Zомби LAND. Том 1. Черная Лихорадка

© Сергей Котелевский, 2016

ISBN 978-5-4483-4434-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Intro

«Passus est, utrum in pugna – monte solutis

Et cecidit super cherubim! Scimus autem quia bona

Iam non contendimus.

Beati erimus, ut facerent malum

Tamen Deus voluntati eius»

…………………………………………….

Hic gubernationis est fortis,

Et dare, posse in abyssum —

A digni praemio. melior est

Dominus de caelo infernus quam servus..

[D. Milton «Paradise Lost»]

***

«В страданиях ли, в борьбе ли, – горе слабым,

О падший Херувим! Но знай, к Добру

Стремиться мы не станем с этих пор.

Мы будем счастливы, творя лишь Зло

Его державной воле вопреки…»

……………………………………………………

Здесь наша власть прочна,

И мне сдаётся, даже в бездне власть —

Достойная награда. Лучше быть

Владыкой Ада, чем слугою Неба!..

[Д. Милтон «Paradise Lost»]

Меня зовут Вик Ловелл, а те три придурка на заднем сиденье моей «KARAVELLY» Чако – Чакки-Тесак, жилистый, коричневокожий, татуированный латинос – карманник и вор, который любит травить всем байки о своем напускном героизме… Брэд [или Брэдлик, Верзила], вечно патлатый трэшэр-Детина с одним стеклянным глазом и кучей дерьма заместо мозгов, – единственным занятием которого является вышибанием deng с достопочтенных граждан и Смайлз [или Смайлик] с рождения улыбающийся, очень тощий и очень шустрый наркоша, достойный лишь того, чтобы стоять на стрёме и давать опознавательные знаки. И, наконец, ваш покорный слуга – самый что ни на есть скромный, стопроцентный американский boys Викки, [или просто Вик] – предводитель всей этой грязно-мерзкой шайки-лейки… Согласен, компания не из лицеприятнейших, но выживать в этом препоганейшем мире хаоса, несправедливости и зла как-то нужно было, поэтому, не долго думая, я наспех сколотил себе банду из этих вот троих оглоедов после чего, финансовые делишки потихонечку, что называется, двинулись в гору…

Малыш Смайлик довольно профессионально отслеживал богатеньких ма и па всяких там банков, ресторанов, заправочных станций и супермаркетов, вел их до ближайшего закоулка, а там уж в дело подключался детина-Брэдлик, вкупе с Тесаком-Чако со всеми своими dolbannymi прибамбасами.

Но сейчас мои мысли были вовсе не об этом… «KARAVELLA» наша на полном ходу мчалась в ночь, рассекая светом фар клочья серого тумана, лениво выползающего на дорогу. Карманы у нас ломились от бабла, заработанного недавно, и всем нам не терпелось немножечко гульнуть и что называется, спустить пар в каком-нибудь fucking-drink баре под музыку «THE ROLLING STONES». Поэтому мы остановились на краю какого-то захолустья, прямо перед придорожным kemping с сияющим названием «Хромая Лошадь». Рядом стояло с десятка два пришвартованных стареньких авто с местными номерами, и ни одной полицейской тачки, что весьма радовало нас и ободряло, т.к. встреча с копами в этот чудный осенний вечер абсолютно не входила в наши планы.

Итак, мы вчетвером сидим за одним из столиков этого задрипанного, забытого богом бунгало, пьем beer, заказываем visk, с животным наслаждением лицезрея пышногрудую, полуголую блондиночку крутящуюся на месте… Около стойки на вертящихся стульчаках сидят еще три герлы с ярко накрашенными кукольными фэйсами и цветастыми париками. —а-ля-Барби!.. Все герлы прикинуты что надо – в красно-сине-зеленых блестящих платьицах с глубоким вырезом декольте почти до самых колен и такими же разноцветно-блестящими туфельками на высоком каблуке. Куколки лукаво оглядывались по сторонам, не отрывая со́ски с коктейлем от своих широко размалеванных алых губок, подмигивали друг дружке длиннющими наклеенными ресницами и весело улыбались.

Вокруг также теснилось множество кантри-мэнов в потертых джинсах и огромных ковбойских шляпах на головах. Все они пили, курили, смеялись играя в карты за соседними столиками, периодически разражаясь громкими нецензурными ругательствами. А из динамиков стереоустройства шквалом нёсся всякий эстрадный кал типа «HELLO» или «YES»…

Через пять минут я чувствую, как скрытый в пиве вискарь начинает покалывать своими градусами где-то между ног. Все-таки пиво вперемешку с visk давали о себе знать. Бешено вскакиваю и ору: «Ай-да-вон-к-тем-трем-лошадкам, есть шанс проехаться по стычке… Все равно ведь Смайлику этого не обязательно… Пусть сидит тут, пузыри пускает…»

Но фрэнды, сидевшие рядом со мной, и сами были уже в полном отъезде, глаза остекленевшие, рожи тупые… а Смайлик, так тот еще дополнительно и вмазаться успел, сидит и какую-то мурню сам себе под нос бубнит… Да-а-а! Смайлик был уже в поряде, вышел, что называется, За Пределы, а я знал, что это такое, сам не раз пробовал, как и всё прочее из коллекции. Но теперь мне хотелось лишь одного… Сделать по-быстрому шпилль-вилль с одной из красоток и дёру…

С этит мыслями я подъехал к стойке бара, где нахохлились расфуфыренные герлы, и промямлив что-то вроде:

– Хэлло, литл, Бэби! – лучезарно им улыбнулся…

– О-о-о! Кто это к нам пожаловал?! – промямлила первая из них, широко выпятив груди перед собой.

– Кто у тебя на прихвате, папик? – спросила вторая.

– А мани у тебя есть? – тут же нашлась третья, озаряя меня с ног до головы и все дружно захихикали, вихляя детскими попками в такт музыке.

А я в ответ:

– Дядя добрый, дядя накормит! Может, прогуляемся?..

При этих словах все трое принялись хихикать, вопросительно поглядывая в сторону лысого толстяка, притаившегося в дальнем углу забегаловки.

– Беру всех троих. – Тут же взял я быка за рога, и с этими словами выгреб из заднего кармана несколько смятых стодолларовых купюр и плюхнул их на прилавок.

– Икскьюз ми, сэр, – услышал я за спиной гнусавый противный голос, – эти девочки на сегодня заняты. Так что вам не обломится…

Это был тот самый лысый, толстый карлик с красными пятнами на брыластой роже и налитыми кровью глазами. Стоя передо мной в деловой позе он демонстративно вертел в руке ключ-брелок и пузырил жевачку из своего поганого вонючего рта. Костюм его, распространявший слабый запашок педерастии, был, однако, шикарный и очень даже моднющий.

И тут случилось непредвиденное… Под оглушительный грохот музыки я вдруг почувствовал, что вот-вот меня вытошнит. По телу пошли мурашки, в ушах и голове зазвенело медным колоколом, во рту образовался кал и сухость, и все члены мои охватила страшнейшая судорога… Было ли это вследствие внешнего вида этого карликового уродца, или запаха его голубых духов, который он распространял вокруг себя, я определить не мог, потому как в ту же секунду в животе у меня что-то громко буркнуло, хрюкнуло и с плеском вырвалось наружу накрыв стоящего передо мной толстяка жидкими помоями недопереваренной пищи, пива, виски, и еще чёрт-знает-чего…

От этого зрелища девицы покатились с хохоту, а остальные присутствующие в дичайшем омерзении скривили свои хлебальники, выражая этим свою полную отвратиловку. Ситуация выходила из-под контроля. Нужно было что-то срочно предпринять, но вместо этого я лишь виновато обтёр хавальник рукавом байки и громко икнул. Мой собеседник тем временем понемногу приходил в себя. Счищая с лысины остатки моей блевотины, отплевываясь и матерясь на чем свет стоит, попытался было кинуться на меня с кулаками, но тут как нельзя кстати подоспел мой фрэнд Верзила Брэдлик и успел приложить как следует ублюдка фистом по хэду… Толстяк с грохотом расстелился на заблеванном, драном полу забегаловки, так и не успев прокричать в мой адрес свое очередное грязное ругательство. Шатаясь, едва держась на ногах Брэдлик возжелал страйкнуть выродка бутсом по наглой morder, дабы тот знал, на кого рыпается, но в этот момент к нему с двух сторон устремились два молодых мэна, заломили ему руки за спину и с трудом потащили к выходу. Тяжелые кованые чейн на кожаном шмотье охранников глухо зазвенели…

– Ату его, ату!!! – весело заверещал плюгавенький бармен в цветастом розовом одеянии с детским лицом имбецила.

– Напподайте ему как следует, ребята! Пусть знает!

Но я тут же заткнул его поганую глотку початой бутылкой бренди, что стояла на прилавке. Бутылка разлетелась вдребезги, окрасив морду ублюдка в кроваво-розовый цвет. Выплюнув зубы прямо мне под ноги, бармен тихенько осел под прилавок, жалобно скуля и посвистывая.

Что тут началось!..

Кантри-мэны словно сорвавшись с цепи, всей разношерстной провинциальной публикой повскакивали со своих мест и обступили меня со всех сторон в жестком намерении заглушить меня на месте. Все как один – краснорылые – пучеглазые… У многих из них я успел заметить сверкающие острые заточки, некоторые сжимали в руках тяжелые дубовые стулья…

– Держись, малыш! – сквозь толпу услышал я знакомый пьяный выкрик. Это был шоколадный Чако! Как все-таки здорово бывает порой иметь таких заступничков! – Я им, гадам проклятым, сейчас покажу! – дико взревел Тесак, направив на толпу воронёный ствол дробовика 12 калибра… Толпа в немом ужасе расступилась в стороны. Чако, не долго мешкая, схватил беднягу Смайлика за шиворот и потащил к двери, пока я за прилавком опустошал кассовый аппарат, спешно растусовывая по карманам всю наличность какая только имелась в этом убогом, вонючем, заблеванном гадюшнике. Затем, прихватив напоследок пару пузырьков крепкого вискаря мы все вместе вынырнули в холодную осеннюю ночь, где нас уже ожидал пьяный в стельку, но непобедимый Верзила Брэд…

– Как, как я их, здорово! А, Вик, тебе понравилось? – вошёл в раж дружище Чако.

– Здорово! Ну ты герой! Я и не думал, что ты такой смелый парень.

Тесак довольно переминался с ноги на ногу, одной рукой придерживая обмякшего Смайла, а в другой держа наготове грозное оружие. Рядом с Брэдли, в соседней канаве освещенные одиноким фонарем корчились и стонали два тощих паренька с тяжелыми коваными цепями на кожаных куртках. Грозно тряся своими взъерошенными густыми волосами Верзила Брэд издал свой коронный так знакомый нам всем воинственный клич и приоткрыл заднюю дверцу темно-синего «Лендровера» 85-года с чудесным расписным названием «КARAVELLA».

– Ноги-ноги-ноги! – завороженно повторял я, все еще чувствуя внутри себя извержение содома и гоморры.

– Куда? – спросил Верзила Брэд, у которого лицо было как у буйвола.

– Да так, подальше от этого сраного местечка, – ответил я, залезая в поджидавшую нас машину.

Чувствуя себя не совсем в норме, я уступил очередь за рулем мексиканцу Чакки, и мы на всех парах понеслись обратно в ночь, давя по дороге все живое, что попадалось под колеса.

У Малыша Смайлика нашлось в запаснике достаточно всякой всячины, чтобы загладить сей неудавшийся вечер и мы все дружно вкурили по-полтяги так, что нас чертовски здорово разнесло с непривычки…

Мы немножечко покружились по задворкам, на темных проулках распугивая пожилых старикашек и бабушек, зигзагами гоняясь за кошками, пока нам это порядком не осточертело, затем двинулись на запад.

Мы были где-то на краю бездны, неподалеку от Детройда, когда нас стало конкретно накрывать… А все из-за того, что в продолжении кайфа, я обшарил рюкзачок Малыша Смайла и обнаружил в нем ранее неиспробованные мною вещества под странными, чудаковатыми названиями, а то и вовсе без оных.

Когда внезапно со всех сторон в окнах «KARAVELLY» стали появляться жуткие страшные, звериные морды с выпученными, хищными глазами и оскаленными клыкастыми пастями, я вдруг совершенно отчетливо понял что войдя в экстрим, мы на полном ходу опустошили весь запасник Смайла, который все еще был в отрубе от ширева. А когда всё окружающее пространство заполнили душераздирающие безумные вопли Верзилы Брэда, я понял, что пора срочно стопорнуться…

Я опасливо взглянул на мексиканца Чако, но он, как ни в чем не бывало наблюдал за дорогой, ведя нашу «KARAVELLY» прямиком к краю пропасти.

– Эй, Чако! Ты в порядке?! – я не узнавал собственного голоса… Он показался мне густым и вязким, словно клейстер. Да и весь наш путь, вся наша дорога мелькающая впереди со всеми ее живыми и неживыми образами людей и животных показалась мне неестественной и мультяшной словно волшебно-сказочный мир Диснейленда сразу и вмиг представ моим очам… Вот у дороги вытянув руку, голосует Белоснежка, а за ней выстроившись крохотным рядком все ее семь гномов… – тоже голосуют, чтобы кто-нибудь их подобрал и подкинул к дядюшке Уолту… Вот на обочине вырос до непропорционально огромных размеров смеющийся и хохочущий Микки Маус. Он так огромен, что кажется надувным… За ним следует Красавица и Чудовище… за ними Дональд и Плуто… Брэнди и Мистер Вискерс… Джеймс и Гигантский Персик… Алладин с тысячью джиннов, а за всем этим малыш Маугли со всей своей Книгой Джунглей…

– Бр-р-р-р!!! Жуть какая! Нужно немедленно прийти в себя… прийти в себя ПРИЙТИ В СЕБЯ ПРИЙТИВСЕБЯПРИЙТИВСЕБЯ, – вторило эхо в моей голове…

– Нет уж, дудки… – пробубнил я, хлестая себя по щекам, и сморкаясь в кулак. – Где только наша не пропадала!..Чакки, сворачивай в ближайшую забегаловку, надо как следует оклематься…

Но, словно не слыша моих слов, Чако-Тесак продолжал крутить баранку авто, пуще прежнего прибавляя газу. Лицо его было бледно, как диск луны. Остекленевшие глаза отсвечивали мертвенным цветом, а рот был искривлен в пугающей зловещей ухмылке… Где-то на заднем сиденье давясь кровавой блевотиной страдальчески похрюкивал Брэдли… и не успел я опомниться, как буквально через мгновение, наша «KARAVELLA» с грохотом и лязгом, свистом и писком на полных скоростях вздымает в воздух – прочь от дорожного полотна, делает кувырок (а-ля сальте – монтале) и… со скоростью света устремляется прямо в ночное звездное небо…

Меня прошибло леденющим потом… На сей раз, блинн, не только тошнота одолевала меня, но и панический ужас. Накапливавшийся внутри Хаос боли, кошмара и страданий огненной вспышкой взорвался в моей бедной голове и заполонил каждую клеточку моего организма. Я беспомощно рванулся, чувствуя при этом как плотно держал меня ремень безопасности, хотел проблеваться в открытое боковое окно, – но не смог. В бешеном испуге я твердил себе, что этого не может быть взаправду, но страшные видения и болезненный бредовый ужас от этого не уменьшались. Теперь я уже определенно должен был как следует блевануть, и что было силы закричал:

– Ради бога-а-а!.. Остановите!!. Пожалуйста, прекратите!!! Я не могу больше – е-е-е!!!

И тут же чей-то голос со стороны:

– Это только твое сновидение, малыш Викки… Тебе не о чем беспокоиться… Всего лишь… сон и только…

Но глядя перед собой, прямо в бездонную звездную пропасть, я словно чувствовал физически ощущал, как неведомая, страшная сила сквозь время и пространство увлекала за собой нашу «KARAVELLY» прямо в зияющую, фосфоресцирующую огнем воронку…

И тут уж было не до шуток…

Внимание! ВНИМАНИЕ!! ВНИМАНИЕ!!! Чую серный запах Страха и подкожной эссенции. На саночках катался, на пулю нарвался… Туда-сюда-обратно тебе и нам приятно… Столб высокий метра в три, крепко держит фонари… Землю роет старый крот, под землею он живёт… Каждый охотник желает знать где сидит фазан, или некоторые жертвы не хотят знать, откуда прыгают ёжики – бурными волнами проносилось в голове… Сами собой рождались немыслимые детские считалочки, стишки, шарады и песенки… Кажется, от них не было спасения…

 
…Раз-два-три-четыре-пять!
Будем-в прятки-мы-играть.
Небо-звёзды-гроб-цветы
Ты-поди-ка-пово-ди!!
 

…

 
…Доктор-едет-на-бычке
С кала-тушеч-кой в руке.
 

…

 
…Трынцы-брынцы-бубен-цы,
Раз-звонились-мертвецы
Диги-диги-диги-дон,
Выхо-ди-скорее-вон!..
 

или:

 
…Ехала карета тёмным лесом
За каким-то, там, за интересом
Инте-инте-интерес
Выходи на букву YES…
 

Дальше-хуже:

 
…Глупый удод метлою удил,
Удочкой улицу мёл крокодил,
Утка усатая мышку поймала,
Кошка с утятами в речку ныряла.
Что-то, наверное, было не так,
Что-то напутал художник-чудак?
Что же напутал художник-мудак?
Ведь в голове у него кавардак!
 

………

 
…Мертвецы играют в прятки
Малыши растут на грядке…
Босиком, бегом-бегом
Ловят ветер сапогом…
…Вот и кончились метели,
Бабуины прилетели…
Террористы спят в игилах,
Мертвецы живут в могилах…
 

И еще куча всякого подобного дерьма, от которого бросало в дрожь и выворачивало мозги набекрень… В дополнении ко всему прочему, сами собой родились в голове далёкие, детские воспоминания…

 
…Спасибо за вечер,
                                Спасибо за ночь.
Спасибо за сына,
                                Спасибо за до-очь…
 

Так пел пьяный в стельку папаша, когда бил скалкой несчастную мать, а мы с младшей сестрёнкой в это время прятались под кроватью, зажимая рты друг дружке чтобы не пискнуть.

…Кажется, я маленький, и мне 9 лет…. Я люблю игру в салочки не люблю пьяного папашку, который лудит прямо с горла… А еще я люблю подглядывать за девочками в раздевалке, бесконечно разглядывать их крохотные, розовые писечки и налитые соком сисечки… Но больше всего я люблю Лиду Сааль – латиноамериканскую училку средних классов, за её непомерно-огромную грудь и голубые, искусственные волосы…

В следующий раз я видел её в местном ночном клубе «Маримба» в окружении дюжины чёрных монголоидов в разноцветных рубашках, которые потчевали её разными спиртными напитками и откровенно её домогались…

…Помнится, были жаркие денёчки, разряженный воздух магнитные бури или что-то в этом роде… Когда людям совсем не хотелось жить и они кидались под колёса дизельных грузовиков, и автобусов…

Джонни-Бугай после ограбления местного банка имел в кармане триста тысяч долларов и автомобиль Гитлера… Но так и не успел им воспользоваться… Кто-то стуканул и его загребли легавые… Одному из них он продырявил голову молотком и за это ему влепили срок дополнительно, помимо машины Гитлера… Упаковали надолго… Весьма надолго… На всю оставшуюся жизнь…

Это случилось как раз в ту пору, когда папашка мой конкретно подсел на героин, а мать абсолютно не знала что делать с нами двоими… В итоге, в один из жарких августовских дней она просто шагнула под грузовик марки «Orinoko», рассчитывая, наверное, что у каждого своя судьба, и что бог в конечном счёте, всех нас рассудит и воздаст каждому по делам его… Папашка наш в итоге загнулся от передоза, а нас с Лили распределили по приютам для несовершеннолетних детей, лишившихся родителей… Вскоре я узнал, что она погибла при весьма загадочных обстоятельствах… Говорили, что ее сперва изнасиловали, а потом повесили на обрывке шнура прямо в душевой… Меня же долго держали в спецприёмнике одной из областей штата Аризона, откуда я столько раз сбегал, после чего меня уже конкретно определили в колонию для несовершеннолетних преступников штата, ибо в те радужные, светлые мгновения вольной жизни, мне частенько приходилось применять на практике уроки мастерства по заколачиванию деньги́ у мирного населения граждан… Причём не всегда мирным и безобидным способом…

Повзрослев и окрепнув, морально и физически я уже попросту не мог терпеть издевательств своего начальника детской исправ/колонии и в один прекрасный момент изрядно приложил его чайником по башке… После чего пришлось срочно ретироваться и на сей раз навсегда и надолго… В Огайо я сколотил банду бездомных малолетних попрошаек, а сам в то время промышлял ещё и krastingom, – грабил одинокие хижины и бунгало состоятельных бонз…

Время шло-вода текла, – пришлось выйти на новый уровень игры под названием «Жизнь»… Вот так и попались мне на глаза весельчак Смайлик, Детина Брэдл и Чако… С ними я словно бы обрёл второе дыхание… Делишки с этими фрэндами постепенно сладились и где-то вдалеке призрачно замаячил зелёный остров в тёплых морях и солидный счёт в швейцарском банке…

Вот, пожалуй, и вся моя краткая биография, основанная на воспоминаниях разгорячённого наркотой подсознания…

Всё вокруг тут же подёрнулось словно плёнкой, пошло электрическими кругами, наэлектризовалось, вспыхнуло и вмиг пропало… И разверзшейся перед моими глазами пустоты Вселенной, чернеющей Бездны Небытия, огромными, фосфорицирующими буквами возникли слова:

«THE END»

…И тогда, мне подумалось, что я, кажется, умер… Настолько явственно и чётко ощутил я приторно-сладкий душок похоронных венков у своего гроба, а так же смрадный запах могилы, что сомнений, увы, не оставалось… Я действительно, вполне реально скопытился, и теперь лежал весь такой бледно-розовый, холёненький, напудренный в красном полуоткрытом гробу некоей католико-приходской церкви, стоящей на площади какой-то сельской местности…

От увиденного меня аж передёрнуло… Да так, что в глотке сам собою возник дикий, невыразимый, неописуемый словами душераздирающий крич и войсинг, который впитал в себя, кажется все ужасы Мира!..

Резкий удар оплеухи привел меня в чувство…

– Вставай, дружище, – услышал я знакомый, противный голос, и медленно поднял веки.

На фоне кроваво-красного мерцающего диска луны, красным пятном расплывалась самодовольная, ухмыляющаяся рожа Детины Брэдли-боя. Рядом склонилась еще парочка до боли знакомых мне рож, с нескрываемым удивлением разглядывающих меня и ежеминутно с изумлением переглядывающихся. Это были Чако и Смайл. Все трое всячески пытались привести меня в чувство. Смайлик тихенько поскуливал и ныл, растирая рукавом слезливые сопли по всему своего хлебалу.

– Ну, слава тебе господи!.. Очухался!.. А мы-то думали, что дело дрянь, и нам придется спихнуть тебя где-нибудь у ближайшей канавы!.. – в своем репертуаре проскандировал Детина Брэдлик.

Когда туман моего бессознания и галлюцинаторных бредовидений постепенно рассеялся, я узрел себя полулежащим на переднем сиденье своей незабвенной «KARAVELLY» с распахнутой настежь дверью и тремя взволнованными фрэндами, которые бегали и суетились рядом, точно на иголках. Вокруг простиралась ночная загородная степь. Где-то в вышине тревожно гарланила пролетающая мимо птица.

– У-у-фффу-у-фу-у-фф! Ну и дрянь же ты мне подсунул, fucking sheet Смайлик! Будь ты проклят! Это же не грибы, а просто ЖУТЬ какая-то!.. Мой разум унесло куда-то к ebenyam sobachim… Я-чуть-не-сдох… падаль-ты-эдакая! – что было мочи взорвался я, чувствуя переполнявшую меня обиду, негодование и злость. При этом схватив беднягу Смайлза за грудки и вытрясая из него последние остатки вменяемости и памяти…

Нет слов, чтобы описать весь тот страх и ужас, который я пережил, пребывая в состоянии анабиоза и теперь требовалось только одно – спустить пар на ком-нибудь, да поскорее… Смайлик уже начал было задыхаться в моих железных тисках, издавая приглушенные шипяще-кряхтящие звуки вместо крика. Он отчаянно болтыхался в воздухе, размахивая руками в двух футах от земли, закатив глаза, плевался, брыкался, рыгая пеной…

– Расслабься, приятель… Отпусти беднягу, и отойди от машины, – не то худо будет! – услышал я откуда-то сбоку незнакомый деловитый голос. До боли смутные сомнения, внезапно подкравшиеся из темноты, нахлынули на меня всем своим жутким скопищем, заставив выпустить из рук беднягу Смайлза и замереть на месте… Оглянувшись на голос, меня словно током пронзило!

– Ба-а-а-атюшки родные! Неужели полицейский! Вот-те на!.. И откуда он вдруг нарисовался здесь, в этой глуши, в столь поздний час?!!

Сомнения развеялись внезапно, и сами собой… Да… Это был коп. Самый настоящий что-ни на есть живой fucking sheet, полицейский карапуз в полицейской униформе, в полицейском шлеме с дико задранным вверх забралом и пистолетной кобурой на толстом бедре. И сейчас, это жирное, свиное рыло выжидающе пялилось на меня, тыча мне в айзы черный прорезиновой дубинкой.

Брэд и Чако смущенно топтались рядом, делая неловкие попытки что-то объяснить полис-мэну, но тот был неумолим.

– Так-так-так! Всем оставаться на своих местах и не двигаться! – приказным тоном скомандовал блюститель.

И тут же ночную тишину вспорол резкий звук двигателя мотоцикла. Яркий свет фары скользнул по придорожным кустам и ударил мне прямо в litco. Я прикрыл рукой глаза от слепящего света и попытался разглядеть новоприбывшего мэна. Двигатель еще пару раз чихнул и заглох. Фара погасла. Из темноты послышался довольный нервный смех. Он звучал громко и нагло.

Когда глаза мои потихоньку привыкли к темноте, в призрачном свете луны я увидел сидящего за рулем тощего паренька с плаксивым лицом в кожаном шлеме на голове.

– Да, шериф, да! Так его, так! – истошно завопил тощий кантри-мэн, сжимая кулаки в кожаных перчатках без пальцев. Он был грязен и неопрятен. От него разило конским потом и бензином. Его кожаный шлем лоснился от жирных пятен грязи и машинного масла.

– Правильно, шериф, правильно! Дай ему, дай! Покажи им гадам, покажи! – орал обезумевший фермер, махая перед собой руками. При этом лицо его, и без того некрасивое и безобразное исказила гримаса ненависти и злобы.

– Заткнись, Марвин! Ты-дерьмо! Заткнись! Я сказал, молчать, ублюдок! Молчи, когда я разговариваю. – Зло гаркнул пузатый коп, обращаясь к тощему мэну на мотоцикле.

– Но ведь мы никому ничего плохого не сделали, – попробовал урезонить я разбушевавшегося шерифа, отставляя в сторону беднягу Смайлза.

– Молчать!!! – вне себя заорал на меня полис-мэн, отводя дубинку для нанесения удара.

– Это вы, кодла, устроили дебош в баре Мэнсона «Хромая Лошадь»?

– Мы?? – состроил я самую невинную рожу на свете. – А что, собственно, говоря там такое случилось?

– Грабеж, избиение, угроза оружием… А ваша кодла где была нынче вечером? И что вы делали последний час?

– Во-первых, сбавь обороты, приятель, – нахально произнес я. – Мне, бллин, вообще не нравится ваша манера общения… И не оскорбляйте пожалуйста порядочных людей своими гнусными подозрениями…

– Мы весь вечер здесь были, шериф, – вступились Брэдлик и Чак. – Ни на минутку не отлучались.

– Так-так-так! – окинул нас тяжелым, недоверчивым взглядом пузатый коротышка в полицейской форме.

– А ну-ка, ребятки, предъявите-ка мне ваши документики, а заодно покажите и водительские права на вождение этой колымагой, – повелительно отчеканил блюститель.

– Ага, щас! Только бутсы надену! – тут же нашелся я и, подмигнув Брэдлику с Тесаком, одним махом опрокинул стоящего рядом беспомощного Смайлза прямо на толстопузое брюхо полис-мэна, сбив того с ног. В ту же секунду дружище Чако нацелил в голову громкохохочущего и улюлюкающего мотоциклиста свой «рейгнтон» 12 калибра. Громыхнул выстрел и голова кантри-мэна в остатках раздробленного кожаного шлема разлетелась на сотни тысяч кусочков.

Воспользовавшись моментом Детина Брэдлик, Смайлз и я разом навалились на визжащего и вопящего свиноподобного полис-мэна, и сорвав с его головы шлем, пару раз глушанули по темени резиновой дубиной, после чего впихнули уже обмякшее, круглое тело на заднее сиденье машины не применув сделать еще пару – тройку крепких толчков по бессмысленной, глупой роже.

Дождавшись братишку Чакки (он все это время возился с мотоциклом почившего в бозе кантри-мэна, пытаясь притопить его в близлежащей канаве), мы на бешеной скорости сдернулись с места, оставляя за собой клубы густой провинциальной пыли…

Полная луна светила в полнеба. На часах было почти двенадцать. Ошарашенные произошедшими событиями, мы молча мчались в никуда, пытаясь привести свои мысли в порядок и сосредоточиться на главном.

Старина Чакки уверенно вел нашу «KARAVELLY» вперед, навстречу неведомому и неизвестному. Я же, аккурат приютился спереди, обдуваемый со всех сторон порывами прохладного осеннего ветерка и все еще пытался прийти в себя, слыша глухой, трубный гул у себя в голове. На заднем сидении деловито расположились Детина Брэдли и Малыш Смайлз в обнимку с горе-полис-мэнским шерифом.

– Что же теперь с нами будет? Неужели все? – внезапно впал в паническую depression бедняга Смайлик. Вид его был жалок.

– Не робей, малыш! Все будет как надо! – невозмутимо отозвался Детина Брэдлик, доставая из рюкзачка пачку сигаретер «Black Jack». – Ты можешь похныкать, а мы пока покурим. Правда, Викки?

– С удовольствием, приятель. Давай сигарету.

Мы с Брэдликом с удовольствием затянулись сладковатым дымом, и блаженно откинулись на сиденьях.

– У-у-у-ххх ты-ы-ы!!! Вот-это-штуу-ка-а! Просто-Чудо, -а-не-сигаретки!

Неведомая, волшебная музыка обволокла меня словно паутиной, проникая в каждую клетку моего существа. Постепенно на меня снизошла божественная благодать. Из-под сиденья зазвучал небесный хор ангелов, золото арф и голосов заполнил салон авто, переворачивая все мое нутро.

– Дайте и мне, я тоже хочу успокоиться, – Смайлз протянул руку, в которую Брэдлик сунул дымящийся бычок.

– А мне, – настойчиво попросил Чакки-Тесак.

– А тебе нельзя – ты за рулем, а иначе забалдеешь – и мы вообще никогда никуда не приедем, – сказал я, медленно затягиваясь сигаретой.

Где-то под задним сиденьем зашевелилась, зашебуршилась бесформленная жирная масса в полицейской униформе и жалобно заскулила, уставив на нас свои испуганные щенячьи айзы.