Время для мага. Лучшая фантастика 2020

Конечно, есть и злые названия. Они только вне прослушки, за них сразу минус-баллы. Но, просканировав каморку на предмет ушей, можно иной раз и волю себе дать. Тонкодухи и вощеные – извечные враги, победившие Ранкари. Унизившие, вынудив работать на себя.

Ну, пусть не на себя. И не один народ Ранкари. Это они, существа Верхнего Стола, именуют «межвидовая интеграция во имя сопроцветания». А нас тихомолком зовут «ресурсники» или «добытчики».

Интересно, как они называют плоскачей? «Искатели»? Плоскачей много. У них развитый дальний флот. На амбициозные проекты вроде межгалактических зондов не замахиваются – руки коротки, – но распространяются и проникают много куда. У эйджи кустовая схема освоения.

Но мы раньше начали и шире разлетелись.

Перед стыковкой с орбитальным комплексом «Эллола-Небо» Кути внимательно перечитала раздел «Ошибочные, ложные и предвзятые мнения других цивилизаций (Ц) об эйджи». Вдруг пригодится. Строили «Эллолу-Небо» форцы, но содержат – эйджи. В рамках сопроцветания.

Впечатление сложилось нехорошее.

«Плодущие. Везде лезут. Неистребимые. Пронырливые. Бестактные. В большей степени жулики, чем ньягонцы и яунджи. Агрессивные. Где их трое, там будет десять – и уже требуют гражданских прав. В массе своей могут быстро образовать видовую криминальную организацию».

Вот и стягивай перед ними губы гузкой, прячь клыки и вежливо сюсюкай.

Надо заранее надеть переводчик.

«Как же жалко, что я мысли не слышу! Не повезло с этим, увы. А запах или веяние агрессии – их еще когда распознавать научишься. Путем многократного негативного опыта».

После шлюзовки, когда экстерны с Ранкари группкой вывалились с сумками в коридоры комплекса, впечатления обрушились валом. Ладно, тяготение на одну пятую меньше, это даже приятно. Но их светильники! Сплошь оттенки серо-желтого в глазах, будто цвета исчезли. Но шквал инородных запахов! Словно в заразном бараке. Громкие, жесткие, лающие голоса. Даже шепот их слышен как крик:

– О, добытчики приехали! Мама, какие уши!.. Скажите мне, что это линзы. Нет, парень, это фасеточные глазки, привыкай. Они всегда пахнут камфарой или только с перепуга?..

– Добро пожаловать, уважаемые вара, – с грубой ломаной речью выступил встречающий, самый тут вежливый. – Вам приготовлены комнаты с подходящим освещением и температурой. Я вас провожу и буду помогать до спуска на планету…

– …которую вы вкрай изгадили, – едва донеслось от зевак.

Экстерны сгрудились, тесным контактом добиваясь единения. Раньше, в полете, свои немного избегали касаться Кути – инородка, существо особое. Сейчас же всякие разрядные барьеры рухнули ради родства по виду.

«И тут пропаганда ду́хов! Какая низость – взвалить на нас всю вину за Эллолу!.. Из-за остромордых вралей нас здесь встречают, будто мы Ц разрядом ниже, а не выше…»

Воодушевленная чувством локтя, она дерзнула возразить за всех – и, как веяние, ощутила их безмолвную поддержку.

– Позволю себе исправить вашу ошибку, допущенную по незнанию. Эллола пострадала по замыслам других миров. Мы лишь невольно подчинялись планам межвидовой интеграции.

«Змей-Дракон вас пожри!.. Мы жили под прицелом их орудий! Вам бы так пожить, в страхе и принуждении, платить и каяться! Что вы знаете о неволе, плосколицые?»

– Вы правы, – примирительно сказал встречающий. – Это предвзятое, ошибочное мнение. Ваш приезд на Эллолу – путь к избавлению от предрассудков. Будем трудиться в единой команде.

«Хоть один что-то соображает!»

Утратив интерес, зеваки разбрелись кто куда. Встречающий ласково (он и жесты человеческие знает!) манил за собой. В стороне гулко вздохнул другой шлюз – пристыковался еще корабль из ожидавших в очереди. Должно быть, малый, курьерского класса, – вышли только двое пассажиров.

Первый – худощавый самец (половой диморфизм у эйджи Кути знала по справочнику) в мешковатой темно-серой куртке и широких брюках, с косым рюкзаком. За ним другой, массивный, весь в черном, включая круглую шапочку; этот второй вез за собой чемодан на колесиках.

Местный персонал тотчас расступился, молча дав им дорогу. Совсем тихо, одиноко прозвучало:

– Вот вам и биот, пожалуйста.

На слове «биот» переводчик запнулся, не найдя аналога.

И следом из других уст, на выдохе:

– Скорей бы его вниз.

Не меняясь в лице, эйджи в черном повел головой на звук. Неужели и он услышал?..

Вместе с двумя новоприбывшими появился тонкий, еле уловимый запах. Кути про себя сочла его признаком дезинфекции или пленочной биозащиты, хотя запах казался живым, телесным.

В следующий раз она ощутила его, когда ее знакомили с напарником:

– Нил Шурубей, планетолог-стажер. Вам предстоит вдвоем работать в раскопе.

Разумеется, ее поставили на самый сложный участок – жить наедине с иновидцем, на дальнем отшибе от всех остальных, куда комплектующие и еду завозят раз в шесть суток.

– Ты сильнее и выносливее простородных – такая задача тебе по зубам. Крепись, выше уши! Помни, ты представляешь Ранкари перед лицом конкурента и потенциального противника, держись достойно, не давай послаблений… – Ну и прочая мотивация в том же возвышенном духе.

Вот и сказалось происхождение, привет. Представлять мир перед чужеродным самцом, причем наверняка под надзором охватной системы. Даже двух. Если своя техника напичкана вставками, то и его наверняка. Или трех систем?.. Часть снаряжения – от тонкодухов; они тоже не преминут изучить, как вара с плоскачом общается, у кого трепещут волосы на теле, чье сердце и когда чаще бьется.

Это и зовется «ридгелистика», учение о взаимоотношениях разумных существ разных видов. Точная наука, между прочим. И мы с Шурубеем – ее подопытные шевелячки.

А я бы и одна тут пожила, не взвыла. Жили ж дикуни как бирючки, диканы как бирюки, если случалось от стаи отбиться или со старшими повздорить до клыков и крови.

Но с Шурубеем удалось поладить.

Присматриваясь день за днем, выяснила, как от него веет любопытством, как – напряжением, усталостью, весельем. Пусть не дано телепатии, но чутье и нюх при мне, они не подведут.

* * *

Вахтовую базу для них устроили удобно и компактно. В месте, безопасном от обвалов или оползней, расположились вагончик, водный бак с запиткой от реки, техотсек, изотопный генератор, автоматный ангар, лаборатория, улей дронов и площадка для флаера. Мачта давала связь с сетями.

Жалко было думать, что однажды это уютное гнездо будет брошено, его затянут плети каменки, и змейсы станут греться на камнях, как раньше.

Каньон, конечно, немного наскучил, но и представить себя вне его Кути было грустно. Пусть на Эллоле даже летом в субтропиках кажется холодновато, но приятно видеть, как при закате на дне громадной долины зарождается туман, словно сизое молоко льется из ниоткуда в кисти рук, сложенные чашей… И стрекот сегменташек, свиристенье ящеротов – в свете лун кажется, будто плывешь в молочном озере, в добрых гигантских ладонях земли. Ты одна перед величием природы. Словно не было ничего, и время вернулось на свой медленный круг…

– Он скрылся, – сообщил Нил, заглянув в локальную сеть. – Шестикрыл отполз, потом взлетел вне обзора снизу. На дрон еле оглянулся. Других в обзоре нет.

Кути проголодалась и торопила трансформер, чтобы скорее пропускал черед себя пищу землян. Это машинка дорогая, сложная, энергоемкая, требующая ухода, подачи-слива воды, но зато с ней можно есть одну еду и за одним столом с напарником. Превращать L-изомеры аминокислот в D-изомеры – если по-землянски говорить, – чтобы усваивались. Правда, еда из трансформера была скучной, однообразной. Хотелось чего-нибудь острого, настоящего, со вкусом, с мясом и костями.

– Может быть, мы зря тратим энергию на автоматы охраны? – спросила Кути, влегкую пожамкав челюстями. – Сколько напрасных расходов!.. Драконы нападают очень редко, а лауты – никогда. Хватило бы личного шокера.

Покончив с едой и облизав губы, она не удержалась и взяла в рот грызку. Покатать ее, помять зубами – удовольствие, от которого трудно отказаться. Правда, с грызкой речь становилась чуточку невнятной.

– Я склонна полагать… (грызь-грызь) что археологические исследования – это лишь повод собрать на Эллоле разные виды разумных. Очевидно же, что Ц лаутов никогда не была. То, что мы делаем… (грызь-грызь) вы называете «очистка совести». Для нас – избавление от комплекса вины, для вас – повод однажды заявить: «Мы честно искали, ничего не обнаружили. Польза миссии в том, что мы мирно общаемся с другими видами и укрепляем отношения». Как ты думаешь?

– М-м-м… кроме теорий Ридгели, есть формула Ави Леба, по которой от живых Ц мало толку – они не иллюстрируют всех возможных вариантов развития. По Лебу, надо искать не живые Ц, а мертвые – найти, понять, что их погубило, а потом избегать этого. В этом смысле поиск на Эллоле не лишен смысла.

– Тогда было бы умнее изучать лаутов. Они-то выжили. Значит, именно в них есть ответ?

Сейчас Кути особенно рассчитывала на охват прослушки, вложенной далекой родиной во все девайсы. Работа мысли измерима, когда мысль высказана или написана. А оригинальная, даже дерзкая мысль – это плюс-баллы. Смелость поощряется, научный поиск – втрое. Наконец, можно в охват обратиться – любезные сотрудники, а поднимите-ка мои речи от такого-то дня. Видите? Это я, я сказала! Зафиксируйте-ка цитатку за мной.

– Интересно. И какой ответ? – От Шурубея плотно повеяло горячим любопытством, удовольствием и притяжением. Последнее даже на глаз заметно, как он вперед подался.

– Может быть, изначально высокая способность к адаптации. Интеграция в природу, как в защитную среду, в приспособительную оболочку. Биосфера как биозащита. У них не было смены мира… перезагрузки, по-вашему – апокалипсиса, или это случилось давно, до уровня культуры, поэтому индустрии не возникло. Зато лауты укрепились в том, чего достигли.

– Апокалипсис был, – возразил Нил. – Ресурсный шквал. Двести лет добычи с эффектами «ядерной зимы», снижение потока солнечной энергии, осадков и температуры.

– Но это лишь доказывает мое предположение, – сронив мокрую грызку в ладонь, пылко продолжала Кути. – Они были готовы к удару и легко выдержали его, даже после широких потерь. Поэтому следует искать не культурный слой, а следы астероидной бомбардировки, прохождения сквозь густую газопылевую зону, признаки излучения сверхновой. Это работа для астрономов-хронологов. Что-то должно было ударить биосферу, чтобы она выработала механизм противодействия. Именно поэтому я осмеливаюсь утверждать, что мы исполняем здесь какое-то иное задание – не то, которое было озвучено.

Переводя дыхание, она торжественно закончила тираду:

– …и я этому рада, потому что познакомилась с эйджи… с землянами, особенно в твоем лице. Теперь я смогу дальше работать с вами. Вот.

– Могу только искренне согласиться. – Нил не стал прятать улыбку. – То есть взаимно рад.

– …хотя наша работа кажется напрасной, она все равно полезна для мира. Мы глубже поняли Эллолу – жаль, что раньше биологи и планетологи были тут в роли лохматого сословия…

– Кого?.. – Теперь и его переводчик запнулся.

– Э-э… – Кути засовестилась. Надо же, ну вот зачем это вызвалось?.. Объясняй теперь. – Это историческое. Архаизм. Люди, близкие к природе… Социально низкие. Неполноправные. Как назвать бедняка, содержимого богатыми из милости?

– Приживал.

– Спасибо, запишу в словарь. Преимущество имели инженеры, геологи, геологоразведчики, им выделялись места, обеспечение, снабжение. Природоведение было на втором… третьем месте. Все изменилось только после шквала. Но важно сейчас не это. Если я права…

«А я права! Попробуй опровергни!.. В лучшем случае программа из двух компонентов – мы-шевелячки и планетология».

– …то как мы должны действовать дальше?

Смелость поощряется, но есть предел, где дерзость переходит в непокорство, а плюс-баллы превращаются в минусы. Кути ощущала, что вот-вот ступит за этот предел, и расчет достижений станет учетом проступков. Но огонь сердца и характер неудержимо влекли ее к опасной грани.

На языке вертелось – «Мы окружены ушами-глазами, у нас две сотни автоматов, дюжина охранников, медицинский мониторинг – каждый вдох записан».

– Надо подумать. – Токи-веяния Нила словно замерли. – Сразу не ответишь. Пока предлагаю вернуться к работе, какой бы напрасной она ни казалась. У нас много времени – давай им воспользуемся.

Его размеренный спокойный голос – куда девался землянин, по настроению громко поющий про птиц? – и отсутствие направленных флюидов утихомирили ее решимость. Кути ответила кивком.

– Я хотела бы узнать еще одно слово. Во внешних словарях оно не отыскалось. Биот.

– А, это… – улыбнулся он. – Где встретила?

– Сказали вслух. Про твоего попутчика. Он был в черном, такой крупный.

– Это жаргонизм. Так зовут искусственных людей.

– Робот? Киборг? Артон?

– Нет, совсем другое. Артон – кибер-протез тела для живого мозга, а биот сам живой и цельный, просто иной. Биологически не совсем человек. Справься в словаре на «гомункул», там все сказано.

* * *

Их миры холодны, темны, иногда заражены бестелесными силами, которые входят в мозг и плоть, лишают разума и изменяют естество. Воющий туман – меньший из ужасов на их планетах. А биосферы? Или они едва теплятся, или лежат во прахе, или в минуты могут растворить тебя с костями.

Ну, не меня. Мои хитиновые кости им не по ферментам, а мои D-изомеры встанут им поперек горла.

Но само впечатление о Ц плоскачей-искателей, что заселяет самые утлые места Галактики, невольно вызывает уважение и оторопь. Какой-то особенный разумный вид, рожденный в ледяную полночь и с тех пор идущий сквозь тьму космоса в поисках тепла и света.

Неудивительно, что им на ум приходят выдумки, какие даже высшим Ц не снятся. Кипит их разум, возмущенный злой судьбой; из бурления мыслей всплывают варварские, дерзновенные затеи.

Своего гомункула они придумали, когда еще не взлетели с матери-планеты. Тогда их биотехнологии были в зачаточном состоянии, дело не сложилось, но идея витала в умах. Превзойти своего Творца (как у них Змей-Дракон зовется?) и самим создать жизнь.

А вот лет полтораста назад удалось. Чуть позже киборгов с их псевдоорганическими тканями. И как-то заурядно, буднично, в рабочем порядке – «создан жизнеспособный организм № 1, получивший имя Автоном». От слова вымершего языка Αὐτόνομος – «живущий по собственным законам, независимый, самостоятельный; свободный, вольный».

Вкусное, привлекательное слово. Не для миров, где охват. Хотя создали автономов как раз в коллективном мире, где охват должен быть. Техно-социальный мир, по их классификации, или комми. Видимо, они соревновались с каппи, техно-рыночными, которые занимались киборгами.

Но всех обошли фор, вощеные. Те еще раньше придумали куспилсов, как бы улучшенную модель самих себя.

Вот спроси их по очереди – зачем вы это сотворили?

Известно, что услышишь – «Наука, прогресс, развитие, познание!».

А на самом деле – показать три пальца Змею-Дракону в небосводе. А он там рассмеется и ответит: «Ваши создания бесплодны. Моих рождают женщины или дикуни, а ваших надо собирать штучно, силами бригады биотехников».

Куспилсы, биоты, киборги – все они с конвейера. Даже если он выглядит как материнский пузырь с пуповиной.

– Ты общался с тем биотом? – приставала Кути к Нилу, пока он застегивал крепления ранца.

– Да, нормально. Парень как парень. Он прилетел сюда для велопробега.

– Ездить по Эллоле на мускульном бицикле?..

– Ну, не только. У него задание по экологии. Уровень радиации, восстановление природы – много всякого. Не все можно оценить с орбиты, а чтобы с воздуха дронами… Проще отправить биота, чем сто дронов. Им нужен узел коммутации, центр дешифровки, техподдержка… А он все это сделает один. Рюкзак сублиматов и карта источников воды. Пройдет по земле, изучая вплотную.

– В зонах радиации?..

– У него радиорезистентность раз в двести выше человеческой. Гены браконид, таких мушек. – Шурубей показал пальцами что-то очень мелкое. – Мутации ему не страшны, да и детям он их не передаст.

– Странная у него жизнь. Одиночество в пустыне, где всюду излучение… И даже никаких звонков от родни!

– От друзей, значит. У биотов свои компании. Они и с обычными людьми дружат. То, что он искусственный, у нас почти ничего не значит.

– На орбитальном комплексе его встретили… неприветливо.

– Там наших меньшинство. На планете больше. Федералы и другие… им привычней управлять машинами, у которых покорность заложена в программу. Они до сих пор не знают, как относиться к автоному. Спецы – те могут, масса – нет.

– Я тоже не представляю, как с ним обращаться, – призналась Кути, машинально проверяя системы ранца. – Знать, что он рукотворный, и… Я бы смутилась, выбирая форму разговора. Но хотела бы попробовать. С ним можно встретиться? Как его зовут? У него есть права человека? Имя? Разряд?

– Имя – Кармин. Они любят зваться необычно, по-старинному, чтобы выделяться.

– А фамильное имя? Ведь семьи нет…

– О, тут масса вариантов! Вся история к их услугам, все этнические словари. Хоть Фараон, хоть Боярин – но это крайности, обычно до такого не доходит. Этот – Селеев, он сам выбрал.

– О… опять гости! – Кути спохватилась, поймав сигнал с периметра.

Дракон-одиночка возник высоко над краем каньона, будто дразня охранную систему, – его парусные перепонки призрачно сверкали, отражая свет солнца.

– И кружит над ними с хохотом черный тигр-шестокрылат! – Как всегда, Шурубей с чувством обратился к небесам, торжественно вскинув руку. Запас его стихов и песен Старой Земли казался неисчерпаемым.

– Что ему надо от нас? Я начинаю тревожиться. Мы никогда еще не были в центре такого пристального внимания. Дважды за день!.. А как Кармин Селеев может защититься от шестикрыла? С ним же нет охранных автоматов?

– Ручной шокер, скотобойник. Но вряд ли он станет стрелять без повода.

– Выждем?

– Да сколько можно отсиживаться?.. Будь в зоне покрытия – и только.

* * *

Больше дракон не появлялся, и Кути почти спокойно завершила намеченный на день объем работ. Осталось загрузить пробы в процессор, поужинать, вымыться и повалиться спать. Сколько всего узналось сегодня!.. Наверняка охват в курсе, что эйджи запустили на Эллолу автонома, но дубль сведений от нее лишним не будет. Тоже какой-то опыт – проверить, насколько биот вынослив в незнакомых, новых для него условиях.

И он смело отправился по пересеченной дикой местности, в чужую неизвестность, с шокером и рюкзаком сухпайка, просто на двухколеске!.. Наверняка с походной укладкой микротехники, чтобы собрать данные для экологов. А может, и для планетологов-геологов. Где еще вы найдете планету, вскрытую как консервная банка, с обнаженными слоями?..

Неведомый Кармин Селеев волновал ее. Бестрепетно пуститься в одинокий путь по миру, где гуляют пылевые ураганы, где тревожно мигают детекторы излучений, где реют в вышине священные драконы лаутов – повелители ветров, гасители бурь… Неужели так вот, без императивного посыла, вне охвата, по своей воле?..

«Я должна глубже изучить психологию землян-комми. Если Нил честен – а у меня нет сомнений в его искренности, – можно предположить, что у них охват внутри, в сознании, даже когда над головой нет учета-расчета. Что же тогда? Каждый играет роль узла сети, действуя в одиночку по своему разумению, но с учетом общей установки?.. А смогла бы я так?.. О, не знаю!» – Кути пробрало по коже, поднимая волоски. Она представила, что катит по равнинам Эллолы одна-одинешенька, а над головой в вышине парит черный, переливающийся радужными бликами шестокрылат…

Когда выбралась из душевой кабины, Нил уже накрыл стол к ужину, его ток-веяние дышало спокойствием и тихой радостью. Было как-то особенно ярко сегодня.

– Хорошо, день удался. Даже если ничего не нашли, мы его провели не зря. Да и погода отличная. Ветер слаб, инфракрасная отдача от пород высокая – можно перед сном по террасе погулять. Малая луна в третьей четверти, подсветка будет.

Здешние ночи, даже летние, для Кути были прохладны, но насыщенный день и ей понравился. Продолжить его прогулкой? Почему бы нет?

– Сначала высохну как следует.

Прилаживая трансформер, она обратила внимание на бумажную салфетку, не по порядку лежавшую на краю стола. Бумага чуть мерцала пятнами и каракулями, словно залитая струйкой из соусника. В первое мгновение разводья на салфетке казались беспорядочными, но на второй взгляд Кути поняла – это буквы, старопись и скоропись по-варски. Сделанная ультрафиолетовой краской. И она была видима.

Значит, один из диодов в светильнике на потолке излучал в синей части спектра, чего раньше не было. Люстру-пластину делали плоскачи, рассчитывая на свою точку яркости. Кути не сетовала – на воздухе синевы хватало, а подсветка приборов регулируется. Но здесь, сейчас?.. Почему?

«ВЫЙДУ БЕЗ ВСЕЙ ОДЕЖДЫ. ТЫ ТОЖЕ. ЭТО ВАЖНО. НЕ БОЙСЯ».

– Надеюсь, ты успела сделать все, что следовало? – спокойно спросил Шурубей, сминая салфетку и вытирая пальцы. Направление ее взгляда и взволнованную вспышку он отследил.

Кути поняла, что потеет. В вагончике, наверное, запахло ее волнением.

– Пойду подышу. Выходи, я буду ждать.

Перед тем как покинуть ее, Нил небрежно поводил рукой по пульту наружки. Вроде проверил наблюдающие камеры периметра, но она заметила – перевел автоматы на внешнее слежение. Оптика отвернута от строений базы. Кроме глаз-ушей в помещениях, их ничто не видит-слышит.

Тихо дрожа, Кути рассчитывала в уме. Система настроена на появление чужих извне. Все, что в кольце периметра, по умолчанию считается своим. То есть они двое и автоматы.

Что он затевает? Почему такая скрытность? Зачем выходить без одежды?..

«Я не пойду. Так нельзя. Это неприлично!.. Там холодно!»

Ванная пижама показалась ей скафандром, надежным охватом, защищающим от бед. Снять ее – как броситься сломя голову навстречу темной неизвестности.

Но Шурубей никогда не давал повода подумать о себе как о непристойнике. Всегда на дистанции, неизменно вежлив. Разве что его традиции помогать даме… хотя он с пониманием относился к ее привычкам – зевать во все зубы, близко нюхать и лизать незнакомое.

«Мы чуждые, разные, биологически не совпадаем, – убеждала она себя. – Это не подначка-провокация, за ним не водится. Хочет сказать нечто важное, принципиальное, и… вне охвата. Значит, он подозревает, что в его одежде… и в моей? – Кути провела подушечками пальцев по застежкам. – Да. Может быть. Охватчики не спросят, согласна ли ты. Просто начинят все вкладками. Это же естественно».

Мысль о следящих вкладках в том, что было ей близко как кожа, внезапно вызвала отвращение, почти зуд. Почему все так?.. Для чего нельзя сделать ни шага, ни вдоха вне купола? Противно!

«Αὐτόνομος. Αὐτόνομος. Αὐτόνομος, – повторяла она про себя, набираясь решимости, как перед первым купанием в реке на дне каньона. – Я живу по своему закону. Независимо. Свободно!»

Удивительно, как руки в такт чужим словам избавляли ее от одежд, казавшихся колкими, зараженными.

* * *

За порогом ее охватил холод, но Кути едва замечала его. Туман над рекой молочно светился в лучах луны, словно она шла босиком над облаками, не чуя под собой земли. Шурубей – темный силуэт в лунном ореоле – ждал ее, и торжествующая радость была в его веянии.

– Я готова.

– Погоди. – Склонившись вперед, он провел вдоль тела Кути ладонями, почти касаясь пушковых волос, отчего ее кожа покрылась мурашками. – Повернись. Так. Теперь голова. И еще… – Из-за уха он достал предмет, похожий на грызку. – Проверка на пассивный отзыв. Если есть вставки, они откликнутся. Все, ты чиста. Удивительно. Я думал, вам ставят чипы под кожу…

– Один есть. – Кути показала пальцем на внутреннюю сторону левого запястья. – Датчик пульса и давления. Но он сработает лишь на критических цифрах. Теперь скажи, что важно. Не зря же ты меня подговорил так выйти?

– Кармин скоро приедет, ему полдня пути. Надо встретить его с пониманием, знать, кто есть кто, – проще будет беседовать.

– Кармин?.. Ты вызвал его – для меня? – У Кути стало сладко в груди.

– Нет. Я выбрал тебя и доставил сюда – для него, чтобы познакомить.

– Но… почему я?

– Мы одной породы – ты, я, он. Да, я тоже автоном, только не рисуюсь напоказ, как Селеев. – Шурубей улыбнулся. – Непохож?.. Ну, извини, доказывать мне нечем. Разве что просветишь интраскопом. Внутри я кое-чем отличаюсь…

– Я натуральная!

– Ты инородка, подсадка. Натуральнее нас с ним, да, но тут дело в другом… – Нил сел на корточки и жестом пригласил ее сделать то же. – После Эллолы все задумались о том, что любой мир может быть перезагружен, и каждая Ц должна быть готова это пережить. Поэтому и появились вы, мы, куспилсы. Резервный вид на случай, если мир сменится. Более выносливый, с набором дополнительных способностей. Скажем, я чувствую вкладки руками… и еще умею всякое. У тебя нет телепатии, но есть много другого. И вот мы решили познакомиться с другими, кто назначен в будущее. Чтобы знать друг о друге и там, в будущем, не передраться от незнания. Иначе говоря, Ридгели был, по большому счету, прав, когда толковал о сотрудничестве Ц, но говорил – о нас, завтрашних. Мы-то готовимся сознательно, не то что нынешние… с их политикой.

– Но у вас нет детей, – зашептала Кути, обхватив согнутые коленки.

– Будут. Дело времени. Если ученые не смогут, мы возьмемся сами. Вернее, уже взялись.

Над головами их зашуршало; в тот же миг погасла вся подсветка базы. В испуге Кути вскочила, вертя головой и на всякий случай оскалив клыки, а Нил остался сидеть:

– Не бойся, просил же. Просто отказ системы, общий сбой. Четверть часа, и автоматика все восстановит.

Шестикрыл опустился в десятке рук от них, величаво складывая перепонки, и лаут, спрыгнув с его спины, вразвалочку направился к паре археологов.

– Думал, женщина не примет нашу истину, – подойдя, заговорил он речью вара. – Рад, что ошибся. Будьте счастливы оба!

– Знакомься, – представил его Нил широким жестом. – Лучший резервный вид в изученной части Галактики. Мы у них учимся искусству выживания.

– Кути Ушупини Коре, – представилась она.

– Валеикон.

– По нашему обычаю, положено друг друга дважды обнюхать. Это означает мирное знакомство.

– Важно. Сделаем так.

Когда исполнили обычай, Кути предложила:

– У меня запасены два сокровенных кашуна. Прошу разделить со мной трапезу. Есть не обязательно, они вам не подходят, просто пожевать.

– Мне никакие изомеры не чужие, все пойдет в тело, – успокоил ее лаут. – Но только быстро. Я слышу, как ваши машины шуршат, восстанавливая свою нежизнь. Надолго мой дружок, – оглянулся он на шестикрыла, который вылизывал перепонку, – их глушить не может. Скучать вам недолго – завтра с рассветом подойдет Кармин.

– Нам теперь не будет скучно никогда, – заверил Нил. – У нас есть нечто общее.

По базе то тут, то там вспыхивали огоньки – система торопливо занималась самодиагностикой, отыскивала причину сбоя, пыталась наладить энергопитание, связь агрегатов между собой и с внешней сетью. В темноте мерцал свет, и тьма не объяла его. И луна шла по небесному кругу, и время остановилось. Оно всегда спало в каньоне, налитое в него как вода – от эона до эона, от прошлой перезагрузки мира до будущей.

Дракон ли веял, лаут ли, а может, оба они заодно с Нилом – Кути вдруг ясно поняла, что отныне у нее есть друзья в двух новых мирах. В древнем и в будущем. Есть опора и защита, самый надежный охват из теплых, дружеских рук – и перепонок, сильных как ветер. И одиночество, сковывающее мысли и плечи, рассеялось, словно его не было.

«Нас много. Мы такие разные, но мы вместе. И мы уже здесь, и следующий мир – наш».