Офисный домовой Фома из деликатности, ушел под новогоднюю ёлку дежурить в кукле Деда Мороза, хотя ему было интересно, о чем говорит его друг с немолодой, но обаятельной женщиной.

По завершении разговора с охранником Марья Ивановна направилась в офис компании, которой руководила еще три месяца назад. Она собрала сотрудников в зале совещаний, сказав, что зашла поздравить всех с наступающим новым годом. Поговорили. Сотрудники жаловались на новую руководительницу Олесю. Марья Ивановна кивала головой и старалась успокоить эмоции сотрудников.

В какой-то момент собрания зазвонил мобильный телефон Марьи Ивановны. Она ответила, выслушала кого-то и объявила собравшимся.

– Олеся Игнатьевна подвернула ногу, и сейчас она в больнице.

Кто-то бросил реплику, мол, так ей и надо, но Марья Ивановна с укоризной покачала головой и обвела взглядом коллектив.

– Мы не злорадствовать должны и сопротивляться Олесе, а помочь ей, – поднявшись и выпрямившись, строго и с силой авторитета заключила Марья Ивановна. – Прямо сейчас мы поддержим Олесю.

Она набрала номер на мобильном телефоне, вытянула руку с ним и дождалась получения ответа. На экране телефона появилось лицо Олеси. Она лежала на подушке больничной койки.

– Ой!, – воскликнула Олеся. – Здравствуйте, Марья Ивановна! Зачем же видеозвонок? Я подвернула ногу и сейчас не в лучшем виде. Я в больнице.

– Здравствуйте, Олеся Игнатьевна!, – Марья Ивановна поворачивала телефон так, чтобы в его видеокамеру попали собравшиеся сотрудники. – Мы знаем, что вы в больнице, переживаем и хотим поддержать. Как вы себя чувствуете?

Пытаясь увидеть свою руководительницу, сотрудники повставали с мест и сплотились вокруг телефона с видеокартинкой Олеси. Раздались сначала недружные приветствия, но кто-то скомандовал “Три-четыре!”, и все дружно проскандировали: “Здравствуйте, Олеся Игнатьевна!”.

Странное чувство охватило собравшихся сотрудников. Вот только что они обрадовались, позлословили по поводу случая с Олесей, но появилась Марья Ивановна, пристыдила их, призвала помочь, и все словно подчинились ее воле. Сотрудники испытали забытое за три месяца чувство единства, а Олесю, попавшую в беду, стали считать близким человеком, своей.

Марья Ивановна продолжала, обращаясь к Олесе и оборачиваясь к сотрудникам, словно говоря от их имени:

– Не волнуйтесь! Поправляйтесь скорее! Ведь впереди новогодние праздники, мы ждем вас! Коллектив постарается не ударить в грязь лицом, покажет высокую производительность труда и крепкую дисциплину. Мы не подведем, – в голосе Марьи Ивановны звучала сталь митинга. – Мы будем трудиться не покладая рук и докажем, что способны вывести компанию из кризиса. Руководители подразделений будут звонить вам, докладывать, получать разрешения действовать, советоваться. Я тоже включусь в работу на время вашего вынужденного отсутствия и помогу советами руководителям подразделений. Мы с вами, Олеся Игнатьевна!

По щекам Олеси текли слёзы. Она была благодарна Марье Ивановне, благодарна коллективу, хотя и не ожидала этого. Ей было стыдно, что она не верила сотрудникам, считала их лентяями и бездельниками, а они …

– Спасибо, друзья! Спасибо, вам Марья Ивановна!, – голос Олеси дрогнул, и все догадались, что она плачет. – Спасибо… Спасибо, что вы такие… хорошие!

Оксана выключила телефон. Изображение пропало. Женщины всплакнули в ответ на слезы Олеси. Руководители сначала вполголоса, а затем все более властно стали давать указания подчиненным, отправляя их на рабочие места. Работа закипела.

Марья Ивановна вернулась в холл и подошла к стойке ресепшен, за перегородкой которой прятался охранник.

– Ну, что, Степан?, – на слова Марьи Ивановны охранник поднялся. – Я сделала всё, как договорились. Поеду к внуку, а ты поглядывай за моими… за нашими и звони, если что.

Степан Андреевич вышел из-за стойки и обнялся на прощание с Марьей Ивановной. Не обязательно думать, что они знакомы как-то предосудительно. Просто такие люди вправе считать себя родственниками, поскольку делают одно дело, знают об этом и узнают друг в друге родную душу. Марья Ивановна поспешила в машину, а Степан Андреевич помахал ей вслед рукой.

Олеся долго не могла успокоить слёзы и по-детски ревела в подушку. Ей становилось все яснее, что она не права, что поступала не верно, думала только о себе, потакая своим амбициям, думала о своих подчиненных плохо безо всяких к этому оснований. Наконец, Олеся успокоилась и отыскала конверт, который положил ей в носилки медиков охранник.

В конверте оказалось банальное приглашение на мастер-класс какого-то бизнес-тренера. Такие письма обычно сразу попадают в мусорную корзину. Если бы охранник, не позвал бы ее за письмом, с ней было бы все в порядке, она не споткнулась бы и не упала. Ну, а раз у Олеси неожиданным образом появилось свободное время, она решила узнать, что скрывается за ссылкой на видеоролик со слишком научным, и оттого непонятным названием “Сопротивление систем”.

Набрав вручную адрес ссылки в своем мобильном телефоне, Олеся просмотрела видеофильм, в котором странный старик, вовсе не похожий на профессора, а как-то отдаленно напоминающий офисного охранника, рассказывал необычные вещи о том, что трудовые коллективы сопротивляются новичкам. Поначалу сказанное лектором показалось совершеннейшей глупостью, но что-то заставило Олесю пересмотреть часовой фильм раз за разом, и что-то новое открывалось ей в знаниях о мире. Мире, который окружает нас и ведет себя, как живой организм.

Офисный домовой Фома и офисный охранник Степан Андреевич по традиции собрались поздним вечером за стойкой ресепшен попить чаю, заваренного чайными пакетиками в кипятке из кулера.

– Степан!, – допытывался Фома. – Так что же такое сегодня произошло? Зачем я навредил славной девушке?

– Так было надо, – улыбался Степан Андреевич. – Мы с тобой сделали большое дело. Большое и сложное. На грани волшебства… Спасибо, Маша помогла. Та еще волшебница!

Фома вздрогнул и обернулся к новогодней ёлке, которая вдруг зашелестела, как от ветра, подрагивая игольчатыми ветками и висящими на них стеклянными шарами. Сполохи отражения на белом натяжном потолке огоньков от ёлочной гирлянды задрожали магнитной бурей северного сияния. Фома испугался.

– Степан!, – прошептал Фома. – Кто это?

– А это, Фома, и есть тот самый “дух коллектива”, – ответил Степан. – Сегодня он был потревожен, вот и пришел по следам Олеси к нашей новогодней ёлке. Присматривается. Наверное, скоро примет её в коллектив.

Степан Андреевич часто говорил такое, что Фома совершенно не понимал, но не подавал виду, чтобы не показаться глупым. Вот и на этот раз Фома ничего не понял.

– Дух?, – переспросил Фома друга.

– Дух!, – подтвердил Степан Андреевич.

– Как и я?, – уточнил офисный домовой.

– Почти!, – улыбнулся охранник. – Точно такой же, но другой… Ты лучше вот о чем подумай, Фома. Как-то нужно порадовать завтра сотрудников компании, которой Олеся руководит. Устрой им розыгрыш какой-нибудь. Порадуй их чем-нибудь, но смотри, не переборщи…

Глава 5-я, в которой градус цели растет вплоть до воспламенения

Любая мечта заслуживает вопроса «Зачем?». Дело не в том, чтобы отказаться от мечты, не найдя ответа на этот вопрос, и даже не в том, что ответ обесценит мечту. Дело в том, что из-за разных ответов получаются разные результаты, хотя заранее об этом и не догадаешься. Вот и получается – загадал желание, но не задумался, зачем, и получилось совсем не то, что нужно.

Офисный домовой Фома и офисный охранник Степан Андреевич как раз спорили об этом. Уже далеко заполночь, новогодняя ёлка переливается цветными огоньками гирлянды. На столе за перегородкой ресепшн два пластиковых стаканчика с чаем из пакетиков «Липтон». Разговор о вечном – что нужно для счастья или как сделать человека счастливым. Один настаивает, что людям не хватает радости, и потому они несчастны. Другой считает, что люди несчастны оттого, что их мечты не сбываются.

– Вот ты для чего радуешь людей?, – начал новую атаку на оппонента Степан Андреевич. – Зачем тебе это? Можешь мне объяснить?

– Ну, как же!, – с горячностью пытается объяснить прописные истины Фома. – Люди, когда радуются, становятся счастливыми! Вот и всё объяснение!

– Нет, погоди-ка!, – не сдается Степан Андреевич. – Тебе самому зачем нужно, чтобы люди были счастливы?

– Ну, затем что…, – Фома запнулся и замолчал, задумавшись над тем, что не было для него вопросом.

– Вот смотри, Фома!, – попытался помочь другу охранник. – Время от времени тебе хочется выпить со мной чаю. Это твое желание, твоя мечта. Зачем тебе чай? Может, ты просто испытываешь жажду, а может, тебе нравится цвет чая или захотелось поболтать со мной за стаканом чая? Три разных желания, но действие всего одно – ты выпиваешь стакан чаю. Утолил жажду? Налюбовался цветом чая? Наговорился со мной? Вот и получается, что каждое свое желание нужно уточнять вопросом «Зачем?». Например, «Я хочу выпить чаю затем, чтобы утолить жажду» или «Я хочу выпить чая, затем, чтобы за чаем раз и навсегда победить в споре о том, от чего зависит человеческое счастье». Иначе каждый раз будешь лишь пить чай. Не напившись и не наговорившись.

Фома призадумался – а ведь верно! Мы всегда желаем чего-то зачем-то, а не просто так. Значит, формулировать желания нужно правильно. Не забывая об истинной цели.

Наутро следующего дня возле новогодней ёлки появился пожарный инспектор. По стечению обстоятельств офис пожарной инспекции тоже располагался в здании офисного центра. Штат инспекции был небольшим – старый инспектор еще советской закалки и молоденькая помощница, которая ушла в декретный отпуск, оставив старика самому справляться со всей работой инспекции.

Пожарный инспектор, которого все звали Кузьмич за сходство с героем популярной кинокомедии об особенностях охоты и рыбалки, обошел для порядка противопожарные щиты в стенах холла, осмотрел пожарную сигнализацию и, наконец, приблизился к ёлке. Подержал в руках электрических шнур ёлочной гирлянды, пошевелил вилку в электрической розетке, поднялся, понюхал ёлочную веточку, засунул нос глубже в гущу веток ёлки и…

Охранник Степан Андреевич прибавил громкость приёмника, на который приходил сигнал от радиомикрофона, встроенного в шапку куклы Деда Мороза под ёлкой. В наушниках зазвучал знакомый голос Кузьмича.

– Желаю, чтобы все сотрудники офиса в канун новогодних праздников соблюдали все противопожарные правила!, – Кузьмич лаконично продекламировал свое желание и вышел из ёлки.

Пожарный инспектор издалека кивнул головой охраннику и неопределенно махнул рукой, возможно, предупреждая: «Смотрите тут у меня!». Все равно, что погрозил кулаком. Кузьмич был человек строгий – старой закалки.

Степан Андреевич и на этот раз обнаружил в новогоднем пожелании что-то неверное, и надо бы действовать, но он решил дождаться ночного разговора с Фомой – пусть постигает тайны целеполагания.

Цели целям рознь. Имеется ввиду не то, о чем они, а каковы. Цель от цели может отличаться ответом на вопрос – зачем автору цели требуется достижение этой цели, и в этом деле значение имеет буквально речевая конструкция формулы цели. Ведь можно пожелать так: «Хочу поесть, чтобы наесться!», а можно и так: «Хочу наесться и для этого поесть!». Разница может быть неочевидной, но она есть.

Что такое цель? Это мысль о чем-то, что должно стать таким, как хочется, но сейчас таковым не является. Цель подобна фотографии полной дамочки, на которой она авторучкой нарисовала свои новые контуры, изрядно срезав штрихами жирок с боков, живота и бедер. Цель может быть подобна фотографии юнца в позе атлета – со сжатыми кулаками и напряженными бицепсами, и на этой фотографии пририсованы желанные объемы мышц и кубики брюшного пресса. Как только контуры желаемого состояния заданы, начинается путь к задуманному – дамочка садится на диету, чтобы похудеть, а юнец ходит в спортзал, чтобы подкачать мышцы.

Магия цели в том, что при достижении цели будет именно то, что задумано. Задумана диета – будет ограниченный рацион питания. Задуман меньший вес тела – будет меньший вес. Задуманы грациозные контуры тела – будут контуры. По причине такой определенности феномена целей с целями нужно обращаться конкретно и осторожно. Бывает, что кто-то задумает заработать денег и получает сполна – зарабатывает и зарабатывает, то есть трудится и трудится. Если бы задумал деньги, то получил бы деньги, в том числе, зарабатыванием. Правда, этот пример плох тем, что касается области, изъезженной разными малограмотными психологами.

Лучше подойдет другой пример – чтение книг. Поставим перед собой цель прочитывать в неделю по одной книге. Такая цель вполне осуществима, и если ничто не отвлечет или не охватит лень, каждую неделю будет прочитанной новая книга. Совсем другое дело, если поставить цель прочесть книгу, чтобы понять ее содержание. Тут уж дело зависит и от автора, и от читателя. Радикально иной случай, когда цель – узнать абсолютно все, например, о кулинарных рецептах, описанных в книгах.

Первый пример цели похож на задание, которое нужно выполнить в заданный срок – за неделю. Второй пример похож на задачу, которую нужно выполнить заданным способом – читая книги. Третий пример цели – это пример недостижимой цели, поскольку знать абсолютно все невозможно, как невозможно получить что-то идеальное, но возможно лишь приближаться к идеалу.

Посмотрите, как выглядят те же цели, если изменить конструкцию их формулировки. Первая цель: одна прочтённая книга в неделю, для чего нужно читать. Вторая цель: понятое содержание прочитанных книг, для чего нужно читать. Третья цель: абсолютные знания, для чего нужно читать. Три разных картинки. Именно они и будут тянуть к себе из настоящего времени в будущее.

Обратим внимание еще на один волшебный механизм формул цели. Если замахнуться на идеальную цель абсолютного знания, понятых книг будет больше и прочитанных книг будет больше. Если поставить перед собой задачу понимания книг, прочитанных книг будет больше. Если выполнять задание читать книги по одной в неделю, то легко подсчитать, что в год будет прочтено пятьдесят две книги. Так и просится с языка еще один вопрос «Зачем?». Он-то и определит уровень, на который замахивается цель.