Коронный дознатчик. Сыскарь. Легавый. Агент

Теперь можно было и повязки накладывать, да поторапливаться. Ибо дедок уже терпение терять начал и взгляды на меня один сердитее другого кидать принялся.

Сколько провозился со всеми манипуляциями, даже не знаю, не засекал. Но где-то ближе к концу моей медицинской самодеятельности мимо нас протопало, устремляясь на передовую, с десяток громко пыхтящих воинов. Видимо, та самая обещанная подмога.

Поприветствовали кивнувшего им в ответ деда да отправились воевать с так и неведомым мне врагом. Ну и сам дед тоже, едва я его за помощь поблагодарил, метнулся прочь, только я его и видел.

Ну и хрен с ним. Можно и своей раной спокойно заняться, обработав, так сказать, во избежание.

Как же это все-таки странно. Отказывался мозг верить в какие-то трасгрейдеры, способные перемещать тебя в иной мир, причем вместе с машиной. Теория странного загробного мира или ко́мы кажется более вероятной. Может быть, и болевые ощущения как-то объяснимы. Не знаю, как. Я все же не ученый. Да и к медицине давно имею весьма посредственное отношение.

Ну да, учился в своё время в медицинском, в армии санинструктором был и даже после немного на скорой поработал. Однако мой альтруистический порыв очень быстро сошёл на нет, наткнувшись на материально-бытовые препоны.

Потому и переквалифицировался в медпреды. Работал я теперь на одну большую фармакологическую кампанию, представляя её интересы в нашем регионе. И разъясняя своим бывшим коллегам в больницах, поликлиниках и аптеках преимущества средств и препаратов, произведённых именно нашей компанией.

Неплохая белая зарплата, соцпакет, компенсация расходов на бензин – красота. График, пусть и не совсем свободный, но вполне позволяющий ещё малость дополнительно подзаработать. Например, у того же Марата. Всего-то и нужно, заскочив с утреца на аптечный склад, быстренько развести по точкам заказы. Эти же точки, на крайняк, можно и в отчётах указать, типа побывал там по основной профе. Лишь бы они в нужных районах оказались. И главное, получить на лапу наичернейший налик без всяких налоговых вычетов. До обеда все дела переделал и свободен, как ветер. Хочешь, домой езжай, хочешь – по бабам. Красота, одним словом.

Была.

Прав оказался Марат, нужно было пораньше выехать. Хотя бы минут на пять раньше это место проскочил, и всё иначе сложилось бы. А теперь сиди, гадай – реально всё происходящее с тобой или нет.

Но, даже если моё попаданство всего лишь бессознательный бред, не стоит, наверное, превращать его ещё и в кошмар. Нужно наладить контакт с местным населением, не вступая с ним в конфронтацию, стать полезным. Обеспечить себе комфортное существование, особо не выпендриваясь и больше не геройствуя, как придурковатые персонажи фантастических книжек. Сам не пойму, на кой чёрт я к машине бегал-рисковал. Мне ведь и макушки разодранной должно было хватить для полноты ощущений и понимания правил игры. Оставалось лишь эти правила принять и неукоснительно им следовать. Ну да, не сильно я умею правила соблюдать. Но тут-то это уже вопрос выживания.

Надеюсь, расчет окажется верным и мои потуги по оказанию первой помощи раненому будут все же расценены положительно. Даже если и окончатся плачевным результатом. И так же положительно скажутся на отношении ко мне.

По крайней мере, пока ярко выраженного негатива по отношению к себе я у красномордых не выявил. По-моему, им на меня вообще было глубоко положить. Носились мимо с какой-то суровой решительностью и особого внимания не обращали.

Только всё тот же дед подошёл и словно нехотя проинформировал меня:

– Всё, отогнали супостатов. Сейчас лошадей приведём, колесницу твою подцепим и отбуксируем.

– Куда? – невольно поинтересовался я.

– Ясное дело, сначала в станицу, а опосля к Дознатчику Коронному, в город, стало быть. Указ Герцога однозначно велит таких, как ты, незамедлительно в Управу отправлять. Вместе со всем имуществом. Посколь всякие штуки, как и знания иномирские, строго запрещены к распространению без ведома Комитета. И за тем специальный лорд-куратор пригляд ведёт.

Ну, в принципе, логично. Правда, есть закавыка одна… Хотя в словах деда и не чувствовалось какой-либо угрозы, видя его чрезмерно ровное ко всему отношение, вряд ли можно было с полной уверенностью рассчитывать на безопасность предстоящей встречи. Смутная тревога и беспокойство всё же присутствовали во мне. Мало ли какое отношение тут к попаданцам, раз знания их тайной являются. Может, имущество конфискуют, а самого меня в казематы или на опыты в лаборатории.

Но не пускаться же в бега из-за подобных подозрений. Тем более, у меня и не получится. Слишком много вокруг вооружённого народу, наверняка, неплохо стреляющего и жизни особо не ценящего. Таких лучше не провоцировать. А то ведь и до дознатчика этого можно не доехать. Пристрелят всё с такими же индифферентными рожами и глазом не моргнут.

– Нужно тогда руль заблокировать, – нарочито неспешно поднялся я с травы, – иначе замучаетесь буксировать. Точно всех врагов отогнали?

– Точно. Кого отогнали, – на морщинистой физиономии обозначилась едва заметная довольная, как мне показалось, ухмылка, – кого подстрелили. Всех, кого нашли, на деревьях развесили, чтоб другим неповадно было.

– И раненых что ли?

– А то, – кивнул дед. И от его спокойствия мне таки стало малость не по себе. Прав я, не стоило становиться поперёк дороги этим товарищам.

– Ладно, – выдавил я из себя, поднимая с земли немного разорённые коробки и демонстрируя их старику, – пойду в машину отнесу. Вы бы, дедуля, бойца своего тоже к машине отнесли да на заднем сидении уложили. Поездка верхом ему сейчас противопоказана.

Не дождавшись никакой реакции на свои слова, я направился к своему бедному искалеченному автомобилю. Сердце кровью обливалось при виде всех вмятин и царапин.

Собрался было запихать коробки в оставшийся открытым багажник, но внезапно обнаружил, что место уже занято. Кто-то из красномордых орков подсуетился, подобрав с поляны и аккуратно уложив в позу новорождённого труп моего соотечественника. Видимо, его тоже следовало доставить к дознатчику.

Что ж, поставил коробки в салон на переднее сиденье. После чего, подумав, решил всё же прикрыть багажник. Не то, чтобы вид покойника сильно меня напрягал, но мне показалось, так будет более уважительно по отношению к погибшему, пусть и неизвестному, земляку.

Вернулся к багажнику и остановился в нерешительности. Только сейчас заметил, что над мёртвым телом зависло непонятное, как будто бы дымное, облако. Буроватого оттенка, совершенно бесформенное, но почему-то создающее ощущение бесспорной привязанности непосредственно к личности покойника. Словно его дух отказался улетать на небеса, но не смог толком оформиться в нормальное привидение, такое, каким мы привыкли его представлять.

Нет, оно не тянулось ко мне и не пыталось что-либо поведать, но я абсолютно был уверен – это душа лысого гопника, не успевшая полностью с ним распрощаться.

– Я действительно это вижу? – обернувшись на звук шагов, обратился я к подошедшему деду.

– Думаю, да, – все так же спокойно кивнул тот в ответ, словно наличие в этом мире привидений вполне обыденное явление. – Пока что видишь. Потому тебя и повезут к дознатчику.

Глава 3

Путь в станицу какое-то время шёл через лес, потом по краю зеленеющего свежей порослью луга. И наконец, по неширокой грунтовой дороге, долго вихляющей между обширными полями, явно засеянными какими-то сельхоз-культурами.

Раненого Митиано пристроили на переднем пассажирском сидении, до упора отодвинутым и максимально откинутым назад. По-другому этот бугай никак в машину не помещался. Меня же вначале усадили на коня, но после того, как пришлось раз сто слезать с этой милой животины и помогать протискивать буксируемый автомобиль между кустами и деревьями… В общем, как только наша кавалькада выбралась из леса, я плюнул на все прелести верховой езды и спрятался в машине.

Сказал, что пойду присмотрю за раненым. Водительское сидение я занял переставленными туда коробками, а сам обустроился на заднем диванчике по соседству с громко храпящей головой орка. Это дед напоил его каким-то сонным снадобьем из своей аптечки, едва удалось привести парня в сознание. Ну и правильно. Так и ему лучше, и нам спокойнее. Оставалось лишь волноваться за продолжающие кровить раны, но в условиях транспортировки я вроде ничего больше сделать не мог.

Зато у меня появилась возможность рассмотреть подобранное на поляне оружие красномордого воина. Оказалось, я ошибся, приняв это ружьё за духовое. Рычаг, взводящий курок, вовсе не нагнетал воздух, а посредством кучи каких-то шестерёнок и мелких рычажков сжимал мощную пружину. Заодно запуская в казённик дротик из самого настоящего магазина. Единственно, тот присобачивался к этому самострелу не снизу, как у нормального автомата, а сбоку. А вот отстёгивалась плоская жестяная коробочка вполне привычно. Прямо как на родном калаше. Нажал на рычажок, и ёмкость для нескольких дротиков у тебя в руке.

Сам оригинальный снаряд длиной был всего с десяток сантиметров. Из них половина приходилась на еле обозначенный хвостовик. Вонзиться в тело раненого парня глубоко дротикам помешала прочная кожа куртки. Да и спина у орка просто бугрилась мышцами. Так что, увязнув в мясе, эти железяки сильно ему повредить не должны были. Может, и выживет бедолага. Должен же быть в его станице какой-то врач. Кто-то ведь лечит этих громил. Чихающими их, конечно, очень трудно представить – как-то не вяжутся такие здоровяки с банальной простудой. Но ведь бытовые травмы и боевые раны просто обязаны присутствовать в их жизни.

Кстати, парень-то, и вправду, взбледнул не по-детски. Даже я заметил уже. Дорога ведь не очень ровной была, и Митиано частенько болтало, даже несмотря на неплохую подвеску машины. И постоянно при этом растревоживало раны. Не приходилось сомневаться – без переливания крови все мои усилия вскоре пойдут псу под хвост. Другое дело, кого тут использовать в качестве донора, если в отряде нет близкого родственника бедолаги? И как процедуру осуществить без необходимого оборудования?

Моё обращение с подобным вопросом к старому орку закончилось его вытаращенными глазами и активным мотанием головой, явно обозначающим крайне отрицательное отношение к дурацкой идее. Впрочем, я и сам терзался сомнениями на этот счёт. И весьма немалыми.

Положим, я готов поделиться с раненым кровью. Но какова вероятность того, что не наврежу ему ещё больше? Наша кровь может оказаться несовместимой. Ладно, для людей я, со своей группой крови, универсальный донор. Но тут-то иномирское существо, человеком, возможно, и не являющееся. А ведь ещё есть возможность наличия какой-нибудь заразы у меня в крови, которая может стать непереносимой для ослабшего организма раненого. Да и саму процедуру придётся осуществлять всё теми же шприцами-двушками. Значит, колоть придётся несколько раз и можно занести дополнительную инфекцию. В общем, принцип «не навреди» сильно рисковал быть нарушенным.

С другой стороны, стоило учесть, что без переливания больной может и вовсе не перенести остаток дороги. Тем более, отряд не мчал домой со всех ног, а двигался довольно неспешно.

Я выбрал наименьшее зло. В процессе манипуляций сделав для себя однозначный вывод: переливание крови одноразовыми шприцами в условиях транспортировки больного по неровной дороге – это то ещё удовольствие. К тому же я, похоже, устроил неплохой шок-контент для приятелей пациента.

После того, как, заглянув в окно, красномордый дедуля отвалил с офигевшим выражением на вытянувшемся раза в полтора лице, наверное, весь отряд, подъезжая по очереди, не отказал себе в удовольствии посмотреть на мои нелепые старания не дать сдохнуть их безмятежно храпящему товарищу.

Остановился я, лишь когда у самого перед глазами всё поплыло и закружилось. Остаток пути мне было совершенно по барабану, как долго, куда и зачем меня везут. Я навалился на дверцу и благополучно уснул, убаюканный плавным покачиванием неторопливо буксируемой машины.

Проснулся от настойчивого стука по стеклу. Дед будил меня, оповещая о прибытии в станицу. Точнее даже, к мощным воротам в высоком деревянном заборе, за которым, как выяснилось, находилось семейное гнездовье Митиано – бревенчатый сруб, обозвать который избой язык не поворачивался. Скорее, это можно было назвать теремом. Добротно сложенное здание в два этажа и ещё несколько хозяйственных пристроек.

Неплохо живут эти красномордые. Если только, конечно, жилища у остальных такие же. А то, может, это местных кулаков резиденция, а все прочие жители в халупах-развалюшках ютятся и прозябают.

Но нет, после того, как я помог вытащить из машины и занести в дом раненого, с чистой совестью передав его родственникам, а те отправили шебутного босоногого мальца за бабкой-знахаркой, наша конная процессия отправилась дальше. И я сумел убедиться, что в станице народ живёт не бедствуя, а вполне себе даже припеваючи. Правда, чтобы понять это, пришлось вновь пересесть на коня. Потому как высокие деревянные заборы, огораживающие все до одного участки, не давали ничего рассмотреть из окон автомобиля.

К тому же желание сидеть в машине у меня напрочь отбивал сильный запах крови, набежавшей из Митиано и испортившей салон. Отмывать всё это бесполезно. Только выбрасывать. Причём вместе с машиной. Мы ж не зря её на буксире тащили. Бензобак и впрямь оказался пробитым, и потеря горючего не оставляла другого выбора. Смогут ли местные умельцы залатать дыру, и найду ли я потом подходящее топливо – не известно. Но почему-то казалось, что вряд ли. Бензоколонкой в станице даже и не пахло.

– С возвращением вас, храбрые воины! – гостеприимно распахнув объятия, весьма пафосно поприветствовал нас пожилой и довольно полный человек. Стоял он на высоком резном крыльце такого же, как и все здесь, деревянного особняка, до которого мы, проехав практически через всё поселение, наконец-то добрались.

Забавный типчик. Лет за пятьдесят, немного взлохмаченная тёмная шевелюра, распахнутый и гордо демонстрирующий солидное пузо длинный зелёный камзол поверх белой сорочки, расстёгнутой чуть ли не до пупа. Короткие тёмно-коричневые бриджи. Высокие светлые гетры и кожаные тупоносые туфли с большими блестящими металлическими пряжками вместо шнурков.

Удостовериться в том, что это обычный человек, удалось, лишь поднявшись на крыльцо вслед за старым орком. Хоть и была рожа этого радостно встречающего нас товарища почти такой же красной, как у деда, но относительно невысокий рост, нормальные ровные зубы и вполне привычные черты лица однозначно указывали на принадлежность индивидуума к человеческой породе. А краснота кожи, скорее всего, являлась следствием неумеренного потребления горячительных напитков. Встретившим нас амбре легко можно было сбить с ног подошедшего слишком близко и неготового к перегарной атаке собеседника.

Но дед, видимо, к такому был привычен. Да и меня подобным не удивить. Тот же Марат бывало «радовал» периодическими запоями с последующим стремлением пообщаться по душам. Так что радостные объятия встречающего были нами приняты, хоть и без энтузиазма, но вполне спокойно.

– Кого ты мне привёл, Трунио? – вдоволь наобнимавшись и радостно пялясь на меня, поинтересовался излучающий счастье человек у хмурого деда. Вот оно как оказывается. Трунио. А я до сих пор так и не узнал, как зовут старика. Да и он особо не стремился к знакомству. – И что за странную колесницу вы с собой приволокли?

– А это, господин комиссар, самый что ни на есть попаданец, – отчитался дед. – Наш разъезд шайку луннитов обнаружил. И в самый разгар боя портал открылся. Вот доставили одного, значится, дабы в Управу свезти. Второй погиб.

– Очень хорошо, – не прекращая лыбиться, заявил толстяк. – В том смысле, что только один погиб. А то могли бы и оба. А так всего один.

– Отряд мятежников ликвидирован, – продолжил свой доклад старик. – Часть убита, часть, согласно приказу, казнена на месте. За теми, кто смог сбежать, отправлены пластуны-следопыты. Среди газагов потерь нет. Раненный Митиано доставлен в станицу.

– Очень хорошо, – покивал довольный комиссар. – Я напишу и канцлеру, и лорду-куратору рапорты о ваших доблестных действиях. Разрешите представиться, – слега поклонился мне толстяк. – Волостной комиссар Валяй Бронев. Направлен в этот приграничный район для организации противодействия враждебным элементам силами военной милиции, созданной на основе местных поселений орков-газагов. А так же решения других административно-правовых вопросов.

Комиссар забавно шаркнул ножкой и щёлкнул каблуком о каблук, а я, выслушав длинную тираду, удивлённо отметил про себя, что был прав, и красномордые здоровяки – это действительно, мать их, орки.

Что ж, успокоив волнение и из вежливости слегка склонив голову, представился в ответ:

– Владислав Штольц.

– М-м-м-м, – многозначительно протянул, выпятив губы, толстяк. – Думаю, барон Штольц будет рад встретиться со своим вариативным родственником. Обязательно поспособствую вашей встрече. Ты можешь быть свободен, – благосклонно, взмахнув пухлой ручкой, отпустил комиссар старого орка. – А вас, Штольц, я попросил бы остаться.

Точно! А я-то думал, кого он мне напоминает! Весь из себя добродушный простачок – рот до ушей и душа нараспашку. А глаза-то так и буравят, пытаясь прозондировать всю мою подноготную. Этот местный Мюллер, наверняка, совмещает в посёлке функции администратора, надсмотрщика-особиста и контрразведчика.

– Никак не могу вам отказать, – развёл я руками. А куда мне было деваться? – Скажите, как я могу к вам обращаться?

– Ко мне, господин Штольц, можно обращаться просто «комиссар». Я человек простого звания и знатным происхождением похвастаться не могу. А потому и выкать мне, одновременно обращаясь ко всему роду, нет необходимости.

– Обязательно учту, – сделав рожу кирпичом, слегка кивнул я в ответ. Распространяться о своей безродности не стал. Мнимая близость с какими-то там баронами может в будущем сыграть мне на руку. Я же не обманываю, присваивая себе чужие заслуги. Да и в чём тут, собственно, заслуги? Родителей не выбирают, и это больше вопрос везения.

Толстяк между тем спустился с крыльца и подошёл к машине.

– Какая интересная колесница, – обернулся ко мне, – не видно никаких агрегатов и механизмов. Ваша?

– Моя, личная, – кивнул я, тоже спускаясь по ступеням и направляясь к комиссару. – Совсем новая была. Недавно приобрёл. И вот такое безобразие.

Я развёл руками, а «Мюллер», состроив сострадательную физиономию, покачал головой:

– Да-да-да. Понимаю вас. Дорогая, небось, колесница-то. А где ваш спутник?

– Здесь, – шагнув к багажнику, я приподнял крышку и продемонстрировал комиссару покойного соотечественника.

– Угу, угу, – кивнул тот. – Ваш механик? – поинтересовался, вытянув шею и с интересом осматривая труп.

– Нет, – без всякой задней мысли мотнул я головой. – Случайный попутчик.

– Ну да, ну да, – улыбнулся толстяк, всем своим видом показывая, что понимает мой сарказм, вызванный глупым вопросом. Видимо, посчитал, что каждый владелец такого дорогого девайса обязан иметь своего механика-водителя. Ну и ладно.

– Что ж, скоро вечереть начнёт, – комиссар указал рукой на небо, где солнце готовилось завалиться за верхушки леса, темнеющего вдали. – Я предлагаю остаться на ночь здесь, дабы передохнуть с дороги. На вас, я гляжу, прямо-таки лица нет.

– С удовольствием приму ваше приглашение, – не стал я «тыкать» толстяку, несмотря на его разрешение. От меня не убудет, а ему, может, приятное сделаю.

Комиссар широким жестом распахнул перед моим носом дверь в дом и приглашающе повёл руками:

– Проходите, любезный Штольц, будьте моим гостем.

Внутри бревенчатые стены терема оказались выбелены, что вкупе со множеством высоких узких окон делало просторное помещение довольно светлым. Посреди гостиного зала, куда нас проводили, стоял большой массивный стол в окружении не менее массивных и грубо сколоченных стульев. В центре стола сиял нарезным узором большой хрустальный графин, на треть заполненный бордовой жидкостью. Рядом – несколько хрустальных же стаканов и какая-то мисочка, накрытая тканой салфеткой.

– Прошу к столу, – пригласил меня толстяк и, пока я сражался с тяжеленным стулом, отворил дверь в смежную комнату, громко крикнув: – Фимка, подавай ужин! Да два прибора неси. Гость у нас. Вы не будете против, – повернулся он ко мне, вытаскивая из-за пазухи записную книжку в кожаном переплёте, – если я пока-что ваши приметы для рапорта запишу? Тут и писать-то: расы человеческой, роста выше среднего, волосы тёмно-русые, глаза серо-голубые, лоб высокий, нос прямой. Особых примет не имеет. Фимка, ну где ты там уже?

Подоспевшая вскоре Фимка оказалась статной молодой орчанкой внушительных габаритов.

Облачённая в богато украшенное вышивкой и по фигуре приталенное платье в пол, с накинутым на плечи цветастым платком и с огненно-рыжими волосами, заплетёнными в толстую длинную косу, девушка являла собой удивительное зрелище. Красна девица, да и только. Ей бы ещё кокошник на голову да сверхкомплект зубов спилить. И даже румян не нужно, ибо красноты и так в избытке. Пропорции радуют глаз: высокая пышная грудь, изящная тонкая талия, полные крутые бёдра. Это бы всё ещё уменьшить раза в полтора…

– А?! – хлопнув ладонью по монументальному заду девицу, подмигнул мне комиссар. – Хороша красотка?!

– Угу, – кивнул я, на всякий случай чуть отстраняясь и ожидая, что в ответ на шлепок толстяк огребёт сейчас от зубастой «красотки» нехилую оплеуху.

Однако ожидания мои не были оправданы. Девушка, лишь снисходительно фыркнув, преспокойно разложила и расставила на столе принесённые приборы с посудой и гордо удалилась, плавно покачивая мощными бёдрами.

– А давайте-ка, любезный Штольц, – толстяк потянулся к графину, – по стаканчику за знакомство. Вы же не против? Для улучшения пищеварения, так сказать, и создания благостной атмосферы.

– Почему бы и нет, уважаемый комиссар, – против я не был. Соревноваться в пьянстве с таким закалённым выпивохой, как этот Мюллер, я бы не стал, но немного расслабиться можно. Никаких государственных тайн я всё равно не выболтаю, ибо не знаю таковых. Можно не переживать.

Содержимое графина оказалось какой-то фруктовой или ягодной настойкой, очень даже приятной на вкус.

– А вот скажите, уважаемый, – после приговорённого стакана решился я задать давно волнующий меня вопрос, – если я действительно оказался в другом мире, почему я понимаю ваш язык. Да ладно человеческий, почему я орков ваших понимаю?

– Видимо, – комиссар почесал затылок и последним глотком опустошил свой стакан, – наши миры близко друг к другу расположены на ветвях многомирья. Вы знакомы с теорией поливариативного древа?

– Нет, – мотнул я головой. От выпитого на голодный желудок алкоголя приятное тепло разлилось по всему телу, а мысли в голове перестали нервно скакать и обрели какую-то плавность течения.

– Тогда ещё по одной, – безапелляционно заявил толстяк, вновь наполняя стаканы. – Представьте себе мироздание со множеством вариантов развития миров в виде дерева. Где от единого ствола, словно ветви, отделяются направившиеся по разным путям развития практически схожие миры. Где даже самое маломальское различие, в истории ли, географии ли, и даже экономике, приводит к очередному расщеплению ствола или ветви.

– Представил, – кивнул я, принимая наполненный стакан из рук комиссара.

– Отлично, – довольно улыбнулся тот. Вот наши миры разошлись где-то совсем недавно и очень близки друг к другу географически.

Ни хрена себе «близки»!

– А орки?! У нас таких и в помине нет. Только в сказках.

– А орки, как и многие другие, попали сюда через порталы. Орки долго кочевали по миру и воевали со всеми подряд, но потом стали всё больше склоняться к мирной жизни и постоянному месту жительства. Вот и разговаривают теперь, кроме как на орочьем, ещё и на языках тех мест, где осели.

– Через этот ваш трансгрейдер попали? – этот вопрос меня больше волновал. Раз сюда попал не случайно, значит должен иметься способ вернуться обратно.

– Посредством схожих артефактов, только более мощных, – не стал меня разочаровывать комиссар.

– А как эта штука вообще работает?

– Хм, – толстяк сделал пару глотков вина, – если рассматривать мироздание как всё то же дерево, можно представить, что ветки далеко не всегда тянутся параллельно друг другу. Колыхаемые ветрами случайных перемен, они частенько сближаются, пересекаясь и соприкасаясь. Но тонкий слой защитной «коры» не даёт им срастаться и соединяться. Кроме того, каждая ветвь несёт в себе немного отличающийся заряд, как электрические провода. В вашем мире ведь знакомы с электричеством?

– А то! – кивнул я, неспешно потягивая сладковато-терпкий напиток.

– Вот трансгрейдер и усиливает разность зарядов соприкасающихся ветвей, пробивая их кору-защиту.

– Как при электросварке, – понимающе согласился я. – А почему я тогда вывалился не в том же месте, где в портал угодил?

– Искривление пространства, – прихлопнул ладонью по столу комиссар. – Вы же знаете, что пространство не линейно?

– Что-то слышал об этом, – нахмурил я с умным видом брови.

– Это только на гладком листе бумаги ближайшее расстояние между точками – прямая. А с помощью трансгрейдера можно пространство-лист смять и даже самые удалённые точки приблизить и совместить. Причём сдвиг может осуществляться не только по пространственным координатам, но и по временным. Трансгрейдер как бы слегка преобразует поля и материю, пробивая путь между мирами. И потому его ещё для простоты называют преобразователем.

– Круто, – согласился я и с удивлением уставился на пустой стакан. Когда я всё выпить-то успел?

– Фимка! – заорал мой учёный собутыльник во всю глотку. – Принеси ещё настойки!

Орчанка появилась с подносом, плотно заставленным какими-то блюдами. Поставила его на стол, забрала опустевший графин и развернулась, чтобы уйти. Длинная коса, мотыльнувшись, пришлёпнула её по низу спины, а я подумал, что в принципе девушка вполне даже привлекательно смотрится в этом платье, отлично подчёркивающем выдающиеся, во всех смыслах, прелести.

Глава 4

Утро встретило не только яркими солнечными лучами, настойчиво пытающимися выжечь мне глаза прямо сквозь сомкнутые веки, но и жуткой головной болью, нещадно раскалывающей черепушку.

Надо же, новый день в новом мире, начинающийся с мерзкого похмелья. Сколько раз я об этом в книжках читал. Только в отличие от набивших оскомину однотипных литературных изысков, начало этой истории я помнил превосходно. Не то, чтобы это сильно меня радовало, но уж лучше так.

А вот окончание вечерней попойки выпало из памяти совершенно. Я вроде и старался пить в меру, памятуя о коварстве спец-агентов (а мой новый знакомец явно таковым и являлся) и их умении развязывать собеседникам языки по пьяни. Но, похоже, не учёл коварство самой настойки. Помню, что наш разговор по душам после третьего стакана перешёл в лёгкую форму допроса. Помню, что старался не сильно откровенничать. Но о чём под конец шла беседа, вот убей бог, не помню.

Помню ещё, что меня чуть не женили на Фимке, так игриво вертящей округлым задом перед самым моим носом…

Или всё-таки женили?! Иначе чем объяснить тот факт, что проскользнув в чуть приоткрывшуюся дверь опочивальни, укутанная в простыню девица присела ко мне на край постели и, радостно сияя хищной улыбкой, сунула мне наполненный чем-то горячим стакан.

– На-ка, голубчик, испей, – шепнула она, приблизив к моему лицу пухлые губы, едва я, скрипя мозгами и суставами, еле приподнялся на локтях.

Звонко чмокнув меня в щёку, покрывшуюся за ночь колючей небритостью, орчанка скинула с плеч простыню и, сверкнув аппетитными прелестями, без всякого стеснения скользнула ко мне под одеяло.

Зашибись картошка с мясом! Я поперхнулся обжигающе-горячим напитком и от неожиданности чуть не выплеснул эту огненную лаву из стакана себе на грудь. Девица явно чувствовала себя в моей постели как у себя дома.

Еле усмирив эмоции, я продолжил очень мелкими глотками вливать в себя это явно лечебное снадобье. Или зелье? Это же просто волшебный эликсир! Никакой рассол не в состоянии был тягаться с этим животворящим напитком.

С каждым глотком боль всё заметнее сдавала позиции, исчезая и уступая место бодрой силе, стремительно наполняющей тело. Ещё пара глотков, и я, позабыв о муках и сомнениях, уже с удовольствием приобнимал упругое тело орчанки, так и льнувшей ко мне под одеялом. Её шаловливые ручки уже вовсю гуляли по моему телу, куда только не забираясь и заставляя вздыбливаться от неодолимого желания всё моё радостно воспрянувшее естество.

– Ну как, голубчик, набрался сил? – проворковала эта зубастая зараза, поворачиваясь ко мне спиной, томно выгибаясь и прижимаясь к моему бедру роскошным упругим соблазнительным задом. И слава богу, что задом. Эта её улыбка пираньи всё же приводила меня в некоторое смущение и замешательство.

Уж не знаю, как я справлялся с этой бестией ночью, но поутру она ухайдакала меня так, словно я лет десять совсем не занимался спортом, а потом меня вдруг заставили сдавать нормы ГТО. Причём все сразу и без малейшего перерыва.

Когда Фимка ускользнула прочь со словами: «Идти надо» – я вздохнул с немалым облегчением. Потому как ещё немного, и моя постельная харизма окончательно сдулась бы, вынудив поднять белый флаг, позорно расписавшись в полном своём бессилии.

В кровати я тупо провалялся ещё, наверное, с полчаса, прежде чем девица, громко постучав в дверь, заглянула в комнату вновь. Правда уже при полном параде. Принесла здоровенный кувшин с тёплой водой и полотенце. Предложила помочь умыться и сообщила, что завтрак скоро подадут. Словно не выматывала меня только что секс-марафоном. Вся из себя приличная и деловито-сосредоточенная. Хотя глаза у чертовки, я таки заметил, сверкали всё же хитрым и довольным блеском.

Ну и ладно. Раз делает вид, что ничего такого не произошло, так тому и быть. Нашим легче.

Голова болеть перестала. Одежду, вчера разбросанную где попало, я с грехом пополам отыскал и напялил на себя, примечая, что чувствую себя вполне бодрячком. И готов ступить в новый мир и будущее с высоко и гордо поднятой головой.

Наверное, это не выветрившийся до конца вчерашний алкоголь или же утреннее снадобье придавали моим мыслям излишний пафос. Какая голова?! Какое будущее?! Главной задачей любого попаданца прежде всего является выживание. Не завоевание мира и не улучшение его путём сраного прогрессорства, а тупое выживание и уже потом всё остальное по обстоятельствам.