Читать книгу: «Пощади меня», страница 2

✓ Правило № 3: Вино и друзья – опасное сочетание

Мэгги

Два часа спустя мы все шестеро сидим на моем еще обтянутом пленкой секционном диване, измученные разгрузкой мебели, когда за окном раздается автомобильный гудок.

– Это девушки, – объявляет Хантер, поднося к губам холодное пиво.

– Девушки? – спрашиваю я.

– Да. Они хотели, чтобы мы дали им знать, когда закончим, чтобы они могли сделать тебе сюрприз, – отвечает Гарретт.

– Нет… – осторожно говорю я.

Эмерсон смеется. Может, он единственный, кто понял юмор, но у меня не очень получается с девушками. Я работаю с мужчинами. Всегда работала с мужчинами и привыкла к ним. Так проще, и я люблю девушек, правда люблю, но они выматывают в лучшем смысле этого слова.

Но все равно… это изнурительно.

– Празднуем новоселье! – восклицает Мия, врываясь в дверь со стопкой коробок с пиццей в руках, и как бы мне ни хотелось сказать им, что я слишком потная и измученная для коллективного веселья, – не говоря уже о том, что все мое имущество лежит в коробках, – их энергия слишком заразительна, чтобы ее игнорировать. О, мне бы снова двадцать три года!

Чарли следует за Мией с ящиком вина и упаковкой пластиковых стаканчиков.

За ней вваливается Изабель. Кстати, в этих штанах для йоги она выглядит слишком сексуально, даже со своим пузом. Тем временем я вся потная и в пыли.

– Вы это, ребята, зря. Не нужно было этого делать, – говорю я, вставая, и приветствую девушек объятием. Мы вчетвером направляемся на кухню, оставив мужчин в гостиной, и Мия, не теряя времени, открывает вино.

Пока они заняты светской беседой, раскладыванием на тарелки еды и разливанием напитков, я устраиваюсь в углу кухни и проверяю свою рабочую электронную почту на всякий случай, если вдруг что-то сегодня всплывет. Пока парни сидят в гостиной, девушки ведут разговоры, в основном про Изабель. Та, чтобы снять с ног лишнюю тяжесть, положила руки на кухонный остров и позволила животу свисать.

– О, господи, Изабель, давай я принесу тебе стул! – говорю я, вставая из своего угла.

– Я в порядке, правда, – возражает она, но я отмахиваюсь от нее и вбегаю в столовую.

Та заставлена коробками, а стулья штабелями сложены вдоль стены, так что до них просто не дотянуться. Если я наклонюсь над этой стеной коробок, то, вероятно, смогу вытащить из кучи один из стульев. Но когда я тащу его, чуть не опрокинувшись, чувствую, как мои шорты задираются у меня на спине, и прохладный воздух из кондиционера холодит нижнюю часть моей попки.

– Помощь нужна? – спрашивает низкий голос.

От неожиданности я вскрикиваю, теряю равновесие и лечу головой вперед в кучу коробок. За секунду перед тем, как я почти оказываюсь в вертикальном положении ногами вверх, я упираюсь в твердую стену теплых мышц. Чувствую, как пара крепких рук хватает меня за бедра и тянет вниз.

– Все в порядке? – спрашивает он, и его спокойный и слегка знакомый голос звучит прямо у моего уха. Я поворачиваю голову и смотрю в пронзительные глаза Бо Гранта, и меня захлестывает волна унижения.

Это не Дрейк. И не Хантер или Гарретт. Даже не Эмерсон. Это непременно должен быть Бо.

– Я в порядке. Спасибо, – говорю я, пытаясь вырваться из его хватки, так как его руки все еще сжимают мои бедра. Когда он, наконец, отстраняется, клянусь, моя внутренняя температура подпрыгивает где-то на сто градусов выше нормы.

– Вам помочь что-то достать? – спрашивает он с легкой усмешкой. Я заглядываю за его крупное тело, надеясь, что никто больше не видел сына Эмерсона в столь пикантном положении позади меня. Боюсь, со стороны это очень похоже на то, что он пытается впихнуть меня в кучу коробок.

– Э-э-э, да. Этот стул для Изабель, пожалуйста.

Он кивает.

– Да, мэм.

Я наблюдаю, как он ловко наклоняется через коробки и вытаскивает стул. Его рубашка задирается достаточно высоко, обнажая мышцы пресса, я даже замечаю полоску темных волос.

«Какого черта, Мэгги?» – мысленно ругаю я себя и заставляю отвести взгляд.

Крепко сжимая большой рукой ножку стула, он проносит его над моей головой и ставит на пол.

– Спасибо, – бормочу я, взяв у него стул и отношу его на кухню. Чувствую на себе взгляд Бо, пока не исчезаю из вида в дверном проеме.

– Послушай, Мэгги, мы должны знать, – с энтузиазмом говорит Чарли, когда я возвращаюсь на кухню и ставлю для Изабель стул.

Останавливаюсь и скептически гляжу на нее.

– Что ты должна знать?

– Когда мы увидим тебя с твоим личным красавчиком! – заканчивает за нее Миа.

– А, вы вот о чем, – качаю головой и наливаю себе в пластиковый стаканчик красного вина. – Я в полном порядке. Зачем мне кто-то, если мне хорошо и так.

– Мы не говорим о том, что ты должна обзавестись мужем, – отвечает Чарли, понижая голос. – Мы говорим о том, что тебе не помешало бы немного секса, Мэгги.

Я кашляю, чуть не поперхнувшись своим мерло.

– Повторяю… Мне и так неплохо.

– Лгунья, – бормочет Изабель в бутылку с водой.

– Предательница, – усмехаюсь я в ответ на ее слова.

– Но это правда, – продолжает она. – Я знаю тебя много лет и никогда не видела тебя с кем-то. Что происходит? У тебя есть тайный любовник?

– О! – восклицает Мия, придвигаясь ближе.

Я отвечаю им смешком.

– Единственный мой любовник – карманный, и ему все равно, накрашена ли я, или побрита.

– Нам нужно с кем-то тебя познакомить, – отвечает Чарли. – Кто тебе по вкусу?

– Повторяю… карманный, – отвечаю я, делая еще один глоток.

Мия щурит глаза, глядя на мое лицо, и у меня возникает зловещее чувство, что она замышляет что-то такое, что мне явно не понравится.

– Что?

– Что показал твой тест на извращенность?

В моем животе поселяется ужас. Этот дурацкий тест на извращенность. Я не проходила его семь лет назад, когда Хантер разработал его для приложения, и не намерена проходить сейчас. Мне не нужен какой-то дурацкий тест на личность от «Cosmo», чтобы узнать, что мне понравится в спальне. И он никоим образом не приведет ко мне на порог некоего идеального мужчину.

С меня достаточно того, что я решилась быть совладельцем секс-клуба. Никто, похоже, не понимал, насколько я чувствовала себя не в своей тарелке в клубе, когда он только открылся. Я не привыкла видеть так свободно столько секса. Да что там! Мне было тяжело просто слышать, как парни постоянно говорят о нем. Так что пока они втроем развлекались в Клубе Распутных Игроков, я провела последний год в смятении и ужасе.

Неужели я солгу и притворюсь, что на меня ничто не повлияло за время моей работы в Клубе? Нет, очевидно, некоторые вещи были более увлекательны, чем другие. Наблюдать, как Мадам Кинк властвует в комнатах для вуайеристов. Давать волю воображению, закупая разные штучки в комнату для забав с бондажем. Слышать, что доносится из помещения для наказаний.

Но каждый раз, когда меня даже на мгновение ловили на том, что я пялилась или проводила слишком много времени в коридоре для вуайеристов, ко мне подкрадывался стыд, и я не могла найти в себе смелости вернуться.

Я могу владеть секс-клубом. Но просто не в силах там находиться.

– Э-э-э… – заикаюсь я.

– Ты ведь прошла тест, не так ли? – уточняет Чарли.

– А что, если я абсолютно обыкновенная и горжусь этим? – отвечаю я.

Миа фыркает.

– Не поверю.

– Есть только один способ узнать, – Чарли протягивает руку, как будто ждет, что я что-то ей передам, но я смотрю в замешательстве. – Твой телефон, пожалуйста.

– Ни за что, – отвечаю я.

– Да ладно. Мы все его прошли, – настаивает она. – И ничто в этом списке не может быть безумнее того, что мы делали. Изабель имеют сразу два парня. Меня в одном только нижнем белье продали на аукционе в Клубе Распутных Игроков, а Мия… Ну, у Мии явно никакого стыда.

– Никакого, – гордо подтверждает Мия, и я смеюсь. Для девушки, которая в буквальном смысле использует мастурбацию как представление, она последний человек, перед кем я когда-либо буду стесняться.

Очевидно, они не собираются сдаваться, поэтому я со вздохом передаю свой телефон Чарли.

Она быстро открывает приложение Клуба, к которому я годами практически не прикасалась. Я скачала его, когда мы открыли наш бизнес, но так ни разу им и не воспользовалась. Цель приложения – помочь найти пользователю пару на основе особой формы совместимости… их извращенных желаний. Например, вуайеристу – эксгибициониста. Дому – саба. Садисту – мазохиста. Но абсолютно ничто из этого меня не интересует, и я так и не удосужилась проверить.

– Хорошо, вопрос номер один, – начинает Чарли, но я поднимаю руку.

– Подожди. Мне нужно еще вина.

– Давайте превратим это в игру с выпивкой! Каждый раз, когда она отвечает «нет», мы пьем, – добавляет Мия с озорной улыбкой.

– Вы умрете от алкогольного отравления, – отвечаю я.

Девчонки смеются, а я открываю носик коробки с вином и наполняю свой стаканчик больше, чем наполовину.

– Ладно, поехали.

– Ты считаешь себя спонтанной?

– Нет, – отвечаю я, и мы выпиваем.

– Тебе нравится проверять свои пределы и границы?

– Нет.

Выпиваем по новой.

– Ты нарушаешь правила?

– Нет.

Выпиваем еще раз.

– Видишь. Я же говорила.

– Тебя возбуждает мысль о причинении боли другим?

Мой рот готовится произнести слово «нет», но я колеблюсь на мгновение дольше, чем нужно.

– О… – шутит Мия, заметив, что я замешкалась с ответом.

– Мне отметить «может быть»? – спрашивает Чарли.

От вина у меня в голове туман, но чем больше я об этом думаю, тем больше мысль о том, чтобы поставить кому-то метку, просто чтобы увидеть, как он страдает… меня пьянит. Это то же самое, что и возбуждение?

– Э-э-э… да… Поставь «может быть».

Мия смотрит на меня, задумчиво закусив нижнюю губу, как будто знает что-то такое, чего не знаю я.

Чарли дальше задает кучу вопросов, в ответ на которые получает очень жесткое «нет». Дала бы я кому-нибудь лизать мои ступни? Хотела бы я быть чьим-то домашним питомцем? Готова ли я передать партнеру полный контроль над моей жизнью?

Нет. Нет. Абсолютно нет.

Уверена, мы трое уже изрядно пьяны. Мы, хихикая, идем по списку вопросов, пока, наконец, читать их вынуждена Изабель, потому что к этому моменту Чарли уже вдрызг пьяна.

– Тебя возбуждает мысль о том, чтобы лишать партнера удовольствия?

– Что это на фиг значит? – отвечаю я с пьяным смешком.

– Это значит не давать ему кончить! – отвечает Мия немного громче, чем следовало.

– Тсссс, – говорю я, глядя в сторону гостиной, где мужчины в основном игнорируют нас и ведут свой разговор.

Маленькая часть меня умирает от желания узнать, о чем они говорят. Неужели обсуждают работу Клуба без меня? Может, мне стоит пойти туда и узнать, что я упускаю, но, когда в мою сторону с игривой ухмылкой на лице смотрит пара голубых глаз, я засовываю голову снова на кухню, чтобы избежать его обезоруживающего взгляда. Боже, надеюсь, он не слышит, о чем мы тут говорим.

– Мэгги… отвечай на вопрос.

– Э-э-э… не давать ему кончить? Это действительно так весело? – спрашиваю я.

– Да, черт возьми. Я делала это несколько раз. Это весело, – отвечает Мия, пожимая плечами, мол, подумаешь. – Используй его, чтобы кончить сама, а потом просто мучай его, пока он не начнет умолять тебя позволить ему кончить.

Я досадливо морщусь. Если честно, мне малоприятен образ ее и Гарретта вместе, но я не собираюсь лгать… Идея заманчива.

– Я имею в виду… сколько раз они кончают, не давая кончить нам? – говорю я и тут же закрываю рот. Я не хотела произносить это вслух.

– Нам действительно нужно найти тебе мужчин получше, чем те, с которыми ты была, – отвечает Изабель с выражением жалости на лице.

– Что мы и делаем. Давай, Мэгги. Отвечай на вопрос! – рявкает Чарли.

– Да! Ладно… да. Это вроде бы как… заводит меня.

Все трое радостно хихикают, а мои щеки вспыхивают до такой степени, что как будто вот-вот обгорят. Не могу поверить, что я только что призналась в этом.

Внезапно отвечать на вопросы становится немного легче, особенно когда я недостаточно трезва, чтобы слишком много над ними думать.

Ответы просто слетают с моих губ без колебаний.

Вы готовы делиться своим партнером с другими? Нет.

Хотели бы вы обращаться со своим партнером как с рабом? Может быть.

Предпочитаете ли вы все контролировать и знать, что происходит в спальне? Да.

Хотите ли вы, чтобы во время секса к вам обращались по титулу? Может быть.

Вы бы предпочли, чтобы партнер был моложе или старше вас?

Это действительно вопрос?

Моложе.

К тому времени, как Изабель доходит до конца опроса и начинают появляться результаты, вино уже заканчивается. Мы, затаив дыхание, ждем результатов. Видя, как ее брови удивленно ползут вверх, я почти срываюсь на крик.

– Что такое?

– Мэгги… ты…

– Что вы, девочки, здесь делаете? – спрашивает Эмерсон, заходя на кухню.

Я выхватываю свой телефон из рук Изабель так быстро, что это выглядит почти агрессивно.

– О, ничего… – отвечает Чарли с натянутой улыбкой и подходит к своему мужчине. Он приподнимает бровь и смотрит на нее сверху вниз.

– Ты пьяна? – спрашивает он.

Ее щеки розовеют.

– Может быть.

Он быстро шлепает ее по попе, и она вскрикивает и со смехом зарывается лицом в его грудь. Он целует ее в макушку, и я предпочитаю отвести взгляд. Их постоянные публичные проявления нежности неизменно смущают меня. Имею в виду, они симпатичная пара и до смешного без ума друг от друга, но я чувствую, что вторгаюсь в их личную жизнь всякий раз, когда они прикасаются друг к другу в нашем присутствии.

Я быстро отвожу глаза от их объятий и обнаруживаю, что он снова смотрит на меня. Бо наблюдает из гостиной, но вместо того, чтобы сосредоточить взгляд на отце и своей бывшей девушке, он смотрит на меня. Прежде чем я отворачиваюсь, наши взгляды встречаются всего на мгновение, но это заставляет меня задуматься: вдруг ему еще неприятнее видеть их нежности?

Один за другим все начинают разбиваться на пары и направляются к двери. Изабель устраивается под мышкой Хантера, и они оба шагают следом за Дрейком. Мия цепляется за Гарретта, который шепчет ей на ухо что-то, чего я на самом деле не хочу знать, судя по кокетливой улыбке на ее лице. А Эмерсон ведет Чарли к двери, ласково положив ей на спину ладонь.

– Получай удовольствие от своих результатов, – говорит она мне, прежде чем исчезнуть за дверью.

– Каких таких результатов? – спрашивает Эмерсон, но я лишь качаю головой и отталкиваю его.

– Не твое дело, – бормочу я.

Я поворачиваюсь и вижу, что Бо замешкался в одиночестве. Я вежливо улыбаюсь ему.

– Еще раз спасибо за помощь.

– Никаких проблем. Обращайтесь.

Бросив неловкий взгляд в мою сторону, он следует за отцом, и я осторожно закрываю за ним дверь. Как только мой дом пустеет и я остаюсь одна, бегу обратно на кухню, где на столешнице экраном вниз лежит мой телефон. Я хватаю его и открываю приложение, чтобы увидеть результаты теста.

Смотрю на экран, и с моих губ слетает смех.

Доминант, Господин/Домина, Укротительница дерзких сопляков.

Я захожусь смехом, прочитав последнюю строчку. Боже мой, этот опросник – шутка! Вот что мы продаем нашим клиентам? Какая нелепость.

Во-первых, я не Домина. Может кто-нибудь представить меня в черном латексе с хлыстом в руке, как будто я безумная Мадам Кинк? Даже близко нет.

А Укротительница дерзких сопляков – просто бред. Как будто меня недостаточно называют нянькой, так теперь нянькой меня хотят сделать даже мои извращения.

Не задумываясь, я закрываю приложение, быстро убираюсь на кухне и смотрю на разгром и раздрай в моем новом доме. О чем я думаю? Последнее, что мне сейчас нужно, – это связываться с кем-то через приложение.

У меня с этим домом дел выше крыши.

И я определенно не горю желанием укрощать дерзкого сопляка.

✓ Правило № 4: Самовлюбленным придуркам не светит счастливый конец

Бо

– Куда ты идешь?

Мамин голос останавливает меня, когда я уже выставил одну ногу за порог.

– На обед с отцом, – медленно отвечаю я, ожидая услышать неизбежное шипение или насмешку при упоминании Эмерсона. Она никогда не упускает возможности выразить свое презрение.

– Что ему от тебя нужно? – интересуется она с раздражением.

Как и ожидалось…

– Просто потусоваться вместе, я думаю.

Она смеется, пролистывая сообщения на телефоне, и даже не поднимает взгляда, когда разговаривает со мной.

– Только не твой отец. Эмерсон вечно чего-то хочет от других.

Я закатываю глаза и прикусываю язык, чтобы не ляпнуть лишнего. Встать между родителями заманчиво, но, по-моему, лучше пройтись лицом по бетону. Вернее, не совсем между ними. Отец иногда спрашивает, как там мама, но на этом все. С другой стороны, она постоянно говорит о нем гадости, как будто выступает на каком-нибудь телевизионном ток-шоу, а я в основном киваю, как будто соглашаюсь. Я не клюю на ее ложь так сильно, как раньше.

Неужели ей так трудно поднять на меня глаза, сказать, чтобы я ехал осторожно, пожелать мне хорошего дня или спросить, как я себя чувствую? Наверное, потому что все, что я слышу, когда кладу ключи в карман и открываю входную дверь, это:

– Передай ему от меня привет.

Что, очевидно, шутка. Мать носит свою злость на моего отца как броню… хотя ему, честно говоря, все равно. А когда она узнала о нем и Чарли, резервуар ее злобы внезапно наполнился до краев.

Я просто стараюсь не задерживаться слишком долго, чтобы это услышать. Чем скорее я смогу накопить на собственное жилье, тем лучше. Меня как будто медленно отравляют в этом доме, и я не знаю, сколько еще смогу дышать этими ядовитыми испарениями, пока тоже не стану мелочным и озлобленным.

Конечно, копить было бы намного проще, будь у меня постоянная работа, но, очевидно, если слишком много ночей отсутствовать, чтобы отвезти свою псевдо-младшую сестру (или как ее там, сводную тетю?) на ее вечернюю игру «Подземелья и драконы», это неизбежно закончится тем, что работодатель попросит вас больше не приходить на работу.

В любом случае, я не создан для работы на кухне. Или в ландшафтном дизайне. Или в кофейне.

Шагая через двор к подъездной дорожке, я краем глаза замечаю какое-то движение и останавливаюсь. По ту сторону моей машины кто-то стоит, и когда я слышу звон алюминиевой банки о тротуар, то мчусь вперед, чтобы посмотреть, что это за фигня.

– Эй! – кричу я, замечая убегающего по подъездной дорожке к улице человека. И в тот момент, когда бросаюсь за ним, вижу надпись, сделанную из баллончика с красной краской по всему боку моей машины, и застываю как вкопанный.

УБИРАЙСЯ ВОН, ИЗВРАЩЕНЕЦ!

Что за хрень? Извращенец? Это какая-то больная шутка?

Мне требуется всего лишь мгновение, чтобы все понять. Резко отвернувшись от машины, я смотрю на дом и замечаю что-то, приклеенное скотчем к входной двери. Я это не увидел, когда выходил. Это распечатка статьи с какого-то сайта с черно-белой фоткой клуба моего отца наверху. Я срываю лист и читаю заголовок: «Заведение извращенцев в Брайар-Пойнт: граждане подают петицию с требованием закрыть омерзительный клуб».

Судя по всему, кто-то быстро погуглил информацию об Эмерсоне Гранте и нашел этот адрес. Мой отец уже не может значиться его владельцем.

– Ошибся адресом, придурок! – кричу я, хотя злоумышленника уже давно и след простыл. – Офигенно… – бормочу я, осматривая повреждения машины.

С такой надписью я никуда на ней не поеду. Но если оставлю ее здесь и попрошу отца забрать меня, у матери будет повод попрекать его этим еще следующие десять лет.

Схватив в гараже рулон клейкой ленты, я быстро пытаюсь заклеить ею как можно больше краски, но, увы, лента быстро заканчивается, и ее недостаточно. Любой может легко прочитать написанное на боку оскорбление.

Замечательно, ничего не скажешь.

Стиснув зубы, я сажусь в машину и бросаю скомканную статью на пассажирское сиденье. Затем я завожу автомобиль – надпись ИЗВРАЩЕНЕЦ все еще красуется на его пассажирской стороне – и выезжаю с подъездной дорожки. Хорошо, что отец живет недалеко.

– Бо, сочувствую, – запинаясь, говорит он, оценивая нанесенный ущерб. Мы стоим в его гараже, где у него достаточно места, чтобы спрятать мою тачку, и оба смотрим на нее.

– Можешь взять на время мою машину, пока мы не приведем в порядок эту.

Я стискиваю зубы и избегаю смотреть ему в глаза.

– Мы получаем беспочвенные угрозы от этих людей уже пару недель. Я понятия не имел, что они опустятся до вандализма. Думаю, нам и впрямь стоит подать заявление в полицию.

– Просто пофикси это, – ворчу я, глядя в сторону.

– Сочувствую, Бо.

– Да, ты уже говорил. Все норм. Давай просто съездим куда-нибудь поесть.

Он откашливается, нажимает на своей машине кнопку разблокировки, и мы оба садимся в нее.

– Зачем им вообще было приходить к маме? – спрашиваю я, пристегивая ремень безопасности.

Он пожимает плечами.

– Не знаю. Действительно, непонятно, но я разберусь.

Мы едем в нашу любимую бургерную, и я замечаю, что он, сидя на водительском сиденье, весь напряжен. Что-то определенно не так. Пока мы паркуемся, делаем у официантки заказ и едим, я внимательно разглядываю его. Он чуть тише обычного, и ему как будто неловко. Может, это просто виноват инцидент с краской – вот отец и ведет себя немного странно.

Но когда мы уже поели, а он не собирается уходить, мои подозрения подтверждаются.

– Бо, мне нужно тебе кое-что сказать, и я не уверен, как ты воспримешь мои слова.

Вот дерьмо.

– Что?

– Я хочу сделать Чарли предложение.

Не уверен, есть ли у звука, который вырывается из моего горла, название, но это нечто среднее между удушьем и смехом. Я почти поперхнулся моим напитком.

– Ты шутишь, – говорю я, когда беру себя в руки. Суровое выражение его лица говорит, что нет.

– Тебе, черт возьми, сорок один. Ей двадцать два.

– Не ори, – одергивает он меня, и я закатываю глаза.

– Я серьезно. На кой хрен вам двоим это нужно?

Он хмурит брови и садится чуть прямее.

– Потому что мы любим друг друга.

– Ты правда думаешь, что она скажет «да»? Да у нее вся жизнь впереди.

– Да, я думаю, она скажет «да», и у меня тоже вся жизнь впереди, Бо.

– Ну, не так уж и много!

Он тяжело вздыхает, явно отмахиваясь от моих оскорблений, но воздерживается от ответных колкостей, которых я от него ожидаю.

Вместо этого он просто отводит плечи назад и ждет. Я отказываюсь поверить в то, что слышу. Это как шутка, которая зашла слишком далеко. Я смирился с тем, что они трахались, и привык к тому, что они живут вместе, но я ожидал, что это однажды закончится. Эта их странная интрижка не может длиться вечно.

– Надеюсь, вы не собираетесь заводить детей? – спрашиваю я, напрягая мозги и пытаясь вспомнить, упоминала ли Чарли когда-нибудь, что хотела их, когда мы были вместе.

– Нет. Не собираемся.

– Тогда в чем смысл? – спрашиваю я.

– В том, что мы хотим взять на себя обязательства друг перед другом. Когда-нибудь ты встретишь кого-то, с кем ты захочешь того же самого.

– Вряд ли. Я имею в виду, вы вместе всего год. Откуда ты знаешь, что через десять лет она все еще будет хотеть тебя?

Он наклоняется вперед и пристально смотрит на меня. Его взгляд смягчается.

– Не все браки заканчиваются разводом, Бо. Не все отношения токсичные. Некоторые пары не прикладывают усилий, а некоторые это делают. Даже если тебе кажется, что люди не подходят друг другу или что они из разных мест или разного возраста, когда встречаешь кого-то, кто хочет того же, чего и ты, все складывается само собой. Потому что этот кто-то помогает тебе быть собой. Когда ты найдешь такого человека, то поймешь.

Прямо сейчас я мог бы высказать ему что-то крайне жестокое, что-то вроде того, что мне казалось, будто все перечисленное у меня было с Чарли, но я уже потратил достаточно времени, заставляя отца заплатить за то, что случилось с моей бывшей девушкой. Это ни черта не изменило. Так что на этот раз я не говорю ни слова.

Меня так и тянет сказать ему, что, черт возьми, то, о чем он говорит, мне просто не подходит. Потому что каждая девушка, с которой я встречаюсь, это вечное «не то». Они либо хотят того, чего я не могу им дать, либо дают мне то, чего мне не надо. Когда ты самовлюбленный придурок, думающий только о себе, ни о какой совместимости с другими людьми не может быть и речи – по крайней мере, так мне говорили.

– Надеюсь, ты понимаешь: я говорю тебе это потому, что не сделал бы этого без твоего одобрения.

– Чушь! – рявкаю в ответ. Он лжет, и я это знаю. – Ты хочешь моего одобрения, конечно, но ты это сделаешь в любом случае.

Его губы растягиваются в легкой улыбке, и он пожимает плечами.

– Однако мне нужно твое одобрение.

– Мне все равно. Мне правда все равно. Я думаю, ты чокнутый и, вероятно, малость глуповат, раз ожидаешь, что кто-то вроде Чарли посвятит тебе всю свою оставшуюся жизнь, но я не собираюсь тебя останавливать. Это твои похороны.

Он смеется.

– Вообще-то, это свадьба, но спасибо.

Мы заполняем тишину пустой болтовней, и теперь он, похоже, чуть более расслаблен, как будто ему просто нужно было снять с души этот груз. По-прежнему не могу представить себе его у алтаря с Чарли, но я больше не буду думать об этом.