду. Если заведет разговор на эту тему, сразу расплачусь и пойду, пусть она одна здесь гуляет. А, завтра, как на работу приду, так сразу с ней распрощаюсь. Вот вам выходное пособие Юлия Владимировна, вот вам ваша трудовая книжка, и скатертью дорога. Спасибо и до свидания.

Сумбур мыслей Николая прервал вопрос Юлии:

– Николай Федорович, что вы на меня так затравленно смотрите?

Поток сознания сделал стойку, как легавая на зайца:

– Началось. Сейчас начнет издеваться.

Юлия продолжила:

– Может я некстати за вами увязалась? Если у вас здесь свидание, я могу уйти.

Мысль, как колесико часового механизма, крутанулась дальше:

– Все. Сейчас начнется. Будет тебе мальчик и белка, будет и свисток.

А, Юлия продолжила:

– Нет, правда. Я просто хотела уйти с работы вместе с вами. А, когда вышли, вы взяли меня под руку. Ну, я… Я как-то растерялась. Вы слишком быстро тормознули такси и стали меня усаживать. Я подумала Вы скажете шоферу, чтобы он меня довез до дома. А, когда поехали было уже поздно, что-то говорить.

В голове Николая весело дзынькнуло следующее колесико:

– А, неслабо я, однако, все это нафантазировал. К психиатру пора обращаться. Болван! Болван ты, Коля. Редкостный болван. Женская месть. Интересная у тебя фобия, главное редкая. Ладно, все, отбой.

Колю наконец отпустило:

– Юлия Владимировна, Вы зря это все себе насочиняли. Я просто удивился, что Вы так быстро ознакомились с меню. Вы уже выбрали что-то?

– Мне, правда показалось, что я вам навязалась на голову, ну и просто захотела незаметно уйти ни чего не заказывая.

– Мило, и как бы я после этого здесь выглядел? Как жмот, разводила женщин?

– Я об этом не подумала? Если бы от меня в ресторане ушел мужчина, я бы точно не смутилась. Ну, ушел и ушел. А, Вас это похоже волнует.

– Но, я то мужчина, а не женщина. Будь я женщиной, меня, пожалую, это тоже не особо расстроило.

Николай хотел сказать:

– Посмотрите еще раз меню. Все-таки выберете что-нибудь.

Но, официант уже стоял рядом и ему пришлось изменить свое решение на ходу. Хромов посмотрел на официанта:

– Добрый вечер. Моя дама затрудняется в своем выборе. Понимаете, частое посещение ресторанов развили у нее устойчивый скепсис по поводу качества их кухни. Вы можете предложить блюда, которые будут безупречны, даже для такого изысканного ценителя, как она?

Официант удивленно посмотрел на Николая пытаясь переварить все им сказанное. Он вздернул брови демонстрируя, что озадачился и ответственно подошел к решению поставленного передним вопроса:

– Я не знаю, что предпочитает ваша дама. Мне было бы легче подсказать блюда достойные ее внимания, если бы я знал, вкусы вашей дамы.

– У Николая щелкнуло:

– Опаньки, а он ее не знает, значит она здесь в первый раз. Или все же не хочет показывать, что он ее знает? Меня-то он не показал, что знает. Ладно, поживем увидим.

Николай обратился к Юлии:

– Юлия Владимировна, Вы какие салаты предпочитаете? Оливье, Цезарь или греческий.

Юлия продемонстрировала, что она тоже не лыком шита:

– У вас греческий с испанским или греческим оливковым маслом?

Официант замялся. Юлия это заметила:

– Понятно, но не с подсолнечным, надеюсь?

– Что вы, что вы, масло конечно оливковое. Но, испанское или греческое не знаю, могу уточнить.

– А сыр, настоящий овечий или наша соленая брынза?

– Я уточню.

– Не стоит. Вы меня убедили. Сейчас редкость качественные ингредиенты. Пусть будет греческий. Будем надеяться, что он меня не огорчит.

Официант предупредительно продолжил:

– Что вы будете на горячее? Есть мясо по-купечески, калапур, мясо по-французски.

Юлия выразительно посмотрела на Николая. Николай пришел на помощь:

– Юлия Владимировна, может вы предпочитаете рыбу и морепродукты?

Юля замялась. Николай продолжил:

– Могу порекомендовать морской коктейль, его здесь делают отменно.

– Ну, наверное, можно попробовать.

Николай продолжил обращаясь к официанту:

– Значит так. Селедочку пряного посола с лучком, мясную нарезку, нарезку рыбную. Юлия Владимировна вы не против ростбифа?

Юлия утвердительно кивнула, и Николай быстро продолжил:

– Ростбиф с хреном, два греческих салата, два морских коктейля, порцию виноградных улиток.

Юлия поморщилась.

– Кофе. Юлия Владимировна, вам какое кофе, эспрессо или глясе?

– Глясе.

– Одно эспрессо, одно глясе.

– А, на десерт, пирожное или мороженное?

Юлия изобразила на лице неуверенность:

– Не знаю.

– Тогда и то и другое.

Официант поинтересовался:

– Пирожное какое?

Юлия холодно посмотрела на него:

– На ваш вкус.

Николай посмотрел в глаза Юлии:

– Вам вина, или может чего покрепче?

– А, вы что пьете?

– Чаще всего пью просто водку, но сегодня хочу заказать Курвуазье или Камю. – Нет, мне вина, полусладкого.

– Значит так. Бутылку Малаги дольче вита,

Николай задумался размышляя вслух:

– Нет, все же Курвуазье. Что-то мне говорит, что сегодня Курвуазье будет в тему. И бутылку Курвуазье, ноль пять. Пока все.

Официант сокрушенно заметил:

– Курвуазье только ноль семь остались.

– Значит ноль семь.

Официант удалился.

Юлия, понизив голос, с тревогой поинтересовалась:

– Николай Федорович, Вы хотите напиться и меня напоить?

– Да нет, я выпью грамм двести, триста, остальное с собой заберу. Просто, я хочу точно знать что пью, поэтому заказываю бутылками.

– А, остальное? Куда столько? Нам не съесть. У Вас сегодня праздник какой то наверное?

– Да нет. Просто аппетит зверский.

Они замолчали, глядя в лицо друг друга. Пламя свечи в бокале затрепыхалось и снова засветилось ровным пламенем. Огненные чертики пробежали по зрачкам Юлии. Эти чертики прыгнули из полумрака в Николая. Николай сконфуженно отвел глаза на бокал со свечой. И свеча начала свою колдовскую медитацию. Расслабление вливалось медленным потоком, втягивало и обволакивало. Оторваться не было сил. Машинально, Николай достал сигарету и зажигалку. Он уже хотел прикурить, но вспомнил, что за столом он не один:

– Вы позволите?

Юлия с готовностью ответила:

– Курите, курите.

Сигаретный дым ровно и мягко поплыл над столом, Он доплывал до бокала со свечой, а над свечой подхватывался и уходил быстрой струей к потолку. Глядя на свечу и дымок над ней, каждый из них думал о своем.

Николай размышлял следующим образом:

– Программу вроде закончил, завтра буду из нее ошибки выгребать. Нет, не завтра, завтра-же суббота. Ну и что? Какая разница? Надо – значит буду в субботу выгребать. Сашке надо не забыть денег подкинуть. Пусть говорит, что не надо, назад же не пришлет. Отцу с матерью тоже пошлю. Стыдно, конечно, что деньгами от них окупаюсь, но летом точно на недели три к ним съезжу. Больше не получится. Ну, на две недели точно к ним сгоняю. С Юлей такая фигня вышла. Все-таки, я, оказывается, самонадеянный тип. Решил, что все девчонки, только и мечтают, как бы меня подцепить. Прямо мечтают, чтобы я их ресторан затащил. Ну придурок. А, она оказывается просто домой шла. Да ничего я не самонадеянный, просто так вышло. Что я ей должен был выговаривать, чтобы не шла за мной, и шла своей дорогой? А, она и так шла своей дорогой. Ладно. Проехали. Просто так вышло. А, и не плохо вышло, надо сказать. Она у меня уже столько времени работает. Проявила себя самым лучшим образом, ну могу я ее как-то отблагодарить? Могу. Ничего особенного. Просто товарищеский ужин. Можно здесь посидеть, поговорить. Подумать только, я сюда в первый с женщиной пришел.

Скепсис с подозрением прикрыл один глаз:

– Поговорить, говоришь хочешь? А, сам молчишь, как рыба об лед.

Беспечность беззаботно улыбнулся:

– Зато как романтично молчишь. Обзавидуешься. Сегодня снова фонтан снился, это хорошая примета. Что-то хорошее обязательно должно произойти.

Юлю занимали следующие мысли:

– Ну, я и дура. Вот скажи на милость, чего к нему приклеилась? Чего меня черт дернул? Нет, чтобы пойти домой минут через десять после него, как это всегда делала. Что меня понесло вместе с ним выйти?

Она мысленно себе улыбнулась:

– А, он очень интересно отреагировал. Мог пройти, не замечая меня. Ан нет, в нем джентльмен проснулся. Неожиданно так, романтично. Здесь, он может и выпендривается, но выпендривается красиво.

Тревога постучала сгибом указательного пальца:

– Мама будет волноваться.

Легкомысленность дала ей отпор:

– Ну и ладно, я уже не маленькая девочка, могу себе позволить один раз не ночевать дома.

Подозрительность сдержанно поинтересовалась:

– А, куда это ты собралась то подруга? Ты губешки-то закатай.

Любопытство округлило глаз:

– Интересно, а какой он бывает, когда выпьет? Ни разу его пьяным не видела, что там пьяным, даже, просто, навеселе на работе не был. Не то, что его друг Вадим, тот трезвым бывал редко. Вот нажрется сейчас в стельку, что буду делать? В тихом омуте, черти водятся. Может придется его домой доставлять?

Подозрительность снова показала свое лицо:

– Это с какой стати? Почему это ты собралась его пьяного…. домой доставлять? Ты ему кто жена? Или невеста? Или кто?

Легкомысленность весело хихикнула:

– Между прочим, ты ему секретарша. Он тебе коллега или кто?

Крючковатый нос рассудительности высунулся из темноты:

– Секретарша, это не нянька. Что не терпится к нему в постель прыгнуть?

Чувства затеяли свару:

– Почему сразу в постель? Ни в какую не в постель. А бросать коллегу в беде это правильно?

– Подумаешь беда? Напился. Не можешь пить, не пей.

– Не маленький обойдется.

– А, если не обойдется? Как тогда?

– А, ты ему напиваться не давай.

– Как я ему не дам? За руку его держать что ли?

– Сначала за руку подержаться, потом еще чего-нибудь? Так что ли? Ты, о чем размечталась подруга?

– Ну, ты совсем дура! Ты чего говоришь то? Ты думай чего говоришь?

– Сама ты дура! Сначала муси-пуси, а потом раз и беременна.

– Все, все! Успокоились. Взяли себя в руки. Чего вы все разошлись то? Он вон сидит и молчит себе в тряпочку. Свои думы думает. И думы эти совсем не об тебе.

– Легкомысленность надула губы бантиком:

– А, плевать. Он красиво думает. На работе красиво думает, и сейчас. Красиво.

Брезгливость тоже решила вставить свое слово:

– Интересно, как он этих улиток жрать будет. Фу-у-у. Как подумаю, уже тошнит. Нет, я уж как-нибудь по-простому, оливье и бокал красного.

Рассудительность подняла брови вверх:

– Блин, оливье, а я ведь заказала греческий, и какой-то еще морской коктейль. Что это за фигня такая? Отстала я от жизни.

Эмоции скрылись, остались безликие воспоминания и размышления:

– А, когда же я так в ресторане сидела? И не вспомнишь. А, чего тут вспоминать? Никогда я так не сидела. За одно это его расцеловать можно, что так просто, взял с собой в ресторан, без этих мокрых губ, без намека на последующие перспективы и обстоятельства. Ладно, хватит фантазий. Посидим и разбежимся как в море корабли. А, завтра встретимся на работе, как будто ничего и не было. И все, нас утро встречает прохладой, чеши на работу к станку! И ничего мы завтра не встретимся на работе. Завтра суббота. Нет, маме надо, все-таки, позвонить. Не сейчас, чуть позже. Ой, дура-я-дура. Чего слюни пускаю? Да, все они мужики одинаковые. Пошел он нафиг со своим выпендрежом.

Рассудительность снова подала голос:

– Сама за себя заплачу, чтобы он даже не думал, что облагодетельствовал сиротку. Интересно, а сколько у меня денег в сумочке? А, вдруг не хватит заплатить за себя? Не хватит, завтра на работе ему отдам. Е-мое, завтра же суббота. Интересно, как он отреагирует на то, что я сама за себя заплачу? Наверное, обидится. Обижать я его не хочу, вроде мужик ничего. Да и Алевтина Андреевна, говорила, что положительный, а у нее жизненный опыт. Но и зависеть от него по мелочам не хочу. Ладно, видно будет, посмотрим на его поведение.