Это ЦТК!

Глава 4

Сява рвал и метал – Пал Саныч фраернулся. Утоп в болоте на сухом асфальте! Кто ж его, придурка, просил лезть к какому-то дебилу? Сява мысленно матерясь, продолжал напряжённо соображать, что делать и как спасать положение.

Несколько минут назад ему позвонили кенты по крытке и сообщили, что его босс торчит посреди скоростной автомагистрали и что-то маракует возле труповозки.

Сява немедленно послал братву разобраться, что и как. Ни труповозки, ни босса на трассе не оказалось. Мобильник начальника что-то пропиликал мелодией вызова, да заткнулся на полугамме, или полуноте, Сява в этом рубил плоховато. Он позвонил Лёне и сказал, что все дела Вадима Палыча отменяются.

– А я с кем разговариваю? – поинтересовался научный хлыщ.

– С автоответчиком! – рявкнул Сява и отрубил мобильный.

Сява позвонил в ментуру.

– Заяву катать будешь? – ответили ему.

– В падлу, полковник, сам понимаешь, – Сява прижал руку к груди, как будто собеседник мог его видеть.

– И то верно, похищение человека – непосильный геморрой! – согласился полковник. Тут же он расспросил об обстоятельствах дела.

– Откуда шла труповозка?

– Я б знал, начальник!

– Ясно. Ни номера, ни владельца…

– Слушай полковник, забашляем по-царски! Найди Палыча, живого или мёртвого!

– Лучше, как понял, первый вариант…

– Подгоню пять… – Сява вздёрнул кверху растопыренную пятерню. – Не, десять висяков за мной!

– Не жаль братву?

– Ничего личного, полковник…

– Ничего лишнего? Ну-ну.

– Пусть будет, как скажешь.

– Что выяснили твои люди? – полковник поморщился так, что это почувствовал собеседник.

– Мои люди только поцеловали грязный асфальт! – разозлился Сява.

– Всё ясно. Жди ответа через…

– Годика два?

– Часика через два! – полковник отключил связь. Он тотчас позвонил в патрульно-постовую службу. Полковнику отзвонились через полчаса.

– Николаич! Труповозка ехала от мединститута к общегородской свалке. Водитель пьяный в дупель, вывалился на дорогу. Потеряшка захватил его под мышки, пытался привести в чувство. Зачем? Хрен его знает, может, знакомый какой.

Полковник слушал молча. Он знал привычку коллеги, задавать вопросы самому себе и тотчас отвечать на них.

– Потом, видно, устал и зачем-то полез в салон «буханки». Там его отключили ударом по затылку. В принципе, всё.

– Так и где этот потеряшка?

– Как где? В обезьяннике! Ни хрена не помнит: кто такой, и что с ним приключилось.

– А где водила?

– В вытрезвителе, где ещё?!

– Машина?

– На штраф-стоянке.

– Должен буду, Михалыч!

– Побулькаем!

Полковник удивился: как быстро всё разрешилось. Он приказал ребятам из дежурки привезти в кабинет Вадима Павловича Межуева. От пьяного водителя ничего путного не ожидалось, а вот, машину посмотреть стоило. Что же там такое везли ценного, от чего бьют по черепушке?

Через полчаса в кабинет полковника ввели пострадавшего. Молодой человек был одет по последним гламурным стандартам. Только перевязанная голова указывала на то, что Межуев действительно пострадал.

Говорил он связно и вполне понятно. Впечатления человека невменяемого не производил. Полковник пригнул голову к столу, как гончая, почуявшая верхний след.

– Вадим Павлович! Это как понимать? Вы останавливаетесь перед какой-то полуразбитой «буханкой», зачем-то оказываете помощь пьяному вдрызг водителю, более того, влезаете в салон! Что вы там позабыли?

Палыч вздрогнул.

– И ещё интереснейший момент – как это к вам чудесным образом возвращается память? И где она шлялась до приезда сюда?

Полковник молча, взял карандаш и принялся точить его армейским штык-ножом от автомата Калашникова. Рубящее лезвие скребнуло по хрупкому карандашу, отломав кончик. Милиционер не поведя бровью, продолжил размеренные движения.

Вадим Павлович онемел. Отвечать ни на один вопрос он не собирался. В то же время понимал, отмолчаться не получится. Требовать адвоката до официального допроса – удел лохов.

Полковник продолжал рушить карандаш. Отломки по полсантиметра, ровнёхонькие, как бритвой срезанные, отлетали на краешек стола.

Полковник подбросил нож в воздухе, перехватил его ладонью. После нехитрой манипуляции, он заточил карандаш размеренными короткими движениями. Без шума и перхоти, что называется.

– Я вас слушаю, – сказал полковник, глядя сквозь пострадавшего.

– В качестве кого я должен отвечать вопросы?

Полковник развёл руками. Мол, понимай, как хочешь.

– Могу я воздержаться от ответов?

– Надо ли напоминать, что в наших кабинетах задают вопросы хозяева?

– Пожалуй, мне нужен адвокат.

– Ох, кому он только не нужен!

– Как? И вам?

– И мне, – полковник тяжело вздохнул, потянулся к кнопке на столе.

– Я отвечу! – Межуев вскочил на ноги. В камеру ему совсем не хотелось. Пока сидел в обезьяннике, многое додумал. Ствол, скорее всего, прихватил кто-то из братвы, у ментов ничего нет. Водила, скорее всего, умер. Сгорел от водки. Так что у ментов ничего нет. А куражится Полкан так, для острастки, чтоб лицо не потерять.

– Слушаю с почтением.

– С почтением отвечаю! – заметив, что никто не одёргивает его, Межуев прошёлся по кабинету. – Машина преградила мне дорогу. Водителю я хотел врезать по рогам, но не успел. Он вытряхнулся из кабины и упал на дорогу.

Полковник ничем не выражал своего отношения к словам Межуева. Он продолжал разглядывать остро заточенный кончик карандаша, как будто шлифовал грифель взглядом.

– Я влез в салон, чтобы посмотреть: нет ли там каких сотоварищей пьяного шофёра. Может, отвезут его до дома. Или что? – Межуев пожал плечами.

Полковник никак не реагировал.

– А потом я получил по затылку. Отключился. Очнулся в отделении милиции.

– Почему не отвечал на вопросы?

– Я уже пояснил вам! – Межуев вздёрнул подбородок.

– Извини, не расслышал.

– Я не понимал, в качестве кого вы меня допрашиваете. Когда сообразил, что это не допрос, начал говорить.

– Складно излагаете. Только беда, не на тот вопрос! Почему вы имитировали потерю памяти?

– Я ничего не имитировал. Действительно, мозги набекрень. Даже сейчас не могу вспомнить, куда ехал и зачем.

– В какой момент вас ударили по голове?

– Как только пригнулся, чтобы влезть внутрь машины.

– Механизм травмы подтверждает вашу версию, – полковник пожевал губами.

– Я свободен?

– Как и все граждане Российской федерации!

– Не шутите, полковник?

– Иди, дорогой, иди! – милиционер жестом подтолкнул Межуева к выходу.

Вадим Павлович, едва сдерживаясь, чтобы не выскочить из кабинета, прошагал до двери. Он обернулся. Полковник сидел, прикрыв веки. Вызывать наряд он явно не собирался.

– А как же… – Вадим хлопнул себя по карманам, – …пропуск?

– Зачем? Вы не свидетель, не пострадавший…

– И не задержанный?

– Тем паче! Скажешь: «Чаю зашёл попить!»

Вадим Павлович улыбнулся. Проходя мимо окошка дежурной части, он намеревался воспользоваться советом полковника, но никто не обратил на него внимания. Сержанты резались в нарды, густо дымя папиросами.

Межуев вышел на крыльцо, посмотрел на припаркованные автомобили. За исключением задрипанных служебных «уазиков» отечественных машин у отделения милиции не было.

– Сява! Ты где пропал? – спросил вместо приветствия Межуев, позвонив начальнику охраны.

– Это я пропал?! Палыч, я всю мусарню на ноги поднял, все морги объехал, сделки поотменял!

– Да ты с ума сбрендил! Какие сделки отменил? Как мог?

– Да что, – вдруг смутился Сява, – ботанику отказал. Временно!

– Ты что, похоронил меня? – без усмешки спросил Межуев.

– Я ж говорю, временно! Ну, сказал, что у нас есть некоторые сомнения…

– Сява! Ты понял, что сказал?

– Культурно, как полагается, – пояснил Сява. Он как-то слышал, что Межуев сам так говорил по телефону.

– Эх, Сява! Это и называется культурный отказ.

– Ну, уж, разрулишь сам. Я не при делах. Ботаник домогался несколько раз, достал уже! Я и сказал, мол, подумаем ещё. Кстати, ты где сейчас? На каком свете?

– На этом, – сказал Межуев, заходя за угол здания милиции, – присылай тачку к… – он прочёл название улицы и номер дома.

Сява кружил на машине рядом с вотчиной полковника, чтобы быть в курсе поиска пропавшего босса. Через пару минут, едва не задев Межуева, проехал джип, пробороздив клумбу. Выдернутый из земли кирпич упал на асфальт, сбросив с себя комок утоптанной глины. Межуев молча уставился под ноги.

– Палыч! Садись, подвезу! – выкрикнул водитель Сявы из приоткрытой дверцы.

Межуев уселся на заднее сиденье. Первым делом он намеревался устроить грандиозный разнос, но Сява деловитым тоном сбил запал босса.

– Тачка на штрафстоянке, там же и труповозка. Шофёр в трезвяке загорает. Хотел бы я знать, какого хрена тебе понадобилось в машине?

– Вы сговорились?

– С кем?

– С полковником.

– Если может договориться бегемот с крокодилом, то да! – Сява откинулся на спинку кресла и заржал в голос.

– В труповозке, между прочим, стояли контейнеры для хранения органов для трансплантации! Я попытался открыть ближайший, но получил по башке.

– Шустрее! – прикрикнул Сява, пихнув водителя в плечо. – Ща прикатим на штраф-стоянку и позырим, если менты не ошмонали тачку.

У входных ворот их встретил голый по пояс мужик с татуировкой на груди. Тёмно-зелёный до синевы кентавр целился из лука в подбородок хозяина заточенной стрелой. Бурная рыжая растительность придавала картине реальности.

– Сява! Гадом буду, век воли не видать, никого к «буханке» не подпускал!

– Хорёк! Менты были?

– Пригнал один. Сержант, задроченный какой-то. Видать, с похмелья. Внутрь не лазил, сдал машину, взял расписку и укатил на эвакуаторе.

– Тачку опечатали?

– Нормально всё, начальник! – сторож оскалился щербатыми зубами.

– Полкан был? – спросил Сява.

– Давайте пошустрее, а то накаркаешь, Сява! Мне срок тащить за чужие дела ни к чему.

– Шугаешься?

– У кого нынче рыло не в пуху, – пробормотал Хорёк. Похоже, он решил встать на путь исправления.

Мужчины подошли к машине. Рыжий охранник достал шпильку из кармана трико, поколдовал над пломбой. Не успел Межуев разглядеть, что он там делает, как Хорёк дёрнул за ручку. Дверца, скрипнув, отворилась.

Межуев остался у машины. Влезать внутрь почему-то не хотелось. Он посмотрел на свои носки, белые полоски на сталисто-сером слились с общим фоном, а что до золотистой тонкой ниточки, так, не зная о ней, ни за что не различишь.

– Палыч! – выкрикнул изнутри салона Сява. – Какие они из себя, эти контейнеры?

– Зелёные ящики такие, типа посылочных.

– Нема таких, начальник! – весело доложил Хорёк. Плечи его расправились, словно сбросил груз висящего срока.

Межуев сунул голову внутрь. Возле запыленной скамейки, действительно, никаких контейнеров не было!

– Ладно, закрывайте жмуровоз!

Рыжий охранник возился с замком немного дольше – ломать не строить!

– Вот что, Сява, я ствол на дороге оставил, – сказал Межуев. – По ходу, братва прибрала. Был такой тип, лысый и усатый. Их водила. Только он и мог зацепить.

– В кепке?

– Лысый, говорю!

– Не грейся так! Я знаю, кто это. Отыщем ствол, всё нормально.

– Начальник! Тачку забирать будешь?

– Ты с кем сейчас говорил, Хорёк?

– Заплатить придётся, – рыжий почесал затылок, – я бы ничё, да квиток уже оформлен ментами.

– Сколько?

– Семь косарей за час.

Палыч не стал торговаться. Благо, денег у него менты не выгребли. Как хорошо быть трезвым, подумал он, глядя на синее небо.

– Завтра доложишь! – сказал Межуев начальнику охраны, после чего сел в свою машину и уехал.

– Он что, всегда такой запаренный? – спросил сторож.

– Хорёк! Давно запретки не видал?

Хорёк сконфуженно опустил плечи. Кто просил лезть не в свои дела? Сява похлопал его по плечу и, прощаясь, окончательно испортил настроение, пообещав в скором времени найти братану путёвую работёнку.

Глава 5

Дом – работа. Работа – дом! Сутки прочь, жизнь без глотка счастья. Наталья шла, понурив голову. Каждый день одно и то же. Разнообразие, оказывается, отнюдь, не повышает настроения! Вот, сегодня шеф наорал ни за что и ни про что! Да ещё руку испачкала, сколько теперь отмываться? Просила же медсестру обработать рану фурациллином, нет же! Молодушка испортила йодом!

Наталья усмехнулась. Ей ли заботиться о внешности? Давным-давно все кавалеры ангажированы. Разобраны на запчасти и упрятаны в лифчики пронырливых ровесниц. Остались свободными одни пропащие. Если не бомжи, то маргиналы, одной рукой шастающие по мусорным контейнерам!

Она поднималась по грязной лестнице подъезда, вздыхая на каждой площадке. Благодаря квартире на четвёртом этаже, Наталья держалась более-менее в форме. Плюс-минус два килограмма, а всё в том же теле. Хоть в чём-то повезло. Сегодня же, ноги еле плелись, с трудом поднимаясь на очередную ступеньку.

Утешало, что завтра выходные. Цикл: дом-работа-дом, замкнётся накоротке. Дом-дом, и никаких магазинов! Телевизор, ванна, кофе, соответственно.

Дойдя до квартиры, Наталья услышала, как надрывается телефон в прихожей. Только этого не хватало до полного счастья!

– Да иду я, иду! – проворчала она, как будто абонент мог слышать.

Как назло ключ не сразу попал в замочную скважину.

А телефон всё трезвонил и трезвонил.

– Да кому там неймётся?

– Наталья, дорогая! Я приглашаю вас на пикник! – раздался голос на всю прихожую.

Наталья вздрогнула. Не отдавая себе отчёта, она, оказывается, нажала на кнопку громкой связи.

– Александр Юрьевич, извините, мне не до шуток.

– Это вы меня извините, Наташа! Вызвал, наорал: в лучших традициях жлоба-начальника!

Наталья устало опустилась на табурет. Похоже, доцент успел где-то принять чего-то более крепенького, нежели «красненького» в буфете. Вот же, мысленно рассуждала Наталья, люди умеют расслабляться после рабочего дня.

Хлопин продолжал развивать идею пикника.

– Понесло Остапа, – пробурчала Наталья, позабыв, что её прекрасно слышно на том конце провода.

– Ну, да и ладно, – согласился чему-то Хлопин. – Так вы меня простили?

– С удовольствием, Александр Юрьевич! – Наталья нажала на кнопку отбоя. Посмотрела на себя в зеркало. М-да, волосы не расчёсаны, висят куделей, по краям темени – залысины как у мужика от большого ума. Да полно! Для кого прихорашиваться?

Наталья переоделась в халат и села у телевизора, скоротать вечер.

Тем временем Хлопину было не до дешёвого времяпровождения перед мелькающим экраном. Взяв с горя бутылочку армянского коньяка, Александр Юрьевич пришёл к выводу, что поводов для радости у него гораздо больше, нежели для печали.

Вернувшись домой, первым делом доцент извлёк вытяжку из промокшего в растворе полотенца. Занятная получилась смесь! Хлопин задумывал изобрести супер-физраствор, а получил качественно новый продукт. Это было видно, что называется невооружённым глазом. Александр Юрьевич капнул пипеткой на кактус, реактив просочился в него, как в губку!

– Вот тебе и челночный механизм! – Хлопин вспомнил тему сегодняшней лекции.

Нежданно-негаданно синтезирован проводник любого вещества внутрь организма. Это открытие предстояло обдумать. С этой целью Хлопин выпил стопочку коньяку. В голове прояснилось. Доцент убрал колбу с полученным раствором в термостат.

Выпив ещё пару стопок, Александр Юрьевич понял: без женщины ощущение счастья не может быть полным. Женщины не было. Любовница торчала с мужем, жена давно удрала, для невесты Хлопин считал себя слишком старым. По паспорту ещё о-го-го, а с виду в двух шагах до гроба. Но и такой сойдёт одинокой женщине. Примерно как… Наталье Семёнове!

Доцент тотчас позвонил старшей лаборантке. Он заливался соловьём, стараясь наговорить Наталье побольше комплиментов. Казалось, ей, изголодавшейся по мужской ласке, хватит шевельнуть мизинцем левой ноги! Но не тут-то было. Хлопин едва не сорвался, но, посмотрев на свою доброжелательную физиономию в зеркало, согласился с Натальей, что пора заканчивать бестолковый разговор.

Доцент надел кожаный плащ и вышел из квартиры. Не смотря на то, что дома стояла ещё одна бутылочка коньяка, захотелось чего-нибудь послабее и поменьше. Пивка, например. В ближайшем супермаркете стояло чешское – равное по цене хорошей водке. Его-то как раз и не хватало. Посидеть, потянуть, сдувая пену, да заснуть в блаженстве.

Кассирша подмигнула пьяненькому мужчине в шёлковом синем галстуке на бежевой рубашке. Он распахнул кожаный френч и сунул руку во внутренний карман за кошельком. Вместо портмоне у него оказалась записная книжка, в которой вложена измызганная сотка! Губы кассирши изобразили перевёрнутую лодочку. Проведя прибором по бутылке, она привстала, метнув взгляд на охранника. Предвиделись осложнения.

Мужчина улыбнулся.

– Сколь… – он мотнул головой, – не хватает?

– Двенадцать рублей! – отрапортовала девушка, не отводя глаз от охранника.

Мужчина в камуфляжном костюме продолжал стоять, уперев руки в бока. Осложнений с интеллигенцией, даже изрядно поддатой, не хотелось. Напарник как-то выставил похожего чудика, порвав ему ворот. За это пьяный интеллигент закатил гражданский иск от самого Армани! Хотя этот одет скромнее, зато рожа культурнее.

– Ми-нуточку! – Хлопин порылся в кармане плаща, вынул горсть мелочи и поднёс к прилавку. Его пошатнуло, рука дёрнулась, мелочь со страшным звоном посыпалась на кафельный пол.

Хлопин махнул рукой, подхватив бутылку пива, двинул к выходу.

Охранник отвёл от него честные глаза.

На крыльце магазина Хлопин остановился. Яркие звёзды перемигивались с фонарями, мельтешащие огни неоновых рекламных щиты плясали, как цветомузыка. В голове закружилось как у ботаника, сделавшего пару кувырков по полу спортзала. Необходимо добавить горючего, решил Хлопин. Он попытался открыть бутылку об металлические перила. Мешала обёртка из фольги, горлышко бутылки соскользнуло, Хлопин едва не уронил пиво под ноги.

– Трубы горят, Земеля?

Хлопин обернулся и увидел перед собой мужичка. Неожиданно для хриплого, явно испитого голоса, незнакомец был одет во вполне приличный плащ, на ногах у него были надеты лаковые штиблеты устаревшей модели. На голове красовалась широкополая шляпа.

– Трубы зовут! – сказал Хлопин.

– Эту лабуду о поребрик не откроешь.

Хлопин пожал плечами. Удивляясь самому себе, он почему-то понял каждое слово. Жест доцента можно было трактовать вопросом: а что тогда делать?

– Позвольте? – незнакомец протянул руку.

Хлопин отдал бутылку. Не успел он и духа перевести, как мужик отодрал ногтём фольгу, сунул горлышко бутылки в рот, чакнул зубами и отдёрнул руку от лица. Обильная пена перегревшегося на витрине пива ползла и ползла по бутылке, капая на землю драгоценной влагой. Мужчина отвернулся, держа бутылку перед собой. Исподтишка он слизывал пену, не давая пропасть добру.

Хлопин тронул за плечо незнакомца. Тот вздрогнул, но губ от бутылки не оторвал.

– Трубы горят, точно! – пьяно хихикнул доцент.

– Четверть бутылки ушла в землю! – сокрушался мужик.

– Тебя как зовут?

– Сидор, а тебя?

– Хлопин.

– Это всё?

– Как и Сидор.

– Слушай, Сидор, составишь мне компанию?

– Какая тут компания? – мужик тряхнул полупустой бутылкой.

Пиво возмущённо выплюнуло порцию пены.

– Какую только дрянь нам не продадут! Ну, Хлопин, бывай! – Сидор протянул руку.

Хлопин ухватился за его ладонь, удерживая равновесие.

– Э-э, да ты уж готов. Где живёшь-то?

– Рядом! – к Хлопину вернулось игривое настроение. – Рядом, радость и беда!!!

– Дома уж споёшь, – пробурчал Сидор, озираясь по сторонам.

Александр Юрьевич завёл гостя в квартиру, пошатываясь, вынул бутылку коньяка. Сидор сидел на кухне у окна, разглядывая узор клеёнки на столе.

– Не печалься! – сказал Хлопин. – Если не брезгуешь запаха клопов, выпьем?

Сидор не брезговал. Выпили. Повторили и продолжили.

Поутру Хлопин очнулся в собственной кровати, в полном обмундировании, включая кожаный френч. К счастью, разулся. И то хорошо. Надо же было так накачаться!

Что было вчера? Оставалось только догадываться. Вставать жуть как не хотелось. Хлопин надавил на кнопку подсветки наручных часов: пять утра! Самое плохое, что и раздеваться тоже не хотелось. Он повернулся на спину и начал думать. Вспоминания приходили отрывисто. Институт, лекция, разборки в лаборатории и почему-то женский запах. Ни духов, ни косметических средств, а именно женщины в её первобытном состоянии. Хлопин усмехнулся, желудок отозвался резью. Вспомнилась Наталья из лаборатории. Неужели? Что-то такое было, разговоры, но пошло ли дальше? Если да, то как честный человек Хлопин должен будет уволить старшую лаборантку! Не хотелось бы совершать подлых поступков, более чем совершил в невменяемом состоянии. Давно же так не пил, со времён студенчества! И главным собутыльником на обмывке диплома был тот же незабвенный Лёня. После того случая, когда с трудом избежали ночёвки в вытрезвителе, Хлопин прекратил употреблять по-студенчески. Вечеринка, сто пятьдесят граммов и вдогонку – пару таблеток аспирина, чтобы с утра не болела голова. Что же вынудило так налакаться?

Да! Хлопин подскочил в кровати. Ведь ему удалось вчера получить нечто! Жидкость, свободно проходящую сквозь живую материю. Это гораздо лучше, чем задумывалось. Доцент слез с кровати, упав на колени. Затем Хлопин опёрся на край кровати и поднялся на ноги. Пошатываясь без хмеля, доцент прошлёпал босыми ногами в коридор. Здесь у него стояла массивная под старину прихожая. Чтобы не наткнуться на шкаф, Хлопин включил свет. На вешалке его ждал сюрприз. Холодный пот пробил каждую пору, кожа вспупырилась как у гусёнка после ощипа.

Действительно, женщина! Ею и пахло, причём, на всю квартиру. И запах шёл от кашемирового плаща, повисшего на крючке для шляп.

Хлопин с ужасом посмотрел в тёмный зал. Она там. Нет, это не Наталья! Это намного серьёзнее. Наверняка, жена какого-нибудь бизнесмена или бандита. Впрочем, разница между ними невелика. Как и почему эта женщина здесь? В отдельной комнате!

Доцент решил не торопиться, обдумать свои действия. Он повернулся спиной к двери зала, чтобы прошагать на кухню. И вновь сделал открытие, тряхнувшее его градом пота. На телефонной полочке лежала шляпа – вполне мужская, с широкими полями. Вот-те, раз! Выходит, эта женщина забрела в квартиру с мужем. Или заблудились, или сам их пригласил. В любом случае, безобразие продолжалось.

Хлопин на цыпочках прокрался в собственную кухню. К удивлению, на столе ни крошки, ни стакана с недопитым. Солонка, заварник и сахарница. Грязная посуда аккуратно складирована в раковину. Вилки-ложки отдельно, тарелки отдельно. Стопочки, отмытые до блеска, стояли вверх донышком на подоконнике.

Александр Юрьевич вздохнул, включил электрочайник. Вряд ли кофе поможет, но от чего бы ни попробовать?

В голове застучал пульс. Мерный грохот мало-помалу разгонял туман. С каждым ударом прояснялось по эпизоду вчерашнего вечера. Разговор с Натальей, похоже, телефонный. Уже хорошо. Никаких уличных хулиганов и их оппонентов в виде стражей порядка. Здоровый детина в камуфляжной форме, пиво в супермаркете… Во дворе луна, яркие звёзды и снова пиво. Пенистое, тёплое, противное. Почему пиво? Хлопин этого понять не мог, объяснить – тем паче. А уж откуда у него в квартире парочка – без понятия. Либо познакомился где, либо зашли в открытую дверь.

– Чушь! – сказал он вслух, испугавшись собственного голоса. Хлопин поднялся на ноги, хлопнул себя по коленям. Чего бояться в собственной квартире, уж на этот счёт у Хлопина сомнений не было.

Он отключил в прихожей тусклое бра и врубил общий свет. Хлопин вошёл в комнату, щёлкнул выключателем. Так и есть! Вот они, родные, под одеялом!

Никто не шевельнулся. Мёртвые что ли? Коленки Хлопина затряслись. Он пробежал к входной двери, проверил. Закрыто на ночь. Причём защёлка фиксатора на замке утоплена. А сделать это мог только хозяин, Хлопин всё никак не мог вызвать мастера, чтобы привести замок в порядок. Заедала кнопка-фиксатор. Нужно было сначала слегка вдавить её, затем, вынимая, пошатать вправо-влево и на противоходе сильно вдавить внутрь. После скрежещущего щелчка, замок клинил намертво. Только после замысловатых действий в обратной последовательности можно было выйти из квартиры. Защёлкой Хлопин пользовался редко, по выходным дням, когда утром не нужно, сломя голову, выскакивать из квартиры.

Итак, что имеется? Доцент присел на пуфик у двери. Два незванных гостя, или нет: один гость с женщиной. Две подушки и одинокий силуэт под одеялом. Неужели они и спят так, друг на дружке? Похмельный хохоток вырвался у Хлопина. Он машинально поднёс ладонь ко рту, но резко откинул руку. В самом деле, кто к кому забурился?

– Пора и честь знать! – громко сказал Хлопин, возвратившись в зал.

Тишина.

Хлопин разозлился. Отбросив все приличия, он потянул одеяло. На стыке двух подушек лежала плешивая голова с усами и недельной щетиной. Продолжая действовать решительно, Хлопин стянул одеяло до пояса. Открылась волосатая грудь и живот раздутым шариком.

Никакой женщины не было!

– Ты что сделал с нею? – спросил Хлопин, поглядев на часы. Надо же, половина седьмого. Столько времени ушло на бесплодные мудрствования. Нужно было сразу войти и проверить своих «гостей»!

Мужчина всхрапнул.

От сердца отлегло. Живой! Но где эта женщина, где эта мускусная самка? Двери балкона закрыты наглухо. Там складировались когда-то нужные и необходимые вещи так, что трезвому можно переломать обе ноги.

– Где баба твоя? – потеряв терпение, Хлопин толкнул мужика в плечо.

Спящий шевельнулся, сделал попытку повернуться лицом к стене, от чего показал грязную простынь после контакта с его телом. Хлопин переморщился. Бомж!

– Откуда ты появился, кто ты?

– Много вопросов, – пробурчал мужик, протирая глаза.

Хлопин заметил, что на руках, впрочем, как и на теле, ни одной наколки. Похоже, бомж недавний, но, судя по асцитичному животу, здорово спившийся.

– Так отвечай по одному, чтоб не спутаться!

– Хлопин! Не наезжай! Мы вчера побратались, забыл?

– Слушай, братан, где баба?

– Ты что?! – гость резко сел. – Ничего не помнишь?

Ноги Хлопина подкосились, он плюхнулся на край дивана.

– Наталью мы это… – мужик щёлкнул пальцами, – по очереди оприходовали и того…

– Чего, того!!!

– Растворили в твоём суперрастворе и спустили в канализацию!

– Да ты что?! – Хлопин рванулся к подоконнику. Термостат стоял на месте. Только вот, зажимы были раскрыты! Александр Юрьевич откинул крышку и облился потом до колен – колбы с вытяжкой не было!

– Не пугайся так, Хлопин, – утешающее сказал ночной гость. – Никто нас не видел, не знает…

– Да ты хоть понимаешь, что произошло?!

– Будь спок! – бомж хлопнул по плечу доцента. – Я могила!

– Где вытяжка? – Хлопин стоял босым посредине комнаты, в кожаном френче, часто моргая.

– Дрянь я бы сказал, ещё та!

– Это ты о ком?

– Настойка твоя, Хлопин!

– Так что мы с нею сделали?

– С Натальей?

– Тьфу ты! С вытяжкой!

– Хлопин, ты бы вспомнил…

– Ничего не получается! – Хлопин упал в кресло, обхватил голову руками.

– Хотя бы, как меня зовут! Ведь с незнакомыми бомжами не братаются, не так ли, доцент Хлопин?

– Сидор! – выкрикнул Хлопин, всплывшее в голове имя.

– Вот, другое дело! – ободряюще сказал бомж. – А то ты да ты, я ж не Иван Кузьмич, что ты мне тычь!

– Сидор, ты чего такой радостный? Человека убили, изнасиловали, вытяжку вылили в унитаз!

– Опосля в рояль насрали, чудно время провели!

– Сидор! Я сейчас звоню в милицию!

– Для чего? – встрепенулся Сидор, прыгая в одной штанине. Джинсы его были почти новыми, только на одной коленке темнело жирное пятно. Наверняка, выбросили на помойку в элитном районе.

– Сдам тебя властям. За нарушение неприкосновенности жилища и убийство твоей подруги!

– Перестань, Александр Юрьевич! Я пошутил. По-шу-тил!!! Всё в порядке. Пили вдвоём, много болтали, ничего больше!

– Так, а это… – Хлопин повернул голову в сторону прихожей. В следующий момент он всё понял. Кашемировый плащ бомж нашёл на той же помойке, где подобрал джинсы.

– Я пошутил, прости меня, дурака! Пока ты отключился, я немного похозяйничал у тебя.

– Заметил, – отмахнулся Хлопин, вспомнив о посуде в раковине.

– Не осуждаешь?

– Шёл бы ты домой.

– А ты посмотри на часы, доцент! Уже люди встали. Ненароком увидят меня, выходящего из твоей квартиры, грязного и оборванного. Что тогда? Почище будет, чем я наплёл похмельную байку!

– М-да.

– Да ты не бери в голову, Александр Юрьевич! Как стемнеет, выставишь меня в шею. Ни одна душа не узнает о твоём знакомстве с человеком из подворотни!

– Слушай, Сидор, ты кем был в прошлой жизни? Что-то ясно выражаешься, складненько так. Не писателем?

– Ха-к-ха! – закашлялся в смехе Сидор. – Будь я писателем, или поэтом, никто не осудил бы за пьянство. Я всего лишь скромный учитель словесности.

– И сейчас?

– Ты про прошлую жизнь спрашивал, – Сидор скрестил руки на груди и надул губы.

– Так, что ты ещё натворил, пока я спал? Куда дел вытяжку?

– Я же сказал, что дрянь твоя вытяжка! А так рекламировал, так пиарил!

– Выпил?

– Ну да. А градусов нуль по Фаренгейту!

– То есть, отрезвел разом? – глаза Хлопина загорелись.

– Не то чтобы очень, но уснул, как младенец.

– И всё же зря ты выпил реактив, как бы я его не хвалил.

– И я того же мнения, – вздохнул Сидор, опустившись на край дивана. На его лбу появились крупные капли пота. – Но извини, хозяин, парфюмерии путней я не обнаружил.

– Так ты и сейчас желаешь ещё чего-то выпить?

– Да, – вздохнул, сокрушаясь, Сидор.

– Есть столичная водка из старых запасов, – развёл руками Хлопин.

– Всё лучше, чем «Кинзо».

– Наливать? Или перетерпишь до обеда?

– Не-е! Я, хозяин, с места ни шагу без горючего. Извини.

Хлопин подкатил к дивану журнальный столик, достал вымытые гостем рюмки. В холодильнике нашлась банка шпрот, в хлебнице почему-то три буханки и батон! Александр Юрьевич порезал батон тонкими ломтиками, подал к столу. За это время гость хапнул рюмашку и налил следующую.

– Ты, наверное, не будешь? – робко спросил он, указывая взглядом на пакет сока.

Хлопин кивнул. Иногда и бомж подаёт умные мысли. Александр Юрьевич плеснул себе апельсинового сока, чокнулся с гостем и залпом опустошил рюмку.

– Хорошо? – спросил Сидор, морщась после выпитой водки.

– Ещё бы! – Хлопин прошёл к шкафу, вынул пару таблеток аспирина, вкинул их в рот и запил соком.

– Вот так наша профессура спасается от похмелья, – заметил Сидор, наливая водку в свою стопку.

Доцент промолчал. Говорят же, не было печали! Угораздило же приютить бомжа, который возьми да и выпей изобретение жизни. И прав же, на все сто! Выпустить его можно только ночью.

– Ладно, Сидор, ты попируй тут, а я прилягу! – Хлопин вышел из комнаты. Доцент был уверен, что Сидор ещё выпьет рюмку, максимум две, да отключится. Хлопин ушёл в ванную, встал под душ.

Сидор полагал, что этой литрухи ему хватит не на одни сутки. А что? Хозяин наверняка отдаст початую бутылку, иначе какой он интеллигент. Ещё стопка-другая, и потянет в сон. Счастливо улыбаясь, Сидор потянул водку, как пивко.