Умереть, чтобы жить

И тут она увидела, что какой-то человек направляет на нее пистолет… Кофе выпал из рук, сильная тупая боль стала разливаться по груди вместе с красным пятном.

Она медленно падала на асфальт, и только облака плыли перед ее глазами.

«Хен…, прощай», – прошептала она непослушными губами и потеряла сознание.

***

Они оба подбежали к окну на звук выстрела.

Хен видел, что какой-то мужчина направил пистолет прямо ей в сердце и выстрелил.

Он хотел заорать, но Джин Хек развернул его и со всей силы прижал к стене, закрывая рукой рот.

И от безмолвного крика в глазах его друга по его лицу потекли слезы.

– Мы должны идти, Хен! – он тряс его, пытаясь привести в чувство, – мы должны уйти!!!!!

– Я убью этого ублюдка! – сипел Хен, – Я найду его и убью!

Джин Хек вывел его через черный ход, посадил в машину и уехал.

***

Через 1,5 часа Гарри Джонсон летел в Вашингтон.

Он пил виски, смотря в иллюминатор, и улыбка не сходила с его лица.

***

«Уважаемые пассажиры, наш самолет совершил посадку в аэропорту города Владивосток. Температура за бортом 20 градусов Цельсия, время 16:00 часов. Командир корабля и экипаж прощаются с вами. Надеемся еще раз увидеть вас на борту нашего самолета. Благодарим вас за выбор нашей авиакомпании. Сейчас вам будет подан трап. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах до полной остановки» – услышала Катя, открыв глаза.

***

«Он никогда не простит меня, – думал Чан Вон, глядя в окно, – но я готов на это пойти, если он останется жив, если все они останутся живы».

Глава 34

– Мама!!!! Мама! – он несся к ней, как ураган, едва выпрыгнув из машины.

Она всегда смотрела на него, улыбаясь. Всегда, как и сейчас, видя его порванную рубашку и грязные штаны.

Катя перевела взгляд на Смирнова. Но тот сосредоточенно вынимал пакеты из багажника. Всем своим видом показывая, что в разговоре участвовать не собирается.

Добежав, он с разбега обнял ее.

– Привет! – и его глаза радостно засияли.

– Привет! – она села на корточки, обняла и поцеловала его в щеку.

– Я это, мам, – он опустил глаза вниз, – ну так получилось, понимаешь.

– Пойдем ужинать, потом расскажешь.

Он благодарно ее обнял, будто говоря «спасибо», что не стала докучать нотациями, крепко взял ее за руку и повел в дом.

– Дядь Леш! Ты идешь? Давай быстрее, пока мама добрая!

Смирнов, наконец, вылез из багажника и пошел в их направлении, неся пакеты с едой.

***

У него был четырехдневный перерыв. Хен вышел из душа и открыл окно гостиничного номера. Ветер рванул штору, и по коже побежали мурашки. Но он любил стоять, вот так. Потому что в такие моменты, он чувствовал ее присутствие.

«Я всегда буду рядом с тобой. В солнце, которое гладит твое лицо, в ветре, который шевелит твои волосы, в дожде, прикасающемся к твоей коже, в душе, которая сохранит тепло моих рук. Ты никогда не будешь один, Хен, слышишь?», – он повторял ее слова снова и снова.

Хен перевел взгляд на мобильный.

– Да, подполковник.

– Ты уже приехал? – задал ему вопрос Чан Вон.

– Приехал.

– Цел на сей раз?

– Цел.

– Без глупостей там, иначе погон лишишься.

– Да понял я, перестаньте причитать, как старик, – он улыбнулся в трубку.

Глава 35

День, в который он чуть не потерял его, тогда, шесть лет назад, Чан Вон помнил хорошо. И боялся, что этот мальчишка когда-нибудь не сдержит своего обещания не лезть под пули. Не сдержит, и тогда он, подполковник, умрет от чувства вины.

– Пап! Он приехал, да? – спросила его Хан Со Хи и радостно захлопала в ладоши. – Ура! Ты же позовешь его на ужин, да?

– Конечно, ребенок, как договаривались, – Чан Вон отвернулся и стал смотреть в окно.

«Глупая девчонка, – думал он. – Зачем ты влюбилась в него? Почему именно в Хена? Он никогда не полюбит тебя, не будет с тобой так, как ты этого хочешь! Ты будешь мучаться, ты будешь страдать. И поймешь это тогда, когда сердце твое уже будет не спасти. Бедная моя девочка».

***

– В девять? – спросил Джин Хек.

– Думаю, успею.

– Ты к полковнику на ужин?

– Я обещал.

– В девять. В нашем баре.

– Все придут?

– Конечно! – Джин Хек улыбнулся. – Мы должны отметить шестой день рождения твоей второй жизни.

– Буду, – сказал Хен и повесил трубку.

***

Он любил май. В этот месяц он мог снова увидеть ее там, в парке Намсан, танцующую на дороге цветущей вишни.

«Только 12», – Хен посмотрел на часы и оправился на автобусную остановку.

***

Смирнов вышел на улицу. Катя домыла посуду и посмотрела на сына:

– Молодой человек, пора спать.

– Ну почему? Рано еще! Почему опять спать? Я уже взрослый, а спать в девять должен ложиться?! – он возмущенно посмотрел на нее, и Катя улыбнулась.

– Режим – наше все! – по-напускному сердито ответила она.

– Тогда расскажешь мне о папе! – заговорщицки сказал он.

– А ты про рубашку свою порванную и штаны. Договорились?

– Ты – шантажистка! – он слез со стула, просунул ноги в тапки. – Я зубы чистить пошел!

Катя держала в руках кухонное полотенце, смотря на уходящего в ванную маленького взрослого, и думала о том, что он очень похож на него, на человека, которого она любит. И на то, что она самая счастливая на планете.

***

Он положил ей голову на плечо и спросил:

– Докуда ты меня любишь?

– Как до Луны, – ответила она.

– Это хорошо. Значит сильно.

Она молчала, зная, что сейчас он решает, как правильно рассказать ей о штанах.

– Понимаешь, Петька сказал сегодня, что я – безотцовщина. И что дядя Леша в нашей семье для прикрытия. Для того, чтобы ты вроде как бы замужем… была… И что я вообще на русского не похож. Что ты специально сюда приехала, чтобы меня и свой позор скрыть. Ну и я подрался с ним. Вот. – он опустил глаза и начал мять в руке подол ее рубашки.

Катя села на кровать, посадила его напротив себя и погладила по щеке.

– Иногда, Сашка, люди говорят злые слова. Говорят, потому что им плохо, а не потому, что хотят обидеть тебя.

Ты – мое счастье. И у тебя есть отец. Сильный. Красивый. Смелый. И самый лучший.

Просто сейчас он не может быть с нами.

– Но почему? – по-детски не понимая, спросил он.

– Потому что при некоторых обстоятельствах жизнь любимых людей важнее, чем человеческие чувства.

– Даже важнее, чем любовь?

Она поняла, что сейчас ей хочется плакать.

– Ничего, Сашка, не может быть важнее любви. Потому что она, любовь, позволяет нам совершать поступки, на которые мы без нее не способны. Она делает нас сильнее. Ставит другого человека в приоритет.

– Как это?

– Ну вот смотри. Я очень хочу плакать сейчас. Но не делаю этого, чтобы тебя не расстраивать.

– Ааааааа. И ты не сказала ему про нас, несмотря на то, что очень хотела, потому что он был в приоритете? – Сашка по – детски трактовал ее ответ.

– Я ничего ему не сказала, потому что не могла. Потому что он думал, как и сейчас думает, что я умерла 7 лет назад.

– А зачем тебе было умирать 7 лет назад?

– Для того, чтобы ты, я, папа, дядя Леша и много людей вокруг были живы.

– Ааааааа. Все у вас взрослых как-то по-странному. «Сложно очень», —сказал Сашка, закрывая глаза.

Катя погладила его черные, как смоль, волосы.

– Я очень надеюсь, сын, что у тебя все будет просто и счастливо, – она поцеловала его в лоб и укрыла одеялом.

– Маааам, – сонно и уже почти невнятно спросил Сашка, – то, что я крепко держу это во сне ведь помогает ему, да?

– Конечно! – она еще раз поцеловала его, посмотрев, как маленькая рука сжимает армейский жетон его отца.

***

Она буквально выбежала на улицу, как только сын уснул, и подставила лицо вечернему ветру.

7 лет они жили на острове Рейнеке. И Катя любила это место. За его крутые обрывы, лагуны, лагунные озера и удаленность от городской суеты.

– Уснул? – спросил Смирнов, когда она уселась рядом с ним.

– Уснул.

– Про садик рассказал?

– Рассказал.

– Может уже выйдешь за меня, наконец? Парень растет. Ему нужен отец.

– Есть у него, Леш, отец. – И Катя уставилась на воду, давая понять, что разговор окончен.

Глава 36

Хен вышел на той же остановке, на которой Катя подала ему руку, смутив его и сбив с толку 7 лет назад.

Каждый год в мае он приходил сюда, в парк Намсан. И шел по дороге цветущей вишни, и представлял танцующую ее.

Добравшись до смотровой, он долго смотрел на Сеул сверху. И каждый раз улыбался, вспоминая, как эта маленькая волшебница поцеловала его.

«Я тебя люблю, Катя! «Я тебя люблю», – сказал он и сейчас, накидывая капюшон на лицо.

***

– Леш, – спросила она, наконец, – сколько еще?

– Разобрались со всеми. Остался только он.

– И что тогда, Леш?

– Тогда все закончится, – Смирнов замолчал. – Ты хочешь спросить, что с ним? Не знаю, Катя. ЦРУ следит за каждым нашим шагом. Я прервал все связи с корейцами.

– А Джонсон?

– Я работаю над этим. Скоро все завершится, Катя. Скоро.

– Ты же будешь осторожным, да, Смирнов? – она с мольбой посмотрела на него.

– Буду. Я же обещал.

– Спасибо, – она погладила его по руке.

– Пойду я, – он резко встал и направился к машине.

– Поздно уже. Ночуй на втором этаже.

– Не могу, Кать, много дел еще.

Смирнов застегнул куртку и быстро пошел вперед. Ему было плохо настолько, что хотелось выть. Каждый день он был рядом с женщиной, которую любил. И каждый миг он чувствовал, что не он, тот единственный мужчина, который уже много лет занимает всю ее душу.

***

– Привет! – Хан Со Хи кокетливо и радостно улыбнулась, едва он вошел.

– Привет, – улыбнулся Хен.

Она смотрела на него открытым влюбленным взглядом. Хен всегда нравился ей. Наверное, с самого детства. Высокий, красивый, всегда подтянутый молчун. Он был так не похож на всех, кого она знала. И этот загадочный закрытый мужчина был для нее принцем из сказки. Принцем, который однажды, наконец, влюбится в нее, и они заживут счастливо! Она улыбнулась своим мыслям и еще раз посмотрела на него юным влюбленным взглядом.

– Пришел? – войдя в комнату, сказал Чан Вон. – Ну давай ужинать будем!

– Пришел, – и Хен поклонился старику. – Давайте будем.

***

Джин Хек ждал его в баре с ребятами с явным настроем хорошенько выпить.

Он в деталях помнил тот день, 6 лет назад. День, в который на разведывательной операции в тылу противника в его друга выпустили обойму в упор.

И он, Джин Хек, не успел его прикрыть. Потому что этот упертый мальчишка, будто просил у смерти забрать его. Просил настолько отчаянно, что она, кажется, наконец, сдалась и услышала его.

Джин Хек машинально повел плечом, которое ныло по ночам и в моменты, когда он вспоминал об этом. Но три пули, всаженные в его спину, были ничем по сравнению с жизнью его друга, которого он все-таки вытащил из-под обстрела и спас.

Иногда, закрывая глаза, картина, где он, весь в его крови, клал Хена на операционный стол, будила его по ночам, и холодные капли пота выступали на лбу.

– Не делай ничего, друг – просил он его тогда. – Просто позволь мне уйти. Туда. К ней. – шептал Хен бледными губами.

И Джин Хек плакал, и тряс его как тряпичную куклу, и орал, чтобы он собрался, чтобы не смел сдаваться, что она, его Катя, не для того погибла, чтобы он вел себя сейчас, как трус.

И он услышал его. И он выжил. И он, Джин Хек, был ему за это благодарен.

И сегодня они обязательно должны напиться. Как безбашенные, глупые мальчишки.

***

– Ты уже уходишь? – спросила расстроенно Хан Со Хи.

– Мне пора. В 9 я должен встретиться с друзьями.

– А можно мне с тобой? – она кокетливо стрельнула глазами.

– Тебе будет интересно среди шести пьющих солдат? – как-то отрешенно, как ей показалось, спросил Хен.

– Да! – не раздумывая, ответила она.

– Ну тогда пойдем! – и Хен взял со стула свою куртку.

– На минуту пройдем в кабинет, – попросил подполковник.

Зайдя, Хен встал рядом с ним, у окна.

– Мы нашли его.

– Где?

– В Техасе.

– Я могу поехать туда?

– Не успеешь. Уйдет. Там уже работают русские.

– Смирнов? – Хен вопросительно смотрел на Чан Вона.

– Ты прекрасно знаешь, что я не знаю. Мы договорились с ним не поддерживать связь после того… случая. – старик опустил глаза, понимая, насколько болезненными прозвучат его слова… – чтобы все все-таки удалось… А после того, как главного закрыли, я ушел из большой игры, и это ты тоже знаешь.

– Вы скажете мне, когда эту сволочь убьют?

– Скажу. А теперь иди. И Со Хи пусть много не пьет. Отвечаешь за это!

***

Хан Со Хи была так счастлива, что, наконец-то, она рядом с ним! Сердце ее трепетало от счастья, и глаза не пытались скрыть радость.

– Приехали, – сказал он ей, открывая дверь.

– Мерси, – ответила она, сделав реверанс. – Нам сюда?

– Сюда. Опоздали уже на шесть минут.

– Ну, девочкам можно немножко опоздать. Секундочку еще подожди, пожалуйста. – Она открыла сумочку, достала маленькое зеркальце и оценила макияж. – Я красивая, Хен?

– Что? – удивленно переспросил он.

– Я красивая? – сверкнув глазами, спросила она.

– Наверное…, – отрешенно ответил он.

«Ох и скромняга, – подумала она. Даже с этой седой прядью на висках он все еще скромняга», – она взяла его под руку, и они зашли внутрь.

Глава 37

Катя бесшумно пробралась в комнату проверить, спит Сашка или нет. Посмотрев на него любящим и полным нежности взглядом, она закрыла дверь, налила бокал вина и вышла на веранду.

Тогда, 7 лет назад, спустя месяц после того, как она услышала голос командира экипажа, она все никак не могла понять, что с ней.

Тошнота была настолько мучительной, что от любого запаха она бежала в туалет.

«Наверное, это последствия стресса», – сказала она однажды пришедшему проведать ее Смирнову.

Он тогда ничего не сказал. Молча посадил в машину и отвез в больницу.

Катя прекрасно помнила, как сжимала в руках фотографию УЗИ, как долго плакала, сидя на стуле в коридоре. Плакала так сильно, что футболка была мокрой от слез. Плакала, не понимая, как вопреки прогнозам, это все-таки случилось. Плакала от того, что была счастлива. Плакала потому, что теперь он, человек которого она любит, всегда будет с ней в нем, в их сыне.

«А Хен? – думала она, – Что есть у него?» – она поднимала глаза вверх и молила о том, чтобы он был живым, чтобы тоже был счастливым.

Вот и сейчас, сидя на веранде и смотря на звездное небо, она снова просила того, кто там наверху, беречь его, человека, которого она любит. Беречь и позволить быть счастливым.

***

Джин Хек удивленно посмотрел на дочь подполковника.

«Ни к месту она тут», – подумал он, разминая в руках сигарету.

– Ты же бросил, – подойдя, сказал Хен, – не вздумай начинать снова.

Хен посмотрел на ребят… «Как хорошо, что они есть», – подумал он и, ничего не сказав, сел на стул.

– Привет всем, – и Хан Со Хи помахала всем рукой.

– Привет, – по очереди поздоровались ребята.

– Он не виноват, – как бы отвечая на незаданный вопрос, сказала она. – я сама напросилась.

– Ну раз напросилась – садись.

И Джин Хек налил по первой.

«Тост! – сказал он, взяв рюмку, – За твой шестой день рождения твоей второй жизни, друг!»

Они молча пили. Одну за одной.

Хан Со Хи с трудом понимала, что происходит. Но она была с ним рядом. И этого ей было достаточно.

Когда все были уже достаточно сильно пьяны, Хе Соп встал и пошел за еще одной бутылкой. Разлив ром по рюмкам, тихо, смотря вниз, сказал: «За Катю, не чокаясь».

Они выпили в полном молчании и поставили рюмки на стол.

Хену стало трудно дышать. Он встал со стула и вышел на улицу.

Парни молча продолжали смотреть куда-то вниз. И уже зная, что ей не понравится ответ, Со Хи спросила: «Катя? Кто это?»

Так и не получив ответа, она вышла на улицу вслед за Хеном.

Он стоял, засунув руки в карманы штанов. Стоял и смотрел на небо. И, кажется, не замечал ничего вокруг.

– Кто такая Катя? – решившись, все же спросила она.

Он медленно и отрешенно перевел на нее глаза.

– Что?

– Кто такая Катя? – она повторила вопрос.

– Катя? Женщина, которую я люблю.

И по его взгляду она поняла, что он действительно ее любит.

– Я пойду, а то папа уже звонил, – скрывая дрожание губ, сказала она.

– Тебя проводить?

– Не нужно, я сама.

– Ну тогда пока и спокойной ночи.

– Пока, Хен., – и она побежала в сторону остановки.

– Тупица! – встретил его словами Джин Хек, – Ты зачем с ней сюда пришел?

– Но она захотела. Сама. Я не звал.

– Тупица! – Джин Хек, пошатываясь на стуле, чокнулся с его вновь налитой рюмкой. – В башке седина, а влюбленных женщин так и не научился видеть.

Глава 38

Гарри Джонсон сидел во дворе небольшого дома на окраине Техаса. Пил и стрелял по пустым банкам.

Уже 7 лет, как ЦРУ слили его русским и корейцам, чтобы избежать скандала, и он прятался, как крыса.

Злость вперемешку с опустошением каждый раз тянули его руку к стакану. А все из-за этой бабы, все из-за этой русской твари, которую он не добил, там, на яхте.

Он потянулся к виски и, понимая, что бутылка пуста, встал, чтобы принести новую. Но почувствовал дуло пистолета на своем затылке.

Положив свое оружие на столик, Гарри поднял руки, медленно повернулся, посмотрел на того, кто стоял перед ним, и захохотал.

– Нашел все-таки?

– Нашел! – и Смирнов пустил ему пулю в лоб.

***

Джин Хек с трудом разлепил глаза. «Как трещит голова», – скорчившись от боли, прошептал он, посмотрев на спящих где попало ребят.

«Вставайте» – мученически проговорил он и пошел в душ.

***

– Понял, – сказал Чан Вон и положил трубку.

«Ну вот и все, – подумал подполковник. – Каких-то 7 лет, столько искалеченных судеб, чтобы все, наконец, закончилось», – он по-стариковски заплакал, выпил рюмку соджу, положил в карман пиджака аккуратно сложенную бумагу и направился в штаб.

***

– И это ваши лучшие бойцы? – с сомнением осматривая шесть стоявших явно после большой попойки мужиков, спросил новоявленный подполковник Ли Мин Су.

– Да, – ответил Чан Вон. – Это и правда мои лучшие бойцы.

– Спасибо, что познакомили лично, подполковник.

Теперь я знаю, на кого могу положиться в предстоящей операции, – и он пожал руки стоявшим перед ним.

– Я обещал им четырехдневный отпуск, Мин Су. Они отгуляли только день. Позволь мне сдержать перед ними свое последнее, как руководителя, слово.

– Конечно! Три дня ваши! А потом вы будете мне нужны на русско-корейской границе.

– Так точно! – в унисон проскандировали солдаты.

– Свободны, – и Ли Мин Су отвернулся к окну.

Глава 39

«Вот это почты накопилось! – подумал Хен, зайдя в квартиру, – будто вечность меня не было».

Он повесил куртку в гардеробную и сел на кресло, рассматривая конверты.

«Ответили», – улыбаясь подумал он, вскрывая конверт с сеульским штампом.

«В ответ на ваше резюме, – читал написанное Хен, – мы рады сообщить, что Ваша кандидатура на должность преподавателя русского на кафедре иностранного языка нашего университета одобрена руководством. Ждем Вас на личное собеседование. Адрес и контактный телефон прилагается».

«Ну вот и хорошо, – подумал он, – вот и хорошо. Надо ребятам только сказать».

Сбросив одежду прямо на пол, он пошел в душ, а после уснул, как убитый.

***

– И когда ты собирался нам все рассказать? – почти нечленораздельно орал в трубку Джин Хек, – Паршивец! Друг еще называется!

– Где ты? Я скоро буду, не кричи так! – Хен расчесал рукой волосы и виновато улыбнулся уже погасшему экрану телефона.

«Все к лучшему, – думал он. – Пора заняться чем-то другим. Хватит крови, боли. Хватит потерь. Может и правда надо жениться и обзавестись семьей?».

Он вспомнил вчерашний разговор с Джин Хеком про то, что он седой тупица, который не может рассмотреть влюбленных женщин, и подумал о Хан Со Хи.

«А почему бы и нет? – спросил он себя. – Надо жить. Надо просто жить дальше», – и он набрал ее номер.

***

Она летела к нему со всех ног, и внутри у нее все светилось от счастья. Наконец-то! Наконец-то, ее любимый Хен Мин пригласил ее на свидание. «А Катя эта давно умерла, а живые должны жить», – думала она.

Выйдя на остановке «Парк Намсан», она подошла к нему и, улыбнувшись, сказала:

– А вот и я!

– Здравствуй, – ответил он ей и протянул мороженое.

– Ну не знаю, – повернув голову немного набок и прикусив нижнюю губу, ответила она, – сладкое вредно для фигуры!

– Да? Извини, а я и не знал. Тогда съем оба. – он почему-то отвернулся, но, взяв себя в руки, молча откусил огромный кусок.

Уже почти стемнело, когда они дошли до смотровой площадки.

Хан Со Хи без умолку болтала, а Хен думал о том, счастлив ли он? Ведь 7 лет назад одна волшебница обещала позаботиться об этом.

– Можно я тебя поцелую, Со Хи? – неожиданно для себя самого спросил он.

Ее щеки покрылись румянцем, она опустила глаза вниз, руки стали теребить ремень сумки, и она сказала:

– Да. Но что, прямо здесь?

Он положил руку ей на талию, притянул к себе и, посмотрев в глаза, поцеловал.

Хен ощущал ее руку на своей шее, но ничего не чувствовал. Ни тока в пальцах, ни биения сердца, ни пульсирующих висков. А еще земля явно была под его ногами, и никакой пропасти, в которую можно упасть, не было и в помине…

Он открыл глаза первым. Долго смотрел на нее. И подумал, что ему просто нужно время. Время на то, чтобы полюбить эту женщину.

– Я позвоню, – сказал он, улыбаясь краем губ, когда они подошли к дому подполковника.

– Хорошо, – она счастливо помахала ему рукой.

«Лжец, – с горечью подумал Чан Вон, задергивая штору, – ты никогда не полюбишь ее также, как свою Катю».

***

Они снова сидели в том же самом баре.

– И когда ты планировал нам сказать? – сверкая глазами, спросил Хен Шик.

– Да не знал я ничего, пока почту не проверил вчера, – оправдываясь, ответил Хен.

– Но резюме свое ты не вчера отправил? – сверлил его взглядом Джин Хек.

– Ребят, я устал. Я больше не могу. Не хочу войны, крови, потерь не хочу. Я просто хочу жить дальше. Она бы этого хотела.

За столом воцарилась тишина. И какое-то время слышался только стук рюмок о стол.

– Тогда ты проводишь нас до границы, – уже заплетающимся языком с запозданием потребовал Джин Хек. – Это будет твоим долгом перед нашей дружбой!

– Хорошо, заметано! – и они снова чокнулись.

Глава 40

– Предлагаю посетить местные достопримечательности, – сказал Джин Хек, рассматривая рекламный буклет, взятый на ресепшене отеля.

– Я за! – ответил Хе Соп. – И женщин заодно можно посмотреть в качестве достопримечательностей.

– Мальчишка, – Ха Ныль кинул в него подушкой.

– А ты, Хен, – Джи Соп вопросительно посмотрел на него.

– Я пас, – ответил Хен. – Очень устал и хочу спать. Бесконечные попойки меня просто выпотрошили.

– Не зря в твоей голове седина, – засмеялся Джин Хек. – стареешь!

– Главное, чтобы твое чувство юмора всегда было молодым, – Хен обнял подушку и демонстративно отвернулся к стене.

***

Стоя вместе с ребятами на пароме, который должен был довести их до острова Рейнеке, Джин Хек думал о том, как теперь изменится их жизнь. Что будет делать Хен, найдет ли он свое призвание в преподавании, в котором лично он его никак не представлял, что будет с их командой, как теперь вообще сложится их судьба?

– Ну что? По разным точкам, как обговаривали? – спросил он у остальных, сойдя на землю.

– В шесть. Встречаемся здесь в шесть, – ответили они.

– И фото побольше, – напомнил Джин Хек, – чтобы было, что вспомнить!

– Ладно, ладно, – вразнобой отвечали они ему.

***

Джин Хек бродил уже около двух часов, фотографируя все, что радовало его глаза. Подойдя к небольшому обрыву, он сел на траву, чтобы ноги немного отдохнули. И стал смотреть на воду.

– Вам тоже нравится смотреть на воду? – по-английски спросил его какой-то мальчуган.

– Да. Я люблю смотреть на воду. Наверное, особенно люблю потому, что мне это нечасто удается.

– Наверное мы больше ценим то, что редко нам встречается, – сказал мальчик и бросил камень в воду.

– А ты очень смышленый, – улыбнулся Джин Хек, – и говоришь по-английски хорошо.

– Мама тоже так считает, – засмеялся мальчишка. – И языку она меня учит. – И Джин Хек понял, что он очень любит свою маму.

– А цветы? «Для мамы сорвал?» —спросил Джин Хек, смотря на букет в его руках.

– Нет, – парень покраснел. – Это для Ксюши.

– Ооо, да ты настоящий джентльмен, – Джин Хек снова улыбнулся.

– Тебе можно доверять? – шепотом спросил парень.

– Думаю да, – ответил Джин Хек.

– Ксюша – это девочка из моего садика. И она мне очень нравится. Наверное, я даже в нее влюблен, – и он грустно выдохнул. – Понимаешь, мама любит говорить, что любовь – она в глазах, в прикосновениях, в поступках. И если я Ксюше букет подарю, это будет тот самый, правильный для любви поступок? – и он вопросительно посмотрел прямо ему в глаза.

«Рука, – думал Джин Хек, – почему так сильно болит рука? Именно сейчас?», – он медленно проговаривал про себя то, что только что сказал ему этот мальчуган.

– Скажи еще раз, пожалуйста, что говорит о любви мама? – переспросил Джин Хек, понимая, что земля уходит у него из-под ног.

– Что любовь – она в глазах, в прикосновениях, в поступках, – и парень снова вопросительно посмотрел на него.

– Сколько тебе лет? – хрипло спросил Джин Хек.

– Дядь, вам плохо? – вопросом на вопрос ответил мальчишка. – Мне шесть.

– А маму твою как зовут? – пытаясь встать на ноги, кое-как проговорил он.

– Катя, – Сашка растерянно смотрел на этого высокого дядьку, который, как ему казалось, сейчас упадет.

– Катя, – шепотом, как в тумане, сказал Джин Хек и осел на землю.

– Мамаааааа, Мамаааааа! – слышал он, как кричит мальчуган, – Мамаааааа, тут дяде плохо, быстрей, иди сюда! – букет выпал из его рук, и на шее блеснул потерянный Хеном 7 лет назад армейский жетон.

– Где ты? – шепотом спросил Джин Хек, услышав ответ на том конце провода.

– Что случилось? У тебя все нормально? Джин Хек?! – и, услышав тишину в трубке, Хен орал на весь паром, – У тебя все в порядке?

– Я скину тебе свои координаты. Быстрее, Хен. Быстрее будь здесь.

Глава 41

«Да что случилось-то? – от голоса друга Хена лихорадило. – Тупица! Идиот! Надо было сразу с ним ехать, а не через два часа! Тупица!».

Он сунул деньги за прокат авто и дал по газам в направлении указанных координат.

***

Смирнова не было уже несколько дней. Катя села в машину и поехала на рынок. Нужно было купить продукты. И непременно шоколадное молоко для Сашки. При мысли о нем она улыбнулась.

Она неторопливо разгуливала по рынку, с упоением рассматривая все, что лежало на прилавках.

Поселок, в котором они жили, был совсем маленьким, и сын сам приходил из садика домой, поэтому она не торопилась…

Купив все нужное и самое свежее, она поставила пакеты в багажник и поехала к дому.

«Солнце сегодня по-особенному теплое», – подумала Катя, остановившись перед домом.

– Санька! Ты где? – крикнула она, зайдя в дом. – Эх, пострел, наверное, опять к обрыву пошел! – она выставила пакеты на стол и вышла на улицу.

***

Солнце слепило глаза до слез, и Катя прикрыла их ладонью.

– Санька! Ты где? Я дома!

– Мама! – как всегда, с разбега, он обнял ее. – Ты почему долго так? Зову тебя, зову! Там дяде плохо, быстрее, пойдем! – и он потащил ее за руку.

Она бежала вперед, прямо к обрыву, видя только спину какого-то мужчины. Сашка тащил ее за руку, слезы потоком лились из глаз.

– Что с вами? – спросила она, когда услышала: «Где ты, Джин Хек? Где, черт побери???», – и ноги предательски подкосились, и она практически упала на траву.

– Мама! – кричал Сашка, – вы сговорились все, что ли? Дядя! Мама!!!

Она села на колени и медленно повернула голову назад. Сердце, кажется, перестало биться совсем. Она хотела что-то сказать, но губы ее не слушались. Она просто смотрела, как он бежал им навстречу, что-то кричал, потом остановился и застыл на месте…

Сашка смотрел на всех по очереди. На странного дядю, которому внезапно стало плохо, на другого мужчину, который сначала бежал, а потом застыл на месте, как вкопанный. На маму… И тогда он все понял. И тогда Сашка все понял.

Еще раз проследив за маминым взглядом, он развернулся и что есть силы побежал к мужчине, на которого она смотрела, смотрела не отрываясь, с бледным, как мел, лицом и дрожащими губами.

Подбежав к нему, уже сидевшему на коленях, вплотную и глядя ему в глаза, Сашка спросил: «Ты мой отец»?

Эпилог

Хен стоял в пробке и заметно нервничал. «Если я опоздаю, то буду наказан. Жестоко наказан», – подумал он и посмотрел на часы.

До мероприятия в честь ее книги оставалось меньше часа.

– Профессор, – услышал он в трубке любимый голос, – я надеюсь, вы успеете вовремя?

– Кать, я стараюсь! «Но на мосту огромная пробка!» – извиняющимся голосом сказал он.

– Хорошо, я буду вас ждать! – ответила она и подошла к шкафу. – И от того, как вы постараетесь, будет зависеть выбор платья, которое я надену, и цвет помады, которой я накрашу губы.

Он постучал по рулю несколько раз, прекрасно понимая, что она имеет в виду.

Вот уже 16 лет эта женщина методично сводила его с ума. И каждый день он любил ее все больше. Удивляясь тому, что это возможно.

***

– Я хочу шампанского – сказал Джин Хек Хен Шику, беря бокал с подноса официанта.

– И я хочу, – Хе Соп взял один бокал себе, а второй протянул своей спутнице.

– Опоздал, – сокрушительно подытожил Джи Соп, глядя, как Хен поднимается на второй этаж, перепрыгивая через несколько ступеней.

– Она, как всегда, оказалась права, – Джин Хек взял в руки микрофон, подойдя к мини-сцене, и сказал: «Друзья, спасибо всем, что пришли сегодня» …

***

Дверь в комнату с шумом распахнулась…

Она знала, что это он. Знала еще 10 секунд назад, когда он только прикоснулся к дверной ручке.

– Кать, ну прости! Я летел, как мог!

Она делала вид, что застегивает сережку, стоя к нему спиной и все так же не поворачиваясь.

«Обиделась, – подумал он. – Тупица и идиот!».

Хен подошел к ней вплотную и уткнулся носом в ее волосы.

– Катя! Ну Кать, прости, я идиот.

– Да. Ты идиот. – и она повернулась.

Облегающее красное платье с глубоким декольте и красная помада – он знал, что все это сейчас было специально для него. Чтобы он сошел с ума от ревности, пока она до конца мероприятия будет улыбаться этими губами, с этим декольте, всем, кто есть в этом зале.

– А Сашка где? – невпопад спросил он ее.

– Ты не знаешь, что тебе сказать и что делать, Кан Хен Мин? – и ее глаза метнули молнии. – Я еще утром сказала тебе, что наш сын уехал с друзьями до конца выходных.

Она была прекрасна. И он ее любил. И она это знала.

Он подошел к ней вплотную, обнял за талию, притянул к себе и, как давным-давно, стоя под деревом в ливень, положил правую руку вдоль всей ее спины.

– Я тебя очень люблю, Кать, – и он снова вдыхал ее запах, спускаясь носом по щеке.

Она пыталась обижаться не него вечность еще пару секунд назад, до того, как его руки оказались на ее спине. Она готова была метать молнии глазами и дальше, пока его губы не поползли по ее щеке.

– Мерзавец! Ты просто мерзавец, Кан Хен Мин, – успела бессвязно прошептать она до того, как он ее поцеловал.

А потом, как 16 лет назад, она просто перестала понимать, что происходит.

***

– Они там что, спят? – Хе Соп посмотрел на часы, обращаясь к Джин Хеку, – мероприятие началось уже минут 40 назад. А их все нет… Она же столько готовилась к нему, так переживала! Это же было для нее так важно! Что могло случиться, чтобы она так опаздывала, не понимаю?!, – Хе Соп взял второй бокал с подноса.